Ниже в данном разделе приводятся воспоминания Степана Пачикова, запечатленные сетевым изданием "Нетоскоп" в ноябре 2001 года.
В 1968 году - по моему, это было 21 августа - после ввода войск стран Варшавского Договора в Чехословакию мы с моим знакомым Изей Шмерлером расписали ночью стены Новосибирского университета и Торгового центра разными невинными лозунгами типа "Чехословакия - чехам", "Руки прочь от Чехословакии" и т.п.
Нас не поймали, хотя пытались, причем мы применяли разные идиотские методы - например, убегая, разливали всюду одеколон, чтобы сбить собак со следа.
Утром я прятался дома у Раисы Львовны Берг, а уходил оттуда в женских туфлях (вот пишу - и сам не верю).
Но КГБ, в конце концов, от кого-то - а мы всем близким знакомым рассказали о наших подвигах - узнало, что это были мы с Изей, но кроме доноса на нас ничем конкретным не располагало.
Меня выгоняли так же глупо, как мы от них убегали: профессор Суслов, преподававший у нас экономическую статистику, ставил мне двойку за двойкой, пока наш декан, Борис Павлович Орлов, не вызвал меня и не сказал напрямую, что Суслов не примет у меня экзамен, даже если я выучу конспект наизусть, и предложил свою помощь.
Он написал два рекомендательных письма, в "Плешку" и в Тбилисский университет, и пообещал задержать приказ о моем исключении, чтобы я успел оформить перевод.
Было лето, в "Плешке" я никого не застал и поехал в Тбилиси.
Декан - забыл его фамилию - согласился меня взять, но предупредил, что русского отделения "экономической кибернетики" у них нет, а только грузинское. Но он разрешил мне не ходить на занятия, а сдавал я экзамены по-русски.
Я проучился в Тбилиси три года и был единственным кандидатом на "красный диплом".
На вопрос, почему я перевелся из Новосибирска в Тбилиси, я отшучивался пушкинской строкой:
Там некогда гулял и я:
Да вреден север для меня.
После четвертого курса, летом, на военных сборах в Ахалкалаки я познакомился со студентом физфака Сашей Мжаванадзе, сыном Первого секретаря ЦК компартии Грузии.
Он жил в соседней палатке и часто просил меня почитать хорошие стихи вслух - между партиями в преферанс.
Весь пятый курс я был на преддипломной практике в ЦЭМИ, где моим руководителем был Виктор Иванович Данилов-Данильян.
Под его руководством я написал и опубликовал научную статью, которую предоставил в виде дипломной работы.
Я вернулся в Тбилиси "на белом коне".
За месяц до госэкзамена за мной приехали из КГБ, сказали,что они все знают, и предложили сделку: я сваливаю все на Изю - он, мол, в Израиле, и ему все-равно ничего не будет, и они закрывают дело.
(Много лет спустя я вычислил, кто на меня стукнул, он сейчас - большой человек!)
Заодно напомнили, что мой отец при смерти - у него был рак - и что он не выдержит второго исключения сына из университета.
Я отказался, и когда на следующий день я пришел на зачет к декану, он, взяв у меня из рук зачетную книжку, размашисто написал "неуд", сказал, что "пригрел на груди змею", и выгнал с факультета.
Я шел по Шота Руставели, по правой стороне, если идти вниз со стороны Ваке, опустив голову, понимая, что я остался без высшего образования и мне предстоит объясняться с больным отцом.
Неожиданно рядом притормозил Газ-69 и меня окликнули.
Я посмотрел налево и увидел Сашу Мжаванадзе.
- Степа, ты чего такой грустный?
- Да вот, меня выгнали из университета.
Саша опешил, вышел из машины и выслушал мою печальную повесть.
- Ну, из-за такого пустяка я отца беспокоить не буду.
Он тут же позвонил куда-то из автомата, сказал мне:
-Стой здесь, - и уехал.
Через пять минут подъехала черная Волга, меня привезли в знакомое здание (благо, оно было рядом), вышел какой-то полковник, от имени всех органов принес мне свои извинения.
Я только запомнил фразу: "И в органах допускают безобразия".
Я спросил:
- А как же мой зачет?
Меня отвезли в Сабуртало, где располагался наш факультет - декан меня ждал у двери.
Он зачеркнул "неуд", написал "отл", и через месяц я получил "красный диплом".
Мой отец, майор ВВС, через несколько месяцев в возрасте 48 лет скончался в своей родной деревне Варташен в Азербайджане (в которой я родился в 1950-м), так и не узнав, что меня опять выгоняли.
Сашу я с тех пор не видел 14 лет.
В 1986 году в отчаянной попытке вырвать у таможни подаренные Каспаровым нашему клубу компьютеры, я в приемной министра столкнулся с его помощником Александром Мжаванадзе.
Саша выслушал историю про клуб и каспаровские компьютеры, взял у меня из рук прошение, зашел к министру и через минуту вышел с резолюцией "Освободить от таможенных сборов".
Мы попили с ним чаю в приемной, и я напомнил ему мою первую историю.
Он пожал плечами:
- Наверное, но я не помню. Вот как ты Артура Рембо читал - помню. Слушай, почитай еще. "Пьяный корабль". Помнишь?"
- "Нет, уже наизусть не помню. Давай, я тебе Бродского почитаю – "Письма римскому другу". ...
Если выпало в Империи родиться,
Лучше жить в глухой провинции, у моря.
И от цезаря подальше, и от вьюги.
Лебезить не нужно, трусить, торопиться.
Говоришь, что все наместники – ворюги?
Но ворюга мне милей, чем кровопийца.
Больше я Сашу не видел. Через несколько лет я узнал, что он умер от разрыва сердца.
А что касается вопроса, насчет "внутреннего диссидентства", так многие себя таковыми считали.
Я отвечу на него шутливым акростихом Леши Китайника, написанным в 1979 году по случаю моего дня рождения.
Мы в то время вместе с моим другом Кристофером Инглишем наладили канал доставки в Москву из Лондона огромного количества "всякой литературы".
Вот Лешин акростих (Вы уже знаете, что по национальности я - удин):
Средь "Континентов" и хинкали
Твой храм, удинский диссидент,
Ездок беспечных магистралей;
Пока запудрены скрижали
Армейской пылью алых лент,
Не горячись, СП - пожалуй,
У нас в запасе срок немалый.
Мне Леша Науменков напомнил про историю "с кейсом". Году в 80-м, набив кейс-атташе "литературой", я положил его на крышу своего Запорожца, пока расчищал его из-под снега, и так и поехал.
Где-то на полпути, на Киевском шоссе, он упал с крыши, но, к счастью, я услышал "странный звук".
Я остановился и увидел, как около кейса затормозил КрАЗ. Но я успел раньше!
Открыв позже кейс, я обнаружил там поверх Авторханова свой паспорт. "Судьба Евгения хранила..."
В те годы, работая в совхозе "Московский" начальником отдела АСУ ("Я внедрил у вас АСУ, хочешь, справку принесу"), я организовал отделение "Общества книголюбов" и довольно активно этим занимался, распространяя хорошие книги "с нагрузкой".
На этот же период приходится и пик нашей с Крисом деятельности по распространению "всякой литературы".
И вот: лежит у меня дома в поселке Московский на полу гора книг - "Континенты", "Архипелаги", Авторхановы, по многу экземпляров каждого - и тут меня вызывают в Общество книголюбов и вручают грамоту "За активное распространение общественно-политической литературы".
Такая большая, красная, с орденами, медалями, словами про ЦК ВЛКСМ...
Я в жизни не получал более справедливой грамоты.
Я ее храню до сих пор.
Вот разберу ящики с книгами и отсканирую.
Продолжение следует: