Всё сбудется, стоит только расхотеть…
Для Бируте....
Поздним вечером вернулась хозяйка. Айнара выглядела уставшей, немного подвыпившей и, как мне показалось, не в настроении. Она сбросила на пол пальто, платок, стянула сапожки и рухнула в кресло.
— Привет, — подошла к ней Аня, — а мы тут печку отремонтировали. В доме стало намного теплей. Чувствуешь?
Та неторопливо перевела взгляд на Аню, затем в сторону дышащей теплом печи. В её глазах отображалось равнодушие и безучастность. Казалось, ей абсолютно всё равно, даже неприятно, что кто-то без разрешения пытается хозяйничать в доме. Лицо её исказилось лёгким раздражением, но Айнара ничего не ответила. Немного посидев, она сорвалась с места, подошла к печке, произнеся:
— Тепло — это хорошо, это прекрасно. Только вот чтобы раскочегарить этот агрегат, нужно немало дров. А у меня запасов едва на грубку хватает, и то лишь до первых весенних лучей.
— За это не переживай, — сказал я. — Даст Бог, с дровами придумаем чего-нибудь.
Но наша хозяйка ничего на это не ответила. Она резко поднялась с места и тут же шмыгнула за ширму своего уголка. Стало как-то не по себе. Мы с Аней привыкли к непредсказуемым выходкам Бабаихи, когда жили у неё, это всегда вводило в неловкое недоумение, а главным образом смущало. Мы видели, что во время поездки у Айнары что-то произошло, поэтому решили попросту переждать, оставив женщину в покое.
Спустя некоторое время, она всё так же молча вышла со своего уголка, накинула пальто и отправилась на улицу.
— Даже не знаю, как себя вести в таком случае, — уныло произнесла Аня.
— Да никак не вести, — с долей раздражения сказал я. — Пока не выгонит, будем как-то смиряться. Нам бы до весны дотянуть. А там в срочном порядке переберёмся в наш домик. Устал я от этих квартирований и изменчивости настроений хозяек.
— Может, не нужно было трогать эту печку? Пусть оставалось бы как прежде.
— Уверен, дело тут не в печке. Неудачно в гости, видать, съездила наша хозяйка.
Входные двери со скрипом отворились, и в дом вошла Айнара с немалой охапкой дров. Небрежно бросив их у печки, она снова вышла на улицу.
— А говорила, дров нету, — пробормотала Аня, усаживаясь на теплеющую лежанку.
Я только покачал неодобрительно головой, корча гримасу жене. Айнара опять занесла дрова, громко выронила их, принявшись забрасывать в под печи.
— Вы ужинать будете? — тихо спросила женщина, напихав почти доверху поленниц в огонь.
— Чего-то не хочется, — с выразительной резкостью в голосе, ответила Аня.
Айнара, видимо, уловила тон некой обиды в голосе моей жены, покривила губы, произнеся:
— Может, чаю попьём? У меня где-то варенье есть, очень вкусное.
Не дождавшись ответа, хозяйка поставила чайник и тут же принялась хлопотать возле стола.
— У тебя что-то случилось? — спросила Аня, глядя как Айнара трясущимися руками елозит по кругу и без того чистый стол.
Та отбросила тряпку, стянула с распущенных волос платок, резко опустилась на табурет, сказав:
— К подруге ездила… У неё, оказывается, большие перемены в жизни… Замуж вышла.
— Что, неудачно?
Айнара сдвинула плечами, напустив на лицо выражение непонятливости. Когда уселись пить чай, она вдруг сорвалась с места, покопалась в привезённой с собой сумке, достала оттуда бутылку красного вина и, поставив его на стол, сказала:
— Ребята, а давайте выпьем. Так напиться хочется.
— Может не надо? — глядя, как женщина наполняет доверху чайный стакан вином, сказал я.
— Может и не надо, — как-то равнодушно выронила Айнара, рассматривая красивый цвет напитка в отражении света, — но я всё-таки выпью.
Мы с Аней переглянулись. Такой подавленной Айнару мы ещё не видели. Она всегда умела скрывать свои чувства, сглатывать слёзы, таить переживания. А тут вдруг...
— Ты что-то мне совсем не нравишься, — Аня подсунула к подруге поближе стул, погладила её по плечу.
Залпом выпив стакан, Айнара подпёрла рукой голову, с которой на стол упала чёрная прядь волос.
— Мы с Сатис, подругой, к которой я ездила, почти десять лет дружим. Случайно встретились на вокзале. Обе приехали покорять столицу. Одно время снимали комнату в общежитии. Она приехала поступать в университет, а я на заработки. Наивная дурочка решила, мол, столица хлебное место. Сатис экзамены провалила, пришлось возвращаться домой, в Рассветное. У меня тоже как-то не заладилось. До зимы кое-как протянула. Дальше денег не хватало уже ни на что. Домой возвращаться неохота, там и без меня нищета и девять голодных ртов. А тут подруга зовёт к себе, мы продолжали держать связь. Говорит, приезжай, у меня квартира отдельная, от тётки осталась. Всё же крыша над головой, а там и работа найдётся. Деваться некуда, решила ехать. Скоро будущего мужа встретила. Я батюшке рассказывала, переехали вот сюда. Но с Сатис всё равно поддерживали дружеские отношения. Ездила к ней каждый год, она мне помогала деньгами, когда совсем трудно приходилось. Крохи, но всё же... Время шло, а она замуж не выходила. Знаю, что ей очень этого хотелось. Только с её стыдливым характером, неприметной внешностью никак это не удавалось. А сегодня приезжаю, открывает дверь мужчина с приветливым, улыбающимся лицом. Правда, смутило, что встречал он меня в трусах и майке. Даже немного неловко стало. Я сначала и не поняла, кто это, думала, может Сатис переехала или постояльца взяла. А он сразу: «Я муж Сатис, Олег». Вскоре вышла в прихожую сама Сатис. Её трудно было узнать. Похудела, вся какая-то помятая, уставшая, под глазами синяки. Ну, думаю, мало ли, особенности семейной жизни.
Несмотря ни на что, Олег показался на первый взгляд очень приятным мужчиной. Правда, некоторые вещи отталкивали и вызывали неприязнь. Неоднозначная ухмылка, какой-то похотливый взгляд, устремлённый всё время в район груди. А ещё обвисший живот и неестественное, женственное тело, от которого дурно пахло потом и мерзким дезодорантом.
Меня ожидали, это было видно по приготовленному праздничному столу, за который тут же усадили. Заметила, что практически все угощения были в виде магазинных закусок. Такое немало удивило, так как знала, что Сатис отменная кухарка.
За столом атмосфера сама собой разрядилась. Олег оказался прекрасным собеседником, он вёл себя учтиво, элегантно, то и дело подливая в бокал вино, которое на вкус представлялось просто невероятным. Не успели оглянуться, как опустошили бутылку. Я вообще спиртное не очень, а тут такая вкуснятина, да ещё с прибаутками Олега. Краем глаза гляжу на Сатис, а та смотрит на мужа такими влюблёнными глазами, с таким восхищением... В душе порадовалась за неё, думала, пусть хоть ей повезёт.
Когда нечего было больше пить, Олег попросил жену сбегать в магазин. Я принялась отказываться, мол, это совершенно лишнее, не собиралась я напиваться, хотела подняться, но вдруг почувствовала страшное головокружение и чуть не свалилась на пол. Ухватилась за голову, немного испугавшись, в глазах потемнело, поплыло, тело охватило странное ощущение, которое я никогда не испытывала.
— Вот видишь, — сказал Олег, — не нужно спешить. До вечера далеко, а мы ещё сладкое не ели.
Лишь только Сатис скрылась за дверью, как её благоверный взялся обхаживать меня. Осыпал комплиментами, хвалил мою естественную красоту, женственность. Поначалу такое выглядело очень приятно, я прямо засмущалась, но вмиг опомнилась. Что же получается, жена за дверь, а муженек не теряя момента девку клеит?.. Хотела ответить ему, мол, негоже так себя вести, но не смогла. В голове такой каламбур начался. Всё перед глазами поплыло, мозги совсем не соображают, тело воспылало неистовой страстью. Я поняла, что этот негодяй чего-то подсыпал в стакан и сейчас может без труда овладеть мной. Испугалась сильно, а сама чувствую, вот-вот впаду в беспамятство. Олег пододвинулся ближе, смеётся, слюни пускает и всё говорит, говорит. А я практически ничего не воспринимаю, чувствую лишь его женственное тело возле себя, потные руки к ногам полезли. А внутри всю словно огнём жжет. Страшно так стало!.. Попробовала кричать, но вместо крика какой-то стон получился. Не помню, как собралась с силами, пихнула его ногой в живот. Он падает, за ногу вцепился, тянет со всей силы и ржёт, будто похотливый самец. Противно так стало, до тошноты. Автоматически схватила со стола бутылку, да как врезала со всей силы. Хотела по голове, но он, гад, вёрткий оказался, так что вскользь заехала по плечу. Но и этого оказалось достаточно. Олег вдруг весь сжался, скривился и захныкал как девчонка:
— Ты что, сумасшедшая?! Ты чего дерёшься? Ненормальная!!!
Меня чуть не стошнило от этих визгов. Почти на карачках метнулась в прихожую, схватила пальто, сумку и хотела бежать, но Олег догнал у двери, свалился на колени и принялся просить прощения. Это вызвало такое омерзение, что я не могла даже смотреть в его сторону. Дёрнула ручку и мигом бросилась по лестнице вниз. Бегу, спотыкаюсь, за стенку держусь. У входа в парадное встречаю Сатис. Та смотрит на меня испуганным и каким-то виноватым взглядом.
— Что случилось? — спрашивает.
Я перевела дух, спустилась по стене на корточки и говорю ей:
— Сатис, у тебя муж маньяк. Ты в курсе?
Она глаза опустила, головой покачала, а у самой слёзы на глазах.
— Он не маньяк, — говорит, — просто очень страстный. Ты его совсем не знаешь. Он добрый, ласковый, любящий человек. Только ненасытный очень в плане похоти. Думала, это сначала, пока только поженились. Мне и самой нравилось. А дальше уже пошло какое-то безумие. Выдумает всякие мерзкие извращения, мучит меня. Ночью по нескольку раз разбудит. Не справляюсь я с его фантазиями. А тут узнал, что ты приедешь. Весь загорелся, обрадовался. Предложил оргию устроить. Я наотрез отказывалась. И ты вряд ли бы на такое согласилась. А он — не переживай, говорит, я ей чудодейственный эликсир подсуну, сама в кровать прыгнет. Он ведь в аптеке работает, химик по образованию.
Признаться честно, я была шокирована от сказанного. Я и представить не могла, что люди могут быть на такое способны, тем более подруга, которую я любила, доверяла. Удивилась, как моя хорошая Сатис может так равнодушно потакать прихотям этого животного, именуемого её мужем. Я с отвращением взглянула на неё, сказав:
— Жалко мне тебя, Сатис! Как же мне тебя жалко...
Она, роняя слёзы, вздохнула и тут же ответила:
— Прости, если сможешь. Не обижайся на нас. Олег очень хороший, я люблю его.
Сама знаешь, как трудно жить одной. Пусть такой, чем остаться старой девой, одинокой и никому ненужной.
Я не стала больше ничего ей говорить. Поднялась и побрела к автобусной остановке. Так плохо себя чувствовала, что думала упаду прямо на улице. Но мороз и холод немного приободрили, освежили голову. Такое вот происшествие со мной случилось.
Видно было, что Айнара сильно переживает случившееся. Ни я, ни Аня не знали, что сказать нашей доброй хозяйке. Потрясённые услышанным, мы молча сидели за столом, каждый, по-своему удивляясь тому, какими жуткими, невероятными страстями может быть одержим человек. А главное, какие причины могут подвигнуть его на такие поступки. Господи, отведи и заступи!..
Айнара налила ещё один стакан вина, кривясь выпила его и, выдавив улыбку, сказала:
— Ладно, ребята. Нарассказала я вам здесь ужасов. Не берите близко к сердцу, — немного помолчав, она добавила: — Я не могу осуждать Сатис. В чём-то её понимаю… Порой самой мужика захочется, хоть на стенку лезь. Я ведь молодая, тоже мечтаю о мужской ласке, романтических отношениях, о детях, наконец. Так обидно, что годы уходят, а ты остаёшься одинокой, никому не нужной бабой, во всём своем изяществе и невостребованной любви.
Укладывались совсем поздно. Дом успел хорошенько прогреться, так что мы больше не дрожали от холода и не одевали теплые вещи для ночлега. Аня забралась на печь, а я по привычке устроился на лежанке. Айнара, потушив свет, ещё долго сидела за столом, несколько раз выходила на улицу, бродила по двору, наконец юркнула в свой уголок. Можно было услышать, как она тихонечко плачет, закрывая рот подушкой.
Продолжение следует....