Только на третий день Дятлов откликнулся на письмо Синцова, пришедшее к нему по СМСке.
«Извини, старик, куча дел, - читал его ответ по СМСке Николай. – Всю информацию проверили, К. взяли под контроль. Спасибо. Жди звонка».
То, что Дятлов не стал с ним созваниваться, говорило о занятости следователя. Федор Викторович предупреждал уже не раз Синцова о том, что когда у него идет сложное дело, требующее особого внимания, то Дятлов старается не отвлекаться от него, как говорится, на посторонние дела.
И правильно. Николай к этому уже привык и не обижался на старого друга. В чем-то он даже был похож на Дятлова. Когда разрабатывал какой-нибудь серьезный материал, то старался тоже не отвлекаться от размышлений о его написании. Нужно было продумывать все действия героев, логику их поступков, мыслей. Вот, и сейчас газетная статья, которой он занимался, по своему смыслу, как казалось, была не сложной. Но это было далеко не так.
Ее герой, любовник-многоженец, «деловой человек», «имеющий четыре строительные фирмы» попался в их городе на попытке ограбить очередную «богатую» вдову. Знакомился он с ними на кладбище, через информацию «купленную» у коменданта погоста. Думал той «жалкой» десятки ему вполне хватит, чтобы с ним расплатиться, но ошибся.
Кладбищенская мафия не дремала, не спускала глаз с «фирмача», быстро окрутившего жену бывшего директора торговой фирмы. Сиплов через несколько месяцев прописался у этой женщины, по-тихому стал раскручивать ее, через подставных лиц, на покупку трехкомнатной квартиры в центре города. И та женщина, потеряв от любви под ногами землю, поддалась его уговорам. Так ей не хотелось потерять этого сильного и красивого мужчину, который был еще достаточно молод по сравнению с ней и, более того, видел в ней свою мать. А на земле, как вы знаете, нет сильнее женского чувства - материнства и любви.
Но в последний момент, когда вдове осталось только оформить документы и передать деньги старому хозяину покупаемой квартиры, она не нашла своего паспорта. Но новый ухажер Сиплов Иван Михайлович, как всегда, оказался рядом, успокоил «свою» любимую женщину, мол, завтра-послезавтра этот документ обязательно найдется, а эту квартиру, которая она покупает буквально за бесценок, пусть пока оформит на него. А то уже через минуту сюда ворвутся риелторы-перекупщики, и они с Верой Федоровной потеряют это бесценную площадь, в которой они вот-вот начнут вить свое семейное гнездышко,
И вдова поддалась его уговорам, начала обставлять квартиру дорогой мебелью, купленную своим любимым мужчиной. А у Ивана Михайловича в этот момент произошло большое горе – обанкротился. Сиплов не только «потерял управление своими фирмами», но и все деньги, вложенные им в различные акции и взятые в банках под кредит. Вера Федоровна верила ему, что Иван вот-вот снова раскрутится, только для этого ему нужно время и деньги не только на погашение кредитов, но и на наем адвоката, частной детективной конторы. И деньги для этого нужны не маленькие, - одному тридцать тысяч баксов, другим – сорок тысяч евро.
А на самом деле вместо адвоката и детективной конторы, то была кладбищенская мафия. Чтобы расплатиться с ней, Сиплову предложили немаленькую сумму, которую он не сможет найти без продажи «новой» квартиры. Вот, и задумал он убрать «любимую женщину», только не своими руками, а с помощью нанятого киллера, которым оказался подставной полицейский…
Несколько раз Николай перерабатывал эту статью, вычищая лишние авторские размышления по теме, что такое хорошо, а что такое плохо. Они только усложняли статью, мешали читателю следить за ходом разворачивающихся событий. И, благодаря этому, статья под рубрикой «Из зала суда» потихонечку сокращалась, от сорока тысяч знаков до тридцати восьми. Чуть позже – до тридцати трех тысяч знаков. Но и этого было много, так как она должна была разместиться всего лишь на одном газетном развороте, а, значит, ее нужно было сократить еще на семь с половиной тысяч знаков.
На будильнике уже половина первого ночи. Николай в десятый или в двадцатый раз беспрестанно перечитывал эту статью, стирая некоторые фразы, предложения, заменяя их каким-то одним, более подходящим словом, с надеждой после этого поглядывая на нижнюю строчку на мониторе компьютера: число слов, число знаков. Но они еще, как назло, оставались далеки от нужного результата, и он снова брался за работу.
Чашка остывшего, так ни разу и не отпитого кофе, стояла рядом с монитором компьютера. В черной ее жиже, как в зеркале, отражалась форма настольной лампы. Посмотрев на нее, Николай удивился непонятно откуда взявшейся в кофейном зеркале ряби. И только через несколько секунд понял, что повлияло на образование ее: вибрация сотового телефона, лежавшего на коврике за монитором компьютера.
- О-о, сам Дятлов меня беспокоит! – прошептал он, поднося мобильник к уху.
- Сергей, быстро к дому номер два выдвигайся, на Спортивную, понял меня? Бегом!
Слушая гудки, Николай никак не мог понять, что все это означало. Он понимал, что Дятлов спутал номер телефона и вместо кого-то из своих коллег вышел на Синцова. О чем это говорит? Где-то проходит полицейская операция по захвату преступника с участием Дятлова. И тут же, поняв, к чему ошибка следователя может сейчас привести, позвонил Дятлову.
- Коля, не до тебя сейчас, - узнав голос Синцова, прошептал Федор Викторович.
- Но вы вместо Сергея позвонили мне.
- А-а, черт побери, спасибо, Коля! Извини, - и снова в трубке раздались короткие гудки.
- 2 –
Ожидание выпуска книги невыносимо. Время замедляется. Хорошо, если у тебя много дел, они съедают эти длинные минуты, часы, дни, оставляя тебя наедине с этим ожиданием вечером и часами, которые ты недоспал ночью. Это - нелегкая писательская жизнь. Хотя Синцов не относился к тем людям, которые любили побездельничать в перерывах. У трудоголиков, фанатов, как он, свободы нет. Они живут под гнетом новых и старых идей, независимо от своего социального и семейного положения.
Вот и сейчас, сделав все дела, уложив дочку спать, и, сказав об этом жене по телефону, в данный момент находившейся на работе, он улегся в постель. Сегодняшний день для него был обычным. Разрабатывал с дизайнером макет со своей статьей, потом, занимался подборкой происшествий за неделю, потом от редакции минут сорок, а, может, и час шел в сторону дома, нагружая себя физической усталостью… Это было крайне необходимо для него, чтобы закончив все домашние вечерние дела, упасть на постель и забыться во сне. Третью ночь подряд его мучила бессонница.
С одной стороны, он ругал себя, что отказывался от легкого снотворного, предложенного женой, и не из-за того, что боялся попасть под его влияние и потом его постоянно употреблять. Нет, что-то другое его волновало, но он никак не мог уловить, что это.
Да два дня назад редактор, закончив читать рукопись его детектива, похвалил, но, попросил не торопиться с ее сдачей в типографию, якобы, нужно для этого заключить с ней новый договор.
Услышав об этом, Николай хотел было напомнить Ивану Викторовичу Семакову, что договор заключен с издательством до 30 декабря и торопиться с заключением нового не стоит, впереди полтора месяца до окончания года, но вовремя себя удержал. Музыку здесь заказывает не он, а их хозяин и, скорее всего, редактор должен именно с тем лицом обсудить все вопросы по публикации книги Синцова.
И зачем он снова об этом подумал? Зачем? Ведь он так хотел сегодня выспаться, хотя бы три-четыре часа не вставая с постели, когда к нему невольно в голову заползают эти неприятные мысли о книге, о делах Вертиловых и не дают успокоиться, а, значит, и уснуть. Зачем он об этом подумал? Вот и все, спать расхотелось.
Перевернувшись на другой бок, стал перебирать в уме все действия своих героев. Ту книгу, которую ждал от него Мысенко, он отложил в сторону и взялся за историю, которой он занимался в последние месяцы вместе с Дятловым. Фамилии книжных героев были немножко изменены, за счет нескольких букв. Кораблев, стал Коратлевым, Вертилов – Веркиловым, Дятлов – Тядловым…
Книга писалась легко и быстро, с небольшим упором на мистику с приведениями. А главным игроком был Кораблев, то есть Коратлев, тот же партийный деятель, решивший поквитаться с бывшим начальником отдела охраны труда за его мошенничество, воровство, подставы. А Веркилов, думая, что против него идут родственники пострадавших на заводе людей, пытался всеми способами добыть синюю тетрадь в которой секретарь парткома хранил всю информацию против него. И в конечном итоге он добился своего, обманув Коратлева, забрался к нему в квартиру, нашел в книжном шкафу эту тетрадь, но выйти наружу уже не успел. Кто-то стоял у входной двери и громко звенел ключами, вот-вот готовясь ее открыть.
Веркилов кинулся на балкон и ужаснулся: под ним было еще шесть этажей. В квартиру кто-то зашел, включил свет. Из неплотно закрытой балконной двери морозный воздух сильным сквозняком заколыхал занавеску. Хозяин квартиры, а это был именно Коратлев, плотно закрыл дверь балкона и провернул замок. Этот оборот дверной ручки Веркилов очень хорошо расслышал, но не стал стучать в стекло и просить, чтобы его выпустили. У него оставалась надежда, что Коратлев еще выйдет на улицу, к примеру, для выноса мусора или покупки хлеба, сахара или еще чего-нибудь в магазине. Тогда он разобьет балконное стекло и выйдет из этой ненавистной ему квартиры.
Мороз крепчал. Веркилов, укутавшись в своем пальто, уселся на согнутые ноги и стал дышать горячим воздухом себе под ворот, пытаясь хоть как-то согреть свое тело. Но холод брал свое, усыпляя человека. О его существовании на своем балконе Коратлев узнает только под Новый год, через несколько недель после того, как там уснет вечным сном бывший…
- А ты подумал хорошо, к чему ты призываешь в этой книге людей? – спросил у Синцова невесть откуда появившийся перед ним Дятлов.
- А к чему? – не понял Синцов.
- К хаосу, к несоблюдению закона. А закон, дорогой мой, для нас всех это самый важный документ. Это - конституция, это - наша свобода…
- Но Вертилов же был мошенником. Он ради того, чтобы хорошо жить, занимался приписками, транжирил народные деньги…
- Коленька, но он понял, как это плохо. Он пришел в Церковь и стал просить Бога, чтобы он простил ему те грехи, - говорил тихим и спокойным голосом, стоявший рядом с Дятловым батюшка Сергий.
- Закон – это истина! – поднял указательный палец вверх Дятлов. – И его все должны соблюдать. А ты в своей книге призываешь людей к самоуправству. Такого не должно быть, для этого есть мы: прокуратура, министерство внутренних дел…
- Нет, что вы за глупости говорите мне, - оттолкнул от себя следователя Синцов. – вам бы только законом прикрываться. Почему же вы раньше не остановили этого человека?
- Пора на работу.
- Я и так на работе, - снова оттолкнул от себя Дятлова Николай. – вы почему Коратлеву во всем помогаете?
- Какому еще Коратлеву, - удивился Дятлов. – вы не запутывайте меня, иначе я вам надену браслет и будете сидеть под арестом безвылазно в своей квартире, чтобы не мешать мне, - в глазах Дятлова сверкнули молнии. – И без сотового телефона. Вы же не даете мне работать! Писака!
- Коля, пора на работу, - голос Дятлова почему-то резко изменился, стал похожим на женский.
- Что вы говорите? – Николай открыл глаза и никак не мог понять, куда делся Дятлов, который только что его ругал, отец Сергий…
- Коля, или у тебя сегодня выходной день? – спросила у Синцова жена.
- Ничего себе! – удивился Николай, до хруста в костях потягиваясь в постели. – Приснится же такое. Сколько времени-то?
- Коля? - не расслышав вопроса мужа, Света продолжала говорить. – Там внизу у нашего подъезда стоят две машины полицейские. К кому они приехали, не знаешь?
- Нет, - посмотрев на себя в зеркало, ответил Синцов.
Быстро умывшись, и, сделав три глотка кофе, побежал на работу.
Спустившись вниз, столкнулся у самого выхода из подъезда с тремя полицейскими, впереди которых шел Кораблев.
- Александр Иванович, что-то произошло? – спросил у него Синцов.
- Да, да, в дом престарелых перебираюсь, - не поднимая глаз с земли, как-то обреченно прошептал Кораблев.
- Гражданин, не мешайте, пожалуйста, - повернулся лицом к Синцову старший лейтенант.
- Да, да, - отступил назад Николай.
- Александр Иванович, а, конкретнее, куда вас везут? – крикнул Николай.
- Вам же сказали, в дом престарелых, - ответил за Кораблева тот старший лейтенант.
- Полиция, дом престарелых, что-то не вяжется, - в расстроенных чувствах громко прошептал Синцов.
Старший лейтенант, ухмыльнувшись, козырнул ему и полез за всеми в машину.
Синцов проводил глазами удаляющийся УАЗ и «Соболь». Достал из кармана сотовый телефон и позвонил Дятлову.
- 3 –
- Согласись, это - лучший вариант, - сделав глоток зеленого чая, сказал Дятлов, посмотрев на Синцова. – Пожар мог произойти и по причине того, что печная труба оказалась треснутой. К этому выводу пришли и члены комиссии, расследовавшей причину пожара. То есть прямых доказательств, что там был Кораблев, устроивший все это, нет. Но его пищалка, с отпечатками его пальцев оказалась там. Она лежала у открытой калитки.
- Детский лепет. Вы же изъяли ее у дома Вертилова.
- Но на ней были отпечатки твоих пальцев, Николай Иванович, – сказал Дятлов.
- А там другие отпечатки пальцев были?
- Нет.
- Да, зачем мне нужна его рычалка. Я ж не ребенок.
- Ну, да, да, в принципе, я с тобой согласен. Но как на ней оказались отпечатки твоих пальцев, вот, в чем вопрос.
- Да и у Киреева ее не было. Хотя, не знаю, - засомневался Синцов. – Он ведь тоже ненавидел Кораблева. Хотя, что не менее интересно, Столяров тоже, с одной стороны, готов был ему насолить. Моими руками, получается?
- Столяров? – не понял Дятлов.
- Его сын в те далекие восьмидесятые погиб в цехе Киреева. Потом Столяров хотел ему за это отомстить. Ну, помните, я вам рассказывал?
- Нет уже Столярова, - опустил глаза Дятлов. – Он в ту же ночь, еще до пожара, скончался у себя дома.
- Царство ему небесное, - перекрестился Николай. – Не стало человека, а вместе с ним ушла и та история о его горе, попытках добиться правды, - задумавшись, застучал средним пальцем по столу Синцов.
- Да, да, - согласился с ним следователь. – Нет предмета, нет и тени. Но,пока предмет остался, - сощурившись, и, улыбнувшись, посмотрел на Синцова Дятлов. – И точка в этом деле вот-вот будет поставлена. А за Кораблева не беспокойся, пусть старик останется в доме престарелых. Он уже под себя стал ходить, сердечко его совсем расшалилось. А здесь еще и попытка была его подставить, сделать виновным в убийстве Вертилова и не только.
- Так, кроме рычалки там было найдено еще что-то?
- Да, да, несколько его вещей, типа паспорта с железнодорожным билетом.
- Ничего себе! Это у дома Вертилова?
- Но мы точно знаем, что он в ту ночь был в другом месте.
- У вас? В полиции?
- Нет, - покачал головой Дятлов, - на медицинском обследовании.
- Вот такие вот пироги, - сильнее застучал средним пальцем по столу Синцов. – А в моей книге именно он и являлся главным звеном этих разборок. А вы снимаете с него все подозрения.
- Николай Иванович, вот, именно, поэтому я вам старался и не мешать в сочинении книги. Вы - сам автор своей истории, а я всего лишь следователь, который пытается распутать другую историю, авторы которой толком еще и не известны. Вот поиском их я и занимаюсь. Хуже, когда это - неизвестные люди. Был бы стиль знакомый, залез бы в архивы и раскопал бы его. А тут пустота, только одни предпосылки. И самое худшее в том, Николай Иванович, когда все они, как налипшая грязь на колесе, разлетаются, и ты снова остаешься ни с чем.
- Нелегко вам, - вздохнул Синцов. А можно слово сказать? А мне, кажется, вы старались сделать так, чтобы я вам не мешал.
- Это тоже правильно, - похлопал Дятлов по руке Синцова.
Что-то пискнуло в кармане Федора Викторовича. Он достал из него свой мобильник и начал читать сообщение на его экране.
- Вот так-то, Николай Иванович, так что, мы с вами близки к настоящей развязке. Ну, до встречи! - и крепко пожав руку Синцову, отправился к выходу из кафе.
И только сейчас Николай вспомнил, о чем так сильно хотел расспросить у Дятлова: нашли ли они пропавший труп брата Вертилова, его убийцу. Хотя, навряд ли, до конца следствия Федор Викторович посвятит его в эти дела. И прав Дятлов…