Александр Сергеевич Суворов
О службе на флоте. Легендарный БПК «Свирепый».
2-е опубликование, исправленное, отредактированное и дополненное автором.
257. Корабельный почтальон. 04-05 июня 1973 года.
Сводка погоды: ВМБ Балтийск, понедельник 04 июня 1973 года, дневная температура: мин.: 10.7°C, средняя: плюс 12.6°C тепла, макс.: плюс 16.7°C тепла, 30.4 мм осадков, сильный дождь; вторник 05 июня 1973 года, дневная температура: мин.: 10.1°C, средняя: плюс 14.1°C тепла, макс.: плюс 19.6°C тепла, без осадков.
В понедельник 4 июня 1973 года в сильный дождь и непогоду (30.4 мм осадков) БПК "Свирепый" вышел в море на сдачу какого-то элемента курсовой задачи "К-2". Погода была "не лётная", с неба лились потоки капель дождя, было мокро, сыро, холодно, противно, скользко. Швартовные команды на баке и на юте в оранжевых спасательных жилетах и чёрных бушлатах с беретами выглядели как нахохлившиеся пингвины. Команды и рапорты произносились и доносились до ходового мостика глухо, простуженными голосами. Так от этого "мокрого выхода в море" в памяти ничего и не осталось, кроме записи в дневнике-ежедневнике:
04 июня 1973 пн
Вышли в море. С сегодняшнего дня я почтальон. Только этого мне не хватало! Получил письмо от родителей. Беспокоятся. Но ничего, скоро я их обниму. Учитывал книги библиотеки. Скучно.
Да, с 4 июня 1973 года к моим обязанностям корабельного библиотекаря, художника-оформителя, фотографа, зарисовщика и организатора культурно-досуговой работы добавились обязанности корабельного почтальона. До этого события долгое время (с марта 1972 года) корабельным почтальоном был радиотелеграфист БЧ-4, годок призыва 16 ноября 1970 года, Юрий Васильевич Казённов - серьёзный, надёжный, волевой моряк и отличный друг.
Вообще, вся команда моряков БПК "Свирепый" призыва осень-зима 1970 года, ставшие "годками" после ухода в мае 1973 года ДМБовских годков призыва весна-лето 1970 года, отличалась от остальных групп моряков корабля своей сплочённостью, дружностью, взаимовыручкой, наполненностью нравом, стилем и духом первого экипажа БПК "Свирепый", который прошёл тяжкие испытания службы в учебном центре 67-го ОДСРНК ДКБФ в Калининграде, переезд на новостроящийся корабль, швартовные, заводские и ходовые испытания, сдачу курсовой задачи "К-1" и теперь успешно и профессионально сдающие элементы курсовой задачи "К-2" - «комплекс мероприятий по отработке тактики ведения боевых действий одиночным кораблём». Недаром многие из них поощрялись отпусками на родину - на 10 суток, а, например, радиотелеграфист БЧ-4 Борис Алексеевич Аносов (призыв 16.11.1970) - на 20 суток (!).
Вот список моряков БПК "Свирепый", которые в мае-июне 1973 года стали настоящими "годками", то есть старшими во всех смыслах срочной военно-морской службы в личном составе экипажа корабля:
АНОСОВ Борис Алексеевич радиотелеграфист 16.11.70
БАБАЧЕНКО Валерий Николаевич к/о минеров 20.11.70
БРЮХОВЕЦКИЙ Константин Васильевич к/о электриков 12.11.70
ВАРАВА Александр Михайлович ст. радиометрист ПИП 19.11.70
ВАХНИЙ Виктор Иванович ст. электромеханик 17.11.70
ВИШНЕВСКИЙ Николай Иванович старший электрик ПЛО 09.11.70
ГАЙДУК Анатолий Сергеевич минер 22.11.70
ГОРЛОВСКИЙ Микалин Владимирович ст. телемеханик 20.11.70
ДОНДАКОВ Батар Буяндрович ст. кладовщик 12.11.70
ЕВДОКИМОВ Вячеслав Михайлович ст. р/метрист БИП 20.11.70
ЕГОРОВ Николай Петрович ст. электромеханик 12.11.70
ЖИГАЛКИН Борис Борисович ст. электрик 19.11.70
КАЗЁННОВ Юрий Васильевич радиотелеграфист 16.11.70
КАНОНЕНКОВ Александр Павлович ст. комендор 30.10.70
КЛАПИН Степан Изотьевич к/о комендоров 16.11.70
КРУПНИК Анатолий Григорьевич к/о электриков арт. 18.11.70
КУТУЗОВ Александр Николаевич радиометрист арт. 09.11.70
МАЗУР Пётр Евтихович к/о р/м наблюдателей 22.11.70
МАЛЬЧЕНКОВ Николай Иванович ст. радиомеханик 09.11.70
МАРТЫНОВ Анатолий Михайлович эл. штурманский 12.11.70
МОРОЗОВ Николай Николаевич к/о механиков БП ЗАС 19.11.70
ПАРИНОВ Александр Васильевич ст. механик ТФ ЗАС 16.11.70
ПОНОМАРЕВ Евгений Николаевич электромеханик 16.11.70
ПРИБЫЛОВ Александр Иванович к/о механиков ТФ ЗАС 14.11.70
РЯБЧУК Леонид Александрович ст. минер 22.11.70
СТЕЛЬМАХ Александр Васильевич эл. сильного тока 15.11.70
СХАБО Мадин Юсуфович ст. дозиметрист 19.11.70
УРМАШ Алексей Ефимович ст. комендор 19.11.70
ФЁДОРОВ Виктор Петрович к/о мотористов 12.11.70
ФЕДУЛОВ Александр Петрович комендор 09.11.70
ЧЕРВЯКОВ Александр Николаевич радиотелеграфист 19.11.70
БОКША Александр Николаевич ст. р/метрист БИП 20.11.70
Практически все эти годки были моими товарищами, многие их них друзьями, некоторые - корешами, то есть закадычными близкими друзьями, как, например, Вячеслав Евдокимов. Все они, особенно члены комитета ВЛКСМ БПК "Свирепый", были ревнителями и носителями "годковского закона" - свода неписаных норм, положений и правил флотской военно-морской срочной службы, оставшегося нам "по наследству" от ДМБовских годков первого изначального экипажа корабля призыва 1969 года. Конечно, эти 21-летние молодые ребята своими характерами, своими темпераментами, своими личностными качествами, своими привычками, нравами и норовами дополняли и изменяли "годковский закон", но только чуть-чуть, в манере, в стиле и в формах своего поведения, но по сути, они строго соблюдали те правила корабельной жизни, которые сформировались в первом экипаже БПК "Свирепый". Среди этих правил "годковского закона" было главное правило - "Быть свирепым и беспощадным только с врагом, врагами".
Эту команду годков призыва осень-зима 1970 года отличало очень серьёзное, профессиональное и ответственное отношение к кораблю, к заведованиям, к корабельному вооружению, к боевым задачам корабля, эти ребята были изначально настроены и нацелены на первую БС (боевую службу), на боевой поход в море-океане и это была их главная цель и забота на службе. Они уже испытали себя во всех переходах и походах по Балтийскому морю, видели и целились в воздушные и морские цели ВМС и ВВС НАТО, умели искать и находить подводные лодки "вероятного противника", умели быстро, чётко и результативно стрелять из всех видов корабельного оружия БПК "Свирепый", кроме нашего главного оружия - УРПК-4 "Метель" (универсальный ракетно-торпедный противолодочный комплекс).
Все годки призыва осень-зима 1970 года были комсомольцами, как говорится, "старой советской закваски", то есть ещё знающие не понаслышке, что такое война, горе, беда, послевоенная неустроенность, труд, а кое-где и нужда. Они уже хорошо знали, что такое твист и рок-н-ролл конца 60-х годов, но всё ещё с удовольствием слушали и пели русские народные и советские военные, патриотические и душевные песни. Они без внимания слушали нудные перечисления замполитом названий и реквизитов постановлений и решений пленумов ЦК и съездов партии, но с пониманием относились к решениям общекорабельных комсомольских собраний и приказам командира БПК "Свирепый". Они традиционно по-морски ходили в "самоволки", тайком в увольнении распивали, при случае, пиво и вино, хорохорились иногда, то есть "годковали" в отношениях с молодыми матросами, но всерьёз заботились о них, подкармливали, когда надо и когда надо - делали за низ ответственную боевую работу (исправляли ошибки). Эти ребята-годки были самыми надёжными моряками БПК "Свирепый" и командир корабля капитан 3 ранга Евгений Петрович Назаров говорил, что "с такими ребятами он готов идти в море на БС", а это тоже самое, что "идти в разведку".
Однако годки призыва осень-зима 1970 года и сами, если не знали, то ощущали, чувствовали и догадывались, что они нужны кораблю, что они "надёжа и опора" командира корабля и командиров боевых частей, что перед первой БС (боевой службой) их никто менять в экипаже не будет, поэтому некоторые "горячие парни" почувствовали "свободу и волю" быть больше годками, чем они есть на самом деле. Известно, что уверенность - это условие победы, свершения, успеха, а самоуверенность - причина неудачи, проступка, ошибки. Вот и теперь два моряка БЧ-4, получившие один 10 суток отпуска, а другой аж 20 дней отпуска, выслали самим себе по почте "гостинчик": подгодок, но классный специалист и командир отделения БП ЗАС Ваня Донич (призыв 13.05.1971) - лёгкого молдавского вина в пластиковой 5-литровой фляжке, а почти двухметровый годок (призыв 16.11.1970) радиотелеграфист Боря Аносов - две грелки с домашней самогонной наливкой.
Конечно, всем известно, что неуставной алкоголь на боевом корабле запрещён всеми писаными и неписаными законами, уставами, правилами. Конечно, несанкционированное (тайное) употребление спиртных напитков на корабле - это серьёзное правонарушение, потому что резко повышается вероятность того, что человек (матрос, мичман или офицер) под влиянием алкогольного опьянения совершит ошибку, допустит промах, поставит под угрозу жизнь и здоровье окружающих, личного состава и экипажа корабля. Однако также всем известно, что "запретный плод" - притягателен, сладок, заманчив. Сделать что-то такое, что не дано никому, - это что-то сродни подвигу в умах, сердцах и душах азартных и самоуверенных годков...
В субботу 2 июня 1973 года, после Международного дня защиты детей, годки призыва осень-зима 1970 года почувствовали "слабину" и "отметили" возвращение Ивана Саввовича Донича и Бориса Алексеевича Аносова из отпуска, с родины, из дома. Естественно, они угощали ребят тем "вкусненьким", что привезли и доставили на борт БПК "Свирепый". Чтобы им никто не мешал, годки собрались в одном из боевых постов, куда вход был всем "заказан" (запрещён), кроме командира корабля и замполита. Конечно, ребята просто "угощались по чуть-чуть", "знали меру" и не ставили себе задачу "напиться до чёртиков", тем более, чего там пить, - всего-то 5 литров на "...надцать" человек, но на их беду они собрались в передающем боевом посту, который в субботу и воскресенье, да и в будние "мирные дни" тоже, должен быть закрыт на ключ и опечатан пластилиновой печатью.
В субботу 2 июня кто-то в этот боевой пост входил, кто-то выходил "на минуточку" и это хождение-движение заметил старпом капитан-лейтенант А.А. Сальников, который оставался на БПК "Свирепый" за командира корабля. Старпом спросил: "Почему передающий боевой пост не опечатан? Дежурного по БЧ-4 ко мне!", а дежурный, радиотелеграфист Александр Николаевич Червяков (годок призыва 18.11.1970) и "лепший кореш", то есть "лучший близкий друг" собравшихся в боевом посту на это "мероприятие", в это время был там же вместе со всеми...
Потом боевой пост вскрыли, а там "герои" на посиделках "с домашними гостинцами" и среди них наш корабельный почтальон радиотелеграфист Юрий Васильевич Казённов (годок призыва 16.11.1970). Вот так небольшая группа годков "залетела", то есть попалась, как говорится, "с поличным"... Всех "угощенцев" отправили спать в кубрик, пост опечатали, а утром в воскресенье наш заместитель командира корабля по политической части капитан 3 ранга Д.В. Бородавкин, который отвечал за должное воспитание и поведение всего экипажа БПК "Свирепый", начал служебное расследование, заниматься которым он одновременно любил и ненавидел...
Замполита очень интересовал вопрос: "Как, каким образом спиртное попало на корабль?". Он решил поинтересоваться на почте: "А не получал ли кто-нибудь из БЧ-4 недавно посылочку?". Оказалось, что не так давно получал. "А кто?". "А ваш корабельный почтальон - Юрий Казённов". Действительно, Юрий Васильевич Казённов получал посылку на почте, но в ней была фотобумага и фотореактивы (проявитель и закрепитель), но чтобы выручить друзей-годков, Юра взял всё на себя...
"Разбор полётов" у замполита завершился соответствующими дисциплинарными наказаниями годков, командиров, офицеров, "отлучением" Юрия Казённова от обязанностей корабельного почтальона, которого Дмитрий Васильевич Бородавкин не отпустил из каюты, пока он не оформил всю подписку на газеты и журналы на следующий год и назначением меня, Александра Суворова, корабельным почтальоном БПК "Свирепый".
Конечно, я с самого начала флотской службы, ещё в ноябре 1971 года в 9-м Флотском экипаже ДКБФ в военном городке Пионерское (Калининградская область) знал , видел и представлял себе, что такое военно-полевая почта. У нас в учебной второй роте тоже был свой почтальон, то есть новобранец, который в назначенное время собирал у всех матросов письма и относил их к дежурному по роте, а тот, отправлял эти письма вместе с полковым почтальоном в посёлок на почту. Так как отправка и получение почты: писем, газет, журналов, бандеролей, посылок и разного рода извещений и телеграмм, в том числе вызовов на переговоры по междугороднему телефону - это очень ответственное и серьёзное дело, то его поручали только самым серьёзным, интеллигентным, надёжным и ответственным матросам или старшинам. Однако это дело - доставка почты (особенно посылок) - нелёгкое физически и требовало больших усилий, поэтому чаще всего корабельным почтальоном были сильные физически, волевые и ответственные годки.
Дело в том, что получение и отправка почты на корабле - это не только серьёзное, но и нервное дело, потому что моряки очень ждут писем, бандеролей и посылок, поэтому очень переживают, когда почтальон по каким-либо причинам либо что-то забывает, либо что-то делает не так, не вовремя, не полностью, неряшливо. Особенно трудно ожидать, получать и отправлять почту в море, во время редких встреч с судами обеспечения или заходов в базы и порты.
Замполит капитан 3 ранга Д.В. Бородавкин "огорошил" меня приказом принять дела у нашего корабельного почтальона Юрия Казённова и поставил мне задачу - наладить почтовую службу на корабле так же, как библиотечный учёт, то есть "по руководящим документам", "по инструкции", "как надо" и "как должно". А как должно? Как должна работать корабельная почта? Я этого не знал...
В понедельник 4 июня 1973 года, перед выходом БПК "Свирепый" в море, Юра Казённов в последний раз сходил на нашу базовую почту, выдал мне письмо от моих родителей и передал мне свои "дела", то есть на словах рассказал мне, что я должен был делать. Особо Юра не распространялся, а я не настаивал, потому что мы оба были уверены - скоро всё забудется и встанет на свои места: я уеду скоро на 10 дней в отпуск домой к родителям, а кроме Юры никто не знает, как надо выполнять обязанности почтальона. Однако приказ есть приказ и я начал для себя узнавать всё, что касается работы военной почты.
В так называемое "советское время", в частности в 60-е и 70-е годы XX века в СССР письма и открытки военнослужащих срочной службы и письма, адресованные военнослужащим срочной службы, пересылались бесплатно. Адреса на письмах и открытках военнослужащим писалис по-военному просто, например, - "в/ч 20983 ", где буквы "в/ч" обозначали "войсковая часть", то есть полк или корабль, дивизию или отдельный батальон, цифры - пятизначный цифровой код данной части. Иногда к цифровому коду добавлялась буква, которая обозначала внутреннее подразделение, например, боевую часть на корабле. Когда письма писались "за границу", то на конвертах ставился штамп "пп (полевая почта) и цифровой код, присваиваемый войсковой части или кораблю.
У нас дома в Суворове родители бережно хранили письма военных лет, которые были свёрнуты "треугольником", то есть отправлялись без конвертов, просто в сложенном виде. Точно такие же письма я писал и в 9-м Флотском экипаже в посёлке Пионерское, когда не было конвертов и эти мои "треугольники" доходили до родителей. На таких письмах-треугольниках почтовые служащие ставили тоже треугольный штамп полевой почты СССР: " «Письмо военнослужащ. срочной службы. БЕСПЛАТНО».
Мой папа, Суворов Сергей Иванович, как-то, рассказывая о войне, читал мне в детстве строки из стихотворения С.Я. Маршака:
От бойцов не отставая,
Шаг за шагом, день за днём
Едет почта полевая,
Пробираясь под огнём…
По лесам и горным склонам,
По тропинкам потаённым
Ходит почта на войне.
Слава честным почтальонам,
Полковым и батальонным.
Слава честным почтальонам
С толстой сумкой на ремне!
Вот прочему для меня сложился самый главный образ почтальона - это, прежде всего, честный человек, то есть он честно исполняет свой долг; относит и приносит письма, телеграммы, извещения, бандероли и посылки; носит их вовремя, строго, ответственно, без утрат и потерь.
Мои мама и папа, ветераны и инвалиды Великой Отечественной войны, с добром вспоминали военно-полевую почтовую службу в годы войны, потому что она работала строго и чётко. С 1939 года, рассказывал мне папа, "в Главном управлении связи Красной Армии было сформировано Управление военно-полевой почты, а при штабах армий и фронтов были созданы отделы военно-полевой почты (все данные о военной почтовой службы из энциклопедий - автор). В воинских частях перед войной были свои почтовые полевые станции (ППС), которые имели свой номер полевой почты. Все письма, которые исходили из воинских частей (и кораблей) поступали на военно-почтовые сортировочные пункты, которые во время войны стали "военно-почтовыми станциями" (ВПС), только без цифрового кода. Вот тогда-то и ввели индивидуальные номера полевых почт - воинских частей.
Чтобы исключить возможность определить нумерацию и дислокацию воинских частей разведкой противника, в 1943 году приказом Наркомата обороны (НКО) № 0105 от 6 февраля 1943 года «О порядке адресования корреспонденции в Красной Армии и правилах сношения войсковых частей и соединений с гражданскими организациями и частными лицами» на конвертах начали указывать: «Войсковая часть полевая почта (пятизначный код такой-то)». Этот код имел свой шифр, своё наполнением содержанием м смыслом... Такой же порядок сохранился и после войны и в нашще вроемя (70-е годы XX века), только к номеру войсковой части теперь можно было добавлять наименование населённого пункта (например, города).
Во время войны все письма просматривались военной цензурой и это было понятно и ясно всем, потому что нужно было следить за тем, чтобы в письмах не было информации, важной для разведки противника. Кроме этого, рассказывали мне папа и мама, командиры и замполиты воиснких частей следили, чтобы бойцы не писали домой панические письма, рассказывали о трудностях солдатского быта, о питании, об отношениях с командирами, о военных действиях. Нам, новобранцам в 9-м Флотском экипаже ДКБФ в посёлке Пионерское тоже было запрещено писать что-либо плохое о службе, о наших страданиях на строевых заданиях. об условиях быта, питания, бытового обеспечения. Само собой считалось, что бойцы Советской Красной Армии и матросы Военно-Морского Флота СССР должны с честью, терпеливо и мужественно выдерживать тяготы службы. И это правильно... Чего бестолку жаловаться и нервировать родителей, всё равно, не приедут и не помогут...
Задача сохранения военной тайны не менялась со времён прошедшей войны, наоборот, с появлением на вооружении новых видов и средств оружия, сохранение военной тайны стало первостепенной задачей. Вот для чего была создана военная цензура. Во время войны "все письма с фронта в обязательном порядке просматривались, любые спорные места вымарывались чёрной краской", а на почтовые отправления "ставился штамп: «Просмотрено военной цензурой». В мирное время такой штамп на письмах не ставился, да и письма, в которых что-то сообщалось запрещённое, не "вымарывались чёрной краской"... они просто попадали.
Всё первое время флотской службы меня, как и всех новобранцев, "карасей" и салаг, интересовал вопрос: "Сколько дней идёт письмо с корабля домой и из дома до корабля?". На почте посёлка Пионерское сердобольные женщины рассказали мне, что обычно опущенное в почтовый ящик письмо или открытка поступают в гражданское почтовое отделение, в котором они сортируются и направляются на военно-сортировочный пункт. После этого письма сортируют по номерам воинских частей и отправляют на вокзал в почтовый вагон, кстати, там же их сортируют конкретно по воинским частям и кораблям. Почтовый поезд или почтовый самолёт доставляет почту в областной центр на военно-почтовую базу, оттуда - в города и посёлки, то есть военные базы, где есть военные почты. А затем на базовые военные почты приходят почтальоны воинских частей и кораблей, забирают или оставляют почту. Затем на кораблях корабельные почтальоны сортируют почту по адресатам - боевым частям и подписчикам, передают пачки писем и телеграмм доверенным лицам - представителям боевых частей и те уже раздают письма конкретно каждому адресату.
Меня уверили на базовой почте Балтийска, что письмо из города Суворова, например, идёт по такому маршруту: Суворов - Тула - Москва - Калининград (самолётом) - Балтийск - базовая почта ВМБ Балтийск. Срок доставки писем - трое суток, срок доставки посылок и бандеролей - 5 суток. Практика показала, что эти сроки доставки почты советская военная почта исполняла строго и точно. Задержки случались, но это были, вероятно, ЧП на дороге, вокзалах, поездах и самолётах (нелётная погода, например).
Военная почтовая служба СССР, как всё в армии на военно-морском флоте, действовала по руководящим документам и по приказам МО СССР. Так, в соответствии с таким приказом, «на воинских простых письмах и почтовых карточках, отправляемых личным составом войсковых частей и воинских организаций, проходящим военную службу по призыву, должен быть проставлен оттиск специального треугольного штампа», этот штамп имел надпись «Письмо военнослужащего по призыву» и был предназначен «для воинских простых писем массой до 20 г и почтовых карточек, пересылаемых в пределах территории СССР» без государственных знаков почтовой оплаты. На общих основаниях с оплатой по установленному тарифу осуществлялась пересылка "простых писем массой свыше 20 г и всех других видов почтовых отправлений, кроме посылок с одеждой граждан, призванных на военную службу". Некоторые новобранцы свою гражданскую одежду, в которой они прибыли в 9-й Флотский экипаж ДКБФ в Пионерское отправляли домой в специальных почтовых мешках.
Во вторник 5 июня 1973 года было пасмурно, но дождя не было, только лужи на пирсе и топкая грязь на обочине. Рано утром, перед выходом БПК "Свирепый" в море, Юра Казённов с разрешения старпома капитан-лейтенанта А.А. Сальникова специально взял меня с собой, чтобы показать всё, что нужно было знать и видеть корабельному почтальону в ВМБ Балтийск. Он провёл меня к базовой почте, которая занимала место на перекрёстке дорог-дорожек от КПП ВМБ Балтийск к центральному "полуострову" причалов, возле которых обычно стояли боевые корабли пр.1135: "Бодрый", "Сильный", "Свирепый".
Здание базовой почты было тяжёлым, неказистым, административным, с каменными ступенями и высоким "крыльцом". Возле тяжёлых входных дверей были прямоугольные колонны, по бокам которых были участки "крыльца", которые мы, моряки, называли "папертью". Дело в том, что на левое крыло-паперть крыльца выходило большое узкое окно с двойными тяжёлыми старыми рамами и частыми стёклами, через которое в форточку большущая и объёмная громогласная женщина, одетая всегда в тёплую кофту или фуфайку, выдавала корабельным почтальонам почту. Внутрь матросов и старшин, которые приходили за письмами, телеграммами и извещениями, не пускали. Внутрь почты пускали только для оформления, приёмки или отправки бандеролей, посылок, почтовых переводов и другой важной корреспонденции.
Получение корабельными почтальонами почты на базовой почте было ритуальным, традиционным, строгим и обычным, то есть с давно заведённым порядком. Все корабельные почтальон собирались в одно время перед крыльцом базовой почты, толпились, курили, разговаривали и делали вид, что никуда не торопятся. Торопиться действительно было некуда, потому что та женщина ("бабища") за стеклом узкого зарешеченного окна почты была "богиня", "царица", "фараонша". Как только её не называли моряки!..
Эта "царица почты" сидела на своём продавленном старом стуле, как на троне, на постаменте, и смотрела на нас сквозь стёкла и решётки окна "сверху вниз" в прямом и переносном смысле. Она не могла выдавать нам нашу почту, покуда её ей не приносили сортировщики. Если кто-то торопился, не успевал получить почту по служебным делам, то напрасно было умолять её поторопиться или выдать почту не по порядку - эта женщина выдавала почту только так и тогда, когда хотела...
Как только открывалась форточка в окне, все корабельные почтальоны оживлялись и начинали "подгребать" к ступенькам почты. Некоторые молодые и нетерпеливые почтальоны взбирались по ступеням на "паперть" и пытались уговорить "царицу" выдать им почту побыстрее, потому что они торопятся и у них приказ доставить почту "одна нгога здесь, другая - там". "Царица" даже на таких не смотрела, сухо интересовалась, с какого они корабля, а потом "не замечала" и обрекала их дожидаться, пока все другие почтальоны не получат свою почту.
- Некоторые корабельные почтальоны, особенно годки, допускают иную ошибку, - рассказывал и показывал мне Юра Казённов. - Когда "царица" выкликает название их корабля, они не торопятся, а вразвалочку, не спеша, подходят к окну и протягивают руки за бумажным мешком с почтой. В эхтот момент "царица" сухо говорила такому "зазнаё...истому" моряку: "Время вышло!" и выкликала название другого корабля. Если годок начинал оправдываться или орать-кричать, то его мешок также попадал ему в руки после всех...
- Лучше всего, - поучал меня Юра Казённов, - быть вблизи от окна на "паперти" и почти одновременно с названием корабля показаться ей в окошко. Тогда она молча и без обидных комментариев вручит тебе мешок с почтой. Поторопишься или замешкаешься - получишь от неё таких "матюков", что ребята засмеют.
Вскоре я убедился, что Юра Казённов говорит правду. Он ловко подскочил вовремя к окошку, получил из рук "царицы" большой бумажный тяжёлый мешок с почтой и, больно схватив меня за рукав бушлата, притиснул меня к окну и представил "бабище".
- Это матрос Суворов, - громко сказал Юра в форточку. - Зовут Александр. Отчество - Сергеевич. Теперь он будет почтальоном БПК "Свирепый".
- А ты куда? - спросила его "царица".
- Я пока временно отдохну. Смену надо готовить.
- Суворов, так Суворов, - равнодушно, как мне показалось, заявила "бабища". - Отвали, молодой, не засвечивай.
"Царица" громко назвала имя очередного корабля и меня опять кто-то грубо оттолкнул от окна. Юру Казённова никто даже пальцем не тронул. Он степенно сошёл с мешком по ступенькам с крыльца, вручил его мне и позвал за собой внутрь почты.
- Пойдём, покажу тебе, как и где получать посылки и бандероли, - сказал Юра Казённов и очень быстро, потому что таких, как он и я было много, показал прилавок, за котором оформляли послыки, прилавок для бандеролей и прилавок для заказных писем и почтовых извещений. На почте работники и работницы крутились, вертелись, работали и суетлились с невероятной скоростью. Я не успевал следить за всеми и всями, но Юра меня успокоил, мол, привыкнешь...
"Домой, на корабль, к причалу №63, где был пришвартован БПК "Свирепый", который уже "пыхтел" сизым солярным дымом и свистел "по самолётному" своими турбинами, мы возвращались бегом. Юра был нагружен огромной сеткой с ящиками посылок и бандеролей, а я с трудом тащил тяжёлый объёмный бумажный мешок с письмами, газетами и журналами. Тащить его одной рукой было тяжко и неудобно (выскальзывал).
На трапе нас приветствовал вахтенный у трапа и годки, "кореша" Юры Казённого. Они спросили его: "Есть ли им письма?", на что Юра им ответил: "Времени посмотреть почту не было. Молодого учил как почту носить. Он теперь почтальон, не я". Ребята-годки неодобрительно и враждебно на меня посмотрели и потребовали, чтобы я срочно отсортировал почту и принёс им (каждому) их письма... Дежурный офицер и дежурный мичман по низам службы корабельного наряда в это время бегло заглянули к мой мешок с письмами и газетами, а потом занялись проверкой содержимого посылок и прощупыванием бандеролей. Этот порядок проверки посылок и бандеролей мне был знаком ещё по службе-учёбе в 9-м Флотском экипаже ДКБФ в посёлке Пионерское Калининградской области.
Там тоже командир роты капитан-лейтенант и дежурные сержанты-старшины, по традиции, обступали столы, на которых в присутствии получателей вскрывались посылки, и тщательно, одну за другой, вынимали содержимое посылок, рассматривали их, чуть ли не потрошили, в поисках запрещённых предметов и веществ... Здесь, на корабле, на БПК "Свирепый", "потрошение посылок" производилось относительно бегло, "на взгляд", без вынимания содержимого из ящиков. Смотрели толоько, чтобы в посылках не было каких-либо бутылок с жидким содержимым. Если что-то было подозрительное, то это вынималось, складывалось на палубе возле вахтенного у трапа и вызывался хозяин посылки. В присутствии хозяина бутылка "откупоривалась", "обнюхивалась" и "испробовалась". Присылать и приносить на корабль спиртосодержащие, взрыво- и пожароопасные, а также химически или бактериологические активные вещества категорически запрещалось.
Иногда, когда было некогда, по приказу старпома, посылки бегло вскрывались, бегло проверялись, затем складировались в тамбуре на юте, и только потом, после выхода корабля в море, после завершения швартовных операций или отбоя боевой тревоги, начинался тщательный досмотр посылок и их раздача адресатам-получателям. Мешок с письмами, газетами и журналами Юра Казщённов уносил к себе на пост, а теперь я понёс его в ленкаюту, где опять Юра научил меня быстро сортировать письма по боевым частям ЮПК "Свирепый". Вот тут-то я и убедился, что быть корабельным почтальоном - это значит, знать в лицо, представлять и помнить фамилии, имена и отчества всего экипажа корабля. Тут мне было легче, потому что я вёл комсомольский учёт и тоже хорошо знал фамилии, имена и отчества практически всех моряков экипажа БПК "Свирепый". Вдвоём мы быстро распределили письма на кучки и раздали нетерпеливым дневальным из матросских кубриков. Свои письма (для БЧ-4) Юра забрал и умчался, а мне пришлось разносить письма, телеграммы и извещения по каютам мичманов и офицеров, искать их по кораблю на боевых постах.
В то время, когда мы с Юрой Казённовым разбирали почту и он торопился к себе на боевой пост, БПК "Свирепый" был приготовлен к бою и походу и мы вышли в море на очередные тренировки, потому что на корабле появилось молодое пополнение матросов и надо было опять в кратчайший срок научить их работать в команде, выполнять свои должностные обязанности на заведованиях. На верхней палубе и в боевых постах, на ГКП и в "машине" (БЧ-5) происходили постоянные тренировки, объявлялись учебные боевые тревоги, а я "втихаря" готовился к отпуску и читал старое (времён Отечественной войны) Наставление по службе военно-полевой почты Красной Армии, утверждённое зам. Народного Комиссара Обороны генерал-лейтенантом войск связи И. Пересыпкиным 21 января 1943 года и введённого в действие приказом Народного Комиссара Обороны Союза ССР № 075 от 21 января 1943 года.
Старую книжку с несекретными приказами НКО 1941-1945 годов дал мне Дмитрий Васильевич Бородавкин с просьбой-приказом: "Исходя из положений Наставления "набросай" что-то типа инструкции для корабельного почтальона". Ничего себе просьба! Однако мне исполнять обязанности почтальона и я сам хотел знать, что и как я должен делать по правилам, потому что я уже хорошо понимал и знал: "Лучшее правило - действовать по правилам".
Вечером, любовно оглаживая новенькие хромовые ботинки с широким кантом и новую бескозырку, которые я получил в каптёрке согласно нормам сроков замены флотского аттестата форменной одежды матроса, я записал в свой дневник-ежедневник:
05 июня 1973 вт
Выходили в море. Завтра последний день на корабле. Получил «хромачи» и «беску». Всё хорошо. Уже в нетерпении. Писем нет, но думаю, что завтра обязательно будут.
Фотоиллюстрация: 04-05 июня 1973 года. ВМБ Балтийск. БПК "Свирепый". Годки-герои "посиделок с вином и угощением": радиотелеграфист БЧ-4 Борис Алексеевич Аносов (призыв 16.11.1970); радиотелеграфист БЧ-4 Александр Николаевич Червяков (призыв 19.11.1970); наш первый корабельный почтальон радиотелеграфист БЧ-4, годок призыва 16 ноября 1970 года, Юрий Васильевич Казённов и командир отделения механиков ТФ ЗАС старшина 1 статьи Александр Иванович Прибылов (призыв 14.11.1970). Фото из альбома Юрия Казённова.