ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Почти в самом центре Москвы, рядышком с Кузнецким мостом, находился Малый Кисельный переулок. Именно здесь, в одном из домов, жила семья потомственного дамского портного Льва Давидовича Вайна - его жена Клара Иосифовна и сын Наум. Семейство занимало весь второй этаж в одном из подъездов доходного дома: это были три комнаты, кухня, мастерская и подсобные помещения, где хранились ткани, нитки, пуговицы. Дом был со всеми удобствами того времени, часть окон выходила на улицу, часть во двор, который не мог радовать взор, напоминая, скорее, колодец - два-три чахлых деревца и столько же кустарников. Но жильцов это особенно не огорчало, пять минут, и вот он - Кузнецкий мост, недалеко и Цветной бульвар. После Октябрьской революции их не тронули, так как женам советских начальников тоже хотелось хорошо одеваться. Клара была женщиной домовитой, отлично вела хозяйство и могла помочь мужу в подборе материала, определив, что лучше - бархат, муслин или атлас. Большие надежды Лев Давидович возлагал на сына, и действительно, Наум скоро стал его правой рукой, а в чем-то даже и превосходил отца. Для того, чтобы заказать наряд, к Вайнам записывались за месяц, и то по протекции. Несмотря на достаточно прозаическую профессию, с точки зрения многих, отец и сын интересовались живописью, музыкой, любили оперу и балет. Настоящим праздником были походы в Большой театр, билеты было достать трудно, но здесь помогали обширные связи, и не всегда это были места в партере, часто в амфитеатре или в первом ряду яруса. Восторг вызывала уже сама атмосфера театра - большой зал, огромная, сверкающая люстра, нарядно одетые дамы и господа. Но и Лев Давидович, и Наум не терялись среди них - импозантный, с рано поседевшими волосами отец и стройный, кареглазый шатен сын, в идеальных фраках - выглядели представительно.
И вот появляется дирижер, звучит музыка, открывается занавес... Им удалось послушать и "Снегурочку", и "Князя Игоря", особенно понравился балет Глазунова "Раймонда" с несравненной Аделиной Джури. И если с посещением мужем и сыном оперы, Клара еще как-то мирилась, то балет считала бесстыдством. Много думала Клара о том, чтобы выгодно женить Наума, подыскивала невесту. Ей очень нравилась Сонечка Гинзбург, дочь ее приятельницы Евы, отец у нее был часовых дел мастер. Но спокойная, уравновешенная, приятная Сонечка не произвела впечатления на Наума, то же было с Авророй и другими "невестами". "Больно ты привередлив", - говорила сыну Клара, отец же был, наоборот, на его стороне. "Ничего, время еще есть", - думал он.
Аналогичные разговоры велись вечерами в гостиной Шульц, когда все сидели за круглым столом, над которым висел большой розовый абажур. Анна с Лизой о чем-то тихонько разговаривали, иногда разговоры прерывались негромким смехом. Герман смотрел на них с любовью и нежностью и думал, что Анна, наверное, рассказывает об очередном "постоянном" покупателе, который под любым предлогом заходит в магазин, чтобы перекинуться с ней парой слов.
Приближался 1901 год, Анне скоро должно было исполниться восемнадцать, но и Герман, который обожал своих девочек, и Мария не торопили их. Претендентов на руку и приданное было достаточно, они прекрасно понимали, что дочери скоро покинут родной дом. А вот Лина почти никогда не принимала участия в их разговорах, она часто сидела с книгой в руках в мягком кресле и о чем-то сосредоточенно думала. Мария надеялась, что Лина влюбилась, но ошибалась. Но самые большие надежды она связывала с предстоящим Рождественским балом, которые в отношении Анны и Лизы сбудутся.