Утро четвёртого после исчезновения Филиппа дня началось для Олега Счастливцева с настойчивого грохота в дверь, распахнув которую он не сразу поверил собственным глазам, увидев сына в окружении нескольких сумок и пакетов. Именно Фил стучал в дверь ногой, потому как не мог ещё дотянуться до электрического звонка.
Светланы рядом с ним не было, но кто-то же тогда притащил все эти баулы? Схватив ребёнка на руки, Олег поспешил в квартиру, всё ещё не доверяя свершившемуся чуду, и напрочь позабыв про оставленные на лестничной площадке сумки.
- Фил! Как ты оказался здесь?
- Очень просто – она сама привезла меня сюда, поставила у двери и, сказав стучи, убежала вниз.
- Она – это кто? Мама?
- Никакая она мне не мама – просто тётя Света… Пап, я устал, хочу спать…
- Хорошо, хорошо… - ошеломлённо смотрели на него Олег с Ариной, поспешив раздеть и уложить мальчишку в кровать, поскольку у него и в самом деле просто слипались глаза.
Разбирая вещи, освободив пакеты и внушительных размеров сумки, кроме всевозможных рубашечек-шортиков и коробок с играми, Арина вдруг обнаружила водонепроницаемую папку с какими-то документами и позвала Олега, остававшегося сидеть у кроватки спящего спокойным сном Фила:
- Олег, отвлекись на минуточку, посмотри, что я обнаружила среди его вещей!
- Что ты там обнаружила? – спросил тот, неохотно покидая спальню – Надеюсь, не взрывное устройство с часовым механизмом?
- Надеюсь, что нет, но близко к тому… - ответила женщина и протянула ему свою находку.
В обнаруженной ею папочке были все документы Филиппа: свидетельство о рождении, какие-то справки и…
- Так, а вот это уже и в самом деле очень интересно… Она, что же, хотела отдать его в детский дом, что ли?
- С чего ты взял? – испуганно спросила Ариша, сразу же оставив детские вещи, которые продолжала разбирать.
- А вот посмотри-ка сама на эту бумаженцию, дорогая моя! Читай!
- Я, Счастливцева Светлана… так… так… так… - бормотала Арина, пытаясь поскорее добраться до сути документа – Отказываюсь от всех прав на своего сына, Счастливцева Филиппа Олеговича… года рождения… так как у меня нет средств на его содержание… Вот ведь же стерва, прости меня Господи… Олег, выходит дело, она не на море его увозила, что ли?
- Не знаю, Ариш, не знаю… Проснётся – спросим, где они с ней были всё это время. А вот и ещё один документик… Этот касается непосредственно меня…
- Тебя? Что в нём?
- Согласие на заочный развод с нею… Ариш, я ничего не понимаю… Наверное, нам с ней нужно встретиться и всё это обсудить, как считаешь?
- Зачем?! Чтобы придушить на месте? Оставить мальчишку сиротой? Остынь… Видишь, жизнь всё сама расставляет по местам. Что тебе нужно, на мой взгляд, так это набраться чуточку терпения, ну и, не плохо было бы проверить у юристов подлинность данных бумаг, чтобы не выставить себя на посмешище, когда до них дойдёт дело. Я почему-то никак не могу поверить в то, что она просто забыла их в вещах Фила. Нет, она намеренно сделала так, чтобы документы попали по назначению, то есть к тебе, а потому… Нет ли здесь какого-то подвоха?
- Это само собой… Согласен с тобой целиком и полностью, слишком уж несвойственно благородный жест с её стороны! Слишком подозрительный… Сколько я ходил, умолял и всё безрезультатно, и вдруг на тебе… Всё в полном комплекте: и отказ, и согласие на развод… и всё без каких-либо дополнительных условий…
- Я тебя очень хорошо понимаю, братишка… Обрати-ка внимание на дату – за пол года обеспокоилась, всё заверено нотариусом… Странно… Но тогда, зачем она утаскивала мальчишку? Хотела проверить саму себя на материнство, что ли?
- Кто её знает? Ладно, как бы там оно не было, главное, что Филипп снова дома, с нами, а всё остальное, безусловно, разъяснится!
И оно, конечно, вскоре разъяснилось. Буквально через день Светлана сама позвонила и назначила Олегу встречу, на которой потребовала от него немедленного развода.
- Что за спешка? – задал он ей вопрос – Замуж, что ли, собралась? Ай, удалось уломать Бошинцева? Вот дурак…
- Оставь своё мнение при себе! Но, милый, мне казалось, что ты будешь только рад тому, что я навсегда уйду из твоей жизни, ошибалась?
- Нет, не ошибалась! Смею напомнить, что и сам просил тебя много раз именно об этом, но ты всё почему-то не соглашалась, и вдруг… Что такого произошло в эти четыре дня наедине с сыном? В чём и как сумел убедить тебя Филипп да ещё так, что ты даже без выдвижения претензий согласна сразу на всё?
- Можешь ерничать сколько тебе угодно… Кстати, ты обратил внимание на дату в документах? Решение принято давно, но… Можешь смеяться, но мне почему-то вдруг захотелось вернуть Фила… Бошинцев тоже был как бы не против, но этот монстрёныш… О, да, ты прав в том, что именно ему удалось и убедить и доказать мне, что он – не мой сын! На все вопросы один ответ: хочу к папе! Тётя Света, отвези меня к папе! Фил, ты хочешь есть? Нет, я хочу к папе! Фил, пойдём к морю? Нет, отвези меня к папе! Всю макушку продолбил… Ни взгляда, ни улыбки… Словно робот… Придушить хотелось и не один раз гадёныша…
- Да?! Ну, надо же… А как же материнское сердце, материнская любовь?
- Заткнись! Если бы мне не так скоро был нужен развод… Искал бы ты его сейчас по всем детским домам… Вот за что ругаю себя, так это за то, что не развелась раньше, когда ты так настаивал, умолял… валялся у ног… классное зрелище, должна признаться – классное!
- Ты, что, серьёзно намеревалась отдать сына в детский дом? Не шутишь?
- Какие шутки, дорогой? Легко и без раздумий! А что такого? Тысячи растут, и этот вырос бы…
- Ну, ты… У меня просто нет слов… - задохнулся от возмущения Олег – Вот ты назвала шестилетнего пацана монстрёнышем… Ни за что, ни про что, между прочим… А сама… Даже не могу сразу подобрать соответствующее определения кем являешься ты…
- И не надо, не старайся! Меня оно всё равно не волнует. Я сама про себя всё знаю, так что не напрягайся, милый, не тужься, а то ещё, не дай Бог, пупок развяжется… Радуйся тому, что есть: сын с тобой, развод получишь и можешь не здороваться при встрече!
- Когда заседание суда?
- Мой слегка подсуетился, чтобы ускорить, так сказать… Завтра, в два часа дня. Не опаздывай, пожалуйста, это и в твоих интересах, не так ли? Там же сразу и решим судьбу Филиппа, т. е. я не стану опротестовывать его проживание с тобой, и заявлю об отказе своих прав на ребёнка.
- Не постесняешься?
- Чего? Кому какое дело до цвета моего нижнего белья? Пусть в своём наведут порядок…
- Ой, жалко мне Бошинцева, ой жалко…
- А с чего бы вдруг? Мужская солидарность? А, впрочем, меня это тоже не волнует… совсем…
- Свет… Спасибо тебе! Прямо-таки низкий поклон, до земли!
- За что? – усмехнулась понимающе та – За то, что не маячила у тебя каждый день перед глазами? – и, заметив что попала в точку, продолжила – Смотри, а то компенсацию попрошу за моральный ущерб.
- Скажи, а Бошинцев… Неужели тебе не удалось подцепить кого-то более… У тебя хоть какие-то чувства по отношению к нему есть?
- Бошинцев – душка! Я его просто оба-а-а-жаю…
- Его, или кошелёк?
- Фу, Олег… Образованный человек, врач, а такое приземлённое мышление…
- И всё же? Если бы его кошелёк был несколько более тощим?
- Я бы просто не обратила на него внимание! – перебила она – Любовь в шалаше – не для меня, милый! Если бы я была на неё согласна, зачем бы мне было уходить от тебя? Но на один твой жалкий окладишко просто невозможно вести такой образ жизни, к какому я расположена, а ты... Ты же не способен извлечь выгоду из своего положения, как делают многие твои коллеги, которым несут в конвертах, и не мало, между прочим! А, что с тобой говорить? Ладно, до встречи в суде, Олежек!
Развод прошёл легко и даже обескураживающе буднично: несколько вопросов той и другой стороне – и всё! Олегу даже не пришлось предъявлять документ об отказе матери от сына – Светлана тут же написала новый. Уверенно, спокойно, как будто речь шла о какой-то ставшей ненужной мебели, а не о собственном ребёнке, рождённом ею несколько лет назад…