Подобно большинству повествований о Баал-Шеме, или Беште (как его называют согласно хасидской традиции), история описывает события, быть может происходившие на самом деле, а быть может и нет; если же они все-таки происходили, то либо именно так, либо по-другому.
Со стороны все эти рассказы непонятны; нужно войти в них, ибо их достоверность постигается только изнутри.
Неважно, являются ли они добросовестным отчетом или выдумкой восхищенных современников.
Повествователь излагает их в том виде, как слышал в детстве, и его детство вновь воскресает в этих рассказах.
***
Сколько я себя помню в детстве, я всегда должна была быть на виду, то есть на мне всегда был глаз мамы или няни Зоси.
Было ли это из за большой ответственности за за меняли потому что однажды я пропала из глаз всего на несколько часов и в семье решили что меня украли и увезли с собой цыгане, табором проезжавшим через наш город.
Как бы там ни было но эти несколько часов моей пропажи запечатлелись в моём сознании и ещё по одной причине.
За это время меня успел посетить довольно сказочный персонаж в виде глубокого старика с повозкой и конём,прямо под лестницей моего дома,где я уснула и куда не догадались заглянуть во время моего исчезновения домочадцы.
Во время его визита я была посвящена в мир , где по велению старца мне были рассказаны удивительные истории.
Я слушала эти легенды и моя детская душа летала в других мирах, в мире добра и красоты, в мире любви.
В сумерках я слышала голоса, мамы няни, милиционера которого известили о пропаже девочки. Я понимала что речь идёт обо мне и не могла крикнуть, я здесь я не пропала.
Вообще то я кричала с повозки старца, но меня слыхали люди с другого мира где я побывала в моём сне.
И всё таки меня нашли. Я помню как меня спящую, мама несла по лестнице дома и поцеловав уложила в кровать, я даже помню как она вынула у меня с руки кусочек от разбитой глиняной тарелки и сказала - Как же я не догадалась заглянуть в твой любимый уголок под лестницей дома.
***
В учении Баал Шем Това много мистицизма. Он сам жил открыл его для себя, жил в в этом мире Он научил своих учeников грезить, да так, что они и его описывают, словно во сне.
Его жизнь, превратившись в легенду.
“Хасид должен уметь слушать. Слушать – значит получать. А еврей, не умеющий или не желающий получать, – это не еврей.
Наш народ стал таким, каков он есть, потому что умел слушать и умел получать.
И он получил Тору, не так ли ?
Так вот, хоть Тору нам дали всего один раз, каждый из нас должен получать ее каждый день сызнова”.
“Слушайте внимательно! – говаривал он бывало. – А главное, не забывайте, что правду надо распространять.
Хранить ее для себя – значит предавать ее”.
“Само собой, всегда найдется умник, который заявит тебе, что с объективной точки зрения эта история не могла и не может быть правдой.
Что с того ?
Объективный хасид – не хасид!”
Призыв Баал-Шема был призывом к субъективности, к пылкой самоотдаче.
Истории, рассказанные им и рассказанные о нем, обращены скорее к воображению, чем к здравому смыслу.
Анализировать эти истории – значит умалять их; беспристрастно изучать – значит, оставаясь в стороне, осквернить их простодушную искренность.
Те, кто знал и любил его, говорят о нем только поэтическим языком.
Он научил их грезить, да так, что они и его описывают, словно во сне.