- И что будем делать? – Синцов посмотрел на редактора. – Мне, Иван Викторович, для окончания книги не хватает информации. Чтобы ее собрать, нужно в следственный отдел обратиться, у меня там есть знакомый следователь, он мне всегда в таких делах помогает.
Иван Викторович поморщился:
- Коля, а успеешь до двадцатого сдать свою рукопись в типографию?
- В принципе, да, - вздохнул Синцов. – Но вы же хотели ее посмотреть до сдачи в типографию.
- Ну, да, - улыбнувшись, пожал плечами Семаков.
- Так, я часть книги уже распечатал, Иван Викторович, - и, взяв с угла стола файл с вложенной в него толстой стопкой листов, Синцов протянул ее редактору газеты. – Здесь не хватает трех последних глав. Они в работе.
- Хм, - улыбнулся редактор, - даже точно знаешь, сколько глав будет в твоей книге.
- Они все здесь, - постукал указательным пальцем по виску Синцов. – Они есть, но нужно правильно все написать, не искажая закона.
- Понял, понял, - поднял обе ладони вверх Семаков. – Ну, Коля, в принципе все нормально. В этой газете идет твой материал, есть еще одна из твоих статей у меня в загашнике на следующую газету - интервью с прокурором. Даже не ожидал, что так сильно понравятся людям судебные истории. Вчера подписал договор с типографией на увеличение тиража нашей газеты еще на тысячу экземпляров. Представляешь? С Советского района ко мне обратились с просьбой о приобретении в розничную торговлю двух тысяч газет. Три дня назад передал им пятьсот газет на пробу. Сегодня утром сообщают, что их уже распродали! Веришь? – снова улыбнулся Семаков.
Николай пожал плечами:
- Поздравляю вас, Иван Викторович. И, думаю, это не только из-за моих статей так растет тираж у газеты.
- Считаю, что и твоя немалая доля в этом есть. Только не зазнавайся! – легонько хлопнул ладонью по столу редактор. – Ну, ладно, хватит друг другу петь хвалебные песни, а то будем с тобою похожи на героев басни Крылова: «За что же, не боясь греха, кукушка хвалит Петуха? За то, что хвалит он Кукушку». Короче, Коля, выручи меня, доделай свой детектив, да побыстрей, у тебя неделя-полторы! – и посмотрел на Синцова исподлобья. - Он же выдуманный?
- Конечно, - смотря в угол своего письменного стола, сказал Синцов. – выдуманные истории с одной стороны, Иван Викторович, легче писать, чем документальные, а, с другой стороны, сложнее, так как они неуправляемые. Вот я вам говорю, три главы осталось, а сам дрожу и заставляю себя именно так и думать, и сделать, а не написать больше. А-а, стоп-стоп, Иван Викторович, понял, что вы имели в виду, спросив «Выдуманный» ли детектив. В принципе в нем собрано то, что происходило на самом деле, просто герои изменены, какие-то сюжеты усилены, что-то ненужное убрано, что-то придумано.
- Слушай, а их посадят? – сощурился редактор.
- Героев? – Синцов с удивлением посмотрел на редактора, листающего его стопку распечатанных листов с текстом. - А это нужно?
- Так, у тебя же детектив? – удивился Семаков.
- В конце книги наручники на них наденут, это точно…
- Ну, с этим тоже я полностью согласен. Значит так, Коленька, тебе, где лучше с книгой работать, здесь или дома?
- Везде, Иван Викторович, везде! У меня всегда с собой ноутбук. Бывает даже, на остановке что-то придумал, открываю его и записываю.
- Это тоже правильно, - Семаков протянул Синцову свою ладонь для рукопожатия и вышел из кабинета.
Николай потянулся руками в стороны и, спохватившись, открыв верхний ящик стола и, вытащив из него желтый файл с тонкой стопкой листов, вздохнул, не ошибся, отдал Семакову двенадцать глав, а не все семнадцать законченного детектива. В этом файле лежали те самые последние пять глав детективного рассказа, вместо трех, которые Синцов якобы еще не сочинил. А они и дают ему возможность сейчас продолжить работу с Дятловым в раскручивании серий «пропадания» Сергея Петровича Вертилова и взаимосвязи их с шантажом или попытками навредить здоровью Александру Васильевичу Кирееву и дочери погибшего Петра Алексеевича Порошенко Анны, которая знает о какой-то злополучной красной тетради своего отца.
Синцов положил перед собой лист бумаги, взял карандаш и записал в верхней его части короткую фразу: «П. Анна, кр. тетрадь», прочертил от нее полосу влево, врезав ее в квадратик, внутри которого написал фамилию «Вертилов». Остановился в размышлении: в конце, какой части этой полосы поставить острие: вверху или внизу. Кто от кого зависит: Анна Порошенко от Вертилова или наоборот?
Резкий звонок мобильника вспугнул его.
- Коля, - сразу же без приветствия сказал Дятлов, - Александр Васильевич Киреев сбежал из больницы. За час до этого к нему приходила молодая женщина с тетрадью и что-то шепотом прочитала ему из нее. И ушла. Кирееву тут же стало плохо. Когда врач с медсестрой, поставив диагноз, вышли из палаты и направились за медикаментами, он тут же вышел из палаты и больше там не появлялся. Это его сосед по палате так рассказал.
- И что, Федор Викторович, его нашли мертвым в туалете?
- Журналиста видно издалека. Киреева в больнице и рядом с ней не нашли. Да, еще забыл кое-что сказать, Коля. У него на кровати осталась оторванная, похоже из той тетради, которую ему показывала женщина, бумага. В ней просматриваются несколько записей, судя по составу чернил, они были записаны тушью. Не шариковой ручкой, а наливной, с пером!
- Федор Викторович, а слова, написанные на этом листе, о чем-то говорят?
- Говорят. Только о чем, непонятно.
- Да уж. Мне что-то не верится, что дочь Порошенко, человек совершенно отдаленный от родительских дел, да и по характеру очень мягкая, смогла бы заняться каким-то мщением.
- А вы с ней знакомы? – удивился Дятлов. – Секундочку, я стою перед вашим кабинетом, чаем напоите?
Дверь отворилась, и в кабинет зашел Федор Викторович.
- Вы, как всегда, неожиданны! – нашелся Синцов, крепко пожимая следователю руку, показывая ему на кресло, в котором тот может расположиться.
- Так почему вы ее защищаете, Николай Иванович?
- Молоденькая, появилась на свет, когда родители были предпенсионного возраста. Они пушинки с нее сдували, всем силами помогали ей встать на ноги, и поэтому я не уверен, что отец посвящал бы свою дочку в такую тему, как свои грехи.
- Может быть, я с вами, дорогой человек, и согласился бы, но эта версия еще остается в силе. Вы как-нибудь могли бы помочь мне ее убрать?
- У меня есть ее телефон. Кстати, она учится на том же факультете, что в свое время и я.
- И, думаете, посещает все университетские лекции?
- Попробую, - и, достав из кармана сотовый телефон, Николай, найдя в контактах нужную фамилию, позвонил. – Добрый день, вы Анна Петровна? Да, да это тот самый Синцов. На лекции, ой. А кто ведет? Зарицкая? Ирина Семеновна? Еще жива и здравствует? А можно ее голос услышать? Ой, спасибо, - и Николай, на некоторое время прикрыв глаза, стал слушать. - Да, да, спасибо. Кстати, у нее завтра день рождения. Ой, - на лице Синцова появилась широкая улыбка, и он громко сказал, - Ирина Семеновна, это - ваш бывший ученик Синцов. Помните? Да, да, работаю в… вы знаете, что я еще и писатель? вы знаете и об этом?…
Слушая разговор Синцова, настроение у Дятлова резко упало.
- 2 –
«Березовая роща» ничем не отличалась от других садоводческих товариществ: домики разной высоты, архитектуры и цветового окраса выглядывали с двориков, чем-то напоминая сказку про Чипполино. У некоторых двориков на аллейках еще держали свой цвет бархатцы, умиляющие прохожих, на виноградных кустах, вьющихся по заборам, остались гроздья с изюмом. Дух захватывало, когда проходил рядом с рябиной, еще не потерявшей своей бурой и желтой листвы с веток, увешенных красными гроздьями ягод.
Дом Киреевых находился в глубине сада с опавшей листвой. Земля под деревьями была очищена от травы и листвы граблями, оставившими после себя полосы. Весь мусор был собран в большую копну слева от калитки и, скорее всего, его никто не собирался сжигать, а, наоборот, закапывать в яму, которая была вчера или сегодня вырыта рядом и сильно пахла разворошенной землей.
- Хозяин, - громко кликнул Дятлов, - где вы?
Никто не отозвался. В доме дверь не была закрыта на ключ. Отворив ее, Дятлов снова громко крикнул, и снова никто не отозвался.
Что-то заскрипело во дворе. Это в заборе кто-то начал отодвигать в сторону его доски и в образовавшееся отверстие показалась седая голова пожилой женщины.
- А вы кто? – спросила она.
- Старший следователь отдела по Советскому району областного управления следственного отдела Российской Федерации Федор Викторович Дятлов, - и показав удостоверение, Дятлов направился к ней.
- А я - его соседка, - представилась та, - бывшая учительница Марья Сергеевна.
- Красиво у вас здесь и покойно, - улыбнулся Дятлов.
- А покою нет, - серым платочком начала обтирать свои губы женщина. – Пока не было Александра Васильевича, было покойно. А теперь появился, то и покой с ним закончился.
- Стучит молотком, громко музыку включает, собаку привел? – поинтересовался Дятлов.
- Та не-е, - махнула рукой женщина и еще больше своим корпусом пролезла вперед из дыры в заборе. – Вчерась, как начал, начал там шуметь. А позавчерась, когда яму копал, то сначала доски, которые я отворачиваю, на заборе забил, - и женщина показала на торчащий гвоздь из доски забора. – Это я его сегодня с той стороны молотком назад выгнала. А Александр Васильевич нонче все ахал у ямы, матерился. А чего ахал? Смотрю, - и показывает на крышу своего дома, посередине которой окно, - там чердак у меня, - пояснила женщина. – Смотрю, а он яму роет. Вот.
Федор Викторович посмотрел в сторону ямы и, что-то приметив на ней, пошел к калитке. И только сейчас Синцов обратил внимание на упертый в забор крест, со вбитой в него дощечкой.
- Здесь покоятся убийцы А.А. и А.В. Киреевы, - тихо прочитал Дятлов и посмотрел на Синцова.
- А что там написано? – закричала женщина, пытающаяся пролезть через узкую щель в заборе.
- А что любопытным нужно нос оторвать, - старческий голос, раздавшийся из дома, привлек внимание Дятлова и Синцова к себе.
- Добрый день, Александр Васильевич, - направился к Кирееву Дятлов. – Извините, что без приглашения к вам пришли. Я - старший следователь областной прокуратуры…
- Виделись уже, - махнул рукой хозяин дома, - и с вами тоже, - кивнул подбородком, поздоровался с Синцовым Киреев. – А вы, Марья Сергеевна, смотрите, нос оторву. Идите к себе! – повысил он свой голос. – Прошу, - показывая рукой на дверь дома, пригласил зайти в нее хозяин.
Синцов с интересом рассматривал этого высокого, немножко сутулого человека. В молодости, похоже, он был хорошо развитым физически и, обратив внимание на грязные, в песке, ботинки и низ штанов, посмотрел на лопату и гору земли, лежавшую с другой стороны ямы, глубиною около метра.
- Ничего себе! – вслух сказал Синцов.
- Что? – обернулся к нему Дятлов.
- Эту яму дед сам, получается, выкопал?!
- Земля, похоже, уже была рыхлой. Выкопал ее кто-то чуть раньше. Сейчас узнаем, пошли, - сказал Дятлов и направился в дом.
Прихожая была совсем маленькой, метр на полтора, комната – намного больше, где-то четыре на четыре. Половицы, накрытые соломенной циновкой, сильно скрипели.
Дед указал на стулья, стоявшие вокруг квадратного стола у окна:
- Присаживайтесь.
- Что здесь произошло? – первым спросил Синцов.
- Та, - махнул рукой и, опустив глаза, Киреев глубоко вздохнул, - убить меня хотят, сами видите.
- Да, да, - прикусил губу Дятлов. – А кто, знаете?
- Длинная история, - кашлянул Киреев, и его бледное лицо стало краснеть.
- Вам плохо? – подскочил Синцов.
- Давно! – снова махнул рукой дед. – Сидите, сейчас пройдет. Долго курил и теперь все трубы там, - хлопнув ладонью по груди, - забиты. Теперь, как кашлянешь, так кровь сразу и в глаза лезет, и в виски, всюду. Лопну скоро от ее напора.
- Александр Васильевич, а что вас заставило так быстро покинуть больницу? Та могила? – спросил Дятлов.
- Да, уж, думал, жинку с кладбища выкопали и сюда привезли. Ан, нет, - снова закашлялся Киреев. – Фу-у ты.
- Александр Васильевич, это не те ли люди, что спецовку повесили у вас?
- Та, думал об этом, - поднял глаза на Дятлова Киреев. – Но, что интересно, видели досточку ту, на кресте? Так вот она и подсказка, что не те.
- В смысле?
- А она-то вовсе и не доска, а фанера всего лишь в пять слоев. И спилена она неровно. Заметили? – он посмотрел сначала на Синцова, потом на Дятлова. – История плохая была. У нас ремонт в цехе был. Ребята с одиннадцатого цеха работали высоко на лесах, зачищали стены от старой штукатурки. Так вот, одна женщина, такая красивая была, немножко в теле, хотела перейти с одной стороны лесов на другую, да кого-то внизу попросила, чтобы ей между ними проложили доски толстые. Ну, лаги, что ли.
А работал у них пацаненок, совсем салага. Ну, ему бригадир и сказал, чтобы доски принес и положил их между стойками лесов. А те доски лежали у входа в цех. А пацану было лень за ними идти, что ли. Скорее всего, так. Взял, что у него под ногами лежало - лист такой фанеры, и со своим товарищем затащили ее наверх и положили этот лист вместо досок. А жинка та, нет, чтобы удостовериться в толщине лаг, бездумно шагнула на этот фанерный лист и упала вниз, - застучал кулаком по столу Киреев. – Вот такие дела были. Высота метров шесть была, баба переломала себе шейный позвонок. А кто в этом виновен? А? – снова Киреев посмотрел, то на Дятлова, то на Синцова. – Начальник цеха остается. А в таком случае, куда, спрашивается, их бригадир смотрел? А? А их мастер, а?
- А куда он смотрел? – спросил Синцов.
- А, кто его знает. Меня тут же главный инженер вызвал и всю вину за произошедшее тогда «повесил» на меня. Им это привычно уже было делать. Я был виноват во всем. В том, к примеру, что у моих слесарей и аппаратчиков не было спецодежды, спецобуви. Люди на себя одевали обычную спецодежду, в которой работали. Отсюда и увечья у людей были, кислота быстро разъедает материю и наносит людям увечья. А кто такой я? Я - начальник цеха и все. А кто решает на комбинате вопросы по охране труда, по спецодежде? Да, и я. Но деньги на их разработку, закупку выделяет управление комбината. А спецодежда такая была, но ее не закупали, потому что деньги, выделенные на нее, уходили куда-то, кому-то в карман. Да, да, я видел эти документы, моя жена дружила с женщинами из бухгалтерии химкомбината.
А у нашего руководства была еще и большая дружба с руководством управления по охране труда. Вот потому-то, все плохое, что происходило на комбинате, пряталось. Но все это были разговоры, а за руку не взяв, не докажешь. Но у меня была копия этой бумажки, я сфотографировал тот документ и показал при очередной разборке со мной главному инженеру. Ему сразу плохо стало, осталось мне только очередной шаг сделать- идти в обком партии. В горком партии не пошел, потому что там у него дружки были.
И только собрался, так малярша в моем цехе погибла из-за своей же халатности, из-за халатности бригадира, из-за того, что мастер вместо того, чтобы организовывать работы на своем участке, бегал по делам где-то. А когда копнул глубже, он, оказывается, часть бригады забрал с собой для ремонта квартиры главного инженера комбината. Вот, такие были пироги. А когда попытался найти бригадира с тем пацаненком, они исчезли. Бригадир на учебе в Москве, пацан – в армии. Вот, и стал я крайним. А тут еще и Столяров. Одно слово, и тюрьма надолго. Пришлось подыграть главному инженеру, все дела с ним спрятали.
- А Вертилов?
- А, что он? Он под главным инженером ходил. Как тот скажет, так и будет. Его многие боялись, страшный человек был. Взятками занимался. И я в это русло попал, платил премиями.
- Как это понять? – спросил Синцов.
- А очень просто. Цех занял первое место в соцсоревновании, премия составляет тысячу рублей рабочим и пять тысяч рублей на улучшение рабочих мест. Вот эти денежки за моей подписью уходили к нему, а кому дальше направлялись, не знаю. А ту подружку жены, бухгалтершу, давшую мне документы для снятия копии, уволили за постоянные прогулы. Представляете? Вот так разбирались с людьми. А чтобы она молчала, сказали: если вякнет, то также поступят и с ее мужем, да еще ему что-нибудь припишут для уголовной ответственности.
- А Кораблева помните? – спросил у Киреева Синцов.
- А-а, секретарь парткома? – напрягся Киреев. – А это еще тот паря. Два зуба выбил мне. Та еще сволочь, сталинская! Чуть что, так партбилет забирал и дубасил кулаками под дыхало. Он мастер спорта по боксу был, бил без синяков. А я еще и секретарем партячейки был, ему - секретарю парткома завода подчинялся.
- То есть, Кораблев тоже подыгрывал главному инженеру? – привстал Синцов.
- Не-е-е, - ударил кулаком по столу Киреев. – Тот человек другого склада ума. Он был прямой, его не проведешь. У него и прикрытие было в обкоме, поэтому его побаивалось руководство, как и тот же главный инженер. Вот поэтому с нами, начальниками цехов, главный инженер разбирался на своем уровне, по-тихому, не выпуская все информацию в партком в уши Кораблева.
- А директор завода на чьей стороне был?
- А не было его. Там смена, как в партии, произошла. Один умер, за ним пришел исполняющим обязанности москвич, но у того сердце было больным, не выдержало нашего климата.
- Погоды, влажности, давления? – не понял Синцов.
- Нет, климата сложившегося в руководстве комбината. Все друг друга закладывали, запугивали. А все потому, что оборудование старым было, нужно было провести его реконструкцию, капремонт и так далее. А в тот период денег у министерства на это не было, шли слухи, что наш комбинат вот-вот закроют. Вот и возникал вопрос, куда бежать с этого тонущего корабля.
- А сейчас-то комбинат процветает, - повысил голос Синцов.
- Процветает. Так карта легла, умный руководитель пришел, и как только пошли волны, наш комбинат начало раскачивать, он заключил хорошие договора с министерством сельского хозяйства, с военными, и сделал здесь перестройку. Там еще было что-то, но я уже ушел на пенсию и больше старался там не появляться, на комбинате. А Яценюк Арсений Петрович…
- Это кто? – попросил уточнения Дятлов.
- Главный инженер комбината. Он удержался. Вывернулся. Порошенко под него играл. Это - мой заместитель. Там на меня столько написали, что генеральный директор хотел возбудить дело против меня. Они с Кораблевым хорошо спелись, и как только партию Ельцин убрал с руководства страны, так Кораблева Александра Ивановича директор назначил своим заместителем по безопасности. Вот такие вот идиллии.
- И что же помешало Кораблеву вас посадить? Я правильный вопрос задал? – спросил Дятлов.
- Да, гражданин следователь. Я вот так перед ним сидел, отвечал на все его вопросы, и показал ему ту фотографию.
- Бухгалтерских махинаций? – уточнил Дятлов.
- Да, да. А что было дальше, не знаю, мою жену на пенсию проводили. Мы подождали год-два, но видно дела по моим, так сказать проступкам, закрыли, и меня больше никто не посещал из прокуратуры и в нее не вызывали.
- А та фотография сохранилась у вас, Александр Васильевич?
- Кажется да, но боюсь, что уже выцвела, столько времени прошло. А Вертилов все не отпускал меня, сволочь! - Киреев схватился за сердце и начал морщиться.
Тут же поданная ему Дятловым таблетка нитроглицерина, оказалась своевременной. Киреев сморщившись, начал сосать ее и поднял руку, прося тишины, зажмурив глаза, некоторое время сидел молча. Через несколько минут Киреев отдышался и продолжил свой рассказ:
- А Вертилов чего-то боялся. Не знаю. Я с ним не раз сталкивался и все обещал ему, что собрал много документов против него и обязательно отошлю их в следственный комитет. Вот он и пытался на меня давить.
- И сейчас?
- Н-не знаю, Федор Викторович, н-не знаю. Хотя в последнее время об этом уже не раз думал.
Дятлов удивился:
- А какой интерес у Вертилова через столько лет, когда все уже, как говорится, быльем поросло, с вами счеты сводить? А, Александр Васильевич?
- Н-не знаю, - сморщился Киреев.
- Выборная компания? У Яценюка есть сын, дочь? Стоп, стоп, Яценюк, Яценюк, погодите-ка, Петр Арсеньевич Яценюк, заместитель директора химического комбината выставил свою кандидатуру на мэра города. Так? – и Дятлов в упор посмотрел на Синцова.
- Да, - согласился с ним Николай Иванович.
- Вот где она, эта линия, выстраивается. Не хорошо как-то получается. А папа его жив, интересно?
- Да, - сказал Синцов и добавил. – Пенсионер, владеет несколькими процентами акций химкомбината.
- А это много? – Дятлов заинтересовано посмотрел на Синцова.
- Миллиард, может сотня миллионов, не знаю. А, вот, что новый гендиректор комбината - ярый коммунист и имеет поддержку наверху, это точно.
- Вот такие вот коврижки, - похлопал по руке Синцова Дятлов.
- Так, когда вы в больнице лежали, к вам приходила та женщина, которая упала с лесов, Александр Васильевич? Я так понял?
- Да-а, та самая малярша. Или, в крайнем случае, женщина, очень похожая на нее. То есть, ну, поняли меня, - смутившись, махнул рукой Киреев.
- А что она вам сказала или дала вам прочитать?
- Во-он, вы как. Ясно, спасибо Степанычу, что сообщил вам. А то думал те за мной пришли сейчас, так там, в огороде, в туалете от них спрятался. А это вы оказались, фу-у.
- Она сказала всего четыре слова: ты должен миллион рублей, - и показала какую-то старую тетрадь с еле видимыми выцветшими записями. А там знаете, что было написано, - Киреев, положив руку на сердце, стал шептать, - мертвые за тобой идут, к суду готовься, убийца.
- Вот, как. У вас хорошее зрение.
- Нет, это она мне читала. Пальцем по строчке вела и читала.
- А вашу жену они тоже считают убийцей? – спросил Синцов.
- Так, она у меня этим, технологом на комбинате работала. Причем она(?), не знаю. Но жена убийцы, значит, сама - убийца, - вздохнул Киреев. – Чаю у меня нет. Чем угостить вас не знаю.
- Давайте, мы поможем вам собрать здесь все нужные вещи и переехать в город, - предложил Дятлов.
- А, может, на кладбище сначала, к моей. Гляну, там она или нет, все спокойно ли с ней, - не отрывал своего просящего взгляда с Дятлова Киреев.
- Хорошо, собирайтесь, - встал из-за стола Дятлов и пошел к выходу.
- А ведь у меня все есть против них.
- Хм, - остановился Дятлов и, обернувшись к Кирееву, посмотрел на этого старика. – Я подумаю, как с этим быть. А вы завещание составили?
- Внук просил, чтобы я ему переписал этот дом с квартирой. А зачем они мне, скажите? Вон уже и могилу во дворе Вертилов мне приготовил.
- Вертилов? – спросил Дятлов.
- С Яценюком. Я у них, как черная кошка, в прошлом году в телевизоре все про их злодеяния людям рассказал. Все, все.
- И это показали? – посмотрел на Киреева Синцов.
- Наверное.
- А жена когда умерла?
- Три года до этого, - упершись обеими руками в столешницу, и, поднявшись, сказал Киреев. Я этого так не оставлю, сволочи.