- 10 -
Как-то вечером Бедрос и Люсьена пили душистый лесной чай после вкусного ужина. На древесном столике вяло горел светильник из козьего жира и трута, за плетнём шумел непрекращающийся дождь и грозно гудел старик-океан. Рома устроился в углу на моховой подстилке, закрыв волосатой пятернёй ушастую голову, и сладко сопел во сне.
- Смотрю на шимпанзе и вспоминаю сына, - с добротой, но и с печальной усмешкой сказал Бедрос.
- Ты сильно тоскуешь по нему?
- Конечно, Люсьена. Моё сердце разрывается, когда в памяти оживает милое личико моего мальчика. Он замечательный, понятливый ребёнок. Я страдаю, на его долю выпало так рано потерять мать и отца. Они там наверняка думают, что я погиб. Если б он чудом очутился здесь, с нами! Ты ещё не знаешь, Люсьена, каково быть родителем, нести ответственность за маленькое существо, которое появилось на этот свет лишь по твоей вине, лишь по твоей вине обрело ту жизнь, какую обрело. Это тяжёлый груз. Но и приятный груз.
Люсьена пожала плечом, как она всегда это делала.
- Нет, я этого не знаю. Зато я знаю другое. Нас, детей, в семье трое: я и ещё два брата. Родители мои - простые люди, рабочие, пережившие нелёгкие времена, когда менялась их страна. 90-е годы, разрушение крупнейшей державы, смена денежных знаков, потеря рабочих мест, снижение зарплаты и… Они не сумели не перестроиться, ни подстроиться под новые правила жизни.
Вечный недостаток в средствах, поиск доходной работы, долги и долбящая мозг дума о том, как прокормить ораву, как прокормить?! Нет, глядя на всё это, я б не хотела иметь детей. Плодить детей в несовершенном обществе, пуская их по кругу, не будучи уверенным в завтрашнем дне, - нет. Обычно дети повторяют судьбу родителей, идут по схожей стезе, за редким-редким, может быть, исключением.
- Не ожидал от тебя такое услышать! Значит, если ты боишься, то род продолжать отказываешься. Так всё человечество вымрет, - вроде бы шутливо, но очень грустно возразил Бедрос.
- Мои страхи - не всех людей страхи. Пусть остаются те, кого всё устраивает на Земле. А такие, как я, да, пусть вымирают.
Болгарин с пугливым сожалением и сочувственно посмотрел на неё.
- Кому ж как не тебе иметь детей? Ты здорова, красива, сильна! И ты - другое поколение! Разве ты вправе решать за них? Ты можешь достигнуть большего. И они могут достигнуть того, чего ты и не подозреваешь!
- Может, могу. Но не в том обществе, откуда я, в котором жила до острова. Оно меня не устраивает, оно мне не нравится, я в нём чужая, будто с другой планеты. Оно меня ограничивает, угнетает и злит. Следовательно, я не хочу, чтобы оно стало средой обитания для моих детей. Зачем мне заведомо бросать их на растерзание? Наверное, тебе не совсем ясно, о чём я толкую, - лицо Люсьены приняло саркастическую гримасу. - Я не была ни в какой другой стране, кроме России, но, по-моему, ни один народ не существует так плохо, как в этой стране - богатейшей по ресурсам, природным и людским, и с такой бездарно устроенной государственностью! Слишком уж она обширна, эта страна, чтоб можно было достучаться до каждого. И кому нужен каждый? Только прошу тебя, не надо говорить мне сейчас о патриотизме! Я люблю свою Родину, но не перевариваю её госстрой! - она замолчала на минуту.
Бедрос тоже молчал. Даже если он и имел, что ей сказать, то всё равно молчал, понимая, что его рассуждения ей ни к чему - у неё своя философия, и она говорит о том, что хорошо знает изнутри, он же на данной территории чужак.
- Кто смог как-то обжиться, привыкнуть, выдвинуться, тому повезло, - снова заговорила Люсьена. – Я не одолею одной вещи: как же складывается, что кто-то вырывается вперёд, а кто-то тащится позади, влача существование. Среди последних довольно много людей одарённых, но они проживают без реализации своего дара, он растворяется, гаснет, и люди делаются несчастными. И чаще всего эта кончина происходит не потому, что человек плюнул на дар свой, нет, а по иным причинам, в большей степени материальным. И происходит это с людьми, которые отнюдь не бездельники, а всю свою жизнь пашут и работают, как лошади?!
Кто вообще уполномочен и кем уполномочен устанавливать, к примеру, заработок того или иного специалиста? Почему учитель - нищий, а директор банка - богач? Ведь чтобы стать директором банка, он брал знания у этих самых преподавателей? В вашей стране тоже так?
Отчего одни талантливы, но неуспешны, а другие весьма успешны, но не представляют собой талант? Не нравится мне всё это. Не нравится, и неправильно всё это.
- Видишь ли, если про талант, то талант и успех - не одно и то же. Вернее, из первого не всегда вытекает второе. Путь от таланта к успеху неоднозначен и труден. На пути к успеху человеку сопутствуют или не сопутствуют разные по качеству обстоятельства: объективные и субъективные..
- Ага, знаю эту песню - главное, оказаться среди нужных обстоятельств и в нужное время, и, конечно, умело пользоваться такой ситуацией.
- Ну, вообще-то я убеждён, что хоть раз в жизни каждому талантливому человеку - а люди все талантливы в чём-то, если они нормальные - даётся шанс, просто так, бесплатно, в качестве бонуса от небес. Но вот дальше всё зависит от самого человека: понимает ли он, что выпал шанс, узнаёт ли его, использует ли он этот шанс?
Если использует, тогда, вероятно, побеждает, а если не воспользуется им, то проиграет. Победить способен и тот, кто наделён определёнными личностными характеристиками, основная из них - настырность в осуществлении желания. Он во что бы то ни стало пытается добиться своего, идёт до конца, не боится, потому что ему не свойствен страх, а если и свойствен, то чихает на него, переступает через него, заставляет себя это сделать, потому что свой страх презирает. Искореняет его напрочь. Ну, я говорю, разумеется, о желаниях, рождённых на основе чистых, добрых помыслов.
Другой же пасует перед собственным страхом, останавливается на половине пути и сворачивает в сторону. Одному присуща дальновидность в решении задач, он меньше совершает ошибок, просчитывая наперёд свой следующий шаг. Другой же недалёк, живёт на ваше русское авось, не видит своих преимуществ. И дай ты ему хоть триллион в руки для осуществления желания, он не пустит деньги в нужное русло, а профукает их, оставшись на прежнем уровне.
Независимо ни от чего, во главе всего путеводной звездой должна гореть вера. Великая вера в себя, в свой личный беспрекословный успех. Так вот, у одного есть она, эта бесстрашная вера, а другого гложет сомнение, и вера покидает его. Хотя, Люсьена, снова скажу, что существуют наряду с нами всяческие объективные преграды, пресловутые обстоятельства, от которых в той или иной степени зависит успех или неуспех. И тут уж как Бог даст!
- Ты намного сменил угол. Я понимаю, что личность с отсутствием страха и имеющая цель и силы преодолеть тернии - основное, чем достигается успех. А как быть с устройством общества?!
Соединение в нём, точнее сказать, параллельное нахождение в нём добрых и злых, честных и подонков, имеющих неограниченную власть и не имеющих никакой власти, денежных «мешков» и считающих копейки…
- Ты говоришь о несовершенном обществе, в котором жила когда-то, - перебил её Бедрос, - а нынче? Нынче уверена ли ты, что вернёшься? А вдруг наши разговоры - пустое занятие?
Люсьена подняла на Бедроса взгляд, полный сомнения и нерешительности.
- А ты?
- Я не уверен, скажу тебе честно, - твёрдо ответил болгарин.
- Ты хочешь сказать, что мы навечно останемся на острове, в этой стране? Бедрос, но мы живём в 21-ом веке, когда океаны бороздят суда-гиганты, а по небу летают чудо-машины. Нас обязательно разыщут, намеренно, либо случайно, путь к нам не заказан!
- В Тихом океане, может быть, сотни островов. Есть те, которые и посейчас ещё не отмечены на карте мира. Вероятно, мы попали именно на такой остров. Если на большой Земле посчитают, что мы погибли, то искать не станут, - безнадежно. Поиски - это немалые средства!
- Средства, средства… Пропади они!.. Нет, Бедрос, все острова давно уже открыты!
- Ты думаешь?
- Нас можно вычислить даже из космоса! Постой… Я так понимаю, ты тоже не хочешь возвращаться в старый мир?! Но твоя жизнь там была более устроенной! Ты ни в чём не нуждался, ты занимался любимым делом, был обеспечен и деньгами, и авторитетом. И семья у тебя замечательная, и жена была тобой любима, а ты ею…
Ты потерял жену, но это болезнь, как ты сам сказал, объективные обстоятельства. Хотя, если зреть в корень, то все-все болезни - издержки этого плохо организованного мира людей, честное слово. Будь уровень организации гораздо выше, занимались бы люди настоящими делами, а не идиотизмом в виде набивания карманов, войн, пожирания друг друга, то уже бы сто раз выведали причины многих болезней и искоренили их.
- Да, и тем не менее, у меня есть свои причины его не любить.
- А как же сын? Ты же страдаешь, и твой мальчик тоже…
- Что ж я в данном случае могу поделать? Бросаю всё на волю Провидения! И почём знать, сколько лет пройдёт, пока нас отыщут? Если отыщут. Пожалуй, Люсьена, нас забросили сюда неведомые нам обстоятельства. Мы остались живы. Для чего-то же это сделано? А? Для чего? Может, как раз для того, чтобы начать сначала, чтобы создать что-то то, чего ещё нет, ну, хоть бы попытаться, попробовать?
Когда мы очутились на острове, мы печалились, считали себя несчастными. А теперь посмотри на ситуацию с другой стороны: мы самые счастливые! У нас много базовых потенциалов. Я уверен, что остров обладает неисчерпаемыми ископаемыми, у нас плодородная земля, великое множество разнообразной растительности и живности, вода, воздух.
Отсутствие губительной цивилизации, отсутствие власти, пагубного разделения на высших и низших, отсутствие денег. Живое естество Земли! Как мы богаты! На большой Земле мы никогда не имели б столько богатства, как здесь. Нам вновь подарен рай! Принимай же его с благодарностью и пользуйся с умом и рачительностью! Люсьена, а если мы создадим новую семью, ты представляешь себе хоть на мгновение, что это будет за семья! Божественная семья! Добродетельная, любящая чета, передавшая любовь своим детям и сумевшая внушить им лишь добро! Ты должна, обязана иметь детей!
- Но мы - не прямые творения Всевышнего, мы - люди с уже заложенными в нас генетически наследственными чертами. Где ж гарантия, что по рождению наших детей кто-нибудь из них не сделается Каем? - Люсьена улыбнулась неопределённо, и глаза её наполнились слезами жалости. – Бедный Бедрос, твою душу тоже раздирают противоречия общества и несовершенство человеческого рода?!
- Раздирают. Какое оно, это совершенство? Думаешь, я всё знаю, я идеален? Да нет же! Но, всё же, основываясь на отрицательном опыте зла, на полученных в жизни знаниях о человеке, общественных законах и предрассудках, я принял бы на себя груз - создать другое, понимаешь ли, другое человеческое общество, если за этим меня отправили сюда так называемые Высшие Силы, потому что это угодно и мне.
И я готов истребить в себе, в своей внутренней сути всё то недостойное и низкое, что помешало бы исполнению моей мечты. Истребить настолько, что это отразится в генах - до того сильно я хотел бы стать одним из новых людей, современных людей, которым будут чужды, вообще незнакомы, злонамерение, ложь и жестокость. Мозг, мозг, дорогая Люсьена, должен стать иным. Сейчас он с пробелами, а будет устроен так, что в нём не возникнет даже зародыша мыслей о зле.
Люсьена потрогала рукой его лоб. Люб действительно был горяч
- Бред больного! Ты не Бог, Бедрос!
Бедрос снял её руку и поцеловал.
- Нет, милая моя, не бред и не утопия. А цель. Великая цель и реальная возможность. Она предоставляется нам прямо сейчас. Мы хозяева положения, вот в чём счастье!
В воздухе прокатился басовый гул океана, будто подтверждающий вышесказанное.
- Неужели тебе есть, что вытравливать из своей внутренней сути? Я все дни видела в тебе идеал мужчины и человека. Милый мой Бедрос, мне понравилось всё, что ты сказал. НО…
- Раньше ты меня не знала, Мы не знали друг друга. Я предстал перед тобой уже в немного изменённом виде. Это точно так, когда, например, вливаешься в новый коллектив на работе: о тебе никто ничего не знает, и каким ты себя перед всеми выставишь, какой авторитет заимеешь у коллег в самые первые дни, тем будешь для них и дальше, и всегда.
Надо же было мне заработать высокий авторитет в глазах прекрасной незнакомки, да ещё мужественно спасшей меня от смерти! А слабостей во мне хватает, как и в любом. Но я продолжу их преодолевать. А ты?
- И я.
- Ну, вот. Выходит, мы уже не те, что были. Или, наоборот, именно здесь проявили себя теми, что были и есть на самом деле… ? Всё будет так, как хотим мы. Здесь, на земле, где мы совершенно одни, это сделать проще. Мы заложим зерно, оно прорастёт, и кто бы ни появился рядом с нами, вынужден будет подчиниться, вольно или невольно. Или уйти.
Мы не хотели жить в обществе, которое нам противно, но мы и не умерли, не сгинули, а попали в другой мир - без людей, без общества: чистый лист, стартовая черта. Нет ни государств, ни власти, ни законов. Первозданная Природа и мы. Мы – без давления, без принуждения, без контроля и наказания. Мы независимы. Лишь наш, личный контроль. Красота! Невероятное счастье! Я рад, бесконечно рад этому.
Но Люсьена вдруг поёжилась.
- И всё же, в отрыве от Большой Земли… Страшновато! А блага цивилизации? Ни электричества, ни телефона, ни телевизора, ни компьютера?! Без людей… Отброс назад?
- Но ты сама так хотела! Мы наладим свою жизнь и напишем свои книги! Блага цивилизации… Это смерть, медленная смерть. Человек не осознаёт, но именно так он постепенно приближает конец. Откуда знать, вдруг через века люди позавидуют нам, да научатся чему-нибудь тому, что никогда не было у них?
Люсьена посмотрела на храпящего Рому и усмехнулась.
- Что-то не то. Неужели и вправду сегодня есть неизвестные острова? Нет, этот остров, наверное, принадлежит какому-нибудь государству. Но если и не принадлежит, то рано или поздно сюда придут, чтобы его завоевать, тогда нас и спрашивать не станут, любим мы общество или нет, хотим мы чего-то или нет.
Земля изведана. Мир поделён. Случись с нами то же самое два-три века назад, я бы поверила в неизвестность острова, но сейчас - не может быть! А что касается общества, из которого мы родом, то, как говорят, родителей и родину не выбирают. Мы же взяли из него много и хорошего. Те же знания, например, которые помогают нам держаться на острове.
- Правильно. Так и нужно: брать хорошее, отметать плохое, и с этим багажом двигаться вперёд, совершая новое. Пасуешь, да? Как бы ни было, но нас всё-таки выбросило за борт. И я спрашиваю, для какой надобности? Я пытаюсь найти ответ.
Люсьена, разве мы не одинаковы с тобой в своём тайном желании очутиться в гармоничном обществе, не таком, как там, на континенте? Среди людей, не заботящихся лишь о себе, а стремящихся жить по принципу: я живу во благо другого, а он – во моё благо? При этом каждый, отдаваясь общему совершенствованию, способен реализовать свои собственные интересы и увлечения? Не одинаковость людей, пойми, нет! А одинаковость цели!
Люди лишены даже мысли о том, что возможно причинять зло другому - они вообще, совершенно не ведают, что такое зло, что оно из себя представляет. При подобном подходе не нужна никакая власть, никакие силовые и судебные изобретения, так как некого и не за что карать, потому что людской мир существует без таких поступков и действий, которые требуют вмешательства специальных контролирующих и наказывающих органов.
Не возникает междоусобия - не нужна армия. Нет преступников - не нужны юристы и судьи. Существует самопроизвольная организация людского коллектива, сообразно с насущными вопросами жизни, - не нужна помыкающая власть! Это и есть свобода! По-иному устроен центр человеческого организма - мозг, в связи с этим по-иному устроена общая жизнь. Неужели ты не хочешь пожить именно так?
- Хочу, очень хочу. Интересно, если б Ева поступила бы иначе, не откусила от плода познания добра и зла, как развилась бы история человеческого рода?
Бедрос рассмеялся.
- Да, в нашем райском саду нет дерева с запретным плодом. И нет ничего, что бы нас искушало: ни власти, ни денег. Одна власть - власть некой Высшей Силы. Но она нечеловеческая, поэтому бояться её не стоит. Если мы последуем её стремлениям, она нас лишь защитит и вознаградит. Стремление же её - здоровое душою общество.
Люсьена обняла друга и сказала:
- Бог с нашей болтовнёй. Живём себе и живём. Мы с тобой не приносим зла друг другу. А там - увидим!
Они замолчали, прислушиваясь к барабанному биению долгого ливня за пределами хижины и гипнотичному потрескиванию огня в очаге.
- Но опять же, представь картину, - начала Люсьена, - плодимся мы, размножаются наши дети, количество людей растёт. Смертность не компенсирует рождаемости. И вскоре одного острова станет людям мало, его сокровища иссякнут. Куда денутся люди?! Разве в них не вспыхнет злоба, желание урвать кусок земли получше, чтобы выжить, разве не вспыхнут ненависть и не начнётся убийство себе подобных?
Далее - любознательность. Им захочется плыть через океан, чтобы изведать, что там, за синей далью, есть ли там такие же существа, как они, есть ли там вообще незнакомые земли и какие они? Им захочется знаний, развития!
Они соорудят плавательные судна и поплывут. И однажды, при успешном завершении предприятия, окажутся на материке, где и встретят зло. Ох, они ужаснутся! А кому-то из них понравится! По-любому, наступит час – и все границы раздвинутся, точнее, разломаются. Какое же последствие возникнет после разрушения границ?
- Мой ум не способен дать тебе ответ . Не знаю. Но может статься, что они пойдут по иному пути. Может, Природа каким-то невероятным образом сама установит некий компенсирующий баланс, как-то: женщина сможет рожать определённое количество детей, достигнув которого, в её организме сработает своеобразный замок. Смешно, да? Не знаю... Нелюбимый глагол, но... не знаю...
- Я знаю. Не надо рожать детей. Всё, о чём мы говорили, - полный бред! Мы вдвоём, и нам хорошо, - с грубоватой твёрдостью заявила Люсьена, - мы вдвоём - и мы сами себе хозяева!
Бедрос остановил на ней встревоженный взгляд, выражающий несогласие.
- Тогда на нас с тобой всё и закончится.
- Ну и пусть.
- Но ты женщина. Красивая женщина! И ты можешь говорить о том, что противоречит природе твоей?
- Хорошо. Будет расти мой ребёнок, девочка или мальчик. И вот он, наконец, вырастет, созреет, и ему нужен станет кто-нибудь из противоположного пола. Природа пока не отменяла своих законов. Что тогда? С кем он будет? Ведь он не животное. Значит, ты удовлетворишь свои желания - иметь совершенную семью и жить в рае. Так. Потом ты умрёшь, счастливый. А наш ребёнок? Он как? Разве гуманно?
Если это будут разнополые дети, то, несмотря на кровное родство, они продолжат род. Ну, а если все мои дети родятся одного пола? Тогда как? Рожать постоянно, до победного конца, я не собираюсь. Я всё же не самка чистой воды, а человек, появившийся из цивилизованного круга, где царят свои воззрения на многие вещи. Я их впитала, я с ними согласна, я имею свой, эмансипированный взгляд на эти многие вещи. И машинально, ради новой теории, вымещать из себя всё это не думаю. Вопросы, казалось бы, действительно бредовые. Но нет, они серьёзны!
- Не знаю, Люсьена, - повторил Бедрос. - Я не нахожу, что тебе ответить. Может, правда на твоей стороне.
- Лучше не лезть в дебри, не создавать себе ненужных, лишних трудностей!
- Должно, вероятно, на всей-всей Земле существовать очищенное от скверны общество, а не на отдельном острове. Но людей такое множество, что это, получается, на сегодня невыполнимо.
- Дружок, предлагаю тебе жить своим узким миром и не посягать на глобальные изменения. Не про нашу честь. Что нам за дело до общества, живущего где-то далеко, общества мучеников. Нам здесь очень хорошо, и ладно.
Погасив огонь светильников, они улеглись на устланный мхом топчан и, пригретые объятиями, уснули, так и не придя к чему-то общему и позитивному в смешном вопросе создания нового человеческого общества.
( Продолжение следует ).