- 6 -
Девушка отошла от глубокого, безмятежного сна, лишь забрезжил рассвет. Она лежала, уткнувшись в горячую грудь мужчины, и ощущала ласковое тепло, от которого становилось уютно. Крепкие тёплые руки обнимали её. Зажатая среди мужского тела, она была как в коконе, и поэтому утренняя прохлада доставила ей скорее удовольствие - лёгкие наполнялись свежайшим, даже морозящим воздухом, тогда как тело плавало в согревающем тепле. Люсьена ощутила, что сверху она укрыта приятными на ощупь листьями, и она представила себя крохотной Дюймовочкой, в ореховой скорлупке, на фиалковой перинке, под нежнейшим лепестком розы.
Вставать не хотелось. Но и сон уже прошёл. Люсьена осторожно высвободилась из трогательно обвивших её мужских рук. Бедрос поёрзал во сне, неосознанно устраиваясь поудобнее. Люсьена тщательно прикрыла его с головы до ног, а сама, потянувшись и встряхнувшись, помчалась на пляж.
Ночная мгла заметно уничтожалась крепнувшей властью нарождающегося утра. Из-за Восточного мыса показалась розовая кромка зари, заставив погаснуть звёзды и сделав луну тающей льдинкой. Полоса зари раздвигалась, наливаясь алой кровью, мгла всё больше рассеивалась, теряя сочность цвета, из мутно-серой превращалась в бесцветно- прозрачную. Но вот край горного хребта покрылся червонным золотом.
Растворённая густо-розовая краска, словно опрокинутая акварель, залила полнеба над океаном, и с востока поднялось солнце. Оно выкатывалось из убежища неторопливо, с ленцой, красно-золотое и тяжёлое - видимо, тот на небе, кто отвечает за рассвет, тянул толстое Светило за мощный, но никому не видимый канат, тянул с натугой, усердно, и, наконец, вытянул. Огромное круглое солнце взошло на подобающее ему место, испуская по всей небесной сфере пурпурные отливы. Спокойная вода океана заиграла пунцовыми бликами. Рассвело.
Люсьена решила с этого дня не пропускать зарядку. Она разминалась, чтобы тело не растеряло тепла, впитанного с ночи, и не старело. Затем она приступила к специальному тренингу. Когда физические упражнения закончились, на небе не осталось и следа от красоты розового восхода. Солнце стало белым и жирным и принялось за свой ежедневный труд - светить, согревать райскую Землю и содействовать продолжению жизни на ней.
Люсьена вздрогнула, почувствовав пристальный взгляд.
- Ты прекрасна, Аврора! - с юморной возвышенностью крикнул ей Бедрос.
Люсьена сорвалась было с места, чтобы броситься в морскую лазурь, но осеклась. Ей ничего не оставалось, как снова скинуть единственный сарафанчик. Но она не захотела этого сделать и, развернувшись, побежала к лагерю.
Бедрос уже поджарил хлебный плод и пригласил спутницу.
- Пожалуй, хочется разнообразия в пище, - сказала Люсьена.
- Сию минуту, королева. Ваше желание исполнено.
Бедрос совершил игривые магические движения и - вуаля - перед девушкой появились кокосовые орехи.
- Боже мой, Бедрос, ты их всё-таки достал?
- Вот моё орудие.
Люсьена увидела длинный шест.
- Пока ты тренировала мышцы, я отыскал подходящий сук и срезал его.
Бедрос расколол кокос. Жидкость ореха не доставила Люсьене особого вкусового удовольствия. Наевшись и напившись, надев обувь, которая имелась теперь у обоих друзей, они двинулись в путь, надеясь по ходу «экскурсии» изыскать новые источники пищи и воды.
Перед выходом из лагеря Люсьена особенным взглядом смерила болгарина, который вёл себя совершенно свободно и просто. Его поведение не отличалось никаким комплексом. Один лишь раз, одну беглую секунду он как будто ответил девушке на волнующий её вопрос: успокойся, милая, между нами полный порядок - и всё.
Болгарин был симпатичен Люсьене, она не скрывала этого чувства ни от себя, ни от него. Она благодарно вспоминала дружественный совместный сон - он согрел её бескорыстно, оберегая, как друга, доброго и близкого. Оттого он нравился Люсьене ещё больше. Душа её сначала напряглась, впустила к себе невольное смущение, стеснительность, стыдливость, - с ней же рядом молодой, красивый и храбрый мужчина, - но, приглядевшись к тому, как настроен Бедрос, как грамотно и высокочтимо он себя ведёт, она успокоилась и посчитала, что здесь, сейчас, на этом одиноком острове ей нечего терять или бояться.
Здесь не существует человеческого общества с ложным «правосудием», со сводом «нравственных» законов. Здесь не приходится ориентироваться на то, что подумают, что скажут, какое составят «мнение» о тебе и твоей жизни, какое возложат общественное «наказание» за неё. Здесь не перед кем отчитываться, не от кого прятаться, скрывать свои желания и чувства. Здесь царствует абсолютный собственный закон, абсолютная собственная свобода, подвластная лишь этому единственному закону.
Мизерное общество, состоящее из него и неё, бескровно порешит: а правомерно ли вообще существование здесь, на острове, каких бы то ни было законов. Не лучше ли отказаться от фиксированных норм и просто жить своей совестью, свободно дышать и навсегда забыть о зле, в любом исполнении, чтобы не появлялось надобности в установлении норм и законов - вот какова их будущая мораль.
Жизнь её и Бедроса начинается сначала, с той разницей, что «родились» они сразу взрослыми, с развившимся мозгом. Надо согласиться с тем, что это будет совершенно иная, в отношении морали, жизнь, в которую им придётся ввергнуться безо всякой оглядки назад. Что было там, - останется там. Что будет здесь, - станется здесь.
Люсьена подошла к Бедросу, мягко ступая по песку в своих тапочках-пинетках, физически сильная, чувственно открытая и вместе с тем по-мальчишески смешная.
- Всё будет хорошо. Это не пустые слова. Однако нам всё достанется нелегко. Зато, что ни произойдёт с нами или между нами, всё будет основано на добром отношении друг к другу. Согласна?
Люсьена кивнула. Действительно, тогда зачем законы? Он поцеловал её очень нежно, словно дотронулся до тончайшего стекла бесценного сосуда, который от одного человеческого вздоха может разлететься на мельчайшие осколки.
- Ты научишь меня двойке-тройке приемов? - рассмеялся Бедрос, переведя разговор.
- Конечно!
Да, ничего подобного - какое там! - микроскопического намёка на то, что они обрели здесь, на Земле, взявшейся ниоткуда, раньше не было! В начале приключения они терзались мыслью о своём несчастии. Люсьена даже плакала, а буквально два дня спустя эти люди уже ни за какие сокровища не отдали бы того, что получили здесь, как подарок.
- Ну, вперёд! - скомандовал Бедрос.
И они пошли вперёд.
( Продолжение следует ).