О Боге

Николай Вознесенский
    В  начале января  2004  года, находясь  дома  и набираясь  сил  перед третьей  операцией, которую  мне  должны  были  делать  в  областной  больнице,  я  однажды  увидел  уникальный  сон.   Будто  я  нахожусь  в выгородке  огромного  помещения,  в  котором  установлено  множество  столов,  сбитых  из  досок  и  с  перекрещивающимися  ножками, тоже из досок.  А  вверху  над  этими  столами  не  потолок,  а  стропила  для  кровли  под  шифер.    И  всё  это:  и  столы  и  стропила  окружают  меня  почти  со  всех сторон,  спереди,  сзади,  слева  и  уходят  вдаль  до  бесконечности,  теряясь во  мгле.
   
   В  выгородке,  где  я  нахожусь,  стоит  большой  стол, вроде письменный  и довольно  длинный.  Я  стою  спиной  к длинной  стороне  этого стола,  опершись  о него  руками,  а  передо  мной  стена, на  которой  висят  три  портрета  с  моим  изображением.  Они  в  больших,  массивных  рамах  и  с  подсветкой  изнутри.  Смотрятся,  как  объёмные.
   
  Пока  я  рассматривал  эти  произведения  искусства,  к  столу  подошёл  мужчина  весь в  белом,  но  черт  лица  я  не  разглядел.  Не  запечатлелось  в  моём  мозгу  ни  одной  чёрточки  его  лица.  Но зато  почему-то  было  точно  зафиксировано,  что  это  Бог.  За  ним  сзади  шло  создание  неизвестного  пола, тоже  белое,  но  меньших   размеров. Этот  Бог  сел  на  стул  в  торце  стола  слева  от  меня  и  сказал:

— Угадаешь,  на  каком  портрете  ты  сейчас  изображён,  отпущу. 

Голос  его  прозвучал  где-то  у  меня  внутри.  Я  уставился  на  портреты  и  стал  соображать,  на  каком  же  из  них  я  изображён  сейчас.   На  всех трёх  портретах  я  был  изображён  стоя  спиной  к  столу  и  опираясь  на  него  руками,  то  есть  точно  так  же   как  я  стоял,  созерцая  себя  любимого  на  этих  портретах.   

   На  первом – я  был  гладко  выбрит и седины  в  волосах  процентов  пятьдесят,  на  втором – я  с довольно  густой  волнистой  бородой,  которая  закрывала  мне  грудь.  Она  была  не  полностью седая,  в  ней  ещё  было  много  тёмно-русых  волос.  На  третьем – я  тоже  с  бородой,  она  тоже  волнистая, но  совершенно  седая  и  доходила  мне   до  пояса.    
    
Хотя  я  в этот  период  бороду  не  носил,  а  был  гладко  выбрит,  но  почему-то  сразу  отверг  первый  портрет,  на  котором  был  изображён  гладко  выбритым.  Мне  показалось,  что  тут  я  слишком  молодо выгляжу.   

На третьем  портрете  я  показался  себе слишком  старым – и  борода  очень  длинная,  и  седина  сплошная. 

На  среднем  портрете  у меня  и  борода  только  до  конца  груди,  а  не  до  пояса,  и  седина  не  сплошная,  всё-таки  ещё  много  тёмных  волос.  А  в  остальном,  на  всех  моих  изображениях  всё  одинаковое. И  поза,  и  черты  лица  одинаковые  с  теми, что  были у  меня  фактически,  и  одеяние  такое  же. 
    
   Так  перебегая  глазами  с  портрета  на  портрет, я  пришёл  к  окончательному  решению: – сейчас  я  изображён  на  среднем  портрете.  Это  осознание  утвердилось  у  меня  в  голове,  и  я повернулся  к  Богу, чтобы  сказать  свой  окончательный  ответ.  Но за столом  и поблизости  уже  никого  не  было,  только  столы  и  стропила,  бесконечной  чередой,  уходящие  вдаль  во  все  стороны.  На  этом  моё  сновидение  и  закончилось.
    
   Через  несколько дней  моя  трубка  окончательно  забилась  и  меня  «Скорая» срочно  увезла  в  нашу  районную больницу,  где  замечательный  хирург Ежов  Сергей  Васильевич, которого  я  никогда  в  жизни  не  видел и  не  знал  о  его  существовании, сделал  мне операцию.  Всё  прошло хорошо,  без  осложнений  и негативных  последствий. 

   Значит, правильно  я  угадал  свой  современный  портрет тогда  во  сне,  хотя  он  и  был  закомуфлирован  густой,  длинной, седой  бородой.