Она сидела на серой промокшей скамейке, без всякого интереса к жизни смотрела на пролетающую листву. Зелёные, красные и в большинстве своём жёлтые, они срывались вниз ветром, падали ей на кроссовки. Старый серый кот, отодвинувшись от расползающейся лужи, так же запрыгнул наверх – сел напротив девчонки. Он тронул её своей лапой, и незнакомка вздрогнула, повернулась и полными слёз глазами посмотрела на животное, отвернулась.
Она думала, что надо было остаться на площадке, там хоть и бегают дети, но нет дождя, сухо и не так холодно. Осенняя прохлада ещё не вошла в права, но уже далеко не лето, и промокнуть просто так не хотелось бы. Там же она сидела бы на качелях и прятала бы лицо от детей – соседские проказники всегда заглядывали в глаза, выискивая правду и ответы на все вопросы. Одна слеза вызывала бы море крика, хорошо, что пошёл этот дождь!
«Лучше мокнуть, но не прятаться. Здесь мне хотя бы спокойно.» Девушка повернулась и снова встретилась взглядом с котом. Этот старый оборванец, потерявший когда-то глаз, выглядел не хуже неё – серый, обтрепанный и печальный. Кажется, час назад он так же был на площадке и прятался от ненормальных детей, а теперь он пришел за ней. Хоть кому-то она понадобилась!
- Иди сюда! – всхлипывая, прошептала ему тихим голосом: - Скажи, неужели тебя выкинули, как и меня? Сколько лет жил у тётки Клавы, а теперь что – на улицу? Так и я на улицу. Только я сама, видишь, ушла.
Жить не могу больше, как раньше, умирать не хочу. Начиталась в Сети, каково это, стало ещё страшнее. Жалко себя. Обидно за то, что не могу жить нормальной жизнью. И потом почему… Почему я?
Ты не поймешь, кот, так хотя бы послушай.
Говорящая вновь захлебнулась в немых рыданиях, утёрла нос, накинула ещё глубже куртку. Капюшон и без того бывший на голове, упал до самого носа. Длинная почти такой же длины чёлка, стала чёрной от внезапно наброшенной тени, мокрой сосулькой коснулась лица, слёзы смешались с влагой, огромной каплей упали коту на шерсть.
- Ты не беги, послушай… - снова начала девушка, взяв одноглазого на руки и начав его сильно гладить. – Завидую я Сашке! Сашка – сестра моя, старшая. Ей уже почти тридцать, укатила давно за границу. Может, и не так счастлива, как говорит, но якобы счастлива в браке. Муж, пять детей. Работа с утра до вечера. Родители без конца упрекают, хотят, чтобы и я с десятью детьми сидела. Но сколько Сашке лет, сколько мне? Я для себя хочу пожить. Хоть немного… И парня ни одного нет. Все знакомые – несерьёзные, пофлиртуют и бросят, а я не могу быть поверхностной. Влюбилась однажды – до сих пор плачу, вот как сейчас, а он уже на следующий день всё забыл. Нет, нельзя так! Никому нельзя, только делают!
Сашка… А что она? Просто завистно, что одна. Родители не попрекают, и место другое – Америка. Там, должно быть, и жизнь другая, во всём лучше, чем здесь… Хотя бы природа дикая.
Впрочем, нет, не хочу. Больше хочу быть как Светка. Малая появилась и сразу заставила всех забыть меня. Вредина, достаёт без конца, и никто её не наказывает. Почти десять – почти взрослая. А родителям всё маленькая! Всегда такой будет. Всегда.
Когда мне было десять я ещё, может, жила. Правда потом узнала про будущую сестрёнку и в неполные одиннадцать стала никому не нужна. Якобы, говорят, взрослая. Сама как-нибудь проживу. Всё Светке!
Как будто одиннадцать – много! Детства не было – воспоминаний вообще никаких. Жили как бедняки – во всём отказывали. А потом она… Светка! И именно так, не Светик, мамины слова. Она – тьма моя, моя смерть, «забрала» родителей, внимание, время. Сколько помню её и себя, я – никто, хуже падчерицы. Даже думаю, что неродная… А может, кто его знает? Вот ты знаешь случайно, а, кот?
Кот ничего не ответил, он продолжал внимательно слушать, то ли от интереса, то ли от того, что деваться ему некуда было. А дождь всё падал и падал… Они увлеклись и не замечали его.
…Не понимаю, как так может быть. И семья полная, и сестры есть, даже две, а никому не нужна я, как ты. Только как объект для насмешек со стороны детворы, мол одеваюсь не так, не целуюсь у всех на виду, а взрослая, «должна любить эро». Должна? Что за бред дикий. И это говорят дети?!..
Впрочем, как и семья. Мама отправляет искать «муженька». Папа подбирает его из своих знакомых. Хотят отдать, как и Сашу, чтобы «счастливой была». Да только без любви не получится! И счастье ли это, когда за тебя всё решают?
«А кто нынче с любовью живёт? Вот сестра у тебя. Она любит!» Так любит, что с ножом бегает и кричит: «Убью, разрежу и выброшу в мусорку!» Она маленькая. Ничего не поделать. Ей можно, всё можно! И убить можно! Хомяков псу отдала. Убила! Можно! Даже слёз не было. Соседский бульдог сразу довёл до инфаркта. Тоже игрался. Наверно.
С людьми – никак. Значит, самой. А самой как – не знаю? Или как ты? Под лавкой и в луже? Давай со мной что ли, на пару? Давай вместе жить, кот? Ты меня можешь выслушаешь… Остальные кричат, что я – дура, сыплют на голову брань, издеваются, и это – в лицо. Они – люди эпохи и люди плохие. И время плохое, ужасное. И как я вышла иной?..
Если сестра услышит хоть слово, или если бы ты, кот, будучи человеком, сказал хоть слово кому-то, меня снова бы выпороли, снова избили, я снова временно бы сошла с ума. И хоть, может показаться, что взрослая, что уже есть 18, и даже чуть больше, следят за мной, как за маленькой. Даже за Светкой не так. Хотелось покончить с жизнью, если бы решилась, сделала бы это не по своей воле. И боюсь, что однажды, - девушка с челкой согнулась и прижалась к коту, как к подушке, а потом прошептала, глядя в зелень очей, - боюсь, что однажды это… Но, если я прыгну, кто будет говорить с тобой, кот? Кто посчитает тебя собеседником, кто, если не я, будут приносить себе остатки еды?
Я не хочу, чтобы ты жил так, как живут одинокие люди. Мы – пленники обстоятельств, пленники жизни, рабы судьбы, а не, как говорят, властители. Если бы слова были правдой, я вряд ли бы сейчас сидела здесь и говорила с тобой. Но так… так случилось. От этого мне не избавиться. Я не знаю, где искать силы, как жить… Жить, когда всем наплевать.
Таким, как я, якобы нельзя быть одним, одиночество – это опасность. Наверное, из-за смерти. Но я же не одна, я с тобой, кот? Ответь! Ответь, прошу тебя, умоляю! Ответь, или тогда я умру...
Севастополь, август 2018, 304