Прозрение

Тяжёлая и светлая история, но с грустным и правильным (слава Богу!) концом. Про двух братьев, из которых один умер (а мы все смертны, увы…), а другой переосмыслил свою жизнь после похорон родной души. Но что душа? Душа есть миф, сказка, научная теория, согласно которой какие-то 33 грамма неведомой субстанции якобы остаются в атмосфере, существуя рядом с нами, воздействуя на окружение, влияя на жизнь тех, кто умрёт в другое время, оставив, в свою очередь, свои 33 грамма… Это про неведомое. А про живое этот рассказ.
Андрей и Кирилл были погодки. Когда мама с папой собирались создавать свою семью, оба будущих родителя решили одинаково: пускай дети рождаются один за одним. Во-первых, будет спокойней, что двое деток уже есть. Во-вторых, если первый родится без проблем (вроде болезней и прочего), то и второму будет гарантирована здоровая жизнь. На том и порешили, когда родился старший, Андрей…Но вот...
–... Во имя Отца и Сына, и Святаго Духа ныне присно и вовеки веков, Аминь! – заключил батюшка, давая негласную команду могильщикам засыпать гроб землёй. По пригоршне мокрого чернозёма бросили в скорбную яму родители, на которых от горя лица не было который день, а отец был похож на покойника, что зачем-то вышел из потустороннего мира на минуту, чтобы похоронить своего первенца…Горе, да и только.
– Мам, ты носки Андрюхе новые надела? – задал вроде бы неуместный вопрос Кирилл, пытаясь вывести из горького ступора поседевшую и сгорбившуюся Марию Пантелеймоновну.
– Да, сынок. И носочки новые, и рубашечку погладила, и брючки… Хотела галстук повязать, да передумала. Зачем ему там галстук? Уж походил в них по земле, пусть там отдохнёт его горлышко. – В голос зарыдала мать, как белуга, неуёмно, протяжно, страшно…
– Мам, не надо…Не надо так, родненькая...– По щекам Кирилла непрестанно текли ручьи солёные, тяжёлые. А мысли были ещё тяжелей, неподъёмные были выводы из сложившейся после смерти брата ситуации. Тяжкие, но такие необходимые, чтобы спастись, уйти от своего греха, от глупости многих лет, прожитых в нечестивой зависти к преуспевающему и богатому брату, к его счастливому браку, красивой жене, прекрасным деткам, которые радовали бабушку с дедом, школьное руководство, соседей и весь белый свет! Проклятая зависть, будь она неладна, даже привела Кирилла в его сорок с лишним лет в ЗАГС с нелюбимой женщиной, с которой и знаком-то был всего полгода, так, случайное знакомство на пляже…Симпатичная брюнетка, стройная фигурка, длинные волосы, красивые зубы, ещё и младше на десять лет. Понравилась. Ей зачем? Да Бог его знает, зачем. Нестарый, на вид ничего. Вроде серьёзный, не бедняк, работает, машина есть, квартиру снимает, долгов нету, опять же брат крутой бизнесмен, а это тоже фактор…Короче, женился. А сразу началось: почти на следующий день после свадьбы. То она ему: «Можно было и побриться, прежде чем в постель идти», то он ей: «Ты чего глазки строила этому менеджеру в магазине?», то она: «Так, ты когда мне купишь новое платье, обещал же!», то он ей: «Знаешь, кроме постели и шмоток должны быть и общие интересы!»…В общем, не задалось.
Но, тем не менее, годы шли. У Кирилла с его молодой женой детей пока не было, хотя и рассчитывали на укрепление семейных уз. Жили в спорах, претензиях, упрёках, молчаниях по дню, взаимному недовольству, в каких-то ожиданиях.
У Андрея, напротив, всё было «в шоколаде»: женился в тридцать, «родил» двоих дочек, бизнес открыл доходный. Раз в год строго летом ездил на «острова» зарубежные. Машины менял, в одежде от трендов не отставал, причёски делал в лучшем салоне в городе, словом, удачно всё складывалось у старшего брата, что вызывало постоянное раздражение у Кирилла. Особенно, когда ещё и мать досаждала (пока не женился):
– Кирилл, ты бы хоть девочку какую нашёл. Уже сороковник, а ты бобылём ходишь! Нам бы ещё внучат подбросить! Ты чего это?
Ну, не обижать же родительницу! Нашёл. Женился. Зачем? Да чтобы мама не волновалась. Любит он маму, что поделаешь… В разборках, постоянных «выяснениях отношений», но лишь бы «как у людей». Довольна, мама? Вот и отстань.
В 43 года у Андрея обнаружили злокачественную опухоль. Случайно, когда проходил медкомиссию для обмена водительского удостоверения, решил (для себя) обследоваться поглубже. Кроме необходимых нарколога, психиатра и пр., сходил на УЗИ и МРТ. И тут – гром среди бела дня! – опухоль мозга. Причём такого рода, что голова не болела и функции не менялись, а сказано было врачами: «Полгода. Самое большее.» Мало того, давно беспокоившие боли в пояснице оказались не просто банальным остеохондрозом, а крупными межпозвонковыми грыжами, которые, по настоянию докторов, нуждались в срочном оперативном вмешательстве. В общем, одно было хуже другого.
Пошли для Андрея другие дни. Другой отсчёт. Никому не сказав про недуг, старался жить дальше, как обычно. Работа, дом, семья. Старался и жил так. Притом, уже считая дни до ухода, зная о неизбежности и безысходности, даже не изменил отношения к таким мелочам, как собственные драные носки. Казалось бы, что эти носки? Ну, дырки на пальцах, на пятках, что тут? Зашивать? На кой чёрт? Будут новые дыры. Новые носки? Будут новые дырки. Какая разница? Всё равно, однажды в мусорное ведро полетят. Бог с ними, с носками. Другая беда терзала сердце Андрея: десять лет, почти со дня его свадьбы, не общаются друг с другом – Андрей и Кирилл, два родных брата, единокровные, неразлучные с детства и до самого того дня, когда Юлька выбрала одного из них. Кирилл долго ухаживал за Юлей, был влюблён в неё до беспамятства, мечтал о женитьбе и счастливой жизни, но Юле больше понравился старший брат, что объяснимо женской природой, но непостижимо для любящих мужчин. На свадьбе Кирилл вместо застольного поздравления молвил, стоя с бокалом шампанского :
– Желаю вам, чтобы вы поскорей развелись.
Гости немало удивились «поздравлению», однако решили, что это была такая неудачная пьяная шутка. Но то была не шутка, а конкретное желание Кирилла во что бы то ни стало отнять свою любовь у родного брата. Трагедия!
Мама, зная об этой коллизии, старалась избегать в разговорах с Кириллом всего, что касалось семейной жизни Андрея. Но всё же какие-то детали по любому доносились до ушей младшего сына. То про злополучные «драные носки», причём с дополнительной информацией: мол, вчера ходили в гости к таким-то, так «она» не удосужилась проверить, чтобы Андрюша целые носки надел, а так и пошёл с дырками, а уже там, у людей, обнаружилось… «Вот видишь, Кирюша, а ты переживаешь…Да она бестолковая, Юлька эта. Вот и пускай теперь Андрюха страдает, а ты себе нормальную девочку найдёшь!» – по-матерински мудро пыталась «разруливать» мама.
Дни летели, словно секунды в часах. Андрей старался сделать как можно больше за отведённое ему судьбой время: новые сделки, новые доходы, приобретения, решение вопросов, которые без него будет невозможно решить. Болей не было, если не считать мгновенных и краткосрочных затмений в глазах, секундных потерь ориентации и редких ощущений тошноты. Иногда Андрея даже забавляли эти сцены. Для себя решил, что лечиться не будет: глупо и безуспешно. Рак неизлечим. Мучать себя и близких, тащить из дому несусветные деньги на продление мук? Нет, этого не будет.
Больше того, в канун дня рождения Юли, которая решила на своё сорокалетие собрать старых подруг и «отметить, как следует», жена сообщила, что плинтуса в их большой комнате не подходят по цвету к линолеуму, а значит, их необходимо заменить на соответствующие. Привыкший тащить все проблемы семьи на своём горбу, Андрей молча поехал в ближайший магазин стройматериалов, выбрал подходящие плинтуса, бросил в машину и решил заехать в клинику, где ему поставили страшный диагноз. Там немало удивились его визиту:
– Как себя чувствуете? Может, всё-таки, пройдём химиотерапию?
– А зачем? Насколько продлим?
– Ну, зависит от результатов анализов. Может, и вовсе вылечим, бывают чудеса.
– Я хочу знать, сколько мне осталось.
Сделали несколько снимков на томографе. Врачи удивлённо смотрели на монитор компьютера, изредка бросая взгляды на пациента. Плохо верилось в соответствие изображения опухоли и самочувствия мужчины.
– Интересная история. – Только и сказал главврач, пожимая плечами.
– Ладно. Спасибо. – Андрей пошёл к выходу из процедурной.
– Счастливым умрёт. – Едва расслышал за своей спиной голос врача…
Приехав домой и занеся в комнату пачку плинтусов и шуруповёрт, Андрей почувствовал резкую боль в спине. «Чёрт! Почему спина? Опухоль в голове, а болит спина…» – успел подумать мужчина. В один момент боль стала невыносимой, а ноги подкосились, как от удара молнии. Он сел на колени, затем изогнулся, коснувшись лицом пола…Боль становилась нестерпимой. Однако он собрал всю волю и, где на четвереньках, а где ползком по полу, но стал крепить новый плинтус взамен ненужного старого. Привык всё делать сам и самым наилучшим образом. И этому правилу следовал до конца даже в такой трагической для себя ситуации.
– Андрюха, ты чего там? Чего прилёг? – Юля стояла в дверях комнаты с чашкой кофе.
– Да нормально всё, вымеряю плинтус. – Андрей старался не выдать голосом свою боль.
– А, ну ладно. Давай.
… Все годы холостой жизни Кирилла (а после женитьбы ещё больше), Мария Пантелеймоновна так или иначе посвящала младшего сына в дела семьи Андрея. Тем самым желая сохранить между братьями невидимую связь, ниточку, волосок, который мог разорваться в любой день. Больше десяти лет прошло с того дня, как они всей семьёй последний раз собирались за одним столом. Сердце мамы не могло смириться с этим, она мучалась сама, мучала отца, искала решение, уверенная, что виновата Юля, выбравшая Андрея, но как сердцу прикажешь? Теперь уже и детки у них, что поделаешь?
Кирилл, ещё не знавший о болезни брата, понемногу стал более критично относиться и к Юле, слушая бесконечные истории про «дырявые носки» и вообще, про не очень заботливую жену Андрея. Сам того не сознавая, Кирилл начал больше ценить внимание к себе со стороны собственной супруги. Трогательная слабость его Сашеньки к цветочкам на подоконнике, новой скатерти, домику для их кошечки, многочисленным картинкам на стенах жилища, наглаженным сорочкам и (что стало важным!) состоянию его, Кирилла, носков вызывала всё большее уважение и тихую гордость за свой выбор. Может, и хорошо, что Юля выбрала не его? Исподволь мама мирила двух братьев, с тихой надеждой на лучшее…
– Упокойся с миром, раб Божий Андрей. – Заключил священник, повернулся к могиле спиною и пошёл к другой яме в соседнем ряду, где его ожидали иные люди с одинаковым горем. Смерть приводит всех к одному знаменателю, как ни крути.
Кирилл стоял с Сашенькой, обнявшись. Дети были поодаль. Мама с отцом слились в одно старое дерево, сплетённое ветвями и согнутое безжалостным ветром. Юля на коленях у могилы пригоршнями бросала землю вниз, на синий бархат, потускневшая, поникшая, пустая…
– Кирюша, я так тебя люблю. Пожалуйста, будь со мной всегда. – Сашенька приникла всем телом к озябшему от непреклонной судьбы мужу. Кирилл прижал Сашу к себе и, не сдерживая слёз, почти крикнул:
– Какой же я дурак, господи!!! Почему? Почему? Почему?
Сашенька схватила руку Кирилла двумя влажными ладошками, тихо прошептав:
– Кирюш, а я вчера была у врача.
– Что? Зачем?
– У нас ребёнок будет…Скажи, классно?
Сашенька произнесла последнюю фразу достаточно громко, чтобы все услышали её мягкий нежный голос, и семья дружно повернулась к младшей невестке.
  Жизнь продолжалась, обретя для Кирилла новые смыслы. Часто так бывает – для того, чтобы мы стали чуточку лучше, рядом с нами кто-то обязательно должен покинуть наш мир. Странное существо человек.

В.Дегтярский