В сентябре по Алтаю за два дня можно проехать из лета в зиму. Выезжаете вы из Бийска, к примеру, на ГАЗ-66, в веселой компании туристов, водителя, проводника, директора турфирмы, он же муж девушки, с которой… не важно, сестры этой девушки, которая так же недолго была твоей девушкой, пока не вернулась к мужу. А ты всерьез хотел жениться на ней. Теперь смешно. Теперь всё смешно и сама ситуация, и то, что несколько дней назад в Томске опять втрескался так, что потянуло регистрировать отношения, но, и слава богу, у неё оказался жених.
Чёрт, я же хотел рассказать, как можно выехать из Бийска в середине сентября, заночевать где-нибудь на турбазе в Майминском районе на берегу Катуни, проведя чудесный вечер в настоящем жарком бабьем лете. А вечер другого дня вы уже встречаете на берегу горной речки, вокруг хмурые ели. Трава мокрая, с неба капает, желтые листья черемухи липнут к резиновым сапогам. А на третий день вокруг только горы со снежными вершинами, ржавые лиственницы, желтая низкая трава, колючие кусты и ночью идёт снег, а вода на речке покрывается в тихих местах тонким льдом. За ночь. А на четвертый день минус 15. На пятый вокруг уже нет деревьев, только камни, снег и эдельвейсы. И очень хочется домой. Только дом твой - палатка и спальник.
Да, уезжая из Москвы я мечтал о тихом семейном очаге. Стояло лето 2003. В поезде было жарко. Я представлял как мы будем жить с Юллей в вечном лете, окруженные кучей ребятишек, как я напишу нечто восхитительное и настоящее. А Юлля будет до ста лет тонка и прекрасна. И всё шло к этому. Хотя немного и дунуло осенью от ощущения ненужности в родном городе. Но ничего, главное ж не работа, главное ж – семья, любофф.
Но Юлля вернулась к мужу. Бывшему. Но мужу. Ну, ничего, есть же есчё стихомать еёмания, для которой все несчастья наши личные только навоз и удобрение. А тут есчё и семинар молодых писателей. Ну а там подарок судьбы – девушка Даша. Но и у неё есть жених. А насчёт поэзии сказали – завязывай. И ты (то есть я) приезжаешь злой ночным автобусом Томск-Бийск в дом любимой когда-то тобою Олеси, она же сестра Юлли, она же жена твоего работодателя Максима, который заказал тебе снять кино про эту вот поездку в горы, на плато Укок.
А еще в команде вашей два суровых бородатых мужчины – водитель и проводник. Юлля, куда же без неё. Туристы - это парень и девушка из Новосибирска. Нет, не пара. А самые важные – испанцы, муж и жена с Канарских островов. На них-то (на туристов, а не острова) у Максима самая большая надежда. Верит он, что жители Канар, устав от бесконечного лета и теплого моря, захотят увидеть красивые, но холодные вершины Алтая. Чуть не забыл про неунывающего оператора. Компания была бы совсем идеальной, не будь в ней меня. Такую ложку дёгтя, как я, ещё поискать.
В первый же вечер выяснилось, что я забыл дома паспорт. Макс, человек в прошлом военный, тихо играл желваками.
-Я же тебя предупреждал. Я же тебе напоминал.
Я бы на месте Макса просто выгнал бы из группы такого беспамятного. Я сказал:
-Давай так. Вы едете дальше без меня. Отснимете материал, а я потом на этапе монтажа подключусь. До дома как-нибудь доберусь.
Олеся, Юлля, водитель, проводник, все молчали. От Макса исходила тихая сила. Казалось, появись перед его лицом колючая проволока, он её схватит ртом, как лошадь берет жесткую траву и перемелет своими могучими челюстями.
-Ладно, - сказал Макс, – попробую договориться с пограничниками. Но если они тебя оставят на заставе до выяснения личности, то уж - вини только себя.
А потом мы пили спирт у костра. Жена испанца оказалась русская и она всё переводила сеньору, который всё время улыбался. Я так понимаю, на всякий случай, всё-таки так далеко от моря, Испании и скоро сотовый перестанет ловить сеть.
Спирт и угрызения совести из-за оставленного паспорта отодвинули на второй план все личные переживания. А на третьей стоянке, ну, там, где только желтая трава, лиственницы, холод поздней осени и река, покрывшаяся за ночь ледком, я второй раз в жизни попробовал марихуану. Парень из Новосибирска запасся большим мешком. Он предложил всем.
Сидели у костра, смотрели на звёзды прямо перед носом, такими близкими они казались. Травка совершенно меня не брала, ну, мне так казалось. Остальные тоже вели себя как обычно. Ну, может, смеялись чуть больше обычного. Откуда-то появилась гитара. Прямо бардовский фестиваль. Макс достал огромный спутниковый телефон. К телефону прилагался целый чемоданчик. Макс куда-то позвонил. Выглядело это очень солидно. И меня отпустило.
Я подумал, что Олеся молодец, и дай ей бог с Максом всего. Потому что выйди она много лет назад замуж за меня, что маловероятно, но всё же могло быть, так вот, мы бы, уже развелись, это точно, а может быть, ещё бы и ненавидели друг друга. А сейчас, вон, почти друзья, спокойно общаемся. Макс – железный человек, бизнес строит, лидер и всё такое, основательный, капец, и я, какой-то хилый сочинитель ненужнонежных текстов, если сравнивать со мной, Макс это то, что нужно. Да я сам, если честно, будь девушкой, выбрал бы не себя, а Макса.
И Юлля молодец, что вернулась к мужу, действительно, что я мог ей дать? Ничего, бедную, нервную жизнь, ещё неизвестно, как бы сложились мои отношения с её сыном. И Даша- умница, ну, чего бы не пофлиртовать несколько дней с незнакомцем, получить некую энергию разнообразия. В семнадцать лет так хочется нравиться всем. А ты, то есть я, обращался я сам к себе, вместо того чтобы быть благодарным всем этим девушкам и их мужчинам расчёсываешь свою обиду, кормишь её сожалениями и раздражением.
Я посмотрел на окружающих другим взглядом, все они представлялись мне милыми и хорошими. Мне хотелось всех обнять и поцеловать. Даже слёзы на глаза навернулись. Впрочем, последнее скорее от дыма. Вот что разглядывание звёздного неба и близких снежных вершин делает. А травка? Нет, меня не берёт.
На следующий день мы прошли пятнадцать километров. Семь с половиной до ледника и обратно. Машиной дальше было опасно. Шли налегке, но уже через километра три мне показалось, что я несу что-то очень тяжёлое. Это был я сам, моё тело. Оно не хотело идти вперед. А Макс даже не запыхался. А рядом со мной пыхтел оператор, он нёс тяжеленую камеру и аккумуляторы. Иногда мы останавливались и я говорил: «Сними вот это». На шестом километре я уже перестал говорить вообще. И оператор снимал что хотел. Я бы давно развернулся, вернулся обратно к нашим палаткам и машине, но впереди шли Юлля, Олеся и Макс. Шли легко, как будто каждый день совершали такие прогулки. Иногда они ждали нас, угощали водой. Олеся и Юлля посматривали на меня иронически. И, из-за этих взглядов, я не мог не дойти до конца.
Из ледника вырывалась бурная речка. Она буквально прорубала каньон во льду и скале. Ледник будто выеден снизу, покрыт трещинами. В любую из них можно было ухнуть и застрять, или, ещё хуже, искупаться в ледяной воде, выбраться из которой было просто нереально, высота берега превосходила высоту человеческого роста раза в два. Никакого снаряжения у нас не было. Думаю, если бы стали подниматься на сам ледник, у нас ушел бы целый день.
Виды вокруг потрясающие. У меня с собой была обычная мыльница с пленкой на 36 кадров. Конечно, я экономил, впереди ещё плато Укок.
А потом мы шли семь и еще пол км обратно. Хотелось упасть на камни, в желтую траву. Вообще, место для смерти просто идеальное. Мне кажется, там ничего не гниет. Всё сразу мумифицируется. И тысячу лет моё тело лежало бы вот так вытянувшись, а в ледяных глазах, обрамленных инеем, отражались бы звёзды. Но романтическое настроение сбивал урчащий желудок, он просил перед смертью поесть.
Водитель и проводник, которые оставались в лагере, к нашему приходу успели поставить походную баню. Тогда это было чудо. Снаружи шел снег, а внутри жара, пятки даже на дереве у входа жжёт невыносимый холод, а внутри блаженство и горячая вода. А потом ещё немного травки у костра. Снег превратил меня со спины в белую статую. Но я был почему-то счастлив. Вокруг снег, а рядом огонь. Было, было чувство, что достиг какого-то просветления. Хотя в чём оно – не объяснишь. Жаль, травка меня не брала, а то, может быть, я понял, отчего мне так хорошо.
И тут, в настоящем времени, пришли дети и сказали: «Папа, мы уже ложимся спать, иди читать сказку, ты обещал». И я вынужден откланяться и продолжить завтра.
© Сергей Решетнев