Рассказ.
В Риткиной семье случилось горе. Бычок, на которого возлагались большие надежды, свалился от неизвестной болезни. Минут десять крутился, как бешеный, по ограде, пытаясь зубами достать свой хвост, потом упал с пеной на морде и умер. Дети, не успевшие даже понять, что случилось, стояли, как вкопанные. Бычок, вспоенный и вскормленный ими, лежал мёртвый у их ног. По красным детским щекам хлынули слёзы. Напрасно мама говорила, что бычок этот всё равно был обречён, потому что растили его на мясо. Дети отсиживались молча, каждый по-своему переживал горе.
Ритка сидела на печке и, закрыв ладонями лицо, плакала тихо, беззвучно. Уже никогда-никогда ласковый бычок не встретит её у ворот, не посмотрит на неё своими огромными иссиня-чёрными глазами, опушёнными густыми ресницами, не уткнётся в карман пальто мягкими губами, не слизнёт с её растопыренной ладони хлебные крошки шершавым щёкотным языком. Всего этого уже больше не будет…
Ветеринар, которого пригласили, только развёл руками. Позже родители нашли в сене какой-то пузырёк и что-то говорили про отравление.
А между тем близилась зима. Не забылась ещё и прошлая, которая для мужчин оказалась настоящим испытанием. Жили тогда без мяса, а для них это всё равно, что впроголодь. В деревне его не купишь, да и город тогда больше на деревню надеялся, за её счёт жил. В хозяйстве остались только куры и корова. Прошлую зиму пережили, благо, что всё остальное было. Всё остальное – картошка, молоко, варенье и мёд. Ритке этой еды вполне хватало! Отцу и братьям – нет. Отец со старшим братом уходили в лес. Да только что в нём можно было поймать? Кабаны в тех лесах не водились, лишь зайцы, но на них охотились ещё лисы и волки. Девятилетний Саша, средний Риткин брат, решив внести свою лепту в продовольственную программу семьи, отправился на зерновой склад, чтобы поймать какую-нибудь птицу. И поймал однажды! Ворону! Пришёл гордый, весь перемазанный, но с добычей. Мама только руками всплеснула: «Кто же её есть-то будет?».
И вот вторая зима на пороге. И снова подросшего бычка постигла та же участь, что и первого. Две зимы без мяса – это уже слишком!
Тогда-то отец и купил трёх овечек и барана. Барана назвали Яшкой, у овечек имён не было. Вскоре число их удвоилось, жить стало веселее: с мясом. Блеянье овец отец переносил гораздо легче, чем визг ненасытной свиньи. Тем более что овцы на всё лето отправлялись на пастбище. У них и пастух был свой, овечий.
Козёл появился в хозяйстве Риткиных родителей совершенно случайно. За бесценок прежние хозяева продали его – лишь бы сбыть. О том, что «лишь бы сбыть», родителям и в голову не пришло. На выходные как раз старшая дочка Нина приехала. Она умела вязать, а мама – прясть. На семейном совете решили да и купили в складчину того козла…
У козла и глаза были чёрными, и сам он был чёрным, без каких- либо светлых пятен и намёка на пух. «Пух позже появится, ближе к морозам», – заверили родителей прежние хозяева. Сестра чёски специальные купила: одни, чтобы пух чесать, другие – теребить. Но ни к зиме, ни к весне ожидаемый пух на козле так и не появился. Зато оказался он невероятно смышлёным! С первых дней стал предводителем пусть и небольшого, но стада, отодвинув Яшку- барана на второй план. Только он мог додуматься открывать длинными рогами дверь избушки, запертой снаружи. Шёл впереди, гордо подняв голову, и не было перед ним никаких преград. За ним тянулись овцы, всё шествие замыкал Яшка. Раньше, без козла, овцы, находясь во дворе, постоянно блеяли, будто боясь чего- то. Теперь они делали свои вылазки молча, как партизаны. Если их вовремя не останавливали, то вся команда легко попадала в огород, уминая в нём всё подряд.
А каким всеядным оказался их командир! Как-то на выходные приехала Нина. Днём все дружно сели лепить пельмени. Из настоящего мяса, конечно! У старшего брата Вити тесто превращалось в длинную колбаску, ножом он нарезал её на мелкие кусочки. Обязанностью младшего, Коли, было обваливать эти кусочки в муке. У Саши хорошо получалось раскатывать их в аккуратные сочни. Ритка раскладывала фарш, не забывая про счастливый пельмешек, куда подкладывала то конфетку, то маленький уголёк, а мама и Нина лепили пельмешки. Лепили и слушали сестру: она пересказывала сюжеты просмотренных фильмов. Все были так увлечены её рассказом, так переживали за героев, что незаметно и третий лист наполнился пельменями. Когда же Нина подхватила его, чтобы вынести в сени для заморозки, то просто ахнула, замерев на пороге. Дети подскочили следом. Вошедшему с улицы отцу открылась безмолвная картина: Нина с огромным подносом в руках, за нею – растерянные дети. И тихо чавкающий козел, который не обращал на них никакого внимания, впрочем, как и его «подчинённые». Прикрыв бесстыжие глаза, они, без блеянья и меканья, уминали остатки пельменей с углями и конфетами внутри …
А однажды Ритка стала свидетелем его неподражаемой жадности и немыслимого обжорства: козёл вспрыгнул на выступ стены дома и, стоя на задних копытах, буквально вытянувшись в струну, ел сало, подвешенное на проволоке под самой крышей. Риткина мама, подставив лестницу к стене, всегда вывешивала оставшееся после зимы сало подвялиться на солнце, чтобы лишний жир вытопился. Тогда оно хорошо шло для крапивных щей. Наваристый жирный бульон, картошка, мелко нарубленные листья майской крапивы – всё это со сметаной да с маминым хлебом, испеченным в русской печи, ох, как вкусно! Кто бы спорил? Но козёл и без всякой лестницы доедал кусок сала и, похоже, нацелился на следующий! Ритка закричала на него. Козел нехотя скользнул копытами со стены вниз, затем ловко спрыгнул на землю и лениво прошёл под навес. Прошёл мимо Ритки так, как будто её рядом не было, будто и не она согнала его только что. Возмущению Ритки не было предела: вот она, оказывается, какая «козлиная совесть»!
В стадо его давно не брали: пастухи отказывались. И на то была уважительная причина. Раньше, отдавая им на всё лето овец, к началу осени хозяева получали тех с ягнятами либо с наметившимся их ожиданием. Всё изменилось с появлением козла. Теперь люди отдавали одну овцу в стадо и назад получали одну, даже без намёка на приплод. Мало того, овцы, которые точно должны были окотиться, возвращались без приплода. Естественно, появились недовольные: «А где же ягнята? Куда они делись? Они точно должны были появиться на свет!». Пастуха даже стали подозревать: уж не продаёт ли он их ягнят? Что он мог сказать, когда сам не понимал ничего.
В очередное лето хозяева доверили ему блеющее своё хозяйство, но предупредили, что это в последний раз. Даже список составили, у кого должна домашность увеличиться. Отчаявшийся пастух стал очень внимательно следить за овцами. Увиденное настолько шокировало его, что голова пошла кругом. Оставив стадо на помощника, мужчина прискакал верхом на коне к Риткиному отцу.
– Николай, что-то решать надо! С твоим козлом! Так дело не пойдёт! Забирай его, пожалуйста! – казах, чуть не плача, почти умолял отца. Ещё бы! Ведь его ожидало полное разорение!
Риткин папка сел на мотоцикл и умчался. Приехал он через час. В люльке мотоцикла с невозмутимым видом сидел связанный козёл. Открывшиеся в нём акушерские способности стали причиной всех скандалов и горестных утрат. Загоняя овцу в угол, он упирался длинными рогами в стены, не давая той выйти. Овца пробовала вырваться из плена, козёл стоял, как вкопанный, до тех пор, пока она не переворачивалась каким- то образом через голову. Тогда козёл отходил от неё. У овцы случался потом выкидыш…
И смех и грех! Приплода и у домашних овец давно не было, оказывается, по той же причине! Козлу нужен был отряд в полной «боевой» готовности. Вылазкам партизанским он их обучал, от потомства освобождал, баран Яшка ему ни в чём не противоречил. Иногда пободаются, а так дружно живут. Весной – сало, летом – зелень прямо с огородных грядок, зимой – пельмени! И ничто его не остановит: была бы цель!
Но решать его судьбу все-таки пришлось. Тут мама вспомнила, что именно папка «клюнул» на бесценок, а теперь попробуй продай! Прославился козёл на всю округу своими подлыми делами. Думали они, думали и решили знакомому казаху, что в лесу жил, просто так отдать: «Может, тебе в хозяйстве пригодится? Держи его только отдельно от овец!». Вернувшись, отец тогда посетовал, что и даром-то отдавать было неудобно эту подлую скотину, что готов был в благодарность ещё что- нибудь подарить новому хозяину. «Летом мёда ему дам, – сказал он, – за бестию эту».
Весной отец увидел того самого казаха и ради приличия поинтересовался, не проказничает ли у него козёл.
– А-а-а, козёл?! Погиб он, Коля! Погиб тот козёл! В волейбольной сетке погиб! Задохнулся, видать! Вовремя-то не подоспели, – объяснил мужчина, почёсывая затылок и отводя в сторону глаза.
– И откуда у него в лесу сетка волейбольная? – говорил отец, передавая маме свой разговор с казахом. – Сроду никто из них в волейбол не играл…
В память о козле остались так и не пригодившиеся чёски.
2018г.