Штрафники сидели на платформе БП, когда та неожиданно поехала. Лабаз, заглянув в кабину машиниста, отметил:
- Спит начальник ОО армии Бедов.
- Но мы едем. И это факт! – обрадовался Зая, уставший ждать.
Состав двигался не спеша и тяжело. С горки пошёл с ускорением. В кабине машиниста появилась обеспокоенная мордаха поручика Ржевского.
- Мы едем! – радостно замахал ему цыганий. – Сами едем!
- Приехали, - ответил ему поручик Ржевский и дёрнул за стоп-кран.
Цыганий посмотрел вперёд: от бронеплощадки до застывших в причудливом завитке рельсов оставался метр. Мост впереди был взорвал.
- Взорван мост-то, взорван! – в истерике стал валяться по земле Воронин и омерзительно хохотать.
Кот, достав из планшета карту, поставил жирный крест, означавший, что проезда нет.
Штрафрота высыпала смотреть на торчащие из воды сваи – больше смотреть было не на что.
Гусь попытался встать на тонкий лёд, но в тот же момент его лапы разъехались, а нос упёрся в припорошенный первым снежком берег. Ротаны высунули из бочки любопытные головы, хотели предложить организовать переплаву, да им в этот раз никто не налил. В головах у ротанов была засуха.
Последним с платформы спрыгнул поручик Ржевский. Он рассказал, как догонял уехавший без него БП, про диких лосей и кабанов, про капканы, в которых остались его сапоги.
- Ты чего БП стал толкать? – задал наводящий вопрос Кот, уставший от длинной речи и ненужных подробностей.
- В окружении мы, похоже, - сказал поручик Ржевский. – Обложили нас. Думал, разгоню с горочки БП. Мост перемахнём и у своих окажемся. Оказывается, моста нет – авиация разбомбила.
- Что предлагаешь? – спросил Кот.
- Предлагаю меня не бросать, взять с собой. С бандой я завязал, переодевшись в военное. К германцам мне тоже нельзя – примут за ваших в этом обмундировании. Накормите? – стараясь походить на убогого, сказал поручик Ржевский.
- Нет! – отрезала Анюта, а ротаны нырнули на дно.
Пока штрафники разглядывали опоры, поручик сновал по бронеплощадке в поисках питья. Через час Кот пожалел, что канистры со стратегически-важным продуктом остались на виду.
Утолив жажду, поручик заплетающимся языком сказал:
- Я плавать не умею. Но плавать умеет Зая. Он никогда не тонет. Даже с ведром цемента в зубах.
Вскоре Заю раздели до трусов и отправили на разведку. Зая шёл по колено в воде, улыбаясь и дрожа. Неожиданно для Анюты он скрылся с головой под тонкой коркой льда.
Вода, в том месте, где пропал Зая, долго бурлила и пузырилась, а потом засверкала.
Ухватив двумя руками зелёную от водорослей цепь, как бурлак на Волге, Зая что-то тащил из воды.
- Принимайте! – сказал Зая, показывая пальцем на слегка помятый якорь. – Можете пилить, он золотой. Здесь всем хватит, чтобы откупиться от воинской повинности и улететь в Амстердам.
Анюта, поливая якорь ледяной водой и слезами близкого счастья, стала тереть его грязной кухонной тряпкой. Вскоре якорь засверкал, ослепляя и грея.
Анюта вдруг залаяла, усевшись на якорь.
- Гав-гав, - предъявляла Анюта права на государственную собственность. – Гав!
- Анетта, - ласково поманил Анюту спичками начальник ОО армии Бедов.
Анюта, увидев зажжённую списку, встала и пошла вся зачарованная на Бедова. Улучив момент, Кот столкнул якорь с обрыва.
В этот момент Лабаз вспомнил о своём авторитете в флаконе. Этот авторитет был третьим по счёту, но он был безжалостно заткнут и отправлен подальше стоявшим неподалёку Исаевым.
Якорь со свистом булькнулся в глубокий омут. Образовавшиеся волны подняли муть и пену, а также шхуну.
Через час разведчик Зая стоял в рубке шхуны и лицезрел скелеты перед дымившимся чаем и судовым журналом с записью "Полундра - секта идёт!". Женщины в его голове сообщили, что это корабль-призрак. Зая им не поверил, посчитав, что они что-то недоговаривают.