НОЧНАЯ ГОСТЬЯ.
Странная история… Ночью мне приснилась моя старинная подружка, артистка и режиссёр Наташка Геттельфраум. Год назад она покончила с собой. Десять лет Наташка болела диабетом, страдала от боли в поджелудочной железе, и хронического алкоголизма. На сцену она не выходила 12 лет, детей у неё не было… Все её друзья и подруги отправились в мир иной раньше неё… Так что своё присутствие в этом мире, она считала ужасной ошибкой Судьбы. Но ведь известно, что ошибки нужно исправлять, и Наташка исправила. Она закатила себе смертельную дозу инсулина, и с наслаждением покинула своё измученное, старое, больное тело.
…Но приземлилась она, явно не там, где хотела… Мрак, горы, дым… Среди всего этого стояла Наташка, появившаяся у меня во сне… И ещё интересно: Наташка поразила меня своей красотой. В жизни она такой не была. Она странно, не открывая рта, сказала: вытащи меня отсюда… И исчезла.
Я сделал, что она просила. Пошёл в церковь, поставил свечи «За упокой», попросил Святую Наталью освободить Наташку, и переместить её в какое-то другое место, получше… После моего похода в церковь, Наташка опять приснилась мне. Она была ещё красивей, и выглядела счастливой. Она благодарно улыбнулась мне, и исчезла.
Я познакомился с Наташкой лет 40 тому назад. Организовал это, почти роковое для меня знакомство, мой армейский друг, кинозвезда, актёр известного столичного театра, блестящий знаток французского языка, Костя Ко…
После того, как мы с ним отслужили положенное время в Ансамбле Вооружённых Сил, Костя ввёл меня в свою компанию, состоявшую из актёров, артисток, и студентов ГИТИСа.
Мне там очень понравилось. От выпускников консерватории они весьма отличались. ( Я пишу это, хорошо зная материал. Я сам выпускник консерватории.) Особенно отличались барышни, очаровавшие (и испугавшие) меня своей подчёркнутой, яркой раскованностью. Я сразу влюбился в Наташку. У неё было роскошное тело, и она знала массу театральных смешных историй. Я стал бегать за ней. Трижды мне удавалось затащить её к себе домой, и попытаться добиться прекрасных, нормальных, естественных отношений мужчины и женщины, продиктованных природой… Но, тщетно… Трижды Наташка, раздетая до гола, сбрасывала меня с кровати. И с дружеской улыбкой, внимательно наблюдала сверху, что там со мной, тоже, абсолютно голым, происходит на пыльном, давно не мытом полу. Через пару месяцев я узнал, что в сексуальном отношении, она совсем другого поля ягода, нежели большинство женщин: Наташка была розовая… Это понятно, это бывает, но зачем она устраивала эти печальные шоу со мной- я не знаю… Ну, может быть, исследовалось что-то профессиональное… Может быть, были обычные, серьёзные поиски каких-то свежих, актёрских и режиссёрских откровений… Может быть! А может и не быть! Это не важно! Важно другое! Другое «что-то»!
Вообще, вспоминая эту компанию, я понял, что меня тянуло к ним, в первую очередь, как к людям театра. Это главное. Я не знал, что стану драматургом, но в подсознании моём шла таинственная работа, готовившая моё вступление в этот весёлый, пёстрый кошмар.
Я думал, что стану прозаиком, как Бунин, например, свёдший меня с ума своими произведениями. Он просто сжёг меня своим Огнём. Я ходил по Москве, и искал Его краски… И если находил (как мне казалось), то от счастья не знал куда себя девать. Я бегал по разным забегаловкам, и, накачиваясь портвейном, рассказывал там, совершенно незнакомым мне людям, о радости писательского труда… Меня слушали… С улыбкой… Как сумасшедшего… И правильно делали, что слушали именно так… Я сумасшедшим и был…
Тем не менее, драматургом я стал. Недавние мои премьеры были в Северной Америке, Грузии, Москве, Прибалтике и Душанбе… Казалось, можно было бы и успокоиться… Но я не могу… Смотрю по сторонам, и страшно, и стыдно, и тягостно мне… Я не хочу больше писать… Только солнечное тепло радует мою душу! Тепло, зелёные деревья, и ласковый, русский ветерок!
Когда-нибудь всё злое, невыносимое отступит от меня, я взмою в Небеса, увижу Наташку, прекрасную и добрую, прощу её, и со скоростью света, понесусь в Небесную Россию, сверкающую золотом куполов гигантских белоснежных Церквей!