- 1 -
- Господин!.. Мсье!.. Мистер!.. Как же его назвать-то, господи… Сэр! Товарищ!.. – Люсьена суматошно била по щекам мужчину, который бесчувственно лежал на песке океанского пляжа.
Солнце палило так, что прожигало кожу насквозь. Люсьена и видела только, что это расплавленное солнце вверху и необозримую водную стихию внизу. Она сидела в песке, над которым струился горячий воздух, не в силах более тянуть за руки бездыханного человека. Люсьена была уверена, что мужчина жив, так как чувствовала внутреннее тепло и мягкость его ослабленных мышц. Нагнувшись к его груди, она прикоснулась ухом к волосяной поверхности и с радостью услышала далёкое биение сердца. Жив! Как хорошо, что он жив!
Девушка устало осмотрелась кругом. Сзади неё высились пальмы и стеной стояла трава - начиналась чаща, до которой было рукой подать - метров двести: «Ещё немного, нельзя его оставлять на песке, всё равно, что на раскалённой сковородке». Она собралась, крепко вцепилась в его запястья и снова потащила, еле переступая босыми пятками по обжигающему песчаному полю, как по пограничной полосе. Совершенно выбившись из сил, Люсьена всё же исполнила своё намерение: они оба оказались в тени под огромными листьями кустарника неизвестного происхождения. Только теперь Люсьена могла облегчённо вздохнуть и хоть как-то постараться подумать о дальнейшем их пребывании на этой странной земле.
Озабоченный взгляд её прошёлся по лицу мужчины: он находится в таком длительном обмороке? Может, он болен? Может, ушибся, может, у него сотрясение мозга или приступ какой иной болезни? Что же ей с ним делать? Люсьена принялась давить на его грудь, производя искусственное дыхание. Будто желая ответить на её вопросы, мужчина вдруг дёрнулся и застонал. Она быстро придвинулась к нему и получила в лицо добрую порцию солёной противной воды.
- Тысяча чертей! - как старый пират выругалась Люсьена.
Но тут же, обрадовавшись, схватила его за голову, приподняв к себе. Голова раскрыла глаза, которые бессмысленно поводили, изучая, что находится перед ними. Это была красивая голова. С чёрным густым волосом, который уже высох на испепеляющем солнце и блестел, словно намазанный бриолином. Ниже блестящей, но взлохмаченной причёски, по бокам, пристроились уши, почти приплюснутые к черепу и имеющие ровный рельеф раковины.
Под чёлкой, нависшей над прямоугольным лбом, виднелись чёрные брови, между которыми стройно спускался прямой нос. Под носом пухли большие, неровного рисунка, сухие губы. Мертвенно бледные щёки, покрытые колючей щетиной, немного впали. И, наконец, глаза, которые раскрылись уже окончательно, взирали на девушку с удивлением и настороженностью. А глаза были синими, как разведённая в воде синька. Они несколько раз моргнули леской прямых длинных ресниц.
- Красавчик, - не менее удивлённо и слегка насмешливо определила Люсьена. - Сеньор, кто вы?
Сеньор постарался приподняться. Девушка помогла ему сесть. Его покачивало, и она прильнула к нему ещё ближе, обхватив за плечи и подстраховывая, чтобы он вновь не упал на песок.
- А вы кто? - едва выговаривая в бессилии слова, спросил он на русском языке, имея акцент.
Правда, Люсьена сразу не догадалась, какого рода акцент, но поняла, что красавчик не итальянец, не француз, не англичанин и не американец.
- Боже мой! - воскликнула она и хлопнула очень весело в ладоши. - Меня зовут Люсьена. Вы говорите по-русски?! Как вас зовут?
- Бедрос Койчев.
- А-а, вы, если не ошибаюсь, болгарин?
- Да-да, болгарин. Вы - русская?
- Точно, русская. То-то я слышу, акцент ваш... Что ж будем делать, товарищ Бедрос?
Болгарин на черепашьей задней скорости с трудом отполз к стволу какого-то растущего тут же дерева и, опершись о него спиной, ответил вопросом:
- Я впадал в беспамятство?
- О, вы были в глубоком обмороке. Как вы? У вас ничего не болит? - Люсьена снова схватила его голову.
- Болит. Моя рука.
Они посмотрели на левую руку. Локоть, покрытый синюшной чернотой, бугрился гематомой.
- Ну-ка, пошевелите.
Бедрос, хоть скривился от боли, но пошевелил раненой рукой
- Перелома нет, пройдёт. Нужна фиксирующая повязка.
И они опять стали глядеть друг на друга. Тут вдруг на Люсьену разом навалилось тяжёлое чувство. Она ощутила его массу, будто оно материализовалось в огромное животное, способное раздавить её: и обида, и безысходность, и тоска, и страшное несчастье!.. Она резко и навзрыд заплакала и плакала так откровенно, что болгарин за неё испугался. Он всё же дождался, пока девушка вся выплачется.
- Как скажут русские: слезами горю не поможешь, - под обильные всхлипывания Люсьены успокоительно, хотя и печально, заключил Бедрос.
В свою очередь он тоже рассмотрел её внимательнее. Перед ним утирало слёзы привлекательное женское создание. Растрёпанность внешности в данных обстоятельствах делали её привлекательность ярче. Пышная, всклокоченная от морской соли копна шатенки на голове, миловидное личико, но с упрямым выражением, тёмно-карие глаза с потёками туши и теней, потресканные или надкушенные в двух местах губки. После плача вид её был изнурённым, усталым и неуверенным.
Бедрос опустил взгляд на плечи, руки, грудь, бёдра. Что-то в её теле, некая внутренняя упругость, выдавало физическую силу, однако и являло женственность очертаний.
- Вы есть красивая женщина, - сказал он очень просто.
- Есть, не спорю, - без размазни сказала она, - а вы красивый мужчина, - не растерялась она, - но предупреждаю, у меня чёрный пояс, я мастер спорта по дзю-до.
- Ого! - рассмеялся, насколько получалось, болгарин, - выходит, я угадал про силу. И плаваете хорошо?
- Не то слово, - всхлипнула она в последний раз, - просто отлично.
- А плачете, как маленькая девочка! Это вЫ меня таскали от моря сюда?
- Конечно, кто же ещё?
Они дружелюбно переглянулись. И неожиданно прыснули одновременно. Теперь слёзы перешли в смех. Люсьена никак не могла остановиться, снова и снова заражая мужчину этим заливистым, в какой-то степени даже нездоровым смехом.
Между тем, они готовы были рвать и метать, слать страшные проклятия, хоть Богу, хоть Чёрту - всему тому, что послужило причиной их нынешнего, по существу невесёлого, положения: никого не осталось в живых, кроме них. Может, и спаслись какие-то люди, но, видимо, их унесло в другие дали, а на эту землю попали лишь Бедрос и Люсьена. Так они думали.
Как Бедрос и Люсьена оказались на берегу? Дело в том, парой часов ранее Люсьена вынуждена была снова ввергнуться в морскую пучину, когда увидела, что бушующая волна то прибивает к берегу, то относит от него некое сооружение, на котором, если не обмануло её зрение, лежит человек. Она, воодушевлённая тем, что одиночество её не состоится, отчаянно бросилась в воду и доплыла до места, куда сильным прибоем постоянно подносило этот плавучий предмет. Люсьена с трудом взобралась на сооружение, оказавшееся надувным плотом, уже пробитым тем камнем, о который он всё время бился у берега и потому постепенно спускающим воздух. Действительно, на плоту без сознания находился человек, заливаемый морской водой. В здравии он или нет - разбираться некогда!
При подходе к каменистому отростку, сохраняя кое-как равновесие, Люсьена скинула человека с плота, рассчитав нужную минуту, чтобы не разбиться самой. Рискованно, но что же делать, когда есть только один выход - этот самый риск! Она следом плюхнулась в море и подхватила ношу, потерявшую вес из-за плотности солёной воды.
Наконец наступила минута облегчения - ступнями Люсьена почувствовала долгожданную землю. Это замечательное обстоятельство заставило её напрячься для последнего рывка: то ступая по дну, то падая, подгоняемая очередной волной, она толкала вперёд или тянула за собой незнакомого ей человека. В конце концов, последняя бурная волна прибоя сильно поддала ей в спину, и Люсьену вместе с драгоценной ношей выплеснуло на сушу. Она ещё чуть-чуть подтянулась, чтобы быть подальше от воды, и упала ничком на мокрый песок.
Когда Люсьена отдышалась, она немедленно поднялась и подползла к спасённому ею человеку. Это был мужчина на вид средних лет. Только он напоминал дряблый мешок и не подавал признаков жизни.
- Эй, - Люсьена потрясла его щёки
Человек не отзывался. Она щупала и не находила пульса. Тогда рывком расстегнула его светлую рубашку и прильнула ухом к его груди. Вроде бы стучит. Кожа человека быстро прогрелась солнцем, но она была тепла и изнутри, значит, человек жив.
- О боже, господи, мистер! Сэр! Товарищ!.. - вскрикивала она, скорее начав бить его по щекам.
А солнце, разлившись золотой бесформенной жидкостью по небосводу, так что и неба-то из-за него не было видно, изощрялось не на шутку. Может случиться солнечный удар, надо оттащить его в тень. Только бы он не умер! Только бы не умер!
Но он не умер.
(Продолжение следует).