Прошедшая зима выдалась невероятно мягкой для этих мест. Морозу едва хватало сил перевалить отметку -20 градусов, но зато небеса вовсе не скупились на осадки в виде хлопьев снега, которые совершенно не позволяли дворникам сидеть без дела. Олег с Ветой проводили каждую свободную минуту вместе. Она очень быстро и на редкость легко подружилась с Филиппом, да и с Ариной тоже, что было несколько удивительно, но не могло не радовать Олега. Несколько раз из-за разыгравшегося бурана Вета оставалась даже ночевать у них, предупредив, конечно, об этом мать. Молодые редко теперь оставались наедине, но оно совсем не мешало ни пламенным признаниям, ни страстным объятиям. Олег бесконечно дорожил доверием как самой Иветты, так и её матери, но он любил и, безусловно, желал, изводя себя, как подросток, эротическими картинками, всячески сдерживая рвущуюся наружу страсть, когда сжимал свой «предмет» обожания в объятиях, боясь испугать, оттолкнуть, потерять, не забывая её печальный первый опыт… Но однажды всё случилось…
В тот вечер Олег провожал её домой. Было тихо и в мире, и в душах… Они медленно брели по вечернему зимнему Романцево, и ловили в подставленные ладони особенно крупные снежинки, то и дело останавливаясь, чтобы сделать какое-то очередное признание, такое важное для обоих… От поцелуев на морозе уже горели щёки и губы… Оба знали, что матери девушки нет дома…
- Не уходи… - чуть слышно прошептала Вета, стоя на пороге своей квартиры.
- Ты понимаешь, что оставшись, я останусь навсегда в твоей жизни?
- Это именно то, о чём я уже столько времени мечтаю… - и, не договорив фразу, Вета привстала на цыпочки, и прижалась губами к его губам…
И тогда он, подхватив её на руки, решительно захлопнул ногой входную дверь.
Он любил её всю ночь… Вначале очень осторожно, уделяя внимание каждой клеточке бесконечно дорогого тела, словно подсвеченного только ей присущим светом изнутри, вдыхая аромат и пробуя на вкус, без слов объясняя, что такое взаимная любовь и близость по согласию языком прикосновений и вспышек абсолютно неведомых Вете ощущений, с радостью встречая ответный отклик и вибрацию взаимопонимания.
Заглянувший в незашторенные окна рассвет, увидел их крепко спящими в объятиях друг друга… В тот же день они подали заявление в ЗАГС, о чём поспешили уведомить своих близких.
- Вета будет теперь жить с нами, да? – спросил Филипп у отца.
- Да! Надеюсь, ты не против?
- Нет, она классная! Но ведь ты не заставишь меня называть её мамой?
- Даже не собираюсь этого делать! – прижал Олег к себе сына – Ты у меня парень достаточно серьёзный и самостоятельный, чтобы принимать такие важные для всех решения… Поступай так, как считаешь нужным.
- А ты не перестанешь меня любить? Не отправишь меня в детский дом? Мама говорила, что как только ты женишься и у вас родится другой ребёнок, так я сразу же стану тебе не нужен…
- Фил… Не разочаровывай меня! Мама Света много чего говорила… Я никогда, слышишь меня? Никогда и ни на кого не променяю тебя! Всегда любил и буду любить – не смей думать иначе!
- А если Вета не захочет?
- Вета – совершенно другой человек. Он не такая, как твоя мама, а потому не жди от неё никакого подвоха. Но это, конечно, не значит, что между нами троими никогда не возникнет каких-то ссор или непонимания… В жизни случается всякое, понимаешь? Разве мы с тобой никогда не ссорились? Ссорились, но не перестали же от этого любить друг друга, правда? Вот и с Ветой… мы всё будем решать за столом переговоров, согласен?
- Не знаю пока… Если честно, она мне тоже нравится, но…
- Фил… Ты и она – два самых дорогих мне человека на земле, понимаешь?
- Понимаю…
Что он там понял, трудно сказать, как нельзя сказать и то, что принял мачеху с распростёртыми объятиями, но с родной-то матерью и вовсе не согласился пробыть даже несколько дней… А в начале лета их покинула Арина, оставив всё объясняющее письмо на столике в своей маленькой комнатушке: «Олег! Прости, что ухожу тайком… Ты бы начал отговаривать и я, несомненно бы уступила вопреки своему внутреннему убеждению и решению устроить жизнь по собственному усмотрению. На этот раз ты выбрал себе замечательную жену – я вам обоим искренне желаю огромнейшего счастья! Филипп вырос самостоятельным и думающим мальчиком. Он очень любит тебя и заметно хорошо относится к твоей избраннице, да и она к нему тоже, что не может меня не радовать. Так что надобность моего присутствия рядом с вами отпала сама собой… Не ищи меня и не смей думать, что я ухожу в какой-то обиде – ничего подобного нет! Вы с Филом – единственная моя родня на всём белом свете, но… Скажу сразу – я поступила послушницей (пока послушницей – такое правило) в один из монастырей. В какой – пока тайна. Когда всё как-то сложится, я обязательно сообщу вам свой адрес и, если Господу будет угодно, вы приедете ко мне, и мы встретимся… Теперь в монастырях не такие суровые условия и правила, каковыми были раньше – я узнавала, так что ничего невозможного нет. Поцелуй Фила и попроси у него за меня прощения… Живите в любви и согласии. Храни вас всех Господь! Ваша Арина»
Вот это был удар… Олег настолько привык видеть и осознавать, что она всегда рядом, что… Арина для него была больше, чем друг, или сестра… Она как-то стала его вторым «я», на неё всегда можно было опереться, довериться, получить поддержку и не беспокоиться за свои тылы. Сколько слёз было им пролито у неё на плече без стеснения, и не опасаясь насмешки… И вот такой поступок… словно предательство… И, хотя в глубине души он понимал, почему она сделала то, что сделала, обида всё равно обдала жгучей волной не только его самого, но, что удивительно, и Иветту:
- Надеюсь, ты не думаешь, что это я могла стать причиной, нет? Ты же видел, мы с ней очень хорошо общались, подружились даже… Неужели я ошибалась?
- Брось! Ты тут совершенно ни при делах! – обнял жену Олег – Да и никто из нас вообще… Она и прежде мне говорила, что как только Фил подрастёт настолько, что ему уже не будет нужна нянька, так сразу уйдёт в монастырь, не желая оставаться в миру… Она и меня приучила молиться, научила кое-каким молитвам. Просто обидно, что сделала вот так, без предупреждения… Хотя спасибо уже за то, что выждала пока вы с Филом окончательно подружитесь.
- Он – замечательный! – вдруг заплакав, прошептала Вета – Да и она… Мне казалось, что я понравилась ей…
- Так ты и понравилась - вот же она сама признаётся в этом! Ну, кому ты можешь не понравиться, счастье моё?
- Ага, счастье… - продолжала всхлипывать девушка - А я так рассчитывала на её помощь с маленьким… Ведь я же ничего не смыслю в этих вопросах…
- Что?! Что ты сейчас сказала?! – не поверил своим ушам Олег.
- То… К 23 февраля будет вам с Филом подарочек от меня…
- Ветка?! – подхватил её на руки муж – Неужели это правда?
- Ну, у врачей я ещё не была, но даже мне известно, что беременность длится девять месяцев. Да поставь же ты меня на пол, успеешь ещё наняньчиться…
- Вет, а ты как будто не рада… или мне показалось?
- Показалось… Олег, я даже сама ещё не понимаю, честно… Странное какое-то ощущение… Всё слишком быстро, вдруг… А кого бы ты хотел: мальчика или девочку?
- Девочку! И чтобы она непременно была похожа на тебя! А ты?
- А я мальчика, братишку Филиппу! Девочку можно потом… - и вдруг заметив серьёзный взгляд мужа, добавила – Ты чего? Ты, что, подумал я не хочу от тебя иметь детей, что ли? Обалдуй… Я же так люблю тебя, а дети… Я только вчера призналась Арише, а она сегодня ушла… вот потому и плачу, что по всему выходит, я виновата…
- Арине сказала, а мне нет… - слегка обиделся Олег – Но ты не права, считая себя виновной! Нет. Она правильно всё сделала. И что ушла, тоже правильно – хватит мне эксплуатировать её! Справимся, не переживай! Да и потом, твоя-то мама рядом…
- Мама?! Ой, я тебя умоляю… Мама как бы сама не родила, да ещё и вперёд дочери… Ты, что, ослеп? Да там же тоже скоро свадьба намечается!
- С Артёмом, что ли? Серьёзно?
- Больше чем… как только папенька даст ей развод, хотя он им особо-то и не нужен… Смешно, упёрся и ни в какую…
- А вот его я как раз и понимаю, очень хорошо понимаю!
- Да? Обоснуй!
- Сама подумай! Ведь штамп в паспорте для него как охранная грамота от посягательств моей бывшей! Похоже, просчиталась Светочка на его счёт! Ой, не дурак мужик-то оказывается… Хотя, нет… Дурак, да ещё какой: бросить такую женщину, как Елена Степановна…
- Знаешь… Она его и не очень-то удерживала… Мама – однолюбка! Этот Артём Ручьёв… Как она тогда сказала–то? Печаль всей моей жизни? Так что… Именно Ручьёва она любила и продолжает любить несмотря ни на что, Ручьёва, а не Бошинцева.
- А ты?
- Что – я? А… - подняла на него глаза Вета – Я – её дочь! Но ведь ты же не Бошинцев, нет? Не начнёшь искать более обильные сладким нектаром цветочки, нет? А то вот скоро стану толстая и не красивая… Не потянет на более молоденьких, да стройненьких, а?
- Дурочка… Знаешь что? Нам нужно обвенчаться!
- Что?! С чего это вдруг? – удивилась неожиданному предложению Иветта.
- Нет, не вдруг… Совсем даже не вдруг! Дети должны появляться в освящённом Небом и церковью браке, так что совсем не вдруг… Я сразу же хотел пройти через это таинство, но боялся напугать тебя… А ты, что, против?
- Ну, почему же? Нет, я не боюсь произнести клятву верности перед образами, потому как очень тебя люблю! Очень-очень. Знаешь, после того случая со мной, я решила, что Сонька права и никакой такой любви на свете просто нет, хотя до этого спорила с ней, утверждая обратное!
- А теперь?
- А теперь… - задумчиво повторила вопрос мужа Вета, глядя ему прямо в глаза – А теперь я бы хотела, чтобы ты говорил мне о ней каждый день! Так что, говори мне о любви, говори!