Что такое гаражный кооператив, - у нас знает каждый. А что такое – гараж! - и подавно. Я не имею в виду помещение, где просто стоит машина, мотоцикл или любое другое частное транспортное средство, где самодельные стеллажи, сколоченные чаще всего из любого «подручного» материала, завалены всяческим хламом, именуемым «инструмент», - хотя, - правды ради, - инструмент, предназначенный для кое-каких ремонтных работ, там все же случается. И даже имеется «яма» для проведения последних! Я не стану говорить о дырявых надувных лодках и коллекциях рыболовных снастей, - предметах особой гордости хозяина! Я говорю о ГАРАЖЕ, как о личном и горячо любимом пространстве! Мужчины меня поймут! Скольким женам это «личное пространство» стало поперек горла! Но это уже совсем другая тема…
Если рассказывать о гараже Лександрыча (простите: Николая Александровича!), то о хламе и дырявой лодке не может быть и речи. На отличной работы металлических стеллажах всегда полный порядок. Плитки пола чисто выметены, стены выкрашены, тиски, сварочный аппарат, электродрель и пр., - все в полной готовности к действию. И в центре всего этого великолепия - чистенький, уже раз сто перебранный по винтику, изрядно побегавший по российским (нашим!) дорогам, - «жигуленок». Но и не о нем речь… Главное в этом гараже - второй бокс, - «клуб интересных встреч», - так его называют все мужики в кооперативе. Здесь все располагает к задушевной беседе, особенно длинными зимними вечерами, - огромных размеров, старый черно-белый телевизор, такого же возраста холодильник «Бирюса» для летней поры, круглый стол, электроплитка, продавленный диван, пара табуреток и электрокалорифер… И еще маленький, уже почти раритетный, кассетный магнитофон с любимыми записями. Сколько выпито и сколько выговорено в этом «клубе»! Многое слышали стены старого гаража: и тайные исповеди (в свободные уши!), и споры до хрипоты, и тихие нестройные песни, - чаще всего подпевали Высоцкому. А возлияния! Что только не разливали за этим столом! И разливал всегда сам хозяин, Николай, - глазомер был! Как весы в аптеке: всем поровну, словно «бульки» считал! Особым уважением пользовалось его черно-смородиновое, им обычно завершали застолье. А уж о пиве и говорить нечего, - рекой лилось…
Кстати, - о пиве!
Случилось это в яркий, морозный воскресный день. Николай Александрович, мужчина уже прилично за пятьдесят, крепкого, можно сказать – мощного, телосложения , (чего стоят могучие плечи и внушительных размеров живот!), одетый в толстые ватные (стеганые!) штаны и такой же ватник необъятных размеров, в огромных валенках, меховой шапке - ушанке и модных очках, - уже добрых часа три провел в своем гараже. Кое-что подправил, кое-что протер и кое-что уложил: порядок! Домой пора, время к вечеру. По телевизору сегодня хоккей, - не опоздать бы… Даже мужики сегодня не подтягиваются, хотя знают: у него всегда «найдется»! Да и горячего поесть надо бы, мороз-то под тридцать!
- Лександрыч! - у открытых ворот тормознул москвич, - подъехал сосед по дому, Юра. - Я тут за пивом, ребята снарядили… Хоккей же вечером! Тебе взять?
- Да-да! Сейчас! Тару поищу! - засуетился Николай.
Нашел! Вот она, родимая, из-под огурцов, трехлитровая! На весь хоккей хватит!
- Юр! - вспомнил, - воскресенье же! Все закрыто!
- Не-е! Не все! В Лебяжке ларек допоздна торгует. Я быстро! - уже отъезжая, прокричал Юра.
«Ну, в Лебяжке, - это хорошо… Недалеко,» – подумал Николай Александрович и решил еще раз, пока вернется Юра, проверить: все ли выключено. Нашел авоську для банки, плотно закрыл дверь во второй бокс, приготовил к выходу ключи от гаража, толстые меховые рукавицы.
Юра появился минут через сорок. Выставил из багажника на снег банку с пивом, - ( по самую крышку!) и медленно поехал по снежной колее между гаражами. Николай аккуратно определил банку в авоську, поправил, чтобы не перекосило по дороге, закрыл ключом узенькую калитку в воротах, натянул рукавицы и не спеша, приподнимая авоську с банкой над сугробами, что уже намело за ночь, двинулся к выходу. Идти было не очень удобно, - снегу между гаражами навалило почти по колено и он пошел по уже проложенной, вернее, - проезженной, - узкой колее. Приходилось при каждом шаге буквально пристраивать в ней большие, как дирижабли, валенки.
- Блин! Черт! Как балерун! - чертыхнулся про себя Николай.
Метров через двести он, наконец, вышел к центральному проезду. Здесь дорога уже по всей ширине была гладко укатанной. Можно было расслабиться и спокойно идти по обочине. «Расчистили! Для себя! Ш-шарамыги!» - беззлобно подумал о правленцах, - там были все свои…
Выход, а вернее, - сам выезд из гаражного кооператива заканчивался довольно крутым спуском к шоссе. В последних лучах заходящего солнца этот спуск сиял, как тщательно отполированный каток. Николай перехватил авоську с банкой в правую руку и мелкими шажками, боком-боком, перешел к правой обочине. Медленно, стараясь правым валенком ступать на снег, стал спускаться к шоссе. Но! Чем больше стараешься… Его левый валенок вдруг «пяткой» поехал вниз и словно сам по себе, без участия хозяина, взлетел вверх! Вместе с ногой! Балансируя на правой ноге, Николай не удержал равновесия, непроизвольно взмахнул руками и!… Меховая рукавица, большая и теплая, соскользнула с вмиг ослабевшей правой руки и вместе с авоськой!… И с банкой!… Полетела в снег!… Заваливаясь на спину, он с ужасом следил за их полетом… Упал он удачно, ничего не сломал и почти не ушибся ( все же - стеганые штаны и ватник!). И боли совсем не почувствовал, - все внимание его было приковано к банке! А она! Не разбилась! Нет! Так, в авоське и упала в снег! На бочок! Аккурат – горлышком к шоссе, вниз… Вот только капроновая крышка при ударе слетела!… И Николай увидел, как пиво, хлюпнувшись внушительной первой волной, теперь медленными небольшими «хлюпками» выплескивалось из банки в пожелтевший сугроб…
« Я сейчас! Ща-ас! Мигом! - в голове неслись, перемежаясь и обгоняя друг друга отборнейшие "этажи" народного фольклора. - Вот… быстренько-быстренько… встану!... Закрою крышку! … Сколько осталось?…»
Ага... Мигом!... Быстренько!…
Встать с положения «лежа на спине», да еще «быстренько» - на скользком спуске, - не удалось! С трудом, (все же - габариты! и экипировка!) - пока перевернулся на живот… пока подтянул колени…. встал на четвереньки… Не спуская глаз с банки, машинально отсчитывая каждый выплеск из нее: «…семь, восемь… девять… Черт! Я быстренько!…» - он перебирал руками по укатанному грязному снегу. Оскальзываясь коленями и валенками (они, казалось, жили сами по себе!), гипнотизируя банку, наконец, дополз до нее! Выхватил из снега!… Пива было на дне… Потом еще долго шарил руками в снегу, - искал очки…
Открыв дверь, я увидела трясущиеся плечи мужа, - обеими руками он вытирал глаза… Николай хохотал. Хохотал до слез! Рядом у порога в авоське стояла пустая банка.
- Я думал: вот-вот… быстренько подхвачусь!… Успею!… А сам!.. Пока… Как тюлень!… Быстренько!… - рассказывал, смеясь и всхлипывая.
И после очередных посиделок в «клубе» по кооперативу пошла гулять байка о Николае, о банке с пивом, о крутом спуске, - рассказанная им самим и сдобренная им же смачным …этажным матом: материться так, как Николай, здесь не умел никто, - мужики слушали его «фольклор», как песню…
Ключевым словом в байке было: «быстренько»!