Глава 1. Лемуров Пэ

Борис Лоза
Он очень любил командировки. Это можно было понять. Все уже оплачено – проезд, отель, завтрак с обедом и ужином. Путешествуй себе за чужой счет! Хорошо, что правила по оплате командировок начальство писало для себя. Считалось, что человек вдалеке от дома испытывает тоску и депрессию, а это понижает производительность труда и очень вредно для общего дела. Поднять ему настроение можно только лишь хорошим ужином или походом на не очень дорогой концерт.  Поэтому, начальник отдела, без разговоров, подписывал «расходы на развлечения»  - небольшие экскурсии по окрестностям, походы в зоопарк или кино. Когда требовала работа, Лемуров с удовольствием ездил даже в маленькие провинциальные города, туда, где не раз до этого бывал. Он всегда умудрялся найти что-нибудь интересное, даже там, где «все уже давно видел» или по оценкам коллег: «там абсолютно нечего смотреть». Каждую поездку он рассматривал как еще одно увлекательное путешествие. «Стоит выйти из дома и тебя ожидают удивительные приключения!» - любил повторять Лемуров.

На эту конференцию его пригласил давний американский знакомый – Н. Его имя состояло только из одной латинской буквы «Н», которая произносилась как «Эйч». Имя никак не расшифровывалось. У Эйч был паспорт на имя «Н», водительские права на то же имя, и его дети знали, что папу зовут Н. Даже жена звала его этим именем: «Эйч - иди завтракать; Эйч – вынеси мусор». Лемуров встречал и других американцев с подобными «аббревиатурными» именами, например JT (произносится как «Джей Ти») или MD («Эм Ди»). Ему нравилась такая функциональная загадочность имени (почти, как у робота в сериале «Звездные войны»: TC-14!). Он любил все таинственное и необъяснимое. Поэтому и себе придумал похожее имя – «П». Неудобства никто не ощущал. За пределами отдела,  в его научно-исследовательском институте, и на улице он был «Доктор Лемуров». Но все в отделе так его и называли – Пэ. На это его чудачество все давно уже махнули рукой и, кроме начальника отдела кадров, никто наверно и не помнил его полного настоящего имени. Главное было то, что он был ученым международного класса, широко известным в узких кругах специалистом по поведению животных. Этими вопросами занималась наука этология. Пэ имел репутацию человека, имеющего обширные знания как и в самой области, так и в «запредельных» для этологии сферах, а также всегда готового этими знаниями щедро поделиться.

Н предложил сделать совместный доклад и даже прислал почти готовую презентацию. В ней, не поставив в известность Лемурова, он в основном «опирался» на его разработки. Он просил Пэ только добавить свои комментарии и несколько фотографий, не вошедших в то электронное письмо, в котором Лемуров просил Н ответить на несколько вопросов, и которое Н взял за основу своей презентации. Пэ еще работал над завершением своих опытов, но согласился с Н, посчитав, что всемирное «обнародование», хотя и сырого материала, может пойти на пользу науки. Он не думал над тем, чье имя запомнят слушатели после презентации – «Н» или «П». Пэ знал, что за такое «панибратство» с чужими исследованиями, на Эйч обижались многие его коллеги.

Пэ не был жадным и не понимал людей, готовых «за копейку» потерять что-нибудь гораздо более ценное, например уважение или товарищеские отношения. Впрочем, людей он никогда не осуждал и никому не завидовал. Он считал, что понимает людей, хотя бы с точки зрения этолога.

Лемуров Пэ был худощавый мужчина, среднего роста с карими глазами и уже седеющими темными волосами. Он выглядел лет на десять моложе своего возраста. Не пил и не курил. Как он сам выражался: «баловался йогой». Старался говорить правильным русским языком. Новомодные словечки и уголовный жаргон не любил и не использовал. Следил за своим эмоциональным «ярко вспыхивающим» характером. Особенно боролся с первыми порывами, так как потом, что-то пообещав,  свято держал свое слово. Эта «отрицательная черта» приносила ему массу неудобств, но такой уж был у него характер: что сказано – то сделано.

Также, Пэ не терпел опозданий и тяжело переносил «временнОй голод», когда надо было торопиться или догонять. Поэтому, приходил всегда на полчаса раньше, когда был приглашен в гости, чем вызывал большое неудовольствие жен своих друзей, все еще бегающих по кухне в бигуди и домашних платьях. Сам он не был женат. Отшучивался, говоря, что мол: «еще не нашел женщину, которая, также хорошо, как и я сам, разбиралась бы в инстинктах животных и поэтому бы терпела все мои причуды, находя им единственно правильное объяснение».

Пэ всегда тщательно готовился к  поездке. Знакомился с историей и современным состоянием места, людьми, населявшими эти края, с растениями и животными, которые обитали в окрестностях, местной кухней и привычками. Если было время, читал книги местных авторов, пока ему не казалось, что он уже там однажды был. Он называл такую массированную подготовку «напитаться местом». Потом, всегда было интересно увидеть своими глазами то, о чем читал или представлял в воображении…

Уже прошло около двадцати минут, как Лемуров прилетел в Доминиканскую Республику, занимающую большую часть острова Гаити. Остров находился в теплом и лазурном Карибском море. Он знал, что этот остров был открыт Христофором Колумбом в конце XV века. Колумб назвал его «Эспаньола». На острове было создано первое на Новой Земле поселение европейцев, названное в честь покровителя астрономии и науки Святого Доминика – Санто-Доминго. В конце XVII века, остров был поделен между Испанией и Францией. После многочисленных местных войн и восстаний, на острове создалось две страны – Гаити и Доминиканская Республика. Сегодня, Доминкана, как ее сокращенно называют во всем мире, намного сильнее экономически своего соседа Гаити. Гаитянцы всеми правдами и неправдами стремятся уехать и найти работу в республике. Доминиканцы считаются доброжелательными и гостеприимными для туристов людьми, однако оберегают свои рабочие места от гаитянцев, предоставляя им самые «черные» работы по прокладке дорог, строительству и уборке сахарного тростника.

Самолет Лемурова приземлился в знаменитом районе страны Пунта-Кана, славящимся широкими пляжами с белым песком и коралловыми рифами. Выйдя из кондиционированного воздуха самолета на «прямое» солнце, Пэ ощутил как в лицо ему ударил горячий поток воздуха. Так наверно чувствуешь, когда в нетерпении заглядываешь в горячую духовку, где уже час как готовится утка с яблоками.

Конференция начиналась на следующий день и проводилась в отеле «РИУ» с припиской на фасаде «только для взрослых», где участники жили целую неделю по системе «все включено». Можно было приехать на несколько дней раньше, но за свой счет, в чем Пэ не видел большой необходимости. «Успею еще в море искупаться и может даже понырять с аквалангом. Утро до конференции и вечер после, в моем полном распоряжении» - подумал он.

Сев в такси и показав белозубому улыбчивому доминиканцу адрес, распечатанный с электронной почты заказа на отель, Лемуров откинулся на спинку сидения и стал с интересом смотреть по сторонам. Приятно было видеть яркую тропическую зелень, перемежающуюся с разного вида пальмами и цветущими деревьями. Был август, вроде как не весна, а деревья и кусты поражали пышным красным, желтым и белым разноцветием. Ярко одетые местные чернокожие женщины в соломенных шляпах и темных очках неторопливо шли на рынки или по каким-то другим делам. Однако от острого взгляда Лемурова не скрылось, что мусор, состоявший в основном из пластиковых бутылок, обрывков тряпок и газет, валялся плотным нескончаемым слоем по обочинам очень неплохо сделанных дорог. Также, было непривычно видеть, что как в аэропорту, так и по сторонам дороги возвышались рекламные плакаты на русском языке, призывающие «покупать только у нас», обещающие незабываемые экскурсии или «прекрасный отдых».  В средней школе, а потом в институте Пэ учил испанский. Он решил попытаться «восстановить» его и спросил водителя почему так много русско-язычных плакатов. Из полученного ответа, Пэ узнал, как ему показалось, что «русских здесь очень много и они все веселые люди». «Наверно, здесь живет и работает много русских, благодаря безвизовому въезду из России» - подумал Пэ. Помимо испанского, Пэ говорил по-английски, изучив его самостоятельно, а потом проработав несколько лет в Канаде и США. Поэтому, он чувствовал себя уверенно в любой стране и имел англоязычных друзей на Файсбук в разных концах мира.

Такси подкатило к широкому гостиничному вестибюлю. Взяв свой походный чемодан-рюкзак на колесиках, Пэ направился к стойке регистрации. Хоть и было обеденное время и все наверно были в столовой, Пэ ощутил какую-то необычную атмосферу. В углах вестибюля он заметил взволнованных людей, стоящих кучками по несколько человек и что-то негромко обсуждающих. В одной из таких групп он увидел коллегу из Белоруссии - Полину, в другой – знакомых из Германии и Англии. Хотя он свободно говорил по-английски, Пэ решил подойти к группе русскоговорящих. Всё-таки та же ментальность, а еще мимика и жестикуляция могут рассказать носителю языка гораздо больше, чем слова. Да и, что греха таить – не надо напрягаться, разговаривая на иностранном языке! Будет еще время поболтать с коллегами из других стран.

Он с ужасом узнал, что его друг Эйч, несколько часов назад упал с балкона третьего этажа. По слухам, перед тем как скончаться, он успел прохрипеть только одно слово: «Паук». Горничная, проходившая мимо с тележкой белья, подбежала к нему, когда он ударился об асфальт буквально в метре от нее. Она рассказала, что Эйч произнес слово «паук», но не была до конца в этом уверена. Полиция не знает почему и как он упал с балкона. Знакомый работник отеля одного из присутствующих в русскоязычной группе рассказал, что дверь в номер Эйч была закрыта. Он находился на балконе и балконная дверь, назад в комнату, тоже была закрыта, так как работал кондиционер.

Хотя они и не были друзьями в широком понимании этого слова, они были коллегами, тесно сотрудничавшими пару лет по нескольким вопросам. Взволнованный и грустный Пэ подошел к стойке регистрации. Только он открыл рот, чтобы сказать «олЯ» (что означает по-испански «привет»), как его оттолкнул какой-то потный лысый парень. Выглядел он как телевизионный «браток» из фильмов про «девяностые». Он что-то кричал по-русски, размахивая руками, совершенно не понимавшему его и оторопевшему работнику отеля. Кое-как успокоив разбушевавшегося туриста, Пэ перевел на английский, что у «братка» украли «толстую золотую цепь с в-о-о-т таким крестом!» Пока он купался, цепь лежала на столе, в номер никто не заходил. Работник отеля пообещал «сделать все возможное, чтобы найти цепь с в-о-о-т таким крестом», а пока посоветовал поговорить с полицией, которая все еще была в отеле после трагедии с Эйч. Пообещав «братку», который представился «Толяном», пойти с ним в полицию, конечно после того как вселится и получит вожделенный «все включено» красный браслет, Пэ начал заполнять регистрационную анкету. Он и сам хотел узнать у полиции как можно больше о смерти своего знакомого. Получив тот самый красный пластмассовый браслет, который ему закрепили на левую руку, две пластмассовых карточки с магнитной полосой от номера (одна вставляется в специальное устройство для включения в номере электричества), и одну пластмассовую - без магнитной полосы, для обмена ее на пляжное полотенце, Пэ наконец отправился искать свой номер.

Прилетевшая, на день раньше, Полина, успела сообщить, безуспешно стараясь скрыть, согласно трагическим обстоятельствам, свое радостное возбуждение, что «этот отель просто шикарный! Здесь полно баров и 10 ресторанов разной кухни. Заказывать места не надо. Кто первый пришел, то и занял столик. Я уже попробовала два коктейля вон в том баре. Очень вкусно! Я потом тебе скажу, какие выбрать. Мини-бар в номере обновляют через день. Каждый день в 9:30 вечера концерт, а потом дискотека. На море - небольшие волны и много водорослей. Завтрак с 7 до 11, обед с 12:30 до 3…», а также другую полезную и необходимую для участника конференции информацию.

То, что Толян пытался объясниться по-русски в пока еще, не являющейся регионом России Доминикане, не было ничего смешного. Пэ потом много раз видел, как русскоязычные туристы, ничтоже сумняшеся, свободно говорили что-нибудь испаноговорящим доминиканцам на русском языке и были уверены, что те их отлично понимают. В Доминиканской республике русскоязычных действительно было много. Пока Пэ катил свой чемодан-рюкзак к номеру, его несколько раз останавливали, спрашивая сразу же на русском языке, минуя промежуточный английский: «Закурить есть?», «Откуда Вы приехали?», или «Ваш самолет вовремя прилетел?»

- Как они вычисляют, что я русский? - удивлялся Пэ. Он и впрямь мог сойти за француза или латино-американца и не имел что называется «чисто русскую внешность». Останавливаясь и вежливо отвечая, он успел поговорить на коротком пути к своему номеру, с пожилой парой из Перми, тремя молодыми москвичами, молодоженами из Киева и одним бородатым чеченцем. Плакаты на русском языке, свободное обращение на родном русском к испаноговорящим жителям, и процентное соотношение выходцев из «бывшего Советского Союза» напоминало Израиль, где Пэ побывал несколько лет назад и видел такую же точно картину. Поэтому, во избежание удивления, такого вот, «вдруг прозревшего» после трех выпитых коктейлей Пинья Колада нашего туриста: «да мы с тобой говорим на разных языках!» - в ресторанах, номерах, и везде где имелись надписи, последней строкой, после испанского, французского, английского, и немецкого, всегда шел русский перевод.

По пути в номер Пэ все время думал о том, что могло означать предсмертное слово, произнесенное Эйч, когда к нему подбежала горничная. «Странно, - думал он. – причем здесь пауки? Эйч, как ученый-этолог, изучал животных и среди них, несомненно, насекомых, и вряд ли бы боялся пауков до такой степени, чтобы при виде даже самого страшного из них выпрыгнуть с балкона третьего этажа прямо на асфальт!»