Псалмы - это послания. От кого, откуда - не имеет определяющего значения. Значение имеет принимающий послания, то есть - ты. Если ты их принимаешь, они - к тебе и для тебя.
Послание 29.
Псалмы - это послания. От кого, откуда - не имеет определяющего значения. Значение имеет принимающий послания, то есть - ты. Если ты их принимаешь, они - к тебе и для тебя.
"Превознесу Тебя, Господи, что Ты поднял меня и не дал моим врагам восторжествовать надо мною."
Врагам его не представилось бы возможности восторжествовать, если бы Давид умер. Этот псалом «привязан» во всех известных толкованиях к молитве псалмопевца после избавления от тяжелейшей болезни.
Однако несомненно, что здесь не только славословие за то, что он был поднят из постели. В строках псалма заложен и духовный смысл с описанием подъёма на более высокую духовную ступень после периода духовного прозябания.
"Господи, Боже мой! я воззвал к Тебе, и Ты исцелил меня."
«Я Господь, целитель твой» (Исх. 15:26) – Он исцеляет расстроенное тело, и обеспокоенный разум, и сосуд души, закрывшийся для духа.
Важно то, что исцеление, в особенности духовное, приходит только как ответ на сердечную молитву в искренней вере.
"Господи! Ты вывел из ада душу мою и оживил меня, чтобы я не сошёл в могилу."
Чем неотвратимее опасность, которой подвергаемся, тем более благостным для души становится избавление от неё, и это избавление являет убедительное доказательство силы и милости Божьей.
Когда кому-то даётся «жизнь после смерти», то этот человек почти всегда посвящает её превозношению Бога жизни через посвящённые Ему добрые дела. Это наиболее «экстремальный» подъём на высокую духовную ступень.
Давид говорит именно о душе.
Ад – это не место. Это – состояние, в котором ощущается неизбывное страдание, в котором душа лишается наполнения и осознаёт, что лишилась его сама.
И могила с позиции духовного понимания есть состояние, куда совершенно не проникает дух, потому как свойства могилы полностью противоположны свойствам духа.
"Пойте Господу, святые Его, славьте память святыни Его,
ибо на мгновение гнев Его, на всю жизнь благоволение Его: вечером водворяется плач, а наутро радость."
Если в других переводах призываются петь Господу «благочестивые Его», в синодальном переводе «планка поднимается» до святых Его.
В толкованиях это обосновывается тем, что своими для Господа могут быть только святые, что как-то отдаёт «протекционизмом».
Вероятнее то, что Давид:
– посылает призыв единомышленникам присоединиться к его хвале не только ради того особого благоволения, которым Бог наградил его;
– после чего даёт наставление с доказательством и утверждением Божией любви.
Ведь то, что нам не нравится, мы воспринимаем как посылаемое страдание, – как гнев Его, не пытаясь даже осознать, что без этого испытания просто не будет у нашей души ни развития, ни роста.
«Славьте память святыни Его» – это как, и зачем?
По-видимому, здесь говорится «память» в смысле незабываемого ощущения, ощущения незапятнанной чистоты.
Святость Бога – это Его отличительная особенность, и если мы можем искренне восхищаться и радоваться при воспоминании о Его святости, то это добрый признак устремлённости к исправлению своих «нечистых» свойств, и к соучастию в Его святости.
"И я говорил в благоденствии моем: «не поколеблюсь вовек»."
«И сказал я в беззаботности своей: не пошатнусь вовек» – есть и такой перевод. Сравнивая переводы, подтверждаем и собственный опыт: в благоденствии своём мы становимся беззаботны, беспечны и уверены в том, что так будет всегда.
Пребывая в благоденствии, без всякого труда можем говорить правильные слова, и обещать не отступаться. Но это для многих будет если не отступление, то остановка на духовном пути.
"По благоволению Твоему, Господи, Ты укрепил гору мою; но Ты сокрыл лицо Твоё, и я смутился."
В толкованиях этого стиха почему-то «укрепление горы» по благоволению Бога расценивается как высокое положение и благополучие Давида, а то, что он приписывает это не собственной мудрости, а божественной благости, вменяется ему в праведность.
Между тем в древних духовных традициях все горы – это помехи, над которыми человек должен возвыситься, чтобы преодолеть. Без преодоления не будет возвышения души.
Так, гора Ор (от слова «ирурим» – сомнения) стала препятствием на входе в дарованную Богом землю Израиля, а Моисей и Аарон, поднявшись на неё, не могли уже спуститься вниз. Они прошли свои испытания (не как личности, а как духовные свойства) и поэтому умирают. С духовной «точки зрения» смерть – это не трагическое обстоятельство, а переход или восхождение.
Давид поднялся, но «остался на горе». Как только прекращается движение, тяга к духовному, Господь скрывает Своё лицо.
Посыл Давида как раз в том, что искать смысловую опору следует не в относительном, тем более в материальном благоденствии, а в Боге.
Когда думаешь, что прошёл испытание и ничто уже не поколеблет твоё «благостояние» (именно что стояние), – ты остановился.
Во времена благополучия молитвы становятся вялыми, и душа вполне ощущает это, но тело довольно и успокаивает душу.
Ещё немного – и всё, ты перестал видеть лицо Господа, потерял опору, которую имел, и не может твоя душа найти наполнение. «И я смутился» ещё переводится: «испуган я был».
Жизнь превращается в муку, временами – беспросветную. Это то, что называют томлением духа. И случается, что даже его утратой.
"Тогда к Тебе, Господи, взывал я, и Господа умолял: «что пользы в крови моей, когда я сойду в могилу? будет ли прах славить Тебя? будет ли возвещать истину Твою? услышь, Господи, и помилуй меня; Господи! будь мне помощником»."
Давид с мольбой убеждает Бога, что его смерть не принесёт никаких преимуществ Вседержителю, ведь прах не будет ни славить Его, ни возвещать Божию истину.
Для нас такие доводы кажутся наивными и смешными. А может быть наивными и смешными стали мы, окружив себя завесами условностей и непробиваемыми стенами лжи? Для Давида восхваление, прославление Бога без обиняков означало поддержание связи с Ним.
Точно так же страх Божий для него означал потерять эту связь, а для нас сие есть только страх наказания.
Давид считает, что смерть исключает возможность возносить хвалу Творцу.
Это мы из новозаветного учения знаем, что дух верующего в момент его смерти переходит к Христу, верующий сохраняет сознание, пребывая с Ним и поклоняясь Ему так, как никогда не смог бы на земле. Иисус Христос стал Тем, Кто явил жизнь и нетление через благовестие (2 Тим. 1:10).
Ветхозаветные святые того не все и не всегда ведали, но превосходили нас по части веры, молитвы, ревности служения и преданности Богу.
"И Ты обратил сетование моё в ликование, снял с меня вретище и препоясал меня веселием,"
Господь «показывается» Давиду – и он ликует. Можно ли сказать проще и понятнее, чем он: чтобы облечь его в новую одежду, Бог снял с него вретище и препоясал веселием.
Восхождение на новую высоту всегда тяжко, но чем оно тяжелее, тем больше и совершеннее радость!
"да славит Тебя душа моя и да не умолкает. Господи, Боже мой! буду славить Тебя вечно."
Наибольшим последствием восстановления ощущения близости Творца для Давида стало то, что теперь он может славить Господа среди живых. Это он и стремится делать – славить Его вечно.
Перевод этой строки из Теилим, гласящий «Чтобы воспевала Тебя слава моя и не смолкала! Господь Бог мой, вечно буду благодарить Тебя!», раскрывает один нюанс.
Он означает, что нам должно иметь язык, который является «личной» славой, когда мы прославляем Бога, и индивидуальный дух, который – тоже наша слава, так как возносит человеков выше всех тварей. Благодарение вершится своей славой, а не пустопорожней болтовнёй.
Вечная «категория» благодарности свидетельствует об уверенности в том, что всегда будет предмет и повод для неё, даже когда окажемся там, где будет проходить наше «вечное служение».
Славить – это не просто славословить так, как способно твоё узкое, местами ущербное разумение. Славить – это призывать Славу Его, чтобы почувствовать, ощутить, и осознать Высшее управление.