1. Песнь на Мискатоне
Фростхорн не был тем местом, о котором сочиняют легенды и поют песни, но безусловно был одним из самых необычных и самых холодных городов не только на северном континенте, но и во всём мире. Могучей каменной крепостью он врезался в горы Нишата, раскинув могущественные стены вдоль замерзшего моря. Западная часть стены начиналась маяком, возведенным в древности, свет которого пронзал мглу даже днём и заканчивалась на востоке гордостью северных народов – Великой статуей Морра, человека-легенды, завоевавшим север, две тысячи лет назад.
Памятник герою впечатлял. Маяк, стоявший напротив не был мал, в высь он тянулся на сто восемьдесят футов, но не достигал и половины гиганта. Водрузив тяжелый щит на спину, в правой руке он держит меч, устремлённый к небу, как символ победы, а уставшие глаза смотрят вдаль, выискивая кого-то или что-то уже очень много лет.
Необычайно красивое и смертельно опасное зрелище могли узреть те безумцы, что решались выйти на заледенелые стены в шторм. Их взору представал завораживающий вид на бушующие просторы холодного океана. Гигантские волны высотой в семьдесят футов, вперемешку с глыбами льда, врезались в огромные стены и разбивались с чудовищным рёвом, подобно взрыву. Местные верили, что это гневается Борей – бог ветров и покровитель мореплавателей. Те немногие, кто видел это собственными глазами, любили рассказывать, сидя у очага, что им не доводилось видеть более устрашающего и одновременно чарующего зрелища, но когда разговор заходил о статуе Морра, они замолкали. Попросту не находилось слов, чтобы описать всё величие каменного колосса.
Во время бурь, случавшихся, к счастью, не так часто, местные предпочитали ютиться по домам, сидя у тёплого очага, наслаждаясь потрескиванием дров и горячим вином. Но стоило ветрам стихнуть, как Фростхорн оживал, сбрасывая ледяное одеяние и освобождал людей из каменных стен. По правде говоря, жизнь на севере не была столь насыщенной, как в других частях света. В основном, здесь трудились, просыпаясь с первыми лучами холодного солнца и засыпали уставшими только поздней ночью. Чтобы выжить в столь суровых краях, требовались немалые усилия каждого. Кто заготавливал дрова, волоча тяжелые сани в горный лес, кто занимался собирательством, кто строительством, но настоящая нескончаемая работа кипела в порту – сердце Фростхорна, покоящегося у ног Морра. Не успев отдохнуть от разгрузки одного судна, как его место тут же занимало другое, предоставляя трудягам лишь жалкие минуты для передышки.
Порт хорошо кормит и согревает всех, кто нашел приют здесь, на задворках мира. Каждую неделю в гавань заходят торговые суда. Круша лёд стальными носами, они привозят провизию, уголь, металлы, различные ткани и шелка, под огромными парусами. И уходят обратно, груженные мрамором, гранитом и кварцитом. Это далеко не всё, что может предложить север. В разогретых кузницах Фростхорна трудятся мастера, чьи навыки достигли совершенства. Украшения, оружие и обработанные металлы расходятся из-под рук здешних ювелиров и продаются южным богачам втрое дороже.
Судостроители тоже не теряют времени даром, каждые четыре года, с верфи выходит новое судно, отыгрывающее важнейшую роль в жизни каждого простолюдина. Конструкция здешних кораблей иная и сильно отличается от южных. Чтобы улучшить проходимость по заледенелым просторам, мастера укрепляют носовую часть и располагают её под таким углом, чтобы судно не врезалось в лёд, а наезжало сверху, ломая под собственным весом.
На севере, день был втрое короче ночи, а значит тьма властвовала над этими местами постоянно. Чтобы осветить дома и улицы требовалось много топлива. Таким топливом послужил китовый жир. Суда, вооруженные опытными мореходцами и тяжелыми баллистами, в месяц могли выловить и разделать до шести китовых туш и за выход обеспечить город жиром на несколько месяцев. К несчастью те беззаботные времена прошли. Широкий китобойный промысел отогнал громадин от Нишата. Сейчас же, за поимкой хотя бы одного из них, приходится идти сквозь ледяную мглу далеко на юго-восток, в том числе к полуострову Нейтмарк, проклятому месту.
Настоящей проблемой стали расплодившиеся сирены и пираты. Выходить в море неподготовленным, без должного опыта и дисциплины, равнялось смерти всего экипажа. Нельзя сказать наверняка, что из этого было хуже. Кровожадные твари из глубин тьмы, либо не менее кровожадные бандиты, паразитирующие на теле процветающего государства.
Подготовка к плаванию была длительной и не всегда приятной, а иногда и вовсе несносной для отдельных членов экипажа, коих насчитывалось тридцать два на китобое названном – Мискатон, в честь древнего мореплавателя. В прошлый раз судно вернулось ни с чем, доставив большие неприятности капитану и его команде от правящих демархов.
***
– А ну живее я сказал! – надрывал глотку человек, лицо которого скрывал меховой капюшон. Стоя на палубе, он руководил погрузкой, нервно размахивая руками. – Вы жалкие сухопутные крысы! Я сказал быстрее!
На борт судна вереницей поднимались матросы с возложенными на плечи ящиками, бочонками, ведрами с углём и прочим прочим. Орущий человек, не выдержав медлительности подчиненных, пнул под задницу одного из них, выделявшихся из остальных лишним весом и бедняга, потеряв равновесие, с грохотом выронил ящик, полный провизии.
– Ах ты никчёмный урод, толстозадый ублюдок! – разошелся надсмотрщик – Пошел вон! Пошел прочь с моего судна – продолжая пинать бедолагу горланил он в бешенстве.
Под истерические крики, незаметно отворилась дверь капитанской каюты и на палубе показался штурман Хокин – первый человек после капитана и его правая рука.
– Крайтон! – Хокин был на целую голову выше и, пожалуй, в два раза шире орущего. Его титаническими размерами, несвойственными рядовым проходимцам, восхищались все, включая надсмотрщика и самого капитана.
–Нельзя ли повежливее? Или хотя бы не так громко, во имя Борея, нам только лавины не хватало из-за твоего визга.
Матрос не растерялся, поймав момент схватил ящик и вклинился обратно в вереницу, непрекращавшую движения.
– Разумеется, сэр – выпрямившись, ответил Крайтон, но как только Хокин захлопнул за собой дверь, продолжил орать с прежней силой, не давая спуску как молодым, так и более опытным матросам.
Первый помощник вернулся в каюту за большой круглый стол, в компанию капитана Андерса и второго помощника Нильса. Позади мирно потрескивал огонёк, озаряя помещение приятным красно-желтым оттенком. Перед офицерами, развернутой на весь стол, лежала карта с кучей хлама, нагроможденной поверх. Исписанные координатами пергаменты, чернильницы с перьями, линейки, компасы, хронометр и даже некое подобие секстанта, но взгляд троих был прикован к свободному от корабельной утвари месту. В свете стоящей на столе лампадки, глаза капитана заблестели, когда он взглянул на своих помощников.
– И так, господа – голос Андерса звучал громко и выразительно. – Мы поступим следующим образом: завтра, как только погрузка трюмов будет окончена, мы выйдем из гавани и направим Мискатон на восток, вдоль побережья Нишата. Пройдём мимо Чешуйчатых островов и обогнём их, направившись на восток, прямиком... – Прокуренный палец капитана уткнулся в зелёную точку на карте – Сюда, к полуострову Нейтмарк. Если же неудача постигнет нас и там, мы будем вынуждены зайти в порт МакКранвас, пополнить запасы и отправиться ещё южнее.
– Значит это была не шутка? – почти прошептал Вернон Нильс, уставившись на карту пустыми глазами.
–Сейчас не лучшее время для шуток. Я осознаю риски. – Андерс встал, отодвинув тяжелый дубовый стул и направился в тёмный угол каюты. Прихрамывая на правую ногу и волоча за собой левую, он дошел и потянул на себя ящик, скрывающийся под столешницей небольшого, заваленного книгами, столика.
–Сэр, при всём уважении... – заикнулся Хокин и не нашел слов, чтобы продолжить.
Суровое лицо капитана озарилось от огня спички и он добротно затянулся трубкой из китовой кости. В каюте запахло хорошим катранским табаком, выращенным на южных плантациях.
– При всём уважении, Хокин, человека с Вашим телосложением не должны пугать пираты. Вы оба должны понимать лучше меня, если мы вернёмся с пустыми трюмами и во второй раз, демархи этого не оценят. А как мы посмотрим в глаза нашим семьям? Нейтмарк не худший вариант, к тому же чертовски перспективный. Но если вас, девочки, это пугает, то открою вам маленький секрет.
Андерс затянулся во второй раз, выпуская вверх плотное облако дыма, – В МакКранвасе нас будет ждать мой добрый товарищ.
– Если мы доберёмся туда живыми, полагаю – выпалил штурман и заткнулся, осознав сказанное.
Перечить капитану, значило собственноручно подписать себе списание, но Хокин слишком давно его знал, чтобы опасаться. Именно Андерс сделал из него того, кем он был сейчас. Взяв на службу светловолосого юношу, не умеющего отличить фор-марсель от фор-брамселя, капитан разглядел в нём друга и на протяжении многих лет обращался с ним уважительно и никогда не смотрел сверху вниз. Хокин многим был обязан старику.
В каюте, тяжелым грузом, нависла тишина. Слышно было лишь потрескивание костра и вопли Крайтона снаружи.
Нахмурив седые брови, Андерс медленно вернулся за круглый стол, волоча больную ногу. Кажется ему неприятно было слышать столь резкое выражение из уст первого помощника, но гораздо неприятней это было слышать из уст друга.
– Мискатон пойдет в Нейтмарк с вами или без вас, Хокин. Это моё последнее слово.
Нильс продолжал безмолвно коситься на карту, не позволяя себе поднять глаза, опасаясь встретиться взглядом с кем либо из них. Он не желал принимать участия в этом небольшом недоумении. В отличии от Хокина, Нильс был новичком, переведённым на Мискатон за отличную выслугу и не желал портить безупречную репутацию. Если капитан хотел идти на Нэйтмарк, рискуя шкурами тридцати двух человек, значит так было нужно.
Нильса волновал только один вопрос, но задать его он так и не решился.
Хокин потупив взгляд, покорно склонил голову. Стыд залил его лицо багровыми красками. Ни разу, до сегодняшнего дня, ему не пришлось усомниться в действиях капитана.
Он многое слышал о ублюдках с Нейтмарка. Многие не возвращались после встречи с ними в открытом море, а те кто возвращался, рассказывали, что этим зверям плевать на всё, кроме наживы и спиртного. А теперь Андерс хочет зайти в их порт и заявляет о каком-то товарище. Это же смешно. Как бы там ни было, он не мог отказаться. На это было много причин, и одной из них была дружба, которую не мог предать Хокин.
Дверь каюты со скрипом отворилась, впуская сумеречный свет и морозную свежесть. На пороге появился Крайтон. Закрыв за собой дверь и выдохнув несколько облачков пара, он снял меховые рукавицы и начал растирать окоченевшие руки.
– Сэр, погрузка первого трюма почти закончена.
– Хорошие новости, Крайтон! – улыбнулся наконец Андерс, взмахнув рукой – значит, завтра выдвигаемся! – он бросил беглый взгляд на Хокина, ожидая реакции, но таковой не последовало, тот продолжал угрюмо помалкивать, повесив голову. – Начинайте загружать второй.
– Есть сэр! – выкрикнул Крайтон и стал натягивать рукавицы на покрасневшие пальцы. – Сэр, и ещё... к вам тут это... старик.
– Какой ещё старик?
– С виду сумасшедший бродяга, сэр.
– Крайтон, у меня нет времени на сумасшедших. Прогоните его.
– Разрешите я улажу? – Хокину не терпелось покинуть каюту по понятным причинам. Не дожидаясь ответа, он накинул меховую куртку и вышел наружу вслед за Крайтоном, громко захлопнув за собой дверь.
– Где твой стар...?
Старик вынырнул прямо перед лицом. Его голова не была прикрыта, не смотря на жалящий мороз. Редкие черные волосы спадали на лицо, вспаханное глубокими морщинами, а бледно-желтые глаза не выражали ровным счетом ничего, кроме помешательства.
Крайтон шарахнулся. Он оторопел от наглости старого ублюдка. Ещё минуту назад тот стоял на причале, а теперь посмел приволочь дряхлое тело прямиком к капитанской каюте. Он хотел было открыть рот и сказать всё, что думает на этот счет, но Хокин его опередил.
– У тебя какие-то вопросы, старик?
Но тот лишь пялился снизу вверх не моргая, словно исследуя каждый дюйм лица. Нечто читалось в его глазах, нечто граничащее с безумием, но при этом излучающее мирское спокойствие.
– Ступай, Крайтон, я разберусь – Крайтон хмыкнув удалился, выкрикивая очередную ругань адресованную матросам.
Уста на морщинистом лице старца начали расступаться, обнажая гнилые зубы. Сперва послышалось невнятное шипение, а затем постепенно из смрадной пасти родилось единственное слово.
– Ссспасение.
Глаза безумца сверкнули и он медленно потянулся в карман, извлекая высохшими пальцами совсем маленький, помутневший камушек. На вытянутой ладони он протянул его Хокину не отрывая глаз от лица.
– Сссспасение.
Хокин посмел взглянуть на подарок безумца и взгляд его провалился сквозь изумрудную дымку камня. Сперва это показалось обычным, шлифованным водой, осколком, которых было огромное множество на любом морском берегу, но потом штурман заметил нечто. Нечто манящее к себе, зовущее к себе в объятия и Хокин не заметил, не почувствовал, как полностью отдался этой вещице. Если бы он и хотел что-то ответить, прогнать старого выродка с его поганым камнем, то не смог бы. Это нечто, казалось, подчинило его волю и смяло под огромным давлением, как гигант смял бы насекомое, не оставляя ни единого шанса. Глаза пленника безустанно всматривались в чарующие глубины и с каждой секундой он погружался в него всё глубже и глубже, глубже и глубже, пока окончательно не потерял связь с реальностью. Он и не хотел возвращаться назад, здесь было так уютно, так тепло, а там остались одни проблемы. Работа, Андерс со своим Нейтмарком. Черт возьми, как же ему было стыдно.. и страшно. Он слышал песню. Она доносилась откуда-то издали... нет... она сзади, уже совсем близко. Хокин хотел повернуться, посмотреть на ангелов, играющих на небесных лирах, но рука, упавшая на его плечо, разбила иллюзию на тысячу осколков, вырвав одурманенного штурмана в холодную реальность.
– Сэр, куда он делся? – На том месте, где стоял старик, теперь находился Крайтон, улыбаясь желтыми зубами. – Мистер Хокин, чего он хотел то? Мистер Хокин!
Хокин не сразу пришел в себя. Старик словно испарился, а маленький камушек лежал теперь на его открытой ладони.
– Что это у Вас? Это старый оставил? – не успокаивался надсмотрщик.
– Крайтон, займитесь делом. Избегая глаз надсмотрщика, Хокин сжал ладонь в кулак, пряча камень.
В это время матрос, участвовавший в погрузке второго трюма перецепился через канаты лежавшие на палубе и с чертыханиями и жутким грохотом свалился на отсыревшую палубу. Его товарищи по нелегкой работе взорвались смехом.
– Ах вы чертовы уроды! Отис, Кендал, ублюдки, мать вашу, вы у меня будете пахать до самого рассвета! Кретины! – не на шутку разозлился Крайтон и направился к собравшейся толпе, оставляя один на один Хокина и его новоиспеченную маленькую тайну.