Поедание петрушки и чтение книги – процессы медитативные. А если они совмещены во времени и пространстве, это совершенный дзен. И когда этот заслуженный и выстраданный дзен, после всякой беготни по делам, мытья посуды, выгуливания и кормления животных, проверяния уроков и прочих житейских радостей наступил, то прерывание его грозит полномасштабной катастрофой. Ну, или просто уголовным преступлением. Но ведь так, оно обычно и получается.
Стук в дверь. Настойчивый. У меня в книге – ведьмы, драконы и скаковые лошади, это я, нехотя, но увлекаясь, постепенно изучаю «конкурентов». Надо знать, что происходит в среде фэнтези. Хотя, вообще то, я не люблю фантастику. Но очень люблю некоторых авторов. Но это уже отступление от темы дзен. Я делаю вид, что не слышу. Звонок еще более настойчивый. Интересно, если не позвонили в домофон, значит, кто-то из местных, подъездных деятелей, значит опять с чем-то чудесным и незамысловатым…
- Иду… - ворчливо отвечаю я на звонки и стук в дверь. – Кто там?
И, правда, кто? Мало ли кто может ходить у нас подъезде, то пенсионные фонды без устали окучивают нас, а потом проверяльщики этих пенсионных фондов, то еще кто то…
- Галя! – умирающий женский голос. Совсем, умирающий.
- О, боже! – я резво добежала до двери и распахнула ее, уже ожидая, что на руки мне падет хладное тело… ну, ладно, люблю детективы, перегнула палку, конечно. – Что случилось?
Стоит соседка. Живем в одном подъезде, но я не знаю ее имени, здороваемся, конечно. Дама, в пенсионном возрасте, худая, высокая, в синем беретике и великоватом синем же пальто на халат, в тапочках. Лицо искажено мукой.
- Что случилось? Вам плохо?
- Галя… - трясущимся голосом, - Галина Геннадьевна… у вас там… - она машет вверх, в сторону почтовых ящиков.
Ящики… то еще изобретение нашего председателя. Живу я на первом этаже, раньше ящик жил, где ему и полагалось, рядом с моей дверью. Все остальные почтовые ящики, жильцов начиная со второго этажа, располагались ровными рядами между первым и вторым этажами. После ремонта, все ящики упразднили, купили новые и теперь, что бы достать почту, мне надо подняться на почти второй этаж. А лень. Каждый день иду с собакой, гляжу печальными фиалковыми глазами на почтовые ящики, и лень… а, потом, думаю. Что там может быть кроме квитанций и газеток типа «Секреты бобра» и «Пермский коммунист»? Честно, честно – сегодня две выкинула про секреты бобра.
- Что там? – не выдерживаю я мхатовской паузы.
- Там в ящике – письмо! – трагическим голосом заявляет она. – Уже несколько дней!
- Да, вы не волнуйтесь, я раз в месяц почту забираю. Достану сегодня.
- Нет, - перебивает она мои никчемные попытки оправдаться. – Уголок письма торчит уже несколько дней, и квитанции… вы понимаете? – трагизм усилился, и нижняя губа затряслась. Глаза испуганные, за толстыми стеклами очков.
Я каждый день встречаю ее утром, когда вывожу собаку, у почтовых ящиков. Каждый день, эта одинокая женщина спускается с четвертого этажа только за почтой. Она не выписывает журналов и газет, она благоговейно выгребает из ящика весь рекламный мусор, который щедро сыпется от всяких организаций, магазинов и сект. Это жизнь приходит в ее пустой дом. Наполняет его секретами, и чужими коммунистическими победами над ЖКХ, призывает быть в курсе и зовет к сильнейшему магу или провидице Раисе, которая поможет всем; а может, зовет изменить жизнь и стать блинопеком или заведующим магазином? И отложить такое, грустное, но нужное объявление для одинокой женщины про «Память», мы не приходим сами, -грустно и немного стесняясь пишут они, - к нам обращаются – мы помогаем. К таким объявлениям проникаешься, доверяешь и понимаешь, что действительно помогут.
- Не волнуйтесь, я сейчас схожу, правда, – нелепо улыбаюсь я, и слышу, как драконы сражаются на кухне за мою петрушку. Сожрут, сейчас всю, сволочи! Пока я тут с почтой разбираюсь. Нафиг им ведьмы и рыцари не нужны, они петрушку любят – свежую и пахучую, из Узбекистана. – Вот, сейчас схожу. Все? – с надеждой спрашиваю я.
- Да, – успокоившись соглашается дама и уходит.
Прибежав на кухню и разогнав драконов полотенцем от сильно пострадавшей петрушки, я загоняю их обратно в книгу, к их ведьмам и рыцарям, по пути объясняя, что драконы не питаются петрушкой, они обязаны жрать рыцарей, желательно вместе с латами. Драконы возмущены таким эгоизмом и жадностью. И пытаются мне объяснить, что я ничего в них не понимаю. А я и не обязана в них понимать. Мне хватает, что в них разбирается моя дочь и все дом усеян яйцами драконов, которые она собирает, начиная с трех лет, тащит в дом, вылупливает на батареи, а они бессовестно сбегают от нее по ночам. Засунув в рот, отвоеванную петрушку, загнав драконов, я начинаю читать дальше. Звонок. Звонок!!!
Я покорно открываю дверь, даже не спрашивая «кто там».
- Галя! – трагизм достиг высшей точки. – Галя! Я подумала, а вдруг вы не хотите доставать это письмо! Вдруг там, что-то страшное!
- Я достану. Все хорошо, – говорю я тоном профессионального заклинателя змей.
- Я так переживаю за вас! Там уголок письма, он торчит из ящика… Может запихать его обратно? Там, наверное, что-то страшное!!!
- Все хорошо. Правда! Я сейчас достану это письмо.
- А Соня? У нее все хорошо? Она где? – требовательно и переживательно пытает она меня.
- Все хорошо. Она дома.
- Я часто смотрю, как она гуляет с собачкой.
Собачка и кошка очень настороженно выглядывают на подозрительную даму из-за угла. Общительная собака, которая любит всех, напрочь отказывается подойти.
- И кошечка у вас. Красивая. Как хорошо. Достаньте письмо.
Через полчаса уговоров и успокаивания дамы, я достала письмо, от моей тетушки для Сони. Соня никогда не получала писем, ей очень хотелось получить настоящее письмо с марками и штемпелями. Она его получила. Драконы сожрали всю петрушку и злорадно хихикали под потолком, прицельно гадя мне на цветы. Совершенно распустились, наглые твари.