«Бабье лето-о-о…»
- Свет, переключи радио! Кто вообще ставит песни про осень летом?..
Соседка по квартире Света посмотрела на мой раскрытый чемодан со смешинкой в глазах:
- Тонька, там, куда ты собираешься, еще и не такие хиты крутить будут!
«Это точно. – подумала я. – Но что делать, если ни времени, ни денег не хватает на полеты в райские кущи Баунти с шершавыми пальмами и гладкими мачо. Бери, что дают.» А дали путевку в Анапу.
- Отдых в России - это патриотично! – заключила я вслух. «Хотя и неэкологично – необузданная мысль пошла разворачиваться дальше. – Почти каждый город у нас увенчан подушкой-смогом, явно намеревающейся придушить его.»
Поймав за хвост мою невербальную долю скепсиса, Светка быстро перевела с приемника взгляд на меня и уже собиралась окатить экономико-политической тирадой, как вдруг раздался звонок в дверь.
- Какой-нибудь поклонник? – кокетливо поинтересовалась незамужняя Светлана, резво помчавшись к дверям.
Если и так, то явно заблудившийся во времени и пространстве. Уже год, как мы делим с ней территорию, и никаких ухажеров на горизонте не мелькало. Несколько секунд задумчивой грусти прервали шарканье шагов и шуршание пакетов в прихожей…
- Это мыы! Тоня, встречай родственников!
Черт возьми, как я могла забыть про семейные вылазки – маразм, выдуманный тетей Ларисой и моей мамой для сплочения клана Синицыных. – И почему мне никто не напомнил?..
- Тооонечка… - Взметнулись по траектории разводных мостов брови-ниточки тети Ларисы, в то время, как ярко накрашенные ногти-стилеты уже заскользили по моим плечам, отрезая пути к отступлению. Прощай чемодан, здравствуй рюкзак. Плакал мой отпуск!
***
Загрузив в отцовский «Соболь» все самое необходимое в количестве трех рюкзаков и пяти тюков, более чем щедро начиненных провиантом, аптечкой, запасными штанами-майками и прочей дребеденью для путешествий налегке, мы утрамбовались сами, предоставляя коронное место пассажира спереди пышнотелой тетушке. Мама никогда не протестовала против такого попрания неписанных семейных правил транспортировки: детей всмятку никто не заказывал.
- Если у вас нету тети, то вам ее не потерять! – Открыла свой походный трек-лист в собственном исполнении тетя Лариса, почему-то начав песню откуда-то из середины. Многозначительная ухмылка отца, мелькнувшая в зеркале заднего вида, развеселила меня, и я присоединила свой голос к семейному хору. – Думайте сами, решайте сами…
Наш маршрут Красноярск-Енисейск пролегал по отнюдь не живописной местности, поэтому в голове заработал проектор воспоминаний, прокручивающий ленту из архива детства. Плотно закусив огурцом и бутербродами с колбасой, тетя Лариса и мама, задремали, а Лена и Стасик, мои кузены, уже второй час созерцали какой-то многочасовой блокбастер в телефоне, разделив единственную пару наушников. Надо сказать, что мои отношения с этим семейством не заладились еще лет пятнадцать назад, с самого детства, когда мама отправляла меня с ними на дачу, где чада тетки, превосходя в количестве и качестве повествования «как было дело», издевались над беззащитной племяшкой. И хотя в этот раз со мной были союзные силы в лице мамы, неделя в лесном походе с ними не предвещала ничего хорошего. Конец лета я мечтала провести на югах, заключенная в объятия какого-нибудь курортного Романа, о котором вспоминала бы еще полгода.
Так, за нелегкими думами пролетели все семь часов езды, и мы, миновав старинные деревянные дома купцов в Енисейске, подъезжали к речному порту, где нас уже ждал с папиросой в зубах брат теткиного мужа.
Обменявшись крепкими рукопожатиями с родственником, отец с нескрываемой радостью помог перебросить весь скарб на «Прогресс» свояка, после чего отсалютовав пару раз, по-молодецки запрыгнул в свой «Соболь» и отбыл «зарабатывать деньги».
Охотовед и лесник Борис Геннадьевич командовал посадкой:
- Тоня с Леной, вы ко мне садитесь. Женя, остальные к тебе, и пару рюкзаков возьми.
Сонная и уставшая мама еще урезонивала недовольную папиным дезертирством сестру, Стасик выковыривал якорь, некий Женя укладывал походные рюкзаки, а мы уже отчаливали, рассекая мотором лодки густую гладь вод Енисея, устремляясь на север к затерявшейся в таежных высях деревне Н., где проживал капитан нашего судна, и откуда начиналось наше великое шествие. Уютно расположившись на пенках, мы с Леной принялись глазеть по сторонам. Если в Красноярске небо и солнце можно созерцать только сквозь белую пелену, то сейчас природа впечатляла предзакатным колоритом. Оба берега разделяло не более двух километров, так что обозревать происходящее на них не составляло особого труда: голые песчаные пляжи террасами уходящие вверх сначала к кустам, сменявшихся густыми лесами, были усеяны галдящими птицами различных мастей, за которыми, помимо нас, наблюдала пара висящих в небе, словно воздушные змеи, ястребов. Взбодренные прохладным ветром, мы любовались натурой все два с половиной часа переправы.
***
Обитель вечно холостого Бориса Геннадьевича, известного в округе своими хоромами и золотыми руками, которыми он эти хоромы возводил, представляла собой классический русский дом, состоящий из жилого павильона и крытого пространства для домашней скотины в зимнее время. В «инфраструктуре» также имелись баня и «классический» нужник, форпостом возвышавшийся где-то на отшибе участка, который, к слову, никакого забора не имел, и было трудно определить, где заканчиваются владения человека и начинается суровый русский лес.
Солнце закатилось куда-то за дальние сосны, оставив синющее небо покрытым разной степенью розовизны облаками, а мы, обессилев от тягот переезда, сели ужинать вареной картошкой и местным специалитетом из нарезанного ломтиками сырого сига, приправленного солью и больше ничем.
После чая с вареньем из таежной брусники нашу немаленькую компанию из 5 человек стали расселять на ночлег. Маму и тетю Ларису с комфортом расположили во «дворце» Бориса Геннадьевича, оставив нары в бане для любимых племянников, в числе которых была и я.
Раскатав спальные мешки на жестких койках, Лена и Стасик, принялись обсуждать события десятичасового переезда, а я, не прекращая хлопать на себе комаров, побрела завершать последние приготовления перед отходом ко сну.
Оставаясь один на один с природой, городской житель начинает ценить блага цивилизации с пущей силой. Подсвеченные в темное время суток улицы и элементарные удобства в шаговой доступности ввели меня в транс размышлений, так что я не сразу заметила, как бреду не по тропинке, ведущей к «кабине уединения», а по поляне с травой почти в человеческий рост.
«Нет, ну в нашем Академ-городке все-таки темновато ночью…блин, тропинки нет вообще…»
Не успела я осознать, куда пришла и где дорога обратно, как в кустах напротив что-то захрустело, заходило, зашевелилось, и передо мной во весь рост вытянулся простой как лапоть и меховой как папина зимняя шапка медведь: круглые уши, длинные когти, равнодушная морда… Разделявшие нас несколько метров показались мне настолько незначительными, что я уже начала прощаться с жизнью, одеревенев и онемев от ужаса.
- Ну, вот и всё! Пусть Светка берет себе мой шелковый халат с журавлем, она давно его хотела… - внезапно опустевшее сознание стали заполнять всякие глупости.
Животное, крутя носом, и я продолжали стоять столбами, пялясь друг на друга.
Вдруг напряженную тишину разорвал шквал отборного мата и между нами возник другой агрессивный массив - массив тети Ларисы. Дальше события разворачивались как будто уже не со мной… Медведь, разумеется, испугался тетьларисиного зычного рева, впрочем, как и все живое в округе, и поспешил ретироваться в неизвестном направлении: за счет широких лап, этот зверь перемещается неслышно. Но мне это было уже неважно, поскольку дважды перепуганная насмерть я уже не думала ни о чем в этой жизни. Полный вакуум. Белее савана, я сползла на ближайшую корягу. А возглавляемая Борисом Геннадьевичем с ружьем наперевес, подмога, привлеченная неистовыми воплями, набегу быстро шарила желтыми лучами фонариков то по нам, то по окрестным кустам.
Придя в себя, я почувствовала не только переоценку благ жизни в цивилизации, но и внутрисемейных отношений – тетя Лариса оказалась настоящим другом, который в беде не бросит!
- Ну-ну, Тонечка, всё, ушел поганец. - Ласково утешала она меня, крепко прижимая к себе.
Выяснилось, что зоркий глаз маминой сестры, выходящей из клозета, заприметил сбившуюся с верного направления меня, а практичный ум подсказал, зачем и куда я могла идти. Тетка поспешила за мной, пока мой силуэт еще не скрылся в зарослях окончательно, и оказалась в нужном месте в нужный час.
Надо ли говорить, что, испытав такой шок, ни в какой поход мы, разумеется, не пошли, а решили воспользоваться гостеприимством Бориса Геннадьевича, что, кстати, повлекло еще одно важное событие.
***
- Лена, принесите с Тоней казанок, картошку и соль из дома – будем варить уху прямо здесь! – распорядилась мама, глядя как Стасик под чутким руководством родного дядьки, подсекает здоровенную рыбеху неизвестной мне породы.
- Вам еще морковь понадобится – за моей спиной раздался мелодичный мужской голос!
С кошачьей грацией молодой человек прыгнул в сторону дяди Бори, протягивая руку.
День выдался жарким, и парень был одет минимально. Или скорее максимально, не выходя за рамки приличий, раздет. Белозубая улыбка с милыми ямочками, стройная фигура и загорелые руки – все это заставило задержать мой взор на несколько секунд дольше, что тут же было отмечено бестактной Ленкой.
- Влюбилась что ли? – чуть ли не заорала она во всеуслышание – Пошли уже.
Покрывшись пятнами смущения, я метровыми шагами устремилась в сторону дома.
- Девчонки, я с вами! За спиннингом. – Аполлон поравнялся с нами. – Так на меня смотришь, будто впервые. Это же я, Женя. Мы вас встречали в Енисейске.
- Тоня, рада познакомиться… - быстро отвела я взгляд. И как это я не разглядела эдакий сердолик среди прибрежной гальки.
- Лена. Вы с дядей Борей были так укутаны тогда, что мы и его-то с трудом вычислили.
- Холодно ехать – сами же понимаете. – Как вам наши просторы, Тоня?
Отчего-то, быстро сменив тактику, Женя перешел с «ты» на «вы». Однако ответить я не успела: назойливая Ленка проворно ввернула «уморительную» историю моего недавнего похода в туалет. Мы уже дошли до дома, и я торопливо зашагала на кухню за утварью, не желая комментировать «анекдот» двоюродной сестры. Женя не отставал.
- Сильно испугалась? – снова перескочил он на «ты».
Вопрос, прозвучавший тоном сочувствия, окончательно растопил мое сердце.
- Ни то слово… – улыбнулась я.
Взяв все необходимое, а заодно и Ленку с картошкой-морковкой из погреба, мы вернулись обратно.
Суп получился отменным: наваристым и вкусным. А Женя оказался очень интересным человеком. Биолог по образованию, он занимался орнитологией, изучая перелетные виды птиц.
- Сезон уже закончился, и многие пары успели вырастить по два выводка. Но вы, девчонки, не расстраивайтесь, завтра могу показать вам заначку сыча, недавно обнаружил.
- Женя, девушек десятком дохлых мышей не очаруешь, что-нибудь поромантичее там придумай - разливая по стаканам декокт из чаги, советовал бывалый Борис Геннадьевич. - Про завирушку им расскажи что ли.
- А-а, да! Есть такая маленькая птичка славка-завирушка. В разгар пения лучших серенад самцы сооружают несколько недостроенных гнездышек в разных местах, предоставляя своей возлюбленной выбрать наиболее подходящее по ее мнению. А потом достраивают вдвоем на свой вкус.
- Надо же, эталон учтивости! А мы, кроме лебединой верности, ничего и не знаем про любовь пернатых… - посетовала мама.
Так прошло еще пять дней, и наступил «прощальный вечер». Прощальным он был еще и потому, что календарь показывал 31 августа – конец лета. Свежий воздух, фламинговое небо и присутствие Жени делали этот вечер особенным. Уже не хотелось никуда возвращаться, растянуть эти часы подольше – было единственным желанием. И, кажется, взаимным.
Под нескончаемые остроты, Борис Геннадьевич предложил дамам постарше переместиться в пенаты, оставляя молодежь за общением вокруг костра. Почти неделя в компании Жени, его харизма, таланты и ум окончательно и бесповоротно меня покорили. Следуя зову науки, Женя часто бывал за границей, и вот вновь собирался осенью в какую-то дальнюю страну у моря.
- Тоньку с собой возьми. Она как раз купальники в чемодан уже забросила, – зачем-то ляпнула сестра.
- Тоня, а ты хочешь поехать со мной? – Вопрос был задан ласковым голосом, но решительный взгляд карих глаз красноречиво свидетельствовал о серьезности намерений. За короткую неделю мы успели прикипеть друг к другу, и расставание насовсем казалось чем-то неестественным и даже противозаконным.
- Хочу.
- Тогда решено. Едем.
Так начиналось мое второе лето – бабье!