ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
По стране прокатились еврейские погромы, и Вайны на время перебрались к Шульцам. Зима стояла холодная, в Москве начались перебои с отоплением, и у Сонечки и Аркаши начался кашель. Молока было не достать, чай с медом помогал плохо, и пришедший врач констатировал у Сонечки воспаление легких, Аркаша был хоть и младше, но оказался крепче. Нужных лекарств не было, и девочка таяла на глазах - "сгорела" за несколько дней, к счастью, с Аркашей все обошлось. Беспокойство вызывало долгое отсутствие Лины, бывало, что она задерживалась по благотворительным делам, иногда оставалась ночевать у Ольги, но всегда находила возможность позвонить.
А у Лины на душе последнее время было неспокойно: революционная деятельность перестала ее интересовать, и ее тонкая поэтическая натура начала протестовать против крови и насилия. Но сказать это своим "товарищам" у нее не хватало ни духу, ни решительности. Да еще в нее влюбился Арсений, в общем-то неплохой паренек, который работал в типографии, он ходил за ней буквально по пятам.
В тот день по благотворительным делам ей необходимо было попасть в район Вдовьева дома, а на Кудринской площади были баррикады, и шли ожесточенные бои между восставшими и правительственными войсками. Бои шли с переменным успехом, но силы стали неравные, когда из Петербурга прибыл Семеновский гвардейский полк. Он освободил площадь, и там была размещена артиллерия. Под грохотом и свистом пуль, рушащимися домами Арсений тащил Лину по каким-то переулкам, ударная волна накрыла их почти у Вдовьева дома, летели доски, балки, осколки стекол. Когда Арсений очнулся, то увидел, что балка ударила Лину по голове, лицо ее было все в крови, и ему показалось, что она не дышит.
Когда бой затих, по дворам начали ездить похоронные подводы, на одну из них он положил Лину. Убитых везли на Ваганьковское кладбище, по лицу Арсения текли слезы, но было темно, и этого никто не увидел. Лина очнулась от жуткого холода, ноги и руки у нее затекли, она не могла ими пошевелить. В темноте она не поняла, где она и что с ней, хотела закричать, но из горла вырвался лишь тихий хрип. Но вот движение прекратилось, подводы остановились, лежавших людей стали сваливать в кучу. "Хоронить будут завтра, - сказал один из возничих, - поздно, могильщиков уже нет". Присмотреть за "грузом" должен был Захар, кладбищенский сторож, который жил в сторожке вместе с женой Варварой и псом Трезором. Неожиданно Трезор залаял, подбежал к одной из групп мертвецов и стал кого-то тянуть за край пальто. Варвара решила узнать, в чем дело, и обмерла - одна "покойница" ожила, смотрит на нее широко раскрытыми глазами, губы шевелятся, а слов не слышно. Вместе с мужем они решили перенести ее в сторожку, могильщикам ничего не говорить - им все равно, сколько человек будет лежать в общей безымянной могиле.
А к Шульцам через несколько дней доставили небольшую посылочку - в ней Линин нательный крест, окровавленный шарф и записка: "Магдалина погибла шестнадцатого января сего года".
Марии Карловне стало плохо, через месяц после гибели дочки и смерти внучки она умерла - не выдержало сердце. А Лиза узнала о смерти матери и племянницы нескоро - поезда не ходили, и передать весточку было невозможно.
Лина же благодаря заботам и травкам Варвары шла на поправку, рана на голове затянулась, порезанные стеклами руки зажили. Правда, вспомнить свое имя, что с ней произошло, есть ли у нее родственники, - она не могла. Варвара ей говорила: "Верь, все будет хорошо, Бог не оставит тебя своей милостью, дай только время". И стала Варвара называть ее Верой. Вера начала выходить из сторожки, помогала Варваре, ходила по кладбищу, смотрела на склепы, вдруг какая-нибудь фамилия позволит ей что-то вспомнить. Особенно часто она приходила к захоронению семьи Литвиновых. Первая надпись на надгробии относилась к 1825 году - Сергей Аполлинарьевич Литвинов - герой войны 1812 года, ниже Андрей Сергеевич, последняя строчка - Ярослав Сергеевич, 1903 год.
Однажды Вера увидела у могилы приятную даму лет тридцати пяти. Даму звали Татьяна Ярославовна Андреева, в девичестве Литвинова. Они разговорились, и Татьяна Ярославовна предложила Вере поехать с ней в Псков. "Вспомнишь, захочешь вернуться - в любой день и час, а жить на кладбище такой девушке, как ты, молодой, красивой не годится". Вера подумала и согласилась, терять ей было нечего. Жаль только было расставаться с Варварой и Захаром, хорошие люди они оказались. Путь был неблизкий - сначала на поезде до Петербурга, а потом до Пскова. За время пути Татьяна Ярославовна рассказала ей историю своей жизни.