Признаться, я ждал удивления – даже изумления. Может быть, даже ждал, что он жестом даст мне понять, что я, похоже, не в своём уме. Но – ничего подобного. Только его глаза сделались острее сверл.
- Почему вам так кажется? – спросил он, и в этом вопросе не было удивления опешившего от неожиданности человека – скорее, это был тон профессора на экзамене, проверяющего, знает ли ученик ответ или просто угадал его.
-Видимо, - проговорил я, не отвечая на его вопрос, - так кажется не только мне?
Вернер покачал головой:
- Вы ошибаетесь, - я почувствовал в его голосе горечь. – Этот человек лет на десять старше, и его сложение куда крепче, чем у Шерлока. Не введитесь на внешнее сходство - у нас сильная кровь. А у вас искажено восприятие. Вас мучает чувство вины?
Я вздрогнул, как будто он попал в меня чем-то острым.
- С чего вы это взяли?
- Вы пьёте, почти не просыхая, уже пять лет, - сказал Вернер. – Горе само по себе не надломило бы так вашу натуру. Я знаю, что вы потеряли жену в Швейцарских Альпах, и знаю, что там была какая-то некрасивая история, в которую оказался замешан и Шерлок…
- Справки обо мне наводили, - понимающе покивал я.
- Получил письмо от Майкрофта.
- Моя жена умерла от болезни. Вы же медикус, да? Так вы должны иметь хоть какое-то представление о скоротечной чахотке.
- Это из-за горя и в память о ней вы взяли на себя благородную миссию оказывать содержание сироте – мальчику Дэниэлу…? – спросил Вернер, чуть сощурившись, отчего его взгляд сделался ещё пронзительнее.
- Не смейте!- сипло прикрикнул я. – Это - не ваше дело. Даже не пытайтесь влезать туда сами и, тем более, впускать Майкрофта Холмса. Этот… это – моё дело. Только моё. Не ваше!
-Боюсь, что Майкрофт уже полностью в курсе этого вашего дела, - серьёзно и даже сочувственно проговорил Вернер.
По его тону, по тому.как он это сказал, я вдруг, как молнией озарённый, понял всё – не было никакой моей воли во всём, что происходило со мной в эти последние недели, меня, как марионетку, провели через спектакль, затеянный Майкрофтом Холмсом из Лондона в Брокхилл, из Брокхилла - сюда, чтобы я поселился в этом доме, видел лишь то, что мне показывают, слышал лишь то, что мне сочтут нужным сообщить, стал виден тому, кого хотят смутить моим появлением в полезрения, а в итоге, чтобы я помог, наконец, мистеру Майкрофту разобраться в том, что за странные вещи происходили некогда в Афганистане, что за странные вещи происходят сейчас, есть ли связь между ними, что за история с воскрешением плотника о`Брайана, и можно ли извлечь из неё что-то полезное для политических игр Шахматного Министра. А уж чтобы я наверняка не сорвался с крючка и действовал под суфлёра, мне навязали соглядатаев, аккуратно расставив их на моём пути – Мэртона, Иронию Мак-Марель, Кларка Вернера, политкорректно назвав этих соглядатаев «эмиссарами». Потому, что сам «дядюшка Майкрофт», видите ли, тяжёл на подъём, и ему не в удовольствие срываться с места и ехать куда-то самому.
-Теперь я понял, - сказал я упавшим голосом. – Всё предопределено. Вы вели меня до этого места с вашим Майкрофтом, умело расставляя флажки и загонщиков. Значит, и профессор Крамоль, и Магон – для вас уже фигуры известные, а меня вы назначили на роль… мормышки?
Вернер вдруг положил мне руку на плечо очень дружеским жестом, да и взгляд его серых глаз, так похожих на глаза моего покойного друга, сделался мягким.
- Здесь всё по-честному, - сказал он. – Загадка профессора Крамоля не разрешена, жив он или мёртв, неизвестно. Майкрофт ткёт свою паутину, не делясь с нами, а мы… вам ведь совсем не нужны эти военные игры – вы ими ещё в Афганистане по горло насытились. Ну, и мне тоже, мне тем более. Но вас так беспокоит Магон, вас до костей пробирает Магон, правда ведь? Вы придумали фантастическую теорию, исходя из своих чувств - не разума. Чувства легко обмануть, но не намного сложнее обмануть и разум. Майкрофт – разум во плоти. Вы –обнажённое чувство. А я уж побуду судьёй меж вами.
- Шпионом, ведущим двойную игру, - поправил я.
- Посредником. Охранником. Помощником. Называйте, как хотите… Я – самостоятельная единица, как и вы сами. Доктор, поверьте, я тоже любил Шерлока – не так нежно, не так самозабвенно, как вы, и не так уж часто мы виделись с ним, но кровь - есть кровь. Мы – родня, мы – Сэмплиеры, чей род ведёт начало от, наверное, девятого аж века, хоть по сути все – байстрюки, но кровь проступает – вы это сами видите.
- Я вижу, что ваш отец увлёк вас этой страстью к геральдике – пустой совершенно, по моему мнению, страстью. Я – сторонник теории Дарвина, и гордиться своей кровью, берущей, в сущности, начало от горилл или шимпанзе, считаю излишним. Моё мнение: лучше направить энергию на собственное совершенствование, чем смаковать длину своих корней, ещё неизвестно, на какой почве произрастающих. Мой друг Холмс был благороднейшим, честнейшим человеком, и мне всё равно, какие мерзавцы примазываются к нему на основе родства и внешнего сходства – я никогда не поставлю между ними знак равенства.
- А под мерзавцами вы, конечно, понимаете нас с кузеном Майкрофтом, - хмыкнул Вернер. – Да нет, я не в претензии – вам сейчас, действительно, умело развязали язык, поэтому вы на него несдержанны, но мне небезразлично, погиб ли Шерлок в результате несчастного случая, был намеренно убит или… жив, пусть и искалечен до неузнаваемости – не потому, что у меня такие же серые глаза, бледная кожа или слишком подвижные суставы пальцев. Ну, скажем, не только потому. Я – скептик, доктор, и сам вам говорил, что мне легче поверить во что угодно, но будь оно обосновано реальностью. Дело в том, что теперь у меня появились такие основания. А тут ещё вы с вашим огорошивающим предположением. Ведь мы, кажется, уже упоминали, что один из ваших нынешних преследователей некогда… умер?
- Я видел его мёртвым много лет назад. А потом, несколько дней назад видел его живым. Столько лет прошло…
- То есть, по вашему, он неузнаваемо переменился после «смерти»? Тогда как вы его узнали? Ведь никто не говорилвам, что это –он. И вы сами не говорили с ним.
- Не знаю, я, действительно, не общался с ним близко. Голос. Вот голос, пожалуй, тот же. А внешне он просто постарел, как и я сам. С другой стороны, мало ли похожих людей! Встреть я его просто на улице, вне всего этого антуража вокруг профессора Крамоля и его таинственной истории… Не знаю…
- И всё - таки, напрашиваются какие-то соображения, верно? Которым бы не напрашиваться, да? Я опять про Магона. Хотел бы отринуть эти подозрения – не могу. Кстати, Майкрофт прислал мне страницу, переписанную из большого этнографического труда об обычаях племени вуду, - сказал Вернер. – Профессор Крамоль, если вы в курсе и помните, был большим энтузиастом изучения этой своеобразной религии. Я с вами непременно поделюсь, но сейчас вам лучше вернуться в дом и полежать - та штука, которую вам подлили в пиво, даёт о себе знать, и вы, сдаётся мне, едва стоите =- не говоря уж об оскорбительном недержании мыслей подальше от языка.
- Я не могу прервать разговор на таком месте, - возразил я.- Вы же понимаете, насколько всё это для меня…
- Проходит красной нитью через всю вашу жизнь? – сформулировал Вернер. – Я это понимаю. Нам главное сейчас понять одно: Магон – кто он?. Плотник о`Брайан, пострадавший от упавшего на него в лесу дерева или человек, отдалённо похожий на Шерлока, чьё сходство с о`Брайаном усилили парой косметических операций? Это – вопрос первоочерёдный, не ответив на который, мы и другими во имя сохранения здравого рассудка не будем задаваться…. И - нет – я повторюсь, но вы меня не удивили, задавшись этим вопросом вслух – я не слепой и не идиот, чтобы не задавать себе подобного. Вот только моему здравому смыслу от этого не легче. Я бы предпочёл, чтобы Магон оказался просто Магоном – сумасшедшим беднягой, сбежавшим из какого-то частного и, может, даже незаконного психиатрического приюта.
- Он не очень похож на сумасшедшего, - возразил я. Между нами существенная разница, Вернер. Я бы предпочёл совсем другое.
- Знаю, - серьёзно кивнул он. – Но вас подмена не устроит. На то и надежда. Лучше вас с этой загадкой на настоящем этапе никто не справится, и Майкрофт тоже отдаёт себе в этом отчёт – не только я. Магон же, как я понимаю, сам о себе рассказать не хочет? Или не может?
- Думаю, что не может. Но вы заговорили о вудуизме, - напомнил я. – Я подозреваю, о чём пойдёт речь, и всё же, загадок и так предостаточно, чтобы ещё и прятать туза в рукаве. Говорите, Вернер, оставьте намёки Майкрофту. Я – человек прямой и недалёкий, я вашей тонкой игры всё равно не пойму.
- О-о, не наговаривайте на себя, доктор. На самом деле вы – хитрая бестия, - улыбнулся мой собеседник, - и играть на слабостях умеете превосходно – вон, как умело надавили на моё постоянное желание хоть в чём-то превзойти Майкрофта. Ну, хорошо, вернёмся к значимой части: у шаманов вуду был такой интересный способ наказания, который они применяли к не угодившим им чем-нибудь соплеменникам. Они давали им принять некое питьё, и человек умирал. Самым натуральным образом. Он не мог двигаться, его сердце переставало биться, а лёгкие дышать, формально он становился трупом. Тогда с ритуальными песнопениями и плясками шаман закапывал его тело в рыхлую почву. А через какое-то время с такими же ухищрениями тело выкапывали, и шаман «оживлял» мертвеца.
- Да. Я слышал об этом. Такие живые мертвецы – зомби - становились послушны шаману, обладали недюжинной силой, а убить их было нельзя… Но ведь это сказки!
- Томазо Арчивелла – тоже сказки?
- Томазо Арчивелла – необъяснимый феномен. Если только я не принял за него другого похожего на него человека,как уже вам сказал.
- А то, что было с телом умершего сержанта?
- Вы… откуда всё это знаете? Вам я не рассказывал…
Вернер пожал плечами:
- Зато рассказывали Мэртону. А от него информация поступала Майкрофту. Я получил подробное письмо с нарочным, как только вы с Роной отбыли в порт. Это почти целая тетрадка, но вы не волнуйтесь, в чужие руки она попасть не могла – человек, доставивший её, очень надёжный человек, и он здесь не задержался.
- Да, я уже понял, Мэртон тоже из вашей шайки. А казался другом…
- Да мы и все не враги вам, доктор, - Вернер по-прежнему оставался невозмутимым. - Просто изначально Майкрофт опасался, что вы уж чересчур опрометчивы и, простите, в силу некоторых обстоятельств утратили вменяемость – вот я и не торопил события, прощупывая почву, как говорят наши заокеанские кузены.
- Довольно, - перебил я. – Знать не хочу, чего опасался Майкрофт Холмс, и что он считал желательным. Я не участвую ни в каких играх - ни за, ни против вас. Оставьте меня в покое, ваши прощупывания бесцеремонны и бессмысленны. Я не собираюсь играть в ваши игры.
- Даже если Магон – это, действительно, Шерлок? – спросил он, совершенно по-холмсовски изогнув одну бровь. – Например, подвергшийся отравлению этим эликсиром вуду?
- Такого эликсира не существует в природе. Занимаясь делом Крамоля, мой друг пытался синтезировать хоть что-то отдалённо похожее на описываемое питьё, но современная химия не знает такого сочетания, а действие вообще противоречит существующим естественным законам.
- Кузен Шерлок – ещё не олицетворение современной химии, - заметил Вернер.
- Конечно, он был просто любителем, но он умел читать и имел возможность выписать самые редкие труды.
- Даже неопубликованные рукописи?
- Вы имеете в виду тетради Крамоля?
- Ну вот, а говорили о себе, что вы – человек недалёкий…
- Ну не настолько... Я же лечу бородавки простым внушением – да…. Значит, вот так вы обложили меня, господа С…с… сэмплиеры…
- Да полно вам! – Вернер вдруг обнял меня, и вовремя - я почти падал. - Бросьте, в самом деле, доктор! Что за женские истерики! Мы - не враги вам. Ни Майкрофт, ни Мэртон, ни я. Вы оказались втянуты в настолько скверную историю, что даже сами не представляете себе всего её масштаба, и правильнее всего вас было бы просто спрятать, лишить свободы, увезти куда-то подальше отсюда. И мы, возможно, так бы и сделали – ради вас же…. Если бы не Магон…. Ну, всё, всё, обопритесь на меня – вы же совсем на ногах не держитесь.
- Мне плохо, - пробормотал я, сдаваясь. – А вы… разыграли меня, как карту. Ну, правильно! Шахматный министр. Шахматист и его присные…. Что могут значить для серьёзной партии чувства спившегося полкового хирурга! Проклятье, Вернер, теперь я вам скажу, из-за чего мы плохо расстались с Холмсом в Швейцарских Альпах. Из-за того же самого. Он сыграл в свою игру, а мы с моей женой оказались просто фигурами на его доске. Вот только, как позже выяснилось, игрок-то был не один. Я, действительно, виноват перед ним, а всё потому что за этой игрой лица игроков стираются и становятся чужими. А уж вы-то, которые близкими мне и не были – вы просто туманные пятна над столом, и от этих пятен приходится вдруг зависеть… Вы – точно его родственник, ваши игры, ваши забавы сходны по форме, но Шерлок не был безразличен, и , может быть, поэтому он проиграл в итоге… свою жизнь. А вы выиграете, господа Сэмплиеры, вам проигрыш не грозит, потому что вы – бездушны, как… - я не смог подобрать сравнения, да и вообще не смог продолжать, меня как будто пеленой накрыло, и я словно снова слышал глуховатый голос моего друга: «Что бы ни случилось между нами и чем бы это ни кончилось, вы, быть может, не откажетесь напоследок… обнять меня?» - и чувствовал на плечах его тонкие длинные пальцы. И от того, что Вернер сейчас удерживал меня в почти объятьях, легче мне не становилось – они были так похожи. И Магон…
- Ну, и нализались! – громко – видимо, для каких-то случайных зрителей, сказал Вернер. – Да переставляйте же вы ноги, господи! Беда с вами!
Он почти силой дотащил меня до дома своего отца и втащил вверх по лестнице на мой чердак. Я плохо помню, как именно он это проделал – у меня всё плыло и в мыслях, и перед глазами. Потом я провалился в тяжёлый, но, увы, не настолько крепкий, чтобы обойтись без сновидений, сон, и мне снился Холмс. Причём, даже во сне я помнил, что на самом деле он мёртв, и только это, должно быть, спасло мой рассудок, потому что мне снилось, что Холмс то распят на каком-то могильном кресте, то на столе в прозекторской, и его режет вивисектор, похожий на чудовище, которое я видел в клетке на колёсах, то он выбирался из могилы и шёл ко мне, готовый обнять, а я в ужасе палил в него из револьвера, и тогда он, наконец, падал навзничь и оставался лежать неподвижно, а ко мне вместо облегчения приходило отчаяние, потому что это я убил его.
Сон стал рваться на отдельные клочья, когда я увидел его обнажённое тело в траве, и в его прорехи я начал слышать знакомые голоса.
- Что это может быть? – так, например, в какой-то момент услышал я сквозь пелену кошмара встревоженный голос Роны.
- Какой-то барбитурат, но не чистый - коктейль, - ответил ей Вернер. - Принеси ещё воды, пожалуйста.
Сделав над собой неимоверное усилие, я принялся выдираться из сна, кое-как, как будто тяжкий груз на канате, притянул к себе действительность и открыл, наконец, глаза. Вернер сидел у моей постели, аккуратно обтирая мне влажной салфеткой лицо. Пахло аммиаком. Рона поставила возле кровати миску с водой, отошла и встала у стены, словно стараясь дистанцироваться от нас обоих, но при этом оставаться всё же вкомнате.
- Как вы себя чувствуете, доктор? – участливо спросил Вернер, наклоняясь ниже, и я увидел свои отражения в его светло-серых глазах.
- Всё в порядке, - сказал я, с трудом узнавая собственный голос. – Можете снова класть меня в колоду или ставить на доску – если вам так больше нравится.
- Да будет вам уже обижаться, доктор, - ласково сказал он, снова мучительно напомнив мне дружеские интонации Холмса. – В конце-концов, на контакт с Магоном вы сами пошли.. Это не ваша игра, конечно, но и не моя, и, в любом случае…
- Послушайте, Теодор Кларк Вернер, - проговорил я ещё более сипло, как настоящий удавленник после повешения. – Сделайте мне личное одолжение: не употребляйте это проклятое слово «игра», говоря о смерти Холмса или о моей сомнительной миссии. Я этого слова слышать не могу после Швейцарии…. Сколько я проспал?
- Шесть часов – не слишком много.
- Шесть часов? Так уже вечер? – я быстро сел и чуть не повалился обратно – так закружилась голова, но, сделав очередное усилие, справился с собой. – Вернер, я должен ехать.
- Вы не в состоянии, - покачал он головой.
- Это Магон не в состоянии даже передвигаться. Он ранен, он болен, а я теперь его врач. Кроме всего прочего, это ещё и мой врачебный долг. Вы сами будете врачом, вы должны понимать меня.
- А если вы свалитесь где-то по дороге с седла? – прищурился он. – Да голову расшибёте? Будете валяться там, на травке, а припишут снова Магону.
Я совсем уже было собрался протестовать, как вдруг некая простая и ясная догадка, словно бритвой по коже, полоснула меня по разуму. Я вспомнил труп в лесу.
- Вернер, что за человек передал вам подробное письмо, размером с целую тетрадь? – спросил я. - Вы говорили о нарочном – это же не был просто почтальон?
- Нет, это был верный человек, секретарь кузена, - Вернер нахмурился, в его голосе прорезалась тревога. – Почему вы спрашиваете?
- Сколько ему лет? Как он выглядел?
- Почему вы спрашиваете? - с нажимом повторил Вернер, его тревога нарастала в геометрической прогрессии.
- Вы осматривали тело, которое нашли егеря, и о котором заявили в полицию мы с Роной?
Вернер побледнел.
- У человека, привезшего мне письмо, не было никаких особых примет, - быстро сказал он. – Это – его особенность, он подчёркнуто – обычен. Сорок восемь лет, рост чуть выше среднего, волосы русые, коротко остриженные, ни родинок, ни бородавок, ни шрамов…
- Похож… - тихо пробормотала Рона. – Я тоже об этом подумала…
- Описание одежды нам не поможет – он, конечно, как все жертвы Магона, был раздет донага, - теперь уже сомнений не было - Вернер догадался, к чему мы клоним.
- А жертвы Магона всегда раздеты донага?
- А в чьей одежде он, по-вашему, щеголяет? – с досадой вопросом на вопрос ответил Вернер. – Да и опознать раздетого по описанию, сами видите, сложнее.
- Не верю, что вы верите, будто их, действительно, убивает Магон, - сказал я.
- Что их убивает, я понятия не имею, но насчёт судьбы их одежды почти не сомневаюсь.
- У него небогатый гардероб, - с известной долей скепсиса заметил я. – Непохоже, что он промышляет посмертной галантереей.
- Кто ещё может ею промышлять? Егеря?
- А это были только мужчины или женщины тоже? – спросила Рона с интересом, вызывавшим некоторую оторопь. – Женская одежда ему вроде ни к чему.
- Не слышал о женщинах. Но женщины и не ездят по лесу в одиночку.
- Куда забрали труп? – спросила Рона. – В город или оставили здесь?
- Где «здесь»? Здесь и морга нет. Разве завтра я смогу поехать в город и предложить свои услуги для опознания, да и то не уверен, что следует это делать – как я объясню наше знакомство?
- Не надо объяснять - зачем? – удивилась Рона. - Ты врач, этого достаточно – скажи, что мы сообщили тебе о находке, и ты хотел бы взглянуть на труп – вдруг там признаки насильственной смерти? Всё-таки, труп в лесу не ежедневное событие.
- Ещё не хватало. – пробормотал себе под нос Вернер – кажется, я всё-таки вывел его из состояния невозмутимости.