Завтра - это новая неизвестность. А вечер это подготовка к новому, а не прощание и расставание с минувшим днем. Минувшее достойно лишь благодарности. День был, день будет. Таков закон бытия.
Я благодарю и встречаю.
Я благодарю и встречаю.
14 февраля.
Не надо дразнить животных. Особенно мужчин.
Сегодня 17 февраля. Похоже, я осознал, что нахожусь под воздействием зависимости. Что дальше? А дальше, это означает только то, что я слеп к любви, которая есть во мне. Если опереться на чувство любви к самому себе, то одиночество перестанет быть угрозой. Но всё же, я опять в беспокойстве и тревоге. Пытался разобраться. Выяснил, что мамина простуда выбила меня из колеи, и сразу тоска по Натали и злость, что не сделал я с ней ребенка, и за нее переживаю, как она там, дура такая, в этой Италии.
Протестировал себя. Выяснил, что у меня присутствует сексуальная зависимость, и что я, вроде как, и никого не люблю. Они все знают, что такое любовь, один я видимо, лох последний.
Да и вообще, надо в чем-то признаваться, и я это сделал.
Я нарисовал картину «Небесный поклон» хотя задумывал изобразить «Насмешку», а затем, из остатков красок на палитре, я нарисовал женщину протягивающую белое яблоко. Этакая Джоконда XX1 века. Есть в этом странном лике перекличка с Леонардо, точнее, гипертрансформация. Выкурил сегодня меньше пачки. Это хорошо.
Итак, я счастливый, талантливый, влюблённый и перспективный. Правда, вот сверхчувствительность меня выводит из равновесия. Но таков мой творческий метод. Всех люблю. Спокойной ночи.
18 февраля.
Утро.
Зависимость или Увлеченность.
Кредо или Сильный интерес.
Бегство от реальности или Бегство от себя, или Увлечение.
Влечение…
Лечение…
Ночь на 19 февраля.
Прочитал записи дня минувшего.
«Плакса-вакса-гуталин-на-носу-горячий-блин». Все это напоминает терзания гимназистки из Смольного. Да, в общем, о чем я. Ну, было такое настроение. Сегодня прямо противоположное. Я вдруг ощутил любовь. Может это по звездам такие перепады, не знаю. Я люблю Наталью. Но вот люблю и все тут. Так просто и просто так. Люблю. И стало мне легче. С любовью жить легче, чем с обидой и злостью. Мне нравится, что она есть в моей жизни. Нравится. Я так страдал, я так мучился. Я ненавидел весь мир, но не из-за нее, а из-за себя. А теперь я ее люблю. Господи, хорошо-то как. Я люблю, не ожидая салютов и фейерверков. Конечно, это надо как-то разделить с ней и идти своей дорогой.
И вот, я представляю день моего откровения. Мы едем в моей машине встречать Дину и Алену. Мы в Москве. Дождь внезапно закончился, а «дворники» я выключить не успел, и они - скрипят по лобовому стеклу. Мы молчим. И вдруг, Наташа успокоилась. Перестала дергаться, суетиться и «кумекать» что-то в своей голове. Она обернулась ко мне, и это был взгляд, которого я ждал все это время. Мы вдруг поравнялись в своих уроках. Все соперники и завистники оставили нас в покое, и тут, я возьми, да и скажу ей, что Нат, знаешь, а я же тебя люблю. Она, молча так, достанет пудреницу или помаду. Я-то знаю, не в её характере быть без макияжа, когда такие дела. Я представляю, что останавливаю машину, выхожу и покупаю розы. Сажусь в машину и кладу цветы ей на колени. Она откладывает помаду и плачет. И тушь, о боже, какой кошмар, капает на ее белую кофточку. Она по привычке начинает ворчать, и театрально злиться и смеяться и тут я спрошу, а она меня любит, и из её груди вслед за кивком головы выпорхнет слово: - «Да». И мы даже не целуемся, мы оживаем. Нам просто хорошо ехать в машине, мы любим друг друга.
Мы встречаем Дину и Алену. Они в смятении. Ведь я, дядя Миша, для них персона «нон-грата», но, ощутив настроение Натальи и наше благостное молчание начинают щебетать всякую чепуху. И я еду и думаю, пусть я не знаю, как надо жить, но я знаю, что у меня есть любовь, моя, наша, настоящая разделенная любовь. Путь продолжается. Каникулы коротки и у каждого много дел. Но все они лишь оправа для драгоценного чувства.
Ночь. 20 февраля.
Все в твоих руках, но ничего в твоих сложенных крыльях.
Может быть то, о чем я размышляю, и то, что я хочу записать есть отклонение от нормы, или признак душевного нездоровья, но мне уже не привыкать. Итак, здравствуй, или точнее привет моя теневая сторона. Ты есть хаос. Я есть порядок. Мы неразрывны. И ты являешься мне в высшей точке моего порядка, и ты разрушаешь мой порядок и питаешься силой этого разрушения. Ты получаешь от этого удовольствие и силу, и я не в силах изменить это состояние. Но, в свою очередь, я, переживая нападение хаоса, обретаю возможность создать что-то новое, то - без чего не будет питания хаосу и то, что позволяет развиваться этому миру. Я создаю новое, я источник сексуальной энергии и я, неосознанно желаю раздать ее, но обретаю хаос и страдания. И это так. Что ж, мы неразлучны. А раз так, то я не одинок. Хаос мой постоянный спутник, и если я скучаю, то значит, я жду нового импульса. С хаосом нельзя договориться, с хаосом нельзя ужиться. Есть один способ - любить этот хаос, во имя создания нового и не бояться, что он тебя покинет. Мы нуждаемся друг в друге, мы любим друг друга, но, если это так, то помимо этой силы в человеке, которую олицетворяет хаос, есть что-то просто человеческое, и это то, что завораживает меня, а именно - грядущее завтра в предвкушении хаоса. К этому можно привыкнуть. Это надо фиксировать.
Есть ещё один способ избегания издержек взаимообщения.
Это частота и близость общения. Эти обстоятельства могут помочь мне, но для хаоса, это неприемлемое условие. Он жаден и ненасытен, но он не безграничен. И сверхдоза порядка может парализовать его, и тогда исчезает стремление к созданию нового, а это остановка и потеря времени.
Общайся, разрушайся, восстанавливайся, созидай.
Я люблю тебя хаос. Давай общаться, давай управлять ситуацией. Мы вместе единое целое, но знаю, что цель нашего общения это выбор, осознанный выбор того, что подлежит обновлению, и того что только зарождается. Прошу тебя, хаос, ввиду нашей взаимной любви не затаптывай ростки моей любви к тебе, не уничтожай то, что красиво. Я знаю, наша любовь даст очень вкусный обед для нас. Приятного аппетита и разумного питания. Привет и до встречи, любовь моя. Я тебя люблю.
20 февраля. День.
И вот, я лежу и болею. И все мне вновь кажется бессмысленным и никчемным. Все эти открытия и надежды, все эти успехи и прочь и прочь. Есть ощущение того, что все кончилось. Я один и мне грустно.
Я звонил людям, общался, но вот собственно и все.
23 февраля, точнее уже 24.
Ночь, ночь, ночь.
Болезнь отступила, и я ощутил, что эта хворь пошла мне на пользу, (в эмоциональном плане). Было больно, но, долго мучивший меня нарыв, – прорвался. Синий шарик страха истек своим соленым нутром в период высокой температуры. Я, наконец-то, понял чего и кого я жду все время. Я жду себя. Себя изначального. Романтичного наблюдателя, дерзнувшего стать художником. И вот он я, Господи…
Как же долго я бежал от себя и прятал себя. Получалось, что только для того, чтобы скрыться от себя, подбирались самые невероятные предлоги. И болезни, и импотенция, и религия, и Наташка и Б-г знает что еще, но я все же сумел сохранить свои воспоминания, и я так соскучился по себе настоящему.
Ясно мне и другое, что, обретая себя, не стоит возвращаться на ту дорожку, с которой я когда-то свернул. Слишком много теплой грусти разлито по ее ухабам. И тут я, по привычке, хочу сказать, что не знаю, что будет дальше, хотя, конечно, я знаю. Болезни даны человеку, чтобы думать о здоровье. Здоровье человека зависит от его внутренней силы. Внутренняя сила даёт уверенность в себе. Уверенность и сила сохраняют мир в душе тогда, когда знаешь, что и для чего делаешь. Я хочу делать то, что пойдет мне на пользу. Что же полезно мне делать и как это надо делать?
Мне полезно общаться с интересными людьми. Мне полезно иметь финансовую стабильность. Мне полезно делать то, что я умею и хочу делать. Мне полезно делать интересные вещи, штучный товар. Я знаю, что люди смогут сами узнавать обо мне и обращаться за помощью и услугами. Мне полезно вести регулярную половую жизнь. Мне полезно путешествовать и проводить время на природе. Мне полезно плавать в бассейне и правильно питаться. Мне полезно писать рассказы. Мне полезно писать и продавать картины. Мне полезно лепить и продавать скульптуры. Мне полезно жить в своем ритме. Мне полезно говорить нет, если меня вынуждают делать то, что губительно для меня. Мне полезно удовлетворять свои страсти. Мне полезно заботиться о других, мне полезно говорить то, что я хочу говорить, а не то, что хотят от меня услышать. Мне полезно не замыкаться только в желании быть полезным только для себя. Мне полезно делиться с другими своими мыслями и чувствами. Мне полезно соблюдать режим и поддерживать порядок. Мне полезно избавиться от зависимости. Мне полезно быть самим собой, и тогда, вот тогда, мое сердце очиститься от дыма, а мой член перестанет быть игрушкой, и сразу появится семья и дети.
Мне полезно продолжить свой род, наш род.
Всё, пора спать.
25 февраля.
У нас много вариантов, но нет выбора.
Выбор и варианты.
Остается один вариант – это, делать свой выбор.
Я выбираю, вбираю, беру и даю варианты.
Варианты, это следствие выбора.
Выбор связан с принятием решения.
27 февраля.
Зима на излете. Помыл сегодня машину. Ездил домой.
Дома хорошо, но это не дом. Я не знаю, как это объяснить, но, дольше одной ночи я там не могу. Душно. И это длится и длится. С одной стороны, это хорошо. Вот, все дома, родные, близкие люди, но это как-то уже за чертой моего развития. Я перерос подобную ситуацию. Но растормошить уклад домашней жизни просто из желания растормошить «муравейник» - это не разумно, а придумать или понять, как и ради чего действовать, пока не получается. Слишком много вторичной выгоды таит в себе подобная «домашняя» жизнь. Ладно. Хотелось пару слов о равновесии и гармонии.
За эти понятия, а тем паче, переживания подобных состояний надо платить, зачастую под залог чего-то того, с чем расставаться ну вот совсем не хочется.
Итак, сейчас, после того как приступ гриппа стал отпускать меня и на душе организовалась некая спокойная нота, исчезло сексуальное влечение. Исчезло желание получать удовольствия от секса и от открытого общения с женщиной. Грустно. Ведь это жизнеполагающее желание. Может, это остатки гриппа играют свою отрицательную роль. Да, скорее всего так. Ну что же, надо больше витаминов и свежего воздуха, а главное - красивых и соблазнительных женщин.
«Волна желания, проснись и со всей силой и удовольствием покажи мне жизнеутверждающую силу свою. Да здравствует новая волна моего сексуального желания. Ты во мне, так проявись в ближайшие дни, пожалуйста».
1 марта.
Вопрос дня. Как пользоваться своими ресурсами. Может быть, так же как деньгами? Как я пользуюсь деньгами? Вопрос…
2 марта 2009 года
«…не побоюсь показаться слабым». Эта фраза, вдруг, после обеда в «Метрополисе», догнала мое расслабленное сознание. Страх показаться слабым. Может быть, это и есть тот страх, который не позволяет делать свои собственные шаги.
Смелость показаться сильным.
Вообще, раньше мне казалось, что сила и слабость это две стороны одной медали. Слова антонимы, как например, тонкий и толстый, высокий и низкий, но эти противоположности соответствуют предметным показателям, в то время как сила и слабость это то, что относится к энергии человека.
В итоге, есть страх того, что я не умею управлять своей энергией. Но тогда, причем здесь страх, если просто отсутствует умение. Значит надо учиться управлять своей энергией и тогда, кстати, слабый сигнал может быть важнее, чем мощная сирена. Одним словом, в таком случае сила и слабость это одно и то же. Значит, остается элементарное неумение показать себя. Возможно, возможно. Подумаю над этим.
…я это делаю потому, что я люблю это делать. Меня нельзя ограбить потому, что я отдаю. Отдаю? Что и кому? Вопрос. А может надо с кем-нибудь поделиться. Господи, как мне надоела эта возня в самом себе.
С утра я хотел умереть.
Примерно минут десять мой мозг уверял меня, что смерть это, пожалуй, то, что надо. Я и в самом деле, утомлен. Но… через десять минут я понял, что желание умереть - это просто еще один этап в самоизлечении. Я продолжил свой путь. И все же, я хочу продолжать путь в каком-то более осмысленном качестве. Мне надоела небрежная и едкая ирония в свой адрес. К черту иронию. Есть вещи, которые заслуживают серьезных интонаций. До чего я дошел в своем одиночестве. До того, что оно стало нормой. Нормой стало жить для себя. «И это нормально», - так говорит мой знакомый психолог Яна, но… это утомительно скучно. А что интересно? Интересно заявить о себе. Зазвучать не эхом своего «Я», а Произнести Свое Слово. Но, что это за слово, как его надо сказать. Самое парадоксальное, что это слово слышат все, кроме меня. И вот, каждый вечер я пою песни под гитару. Я слушаю свой голос. Удивительно, что спеть в силу своего голоса я не решаюсь. Даже находясь наедине с собой. Я робею сам от себя. Мне кажется, что меня услышат соседи, или дворники на улице. Но, я хочу открыть свой голос. Мне думается, что управление своим голосом это и есть управление энергией своего «Я». Как вытащить эту пробку из горла? Главное - это не кричать. Крик это то, что наверняка услышат посторонние. Голос и крик. Звуковой барьер. Сколько на нем замешено. Словами можно выразить мысли, голосом чувства. Я хочу выражать свои чувства, но, я всего лишь выказываю свое настроение. Я понимаю, что окружающим трудно общаться с человеком, который не то, чтобы прячет свои чувства, а подменяет их словами, облекает в хитромудрые формулировки, требует все время, чтобы другие прислушивались. А почему так? А потому, что мои чувства кажутся мне недостойными, какими-то неестественными. Эти ощущения приходят ко мне тогда, когда я наедине с собой. Когда я на людях, я спокойно забываю о своих терзаниях, но продолжаю говорить слова, ибо, думаю я, что чувства я открою самому близкому мне человеку, а точнее той женщине, которая родит нашего ребенка. Но как она родит мне наследника, если она не улавливает мои чувства. Может это стереотип такой, что мужчина должен скрывать свои чувства, точнее убивать их сигаретами, водкой, обилием работы. Но ведь это разрушает здоровье. Здесь отрицательную роль играет пропаганда гомосексуализма. «Пидоры они и в Африке пидоры». Украли у доброй части мужчин чувственность, разменяв ее на свои прихоти. Но это я о пидорах. Что касается типов гомосексуалистов, так кто ж их знает. Но эта «голубая волна», она, конечно же, какая-то нездоровая. Это не волна, это цемент для мужской души. Зрелые люди все имеют свои запретные темы. С возрастом, прорастает ощущение чего-то упущенного и недочувствованного. И вот тут родится крик. А ведь мужские чувства это простые чувства. Чувство дружбы, чувство уверенности в себе, чувство негодования, чувство слабости и привязанности к своему месту. Чувство победы и успеха. Чувство сексуального могущества. Чувство нежности. Чувство справедливости. Чувство лени и безмятежности. Чувство игривости, ну и так далее.
Женщинам надо отдавать мужское, а брать у них женское. Делиться надо мужскими чувствами, получать в ответ любовь, ибо я полагаю, что любовь это женское чувство, близкое к заложенной от рождения в женщинах функции материнства. Так, ладно, стоп. Теоретик из меня знатный. Делаю следующее. Своим голосом делюсь с женщинами мужскими чувствами и делаю это с самоотдачей. Серьезно делаю.
А сейчас спать. Уже три часа ночи, да и дым сигарет меня раздражает. От запаха табака болит голова и тошнит. Во рту помойка. Курение связано с чем-то. Надо понять с чем, и разорвать этот источник саморазрушения в самое ближайшее время, (в течение двух недель).
Это приказ!
3 марта.
Обленился. Обленился до предела. И есть ощущение, что это какая-то необходимая лень. Она пришла как стихийное бедствие и ее надо переждать. А пока, суд да дело, в своем укрытии можно ничего не делать. Так ли это? «Я часто себя жалею, но почему-то не берегу». Это точно подмечено, но это тупик. Надо себя беречь, но вот жалеть себя – смысла мало. Значит беречь. Беречь - это сохранять себя для чего-то. Для чего я хочу сохранить себя? Не выяснив это, я так и буду себя разрушать. Что будет, если я перестану лениться и начну действовать. Это значит, что действовать надо себе на пользу. Иногда пользу приносит взаимодействие. Ощутимую пользу. О чем это я. Да о том, что мне нужна партнерша или компаньон.
Но ведь компаньон он для дела и дружбы. Я сам себе компаньоном могу быть. Но цель. Нет конкретной цели. Есть ощущение возможностей и их много, а вот цель видится с трудом. Да, уж – словоблудие в очередной раз. Оставим этот ход мыслей в стороне.
Курение, лень, песнопение, отказ от полноценного общения – это, по моим соображениям, временное явление. Вот, думаю, я, наступит радостный денёк, и я закончу все эти шалости. И вот здесь я ошибаюсь. Это не шалости и прекрасный денёк не панацея в этой ситуации. Опять тупик. Вот так я в своих рассуждениях тыркаюсь, тыркаюсь, и слова сказать не могу. Как же быть-то. Я знаю. Я это, безусловно, знаю. И я сделаю это. Сделаю.
Наступило 4 марта.
Ночь. Лежу в постели.
Лень это желание получить результат не прилагая усилий.
Курение, онанизм, интернет. Это все сублимация действия. Иллюзия событий. Но если я ленюсь, значит это мне нужно? Зачем? Затем, чтобы уберечь себя от ненужных шагов? А какие нужные шаги? Какие? Это шаги вперед. Точнее, шаги развития. Пора уже проявиться в мире и в социуме. Надоело удивлять самого себя. Сыт я своими открытиями по горло. Я зол на свою лень. Очень зол. Лень уходи с моей дороги. Пошла вон. Я совершаю усилие. Я включаю свои чувства. А сейчас спать. Меня воротит от сигарет. Сигарета как символ стагнации. Тошнит от дыма. Меняю сигареты на частые и страстные поцелуи. Хочу целоваться с девушкой своей мечты утром, днём, и вечером. Хочу целоваться. Это вкусно!
4 марта.
День.
Выбор одного варианта из множества может делаться вслепую. Это единственный способ идти своим путём. О вариантах не стоит думать, их надо пробовать.
В погоне за настоящим жду что-то нереальное. Противоречие? Если говорить о творчестве, то это все в рамках. Если говорить о традиционных жизненных ценностях, то тогда, да - не состыковка.
Я всегда стремлюсь во всем и ко всему применять творческий подход. Это увлекательно. Но вот сейчас есть ощущение, что это бесперспективно. Люди, это конечно краски на моем холсте, но люди, прежде всего, люди. И, может быть, Натали это тот цвет, который мне необходим как художнику, но как человеку мне нужна жена - женщина другого склада.
Это как в книге у П. Зюскинда в «Парфюмере» – женщина, это лишь капля аромата в формуле чудодейственных духов. Вообще это тема важная и плохо раскрытая. Я думаю, что «Парфюмер», это гротесковая притча о взаимодействии таланта и реальности. Для меня эта история происходит не на уровне физиологической жизни, а на уровне сферы жизненных сил, то есть «этажом выше». И если в книге П. Зюскинда, Жан-Батист Гренуй это необразованный и невежественный гений, который дико расправлялся со своими жертвами, то в реальности, в обычной нашей жизни нас убивают деликатно, не лишая существования. Изощренно вытягивая из нас «жизненные соки» приучают думать, что это самая нормальная норма. Странно.
5 марта и как всегда ночь.
Я шел и думал, думал и шел, курил, и думал, думал и курил. За этот день пронеслось много в моей голове, и даже кое-что в душе. Меня интересовал я, но это на первый взгляд, но на самом деле я в который раз задавался вопросами. Почему я, почему у меня и зачем это все со мной. К десяти вечера начался апофеоз напряжения. Я захотел распродать все свои «картинки», а если их не возьмут, то просто порвать все к чертовой матери, надерзить психологу Яне, и, в общем, как-то всех покусать, наказать и обидеть мне хотелось. Агрессия плюс паника. В таком состоянии я отправился на массаж, (эротический), и тут, сквозь весь этот протяжный гул негодования, пронеслась мысль о том, что я не очень хочу сохранять свою молодость. Я хочу для себя красивую старость. Мысль эта промелькнула, и вновь, кувалды застучали по моим нервам. Паническая атака. Я вовремя об этом вспомнил. Фраза «перестань придумывать» не успокаивает, но дает надежду. С этой надеждой я нагрянул в задрипанную квартирку, где провинциальные девушки водят своими грудями по спине и животу клиентов.
Девушка. Простая и молоденькая. Как мы с ней разговор начали, я не вспомню, но из разговора я узнал, что она поздний ребенок. Её матери было 43 года, а отцу 42. Был еще брат, но он погиб, да и мать её и отец её погибли. Отец повесился, а мать с братом сгорели при пожаре. Сама она из Таджикистана. Русская. Воспитывалась у сестры. И она рассказывала про пустыню Кара-Кум и верблюдов, про дорогих и образованных невест в Таджикистане, и о том, что тонула в горной речке, и о том, что в Таджикистане привозная картошка. Сама она такая тонкая и стройная. Не знает от кого бы ей родить ребенка для себя. Просто так. Скучно. Хочет еще мужа. Но все мужчины, говорит она, боятся серьезных отношений.
И я «кончил» два раза, и она была влажная-влажная, а «дырочка» у нее маленькая-маленькая. Палец обжимает. И я вышел и стал думать о том, что надо бы Жанну познакомить с моей мамой. И вообще, надо девушек домой приводить, а не в мастерскую. И я представлял, как Жанна входит в дом, как она общается с сестрами, как на нее смотрит племянница и вдруг предо мной возник образ отца. Он был, суров и не сгибаем, он просто-напросто ненавидел меня. Мне даже захотелось с ним драться. Но он бы все равно остался в своем настроении. И вот - заслон из отца. И я пришел к себе. И открыл почту, и мне прислала весточку Инга. Инга, Инга, а вдруг ты не замужем. Инга, Инга, единственная женщина на планете, которой я предлагал жениться, но затем я обидел ее и сбился с темы. Да и она меня обижала, а впрочем, какая разница кто кого. Я очень обрадовался. Очень. Я даже запел песни, о которых давно забыл. Например, про то, как «долго я шел берегом реки, я шел, судьбу свою кляня», (как правильно пишется-то?), «и я заметил, что мне легко и мир совсем не так уж плох».
А тетрадь эту мне преподнесла Жанна. Глупо молчать. Надо говорить и договариваться. Договариваться с Жанной. Я готов ей покровительствовать, а вот семьи у нас не получится, это точно. Но сейчас Жанна нуждается во мне и она, если честно, единственная «синица» у меня в руке, зато из «журавлей» - целая стая кружит. Это меня пугает слегка. Хотя пусть летают. Видимо так надо.
Про Натали хочу сказать, что у нее есть такая же детская черта, как и у меня, с той лишь разницей, что я боюсь договариваться, а она не умеет договариваться, то есть она не может сохранять договоренности, а я не могу нарушить договоренности.
И все же красивая старость – это прекрасная идея. Ближе к утру я становлюсь оптимистом, а вот на закате солнца в меня запрыгивают всякие сомнения. Надо с этим смириться. Всегда настает утро.
Сигареты, от них нет спасенья. Такая несусветная гадость. Отказываюсь курить. Отказываюсь.
6 марта.
Признав свою любовь к Наталье, я, на самом деле, признал себя как художника. Я художник. Я глобальный и дерзкий экспериментатор.
Но все же… Минувший день был спокойным, но не был лишен интересных рассуждений. Все они больше напоминали поток сознания. Мысли бежали и бежали. Светило солнце. На дорогах, вслед за длиннющими автомобильными пробками тянулись длиннющие зеркала луж. Они разместились возле черных, гниющих сугробов вдоль дорог. Так странно грязь прошлого, и как следствие зеркало луж с отражением облаков.
Сейчас я закончил обедать в кафе «Chokkolatta». За время обеда я выкурил две сигареты. Одну в начале, когда принесли чашечку «эспрессо», а вторую в конце, когда допивал остатки остывшего, за время обеда, кофе. Курение. Меня терзает беспокойство за свое будущее. Я хочу быть уверенным в своем будущем, а сигареты - хочешь, не хочешь, подрывают эту уверенность.
Хотя… в текущий момент…
Хотя в текущий момент - сигареты отмеряют этапы маленьких, незначительных событий. Это как зарубки на дереве у Робинзона Крузо. Вот и еще один эффект курения. Это его функция отмерять время. А так как события имеют способность ускорять или замедлять наше представление о времени, то меня беспокоит вопрос моего биологического времени. По факту, сигарета это секундная стрелка моих биологических часов. Есть еще одно соображение, что лень, о которой я писал раньше, она тоже, да в общем, как и все на свете, взаимосвязана со временем. И тут надо, что же, классифицировать то, что у меня пожирает время, а что его приумножает? Да это бесконечный процесс, хотя и увлекательный. Меня раздражает то, что сигарета также как и лень, ворует мое время. Так ли это? Как всегда, надо подумать.
«Для меня творчество, это форма протеста против наследственной предопределенности».
Как много вокруг женщин, но мой карандаш закончил свой грифель. Сон. Приди сон и покажи мне ответы на мои вопросы. Что же это за вопросы. Вопросы страсти, порока и вожделенья, вопросы затмения порочности. Хотя бы во сне увидеть и ощутить то, что может меня отрезвить…
Говорил же, грифелю «кранты».
Сон.
9 марта.
Сегодня я впервые за продолжительное время ощутил поддержку, а главное, понял, как ее можно оказывать другим. Я общался с Жанной. Просто и очень спокойно. Хорошо общался. Я пил кофе, она пила пиво. И вот, история, которую она мне рассказала.
Она очень рано стала стремиться уйти из родного дома. Стремилась и уехала. То там, то сям она жила. Не важно. Но, иногда, она приезжала домой к матери. И ночевать ей нравилось не в своей спальне, а в гостиной. И это, логично, так как приезжала она в гости. В гости к своей матери. В квартире, этажом выше, поселилась молодая семья. Скромная молодая женщина, ее муж и маленький ребенок. Семья эта, до приобретения квартиры, жила в этом же провинциальном городе. Как сказала Жанна, свекровь молодой женщины жила где-то по соседству, и практически так рядом, что могла видеть окна квартиры своего сына. Каждое утро, когда Жанна просыпалась у себя в гостиной, она видела за окном сохнущие простыни, пододеяльники или другое белье, которое свешивалось с балкона соседей сверху, т.е. с балкона этой молодой семьи. И так продолжалось неделю и вторую. Это бельё почему-то жутко её раздражало. Жанна хотела утром видеть не чужое белье, а деревья, птиц, облака, небо. Но неизменно перед ней колыхались чужие тряпки. Раздражение росло, и однажды, она решила пойти к соседям сверху и поговорить с ними на предмет, что может как-то надо уважать людей и не завешивать вид из окна. К тому же, она недоумевала по поводу того, что именно заставляет эту скромную молодую женщину с таким завидным постоянством вывешивать все вещи своего дома на всеобщее обозрение. Порой ей казалось, что эта женщина стирает и сушит чистое белье. По самым простым соображениям, молодая семья не могла иметь двадцать два комплекта постельного белья.
Она пошла и поговорила с ней. Молодая соседка покорно выслушала замечания, даже не пытаясь, что-либо объяснить. Уставилась в пол и молчаливо все выслушала, давая понять, видимо, своей покорностью, что непременно приложит усилие, чтобы исправить ситуацию. Через пару дней Жанна уехала по своим делам к себе. Однажды ей позвонила мать и сообщила, что проснулась накануне ночью от сильного скандала, который разразился у соседей сверху. Оказалось, что эта покорная и скромная женщина в тот момент, когда муж уехал в командировку… в общем, как в анекдоте, но только вот в жизни. Муж приехал чуть раньше и застал ее с другим мужчиной. Шум был в момент, когда он избивал ее за измену. ( В дальнейшем, он выгнал её из дома). И вот, мы с Жанной решили, что раздражало Жанну не белье за окном, а ложь, которую хотела скрыть эта молодая женщина. Ложь не позволяет событиям ужиться в душе. Еще мой отец очень часто, при моих объяснениях говорил мне: - «Миша, ты чего-то не договариваешь», хотя, с моей точки зрения, всё выглядело в моем объяснении очень даже благопристойно. Но вот в нём, в отце, это отзывалось видимо таким образом, что заставляло его не верить мне. И я тогда сдавался и выкладывал всё «на чистоту», и становилось мне легко и радостно. Но вот с взрослыми людьми это все сложнее. Взрослая жизнь обязывает человека правом на ложь, на мягкую манипуляцию. Взрослая жизнь указывает на тщетность в поиске правды, то есть реального изложения намерений и событий. А это уже, в свою очередь, вынуждает человека топтаться на месте в желании разобраться в сомнениях. Проявление истинной причины события превращает событие в воспоминание. Догадки об истинной причине события изматывают так же как чужое белье за окном.
10 марта. Ночь
Итак. Отец. Отец. Отец.
Что-то я укрываю от тебя. Признаюсь, что действительно что-то скрываю. Признаюсь так же, что скрываю я очень даже многое и очень даже давно. И видится мне эта проблема не в том, что я очень боюсь признаться тебе в своих «делишках», а в том, что я не могу выделить то, с чего стоило бы начать свои признания. Но если подумать еще, то, что собственно мне надо такое скрывать. В основном то, что я придумываю всякое о себе. Свои ложные сомнения я скрываю, а когда я их высказываю, то звучат они естественно как ложь, и мне не верят. Это потому, что я делюсь тем, что придумываю о себе, и я следую своим придумкам в действительности, и предстает перед людьми придуманный Миша. Но я же знаю, что любой человек со своими слабостями и недостатками, если он их не придумывает, а таковым является, всегда заслуживает снисхождения из-за того лишь, что он понятен. А придуманный человек не понятен. Он может быть интересен как герой кинофильма, но фильм заканчивается, зрители уходят домой и актер после съемок уходит домой. Лишь киногерой продолжает существовать в ожидании нового сеанса. Но ведь это же, каким надо быть героем, чтобы не наскучить своим присутствием изо дня в день.
В итоге, я все время усиливаю свои качества, как хорошие, так и плохие. То есть, всё, что во мне есть, я считаю недостаточно развитым, слабо проявленным и не интересным. И вот я себя добавляю. Приплюсовываю плюсы и доминусовываю свои минусы. Зачем? Надо уже признать, что человек я необычный. Не как все. И этим надо пользоваться. Но для чего и как. Я не могу оценить себя сам. Не могу. А может и не надо? Мне, оно, конечно ни к чему. Но вот элементы общения и взаимодействия с людьми из-за этого страдают. Я так же не могу оценить людей. Мне все они кажутся очень хорошими и очень чужими. Я испытываю трудности в общении. Я общаюсь с людьми, а не с мужчинами и женщинами, родными или друзьями. И эта манера общения размывает все границы моих оценок, поступков и движений. Надо учиться быть категоричнее о своих суждениях. Смелее и контрастнее в оценках людей и событий, и главное самого себя. Ярче надо мне стать. Ярче.
Есть разница между тем, что ловить настроение и быть внимательным.
Я думаю, что я чуткий человек но, видимо, не очень внимательный.
Я закрыл глаза и вновь я предстал перед отцом.
И тут, уж я деталей не помню, но я сказал, что я Логин. И это было как вдох после долгого нырка или как выдох после того как опасность миновала. Скорее всего, это был выдох облегчения. Я Логин. И тут я увидел, что отец обмяк и плюхнулся на пол. Свершился мой страх. Свершилось то, чего я так долго боялся. Я сделал что-то такое, что повалило моего отца. Он как бы вновь умер. Но это было просто такое ощущение. Вскоре я осознал, что он дышит и уж затем, он очнулся. И он был радостный и сказал мне, что я сын его. Вот такая, почти библейская история. А пришел я к этому от рассуждений о том, что есть такая странность. Я замечал ее за собой. Она заключается в том, что когда всем плохо мне хорошо, а когда всем хорошо, то у меня дела идут неважно.
Это не значит, что мне хорошо от того, что всем плохо. Это значит, что когда у многих дела идут на спад у меня, вдруг, все напротив, идет в гору. Ну и, соответственно, наоборот. И тут я подумал, (это к вопросу, что надо быть ярче), что мне дана возможность сохранять в постоянном режиме мой собственный уровень энергии. Быть чем-то постоянным в этом волнообразном движении. Стоять особняком. Эта видимо фамильная черта «стоять особняком», подумал я. И вот тут-то я и сказал: - «Я Логин». Это как-то осознанно прозвучало. Я Логин. Это как раз о продолжении рода, а не своих фантазий. Видимо, этого признания ждал от меня и отец, и видимо переживание за то, что я хочу изменить наше родовое предназначение, так сильно его взбесило. Но, правда, он был таким, что не обойти. А сейчас вроде как отлегло. Я Логин. Ну, вот фамилия у нас такая.
То есть в этом главное, не то, что значит фамилия, а то, что я, являюсь сыном, Логина Петра Николаевича. Это вот важно.
Сын Логина Петра Николаевича. Михаил.
У меня нет страха ослушаться отца, у меня есть глубокое и скрытое желание, которое я почему-то от всех прячу. Желание продолжить его дело. Дело отца, это стать отцом. Дело не персонально Петра Николаевича, ну, к примеру, «дело строителя коммунизма», а дело отца. Отцовское дело. Где важнее всего слово «отец». И я прятал и прячу это желание в связи с тем, что у меня была путаница, вызванная тем, что я не воспринимал слово «отец» в его глубоком смысле.
То есть, я противился и противлюсь тому, чтобы стать продолжателем личности отца. Я сам себе личность. В этом случае Я есть Я. Но, что же я долго, мучительно долго, бежал от того, что я есть продолжатель дела отца, отцовства вообще. Почему же тогда и он, мой отец, как-то не привил во мне идею о том, что я тоже стану отцом. Может от того, что он не воспринимал во мне своего сына. Он воспринимал меня как сына. Но не воспринимал во мне своего сына. Все было слишком загружено идеологией, дискомфортом и ленью. Хотя как посмотреть. Дом и семья – это все его. Правда, все не законченное. Как обычно, крепкий фундамент забирал у отца все силы и всю фантазию. Но он хотя бы намекнул, как должно выглядеть то, подо что он закладывал фундамент. Я понимаю, что фундамент надежен и продуман до мелочей, но… тут очень много «но».
Мне не нужен его фундамент. Мне нужен материал и технология строительства своего фундамента. А вот тут отец, четких указаний не дал, решив, что я свою жизнь положу на то, чтобы достроить то, что он не успел. Нет, папа. Это ты не достроил. Это твой «косяк». Я говорю так, именно потому, что я Логин, и ты меня понимаешь. Жизнь дана, чтобы строить свой дом, для того, чтобы жить в нем самому. Успеть жить в своем доме самому, а не перепоручать жизнь, которую не успел ощутить кому-то другому. Так не бывает. Так не бывает. Жизнь - это как лето. Надо успеть. Надо успеть в августе, попить чаю из самовара. Съесть огурец с собственной грядки. Сделать консервы. Ведь однажды придет весна, в которой тебя уже не будет.
Когда просят помочь, тобою манипулируют. Когда сам хочешь помочь кому-то, то ты манипулируешь. Поэтому постороннюю помощь многие не принимают. А вот тогда, когда тебя просят помочь, тогда надо просить что-то взамен обязательно. Может быть, я боюсь просить что-то взамен, для себя.
Просить для себя!
И вот еще один ракурс отцовского наследия. Он всегда прибеднялся, мол, да что вы, мне ничего не надо, разве что «сигареточек» - (ужасное слово-то какое). Тоже мне, «святость на земле». Просить взамен и для себя. Просят помочь. Обязательно помогай, но не за просто так. Помогают тебе, благодари. Просишь помочь – плати.
Как я все усугубляю и драматизирую, а вопрос в том, что меня вынуждают делать то, что я не хочу, а я не могу сказать «Нет».
Скажи: -« Нет , Миша, скажи - Нет!».
10 марта.
Два часа дня.
Утром я ходил завтракать и позвонил старшей сестре. Говорю ей: - «Валька, знаешь, тут такое дело; Женька хочет вновь оставить у меня сумку с антиквариатом. А я вот не хочу, чтобы она это делала, не хочу, по причине моих рассуждений по этому поводу, а так в действительности, мне, в общем-то, она, (сумка), не мешает, но вот сижу, взвешиваю». Ну, Валька сказала мне, что Евгения просто хочет оставить повод для общения со мной. Вот и всё. Я согласился. Мой внутренний протест улегся в свою пещеру. Я, на самом деле, не вижу ничего страшного в том, что мы общаемся. Но все же интересно, что заставляет мою психику так сильно протестовать против действительности. Заслоняет ее от меня. Каждое дело, особенно если оно касается пользы для самого себя, вызывает во мне чувство неподъемной тяжести. Почему. Сейчас мне надо съездить и отвезти диск с данными в МСХ. И вот я курю, пью чай, смотрю в интернете всякую чепуху. Я что, не уверен в результате? Мне лень? Мне страшно? Я стесняюсь? Я устал? Я не здоров? Я бездарен? Что это за глыба мысли меня придавливает в момент, когда надо идти делать шаги, предпринимать действия. Откуда эта ранимая, долбанная чувствительность. О, да! У меня нет настроения. Конечно. Конечно. Снижена мотивация. Придумки это все. Иллюзии. Так можно превратиться в пень, и вспоминать, что когда-то был деревом и ждать, что ветром занесет семечко, которое может быть прорастет. Ожидание счастливого случая меня придавливает в бездействии. Но ведь сама жизнь – это уже счастливый случай. Настолько счастливый случай, что чего еще ожидать. Он уже произошел! Дерево растет.
Так, а теперь я думаю, что надо как-то облегчить свою рефлексию по всяким мелочам и реже пользоваться этой тетрадкой, а то я, похоже, уже начинаю жить этими записями. Я даже ими любуюсь. Время надо проводить с пользой. С пользой. Я пошел.
Я вот о чем подумал, точнее, задался следующим вопросом. Что же меня так возбуждает эта Наташка. В чем здесь секрет или как я «говаривал» – точка доступа. Очевидно, что наши взаимоотношения разрушают меня. Но вот здесь и кроется секрет возбуждения. Меня возбуждает саморазрушение. Здесь важен контекст. Рыба идет на нерест. Она саморазрушается, но цель – движет её вперед. Даже не цель, а природная сила. Закон сохранения - он действителен лишь при наличии саморазрушения. Закон сохранения жизни диктует всему живому, что непременным условием возбуждения, – является желание саморазрушения. Так что моё возбуждение от саморазрушения, это очень даже очевидная вещь, но, если возбуждение, в результате, дает сохранение жизни вообще. Если мотив сохранения теряется, то саморазрушение сменяется паникой самосохранения, которая влечет за собой повышенный эмоциональный фон и сжигает человека. Самосохранение становится причиной высокого напряжения, статичности, страха того, что что-то не так, что что-то не получается. А разрушаться для сохранения жизни, в общем, легко, даже если плывешь против течения, тобою движет не мускульная сила, а энергия жизни.
Саморазрушение это еще и такой вариант, когда сам разрушаешь не себя лично, в буквальном, физиологическом плане, а разрушаешь свои иллюзии, привычки, разрушаешь свои заблуждения относительно того, что же тебя возбуждает, и разрушаешь свои заблуждения относительно того о каком саморазрушении идет речь. Значит – саморазрушение это не то чтобы разрушение самого себя собственными усилиями, а самостоятельное разрушение того, что вынуждает разрушать себя самого собственными усилиями. Что я могу самостоятельно разрушить и получить от этого удовольствие или даже возбуждение. Надо подумать.
12 марта.
Первое, это - ориентиры. Мне нужны не отзывы или не похвала или лесть, но отклик для того, чтобы ориентироваться в пространстве. Для того, чтобы ориентироваться в пространстве надо называть вещи своими именами, не оставляя пространства для домыслов. Домыслы, - это почва для сомнений.
Я хочу яблоко.
Я не хочу манную кашу.
17 марта.
Час ночи.
«Если бы меня ждали дела, люди, события. Да я бы. Я бы все для них сделал». Вот эта и есть моя привычная мотивация. А если я их не жду, точнее, (оговорка по Фрейду почти что), я хотел сказать, а если они меня не ждут, то я буду ждать? Вопрос открытый. К тому же, как они, люди, меня могут дождаться, (даже если они и ждут меня), когда я вдолбил себе в голову, что меня все позабыли и что вот он я, валяюсь на кровати и чего-то дожидаюсь. Ладно, это все теория. А события все же были, и в целом – хорошие события и их даже много. А мне все нипочем. Мне лично они как бы и не в диковинку и даже как-то от того, что они были и не принесли результата. Мне от этого грустно и печально. А что я считаю результатом. А вот что. Для меня результатом моих усилий будет возможность насладиться молодым красивым женским телом. Я по женскому телу соскучился. Вот что самое интересное. Мне нужно каждый вечер и каждое утро, ну и ночь конечно тоже, ласкать красивую молодую женщину. Прикасаться к ней всем телом, слушать ее дыхание, говорить с ней и засыпая, чувствовать ее волосы в своей ладони, забираться рукой под ночную рубашку и удерживать ладонь между ее шелковистыми бедрами ощущать влагу её лона. Будить ее утром, целовать в приоткрытые губы, заглядывать в глаза и видеть свое отражение. Наслаждаться тем как она выбирает трусы и одевает их на себя. Ругаться из-за запаха лака для ногтей во время завтрака. Планировать день и перезваниваться, внося коррективы и делясь впечатлениями. Обсуждать, осуждать, прощать и ненавидеть события и обстоятельства и ходить в магазин. Принимать гостей, или, приходя к людям, быть для них светлым пятном, быть для людей и для себя такой парой, которая преодолеет всё, держась за руки. Мне бы хотелось видеть ее беременной. Меня возбуждает беременность. Только бы моя женщина была мужественна в этот период. Женщина, о которой я пишу, не открывается сразу. Вся эта приязнь и всеобъемлющая близость преображает черты лица и пропорции тела, дыхание изо рта и даже запах волос. И, может быть, я видел ее уже сто раз, но не пробовал. Не пробовал.
А вот вчера заходила Юля. Хочется сказать – фигуристая девушка. Но она как-то «легла в руку». Что и говорить, и поцелуи наши были вкусные и терпкие и даже страстные. Мы рисовали картину. Огромный лист бумаги замазывали разными красками и курили и целовались и музыка играла. Это фасад ситуации. Сегодняшний день – это коридор того же самого здания. Здания вокзала, где по расписанию поезда не ходят, а порой кажется, что и рельсы разобрали. Я уже бывал здесь. Я уже уходил отсюда, и вот сегодня, соблазненный фасадом я вновь в этом коридоре. А так хотелось заснуть с Юлькой сегодня. Дело в том, что Жанна, она другая. Даже когда мы трахаемся, мы с ней почти не целуемся. У меня, почему-то, нет желания, целовать её, ни в какие губы. Может это физиологическая проблема. Может, как говорят, ученые, химия не случилась. Но факт есть факт. Химия эта она для деторождения полезна. Деторождение. Да. Это тема. В общем, Юля, она странная. Договорились мы с ней, что она приедет ко мне сегодня ночевать, но она даже не ответила на мои звонки. Самое печальное в этой истории, что она, видимо, засмущалась, хотя это слово не подходит, но где-то рядом звучит с тем, что я думаю. Ладно, время покажет. Кто из нас засмущался.
Позавчера ходил к тарологу. Раскинули мне карты. Сама же гадалка, похожа была на камбалу на песчаном берегу. Отжатая какая-то. Не было в ней энергии. Вяло она мне рассказала то, что я, в общем-то, знал. А про другое, она рассказать и не могла.
У Натальи дела идут скверно. Это я узнал из рассказа. Она либо пьет, либо транквилизаторы принимает. Со мной общаться не хочет. Обида у неё на меня. Из-за чего, - толком не понятно. Помочь я ей не могу. Ну а я, в отсутствии любви и заботы люблю ее, как девицы любят киноактеров. Странно, но может быть и так. Я почему-то все принимаю для анализа. Всё, что мне говорят, я пытаюсь осмыслить, сделать выводы, принять меры. Сейчас вот думаю, а зачем я уши развесил. Нет. Похоже, со стороны, что я забочусь о фантоме, но на самом деле это не забота, а переживание по поводу отстранения от нормальной половой жизни. Отстранение от любимого и приятного познавание наших тел. От секса и возбуждения не от ума, а от желания. Вот о чем я скучаю. О реализованном сексуальном желании.
Мне хочется, и я помню, у меня получалось - достигать возбуждения помимо усилий, помимо страхов и т.д. И это было только с Наташей и больше ни с кем не было. Так вот я и скучаю о потере этого желания. О своей эрекции, вне ума и физиологической необходимости. Об эрекции чувства скучаю я. Ладно. Ладно. Все, конечно, очень ладно.
Спать. Не хочу, но утомился. Хочу рано встать. Я себя жду. Я тот, для которого я все сделаю. Я тот, которого я хочу сделать счастливым человеком. Упорство и внимательность. Здоровье и радость. Дела и дети. Дела и дети. Дети. Спать. Уже два часа ночи.
17 марта.
Утро. Солнечное утро. Я накануне засыпал и думал. Думал о том, что не успел дописать ночью. И мысли эти были таковы, что таролог, она мне еще говорила и говорила. Говорила о том, что вот уж следующий год – это год, когда я обрету семейное счастье и о том, что мне следует отдаляться от родительского дома. Менять отношение с близкими и родными людьми. Для себя я это понял, что, да, действительно, не стоит воспринимать родных женщин, как женщин для своей жизни. Путаница в этом есть, и, причем, очень сильная и, какая-то очень древняя и глубокая. Может быть из многовековой еврейской истории, или же как следствие Второй мировой войны. (Я всегда мыслю как-то большими пластами, хотя то, что происходит в наших семейных отношениях, это результат именно семейных отношений). Когда я жил с Наташей и её детьми Диной и Алёной, мне такая жизнь очень напоминала жизнь моего детства, но только здесь я был взрослый, и находился я, в знакомой ситуации и мне от этого было легко и приятно. Как дома. Так же тесно, так же шумно, так же интересно, и денег так же мало – но это была жизнь, в которой я проживал жизнь своих родителей, но только в улучшенном варианте. Проживал так, как бы мне хотелось жить, когда я был ребенком. Я всегда хотел, чтобы отец не курил и рассказывал за столом чуть ли не матерные анекдоты. Я всегда хотел, чтобы мама занималась собой, спортом и так далее. Я наяву реализовывал эти комплексы, точнее исправлял их. Я не курил, я рассказывал анекдоты, но к Наталье, относился так же, как отец относился к матери. Слегка надменно и отстраненно, но в то же время очень дотошно и пристально. В общем, я хочу сказать, что когда психолог Яна сообщила мне, что Натали для меня мать, то есть о том, что я считаю ее своей мамой, я внутренне не согласился. Теперь знаю почему. Натали действительно напоминала мне мою маму, но не как для ребенка, а как для мужа или отца его жена. В детстве я очень хотел, чтобы наша семья была другой. И когда я вырос, я сделал это желание своей реальностью. Я еще раз прожил жизнь нашей семьи. На хера, спрашиваю я себя. На хера мне это надо. Что это за, ****ь, счастливое детство такое было у меня. Что это за супер любовь во мне клокотала. Вот. Выполз на агрессию. А потому, что времени жалко. Опыт. Да. Но мне он нужен ли? И вот я задаюсь вопросом зачем? Зачем эти все инсинуации теперь. К чему меня может привести осмысление всех этих событий. Польза? Какая польза, спрашиваю я. В целом, мой мозг устроен беспощадно ко мне самому. Он нуждается в новой информации для того, чтобы осмысливать её на всех возможных уровнях. Многое из того, что приносит общество или искусство мне не интересно. Я сам для себя генератор парадоксов.
Так. Таролог. На следующий день, зная, что Ната не отвечает на мои телефонные звонки, я пустился на хитрость и позвонил Динке. Дина, услышав меня, мне обрадовалась и сказала, что у Натали все в порядке и даже хорошо. Я попросил, чтобы она, Дина, передала ей от меня привет. Ната через интернет ответила спустя полчаса. На этом наше общение и закончилось. Наталья опять молчит. Может, права таролог думаю я сейчас, а днем раньше, после разговора с Диной, я думал иначе. И вот я опять думал, думал. А что я чувствовал? Так или иначе - я беспокоился. От чего - не пойму. Уже 11 утра. Надо приступать к работе.
Соответственно 18 марта.
Погода есть. День. Я улегся под одеяло. Под синим небом, которое узкими полосками просматривается сквозь жалюзи на окне, я взялся за тетрадь и карандаш. Я пишу. А затем думаю, часок подремать. Сегодня был ранний подъем. В 6-30. Отвозил маму в клинику. Она сдавала анализы. Потом я высадил её у метро и поехал к себе.
Состояние недосыпа, оно как заноза, нет, точнее, как соринка в глазу. Вытащить ее можно, только если поспать, а если и не спать, то жить можно, но все же в глазу что-то мешает. Так, главное всё же, то, что я постоянно фиксирую свои мысли, размышления и наблюдения. Все время и постоянно анализирую и фиксирую работу мозга, а вот работа души не идет у меня из карандаша. Я абсолютно не замечаю то, что я чувствую. А ведь чувства это и есть ключ к ответам на вопросы и, если угодно, они являются точкой доступа. Итак, что я думаю, и что я чувствую. Вот он конфликт всех времен и народов. А на самом деле фраза: - «Спроси свое сердце», означает лишь то, что надо уловить свои чувства, особенно тогда, когда разум активно куда-то толкает или активно удерживает. И тут надо, конечно же, вносить коррективы. Иногда мой разум диктует мне чувства, и я облекаю себя в грусть, суесловие, агрессивность, обидчивость, а вот что я чувствую, когда закуриваю сигарету, когда делаю глоток вина, когда мастурбирую. Этим занятиям и действиям помимо желания всегда соответствуют чувства.
Отсюда видимо и проистекает моя, уже в какой-то мере, архаичная теория о маленьких радостях. Отсюда видимо идет желание петь. Так как чувства они переполняют меня, ломятся наружу, а я их «к ногтю». Не замечаю я их, а они есть. Итак, следующий этап моего дневника - чувства. Все внимание к ним. Посмотрим, понимаю ли я язык своих чувств и переживаний. Посмотрим. А сейчас я все же вздремну. Соринка в глазу так навязчиво клонит мои веки, что отдамся я сладкой неге тихого часа.
18 марта. Ночь.
Одно из двух, либо штиль и нет ветра, либо надо поднять парус. Поднять парус. Вновь тема самогипноза. Какой еще такой парус. Куда так еще его поднять. Иносказания. Почти про тычинку и пестик на уроке анатомии. Я чувствую, что событий вокруг много, (это перевод этого поэтичного иносказания), и людей много, но есть паузы, и вот они меня деморализуют. Так как пауза, она же между «волком и собакой». Она вгоняет в сумеречное состояние. Я сплю и не сплю, я работаю и не работаю, я отдыхаю и не отдыхаю, я устаю и не устаю. Я люблю и не люблю. То есть все события застыли в какой-то нерешительности. От этого есть ощущение, что пребываю в бездействии, хотя в то же время действую. Но так быть не может. Да я помыл посуду, сейчас буду пылесосить и т.д. Это все действие, но какое-то бездейственное, от пустоты это действие, а не от желания.
Парус. Парус. Ветер. Ветер.
Я знаю, что когда мне надо - я действую… (нет, не созрела еще эта мысль). Мне кажется, я и пишу это все для того, чтобы заполнить паузу, что бы совершить хотя бы какое-то действие.
Пауза – действие.
Надо осмыслить паузу как своеобразное действие. Это такая разновидность действия. Но, если пауза затягивается? Если нет возможности и сил терпеть эту паузу. Если пауза влезает в жизнь помимо желания? Действие только одно – заполнить паузу. И вот тут опять появляется действие и бездействие. Томительное, невыносимое ожидание. Как мне его-то одолеть? Как? Заняться делом, сказал бы отец. Да. Спасибо папа. Занимаюсь, «не дергаюсь». Знаю, что «дёргаться» - бесполезно. Всматриваюсь и вслушиваюсь. И… паузы неизбежны. Нужно понять, чем они вызваны, и для чего даны. Чем вызваны, и для чего даны. Ведь все не случайно. Паузы следует проводить с пользой для себя. Мне полезно быть активным. И тут вновь из психологии. Надо принять паузы, а не бороться с ними. Борьба эта бессмысленна. Как если бы два боксера сражались друг с другом, но, – на разных рингах.
Тут я вспомнил один образ, который пришел ко мне, когда я отдыхал в Крыму.
Поздний вечер. Катер. Берег видится как множество огоньков на совершенно тёмном фоне Крымских гор. Их силуэт очерчен лучами позднего заката. Набережная как узкая полоска сцены при свете рампы. А все те, кто так же как и я, ещё в море, смотрят этот спектакль. И тут я подумал, что это напоминает момент, когда спектакль закончился, а занавес украли. Действия по сценарию больше нет, а «сделать занавес» то есть закончить действие - не получается. Занавес украл режиссер во время спектакля, или сценарист, (кто-то из своих). И, с одной стороны, это так необычно и это так притягательно. Действие после действия. Действие, когда нет действия. Это завораживает. Но все же пауза слишком затянулась. Нельзя же вечно находиться под воздействием магии украденного занавеса.
Паузы напрямую связаны с моим подходом к делам. Как я уже замечал, я все слишком тщательно обдумываю. Процесс размышления это и есть действие без действия. Но, зачастую, дальше рассуждений дело не идет. Так как наступает очередь неотложных дел. А так ли они неотложны. Я безобразно распоряжаюсь своим временем. Его надо ценить как здоровье.
Очень поздняя ночь. Летом в это время уже светает.
Уже 20 марта. День.
Вихрь всего пронёсся во мне в этот день. Этот вихрь нес крапинки сознания и огромные обрывки чувств. В этом вихре, в этом танце, они, чувства, соединялись и разлетались. В какой-то момент происходили причудливые, отчасти мрачные сочетания из этих самых обрывков. И руки мои чесались от желания запечатлеть этот стихийный калейдоскоп. Но он менял свои узоры быстрее, чем я мог их фиксировать. Я бил себя по рукам. И вот ночь. Я утомлен и желаю сна. Вихрь, отпустил меня, и события, порождающие этот поток уже не в силах описывать. Осталось лишь несколько более или менее ценных крупинок из дневного хаоса. Вот они и они очень простые.
Чувство возбуждения - вот точка доступа.
Я всегда рисовал ключ.
Ключ и точка доступа.
Ключ и замок, который открывает меня.
Этот ключ – это чувства. Я не умею сопротивляться чувствам. Они имеют власть надо мной. И все мои рассуждения о том, что я всегда слежу за своими рассуждениями и мыслями – это, мягко говоря, не совсем так. Я призываю свои мысли и разум для сдерживания своих чувств. Выяснилось, что я живу только чувствами. Итак, точка доступа – это чувства. Но, подумал я сегодня, для чего я все-таки с таким упорством пишу все эти строки. Для того, понял я, чтобы изменить себя или восстановить себя или, если угодно, возродить себя. Я настроил себя сегодня на то, что эти строки обязательно принесут мне желаемый результат. Поэтому – осознав свою точку доступа, я, в этом вихре увидел точку отсчета. Итак, точка доступа это моя точка отсчета.
Я начинаю новое движение.
Я вышел из круга. Сейчас я говорю себе спасибо.
Наивно? Утро покажет. Я всегда утром перечитываю то, что фиксирую ночью. Утро. Все покажет утро, и, может быть, я опишу даже события минувшего дня. Дыхание ровное. Глаза смыкаются, по всему телу разливается тяжелая усталость. Спать. Я слышу свой внутренний голос. Он говорит. Отныне – ты испытываешь отвращение к табачному дыму. От курения тебе становится тошно. Желание курить исчезает. Исчезает и вот ты уже забыл что такое – хотеть курить. Спать.
21 марта, (кажется).
Я, с моим «ритмом» жизни теряюсь в числах. Они мне не нужны. Знаю, что сегодня была пятница. Тяжелая мартовская пятница.
Я поздно проснулся, и, лежа в кровати, хотя на часах было около полудня, понимал, что заняться мне особо нечем. Деньги кончаются, дела идут так, что хрен поймешь как. Я вскипятил воду. Завтрак из чашки кипятка и сигареты. Все это при свете «голубого экрана» телевизора. Я сидел в трусах и в майке, курил и смотрел, как нарядные люди что-то такое говорят с экрана. Я глянул в пачку с сигаретами. Они заканчиваются. Это единственное, что могло мотивировать мой выход на улицу. Выход за сигаретами. Больше идти незачем и некуда. Вот такой день начинался. Что тут добавить. Но я и пошел. Попил какао в кафе. У людей, точнее у официантов, наверняка складывается ощущение, что я чем-то таким занят, и вообще, весь такой богемный. Все обедают, а я пью какао. Они не знают, что в те минуты я бы с тем же удовольствием отведал яда, чтобы «окочуриться» на их уютном кресле. Для чего? Да просто так. От нечего делать. Взять и «окочуриться». Но я пил какао. Слава Б-гу, этот напиток оказался вкусный. Затем я поплелся в магазин. За продуктами. Точнее я шел в синагогу. Все же неприятно осознавать, что вместо борща хочется яда. Вот я и пошел в синагогу. Но иудей из меня, скажем честно, неважный. Накануне шаббата синагога была пустой. Евреи готовились к встрече субботы. И вот я один в молельном зале. Свет погашен. Горят свечи. Интерьер молельного зала украшен моими работами. Я смотрю на них и мне странно и страшно. Я задаюсь вопросом. Почему я так разуверился. Куда ушло очарование от надежности слов и добропорядочности соплеменников. Почему я испытываю тоску и безразличие. В Синагоге я предельно беспристрастен. Я вижу помещение и все, больше никакие символы не тревожат во мне никаких струн души. Я смутно ощущаю слабую кардиограмму спокойствия этого зала. Оно доносится до меня как музыка из глухо закрытой машины. Я ощущаю тщетность своих устремлений. Я чувствую себя обманутым. Да, я чувствую себя преданным и обманутым. Ничто меня так не давит как лицемерие религиозных чинов. И это я пишу в ночь с пятницы на субботу. До чего я докатился или может до чего же меня довели. Но, все же, в молельном зале я делаю шаг навстречу Б-гу, Я прошу Его. И мне нравится, что я один в зале. Я так лучше сосредотачиваюсь, и, к тому же, я очень плохо знаю порядок такого обращения к В-шнему. И меня мучает страх, что я, своим невежеством, могу оскорбить. Где-то в глубине души я хочу верить, что здесь есть люди, для которых все это имеет смысл более высокого порядка, нежели желание повторить традиции. Я вышел из синагоги и, купив продукты я, по дороге домой, все размышлял на холодном мартовском ветру: – «Зачем этот мир нужен, что за блажь это мироздание, где эта радость?». Хотя радость все же есть, но вот нахлынет такая безнадега в душе, что идешь и недоумеваешь. Голодный я лег на кровать. Я уснул, хотя спать не хотел. Видимо я имитировал свое умирание. Мне хотелось, чтобы меня не было для самого себя. Я не знал, что делать с собой. Куда себя деть. Для чего я. И вроде тепло, и уютно, и продуктов полная авоська, но – но вот не хочется. Ничего не хочется. И вечером, в который раз «я взял себя за волосы» и пошел на тренировку. Движение. Осмысленное движение – это мое лекарство. И оно слегка помогло мне.
А так, еще были мысли, например о том, что психология это не наука. Об этом я услышал в разговоре с мамой по телефону. Она сказала, что по ТВ идет передача с такой темой. Я согласен. Психология это точно не наука и уж паче того, не медицинская отрасль. Это что-то химерообразное, что-то непутевое. Мне она не помогла. Я все хочу сказать Яне, своему психологу, что все эти образы со ступенями от ракеты, образы с мамочкой в виде Натальи, все эти рисуночки и записочки все это воздействие на подсознание и расстановки, все это шаблоны. А человек он всегда индивидуален. Просто есть притча о том, что один человек залез на дерево, а слезть с него боится. Зовет людей на помощь. И кто-то из прохожих кидает ему веревку. Тот ловит один конец её, а за другой, этот прохожий тянет его с дерева. Так и сдернул на землю. Тот, упавший, лежа в пыли, сквозь стон от боли спрашивает, зачем он так поступил? На что ему прохожий отвечает, что вчера он так помог человеку, который тонул посредине реки. Он кинул ему веревку и притянул к берегу. Со мной обошлись как с человеком на дереве. Доказательство тому все эти записи. Все эти бессонные ночи и одиночество. Я же ложусь спать с тетрадкой. Это же крайняя степень извращенности, если подумать. И дальше - больше. Ладно бы хаос, а то и просто ляпы. Безалаберность окружающих к своему делу, к своей жизни, да и моя безалаберность, но это скорее мимикрия, маскировка. А теперь стоп и спать.
Ночь с субботы на воскресенье. Значит 22 марта.
Суббота – святой день. Прошел и он. Спокойно прошел день. Хотя погода была мерзкой. Снег как крупа ложился на черные ото льда дороги, ну и как всегда, дул пронизывающий ветер. Я ходил в эту погоду на минисеминар к мастеру Ли Цзину, (это, кстати, его идея про красивую старость). Вообще, общение с культурным китайцем, очень интересное для меня. Вот уж кто действительно иначе смотрит на жизнь. Но тоже он жалуется, что изучение цигун и тайцзи оставили его без жены и детей в тот момент, когда все его родные уже твердили ему, что хватит учиться, а надо работать и обзаводиться семьей. Сегодня я узнал, что он вроде как женат. Но это так, к сведению. Занятия прошли хорошо. Изучали боевой стиль СиньИ. Мне кажется эти слова «Синь» и «И» они из цигун. Во всяком случае, «И» означает в цигун какой-то очень правильный ум. Ум вне эмоций.
Ну, а после тренировки я встречался с Ингой. Инга, Инга. Она практически не изменилась и даже похорошела. Стройная, ухоженная. В черной шубе и в красном шарфе. Она вошла в кафе, когда я уже заказал кофе. Недопив его, мы пошли ко мне в мастерскую. Чай и виски. Это все, что было на моем столе. Мы говорили, и в основном, говорил я. Я так думаю, что моя болтливость была вызвана чувством голода, но готовить себе еду я как-то не решился. Оттого много говорил и курил. В итоге я узнал, что Инга живёт в гражданском браке. Мужчина старше её на шесть лет. Они живут вместе уже почти семь лет. Но детей у них нет. Её мужчина не хочет детей. И я думаю, что она ищет причину и возможность забеременеть. Но тут я узнаю, ещё и то что живут они в доме вместе с её отцом, и, с точки зрения психологии, (этой зловредной химеры), здесь все ясно.
Она, по-прежнему дочка. И наличие отца в доме естественно исключает возможность появления еще одного отца в доме. В общем, классическая «расстановка». Я не стал ей об этом говорить. Я не психолог. И к тому же - ей так комфортно. Я думаю, что пока комфортно. А на самом деле ей уже комфортно. И если ей суждено родить ребенка, то расставляй не расставляй, упреждай не упреждай – она его родит. Вся эта герменевтика, и все эти предзнания и прочее и прочее, лишь создают напряжение. Инга не перегорит. Ей комфортно. И я думаю, что она, так же как и я, приехала оценить свои и мои шансы в создании ребенка. Но - три часа беседы, и стало ясно, что ей никто кроме ее мужчины не нужен. А мне стало понятно, что я не хочу, чтобы она была моей женой. При этом мы очень, очень душевно поговорили, оставаясь как бы своими и чужими одновременно. Инга, я говорю: - «До свиданья!».
Дело в том, что в разговоре с ней я вокруг затронул тему австрийского маньяка Фритцеля. И вот почему. Два дня назад, когда вихрь эмоций кружил во мне, я смотрел ТВ. Новости. Главная новость - судебный процесс о маньяке, который насиловал свою дочь, но она, родила ему семерых детей! (Я где-то слышал, что если женщина не доверяет мужчине, то она не беременеет от него, и мне показалось что Инга, просто не доверяет своему мужчине). Ну да ладно. Я слушаю и все тут. Соглашаюсь. Да, маньяк. Негодяй. Изувер. Судить. На вертеле зажарить. И собакам отдать. И вот тут уже о собаках. Этим репортажем новости заканчивались. Самара. Полчища диких псов ежедневно набрасываются на людей. За день кусают человек 10, а то и 20. И вот - покусанные люди. Прививки им делают. Что ж, все нормально. А вот собаки. Их бедненьких ловят, и стерилизуют. Но они упорно увеличивают свою популяцию. И вот, показывают, они в клетках. Жалко их, аж до слез. И минут через десять, после этого блока новостей меня перемкнуло. Потому как в репортаже о собаках, виновными оказались люди. Репортер так и сказал, что люди виноваты в том, что их кусают собаки. А собак надо пожалеть. Когда собаки совершают преступление их надо жалеть. И тут я подумал, что этот пресловутый Фрицель, та же собака. Люди виноваты в его преступлении. Так может надо Фрицеля стерилизовать, а осудить его жену и дочку. Я уверен, что деяния этого Фрицеля, это следствие преступления против него. Но так если размыслить, то социум это такое дерьмо, где малинового зернышка не найдешь. Ну и еще я подумал о том, что собак любят за то, что не испытывают к ним сексуального влечения. Любовь вне секса – это любовь к животным. Хорошая такая любовь, и жестокость тоже хорошая. Вот. Возможно, слегка, сумбурно я изложил свои наблюдения, но вот хотя бы попытался. Просто много познается в сравнении. Многое, но не все. Может и эти два случая ничем не связаны, кроме, разве что, моим воображением. Я не стану делать выводы сейчас, и хочу и в дальнейшем поменьше давать такой пищи для своего ума и уж тем более для души. О себе мне следует думать. О себе, а не о собаках, и о Фрицеле. Но прежде чем думать о себе, вернусь я еще к своему походу к тарологу. Ее слова такие: - «Она пьет, ей плохо, почти смерть». Вот такие карты выпали о ней – И давай я звонить Натали. А она говорит, что нормально все. Для Дины визу сделали. «Класс!»,- отвечаю я.
А тут, я зашел на работу к Жанне. Она обрадовалась, но затем сообщила, что у нее по женским делам какая-то шишка и идет она в понедельник к гинекологу. Я озадачился. Я задумался. Я растерялся. Я не гинеколог. Я бессилен. И я ей рассказал пару историй о том, и о сём. И ушел. Заходя в метро, я вспомнил слова таролога. Жанна. Она и впрямь пристрастилась к алкоголю. Любит она выпить. Даже не скрывает это. И тут эта ее шишка. Так о ком говорила мне таролог? Явно не о Натали. И тут я подумал: - «Да что же я так мечусь между этих баб». Тарологи и те путаются. Что уж говорить про меня. Тем не менее жду понедельника. Жду звонка от Жанны. В общем, гоню дурные мысли. Ну вот - устал. Записи надо делать только перед сном. Это ограничивает от лишнего трёпа. Днем поеду домой. Приходить в себя.
24 марта. Приближаются сумерки.
Погода. Такая погода, как и настроение. В душе летает холодный ветер безлюдного существования. Все превратилось в какой-то фантом. Телефон. Молчит. Я думаю: – «Может, все настолько заняты, что нет у них времени на меня». Или, уже в стотысячный раз я думаю о том, что может быть я такой закрытый и мерзкий, что люди боятся меня. Как это понять? Приходится ждать. От этого приходит состояние близкое к истерике. Все переносится на завтра, на послезавтра. А сейчас, что сейчас? Я лежу на своей кровати. Мне тепло и уютно. Я приехал из дома. Уютная, теплая пустота. Молчаливое приветствие. Даже эха не услышишь. Пойти попить кофе? Не хочу я кофе. Напиться водки. Не хочу. Пойти к проституткам? Пригласить кого-нибудь к себе. Но есть уверенность, что никто не придет, не приедет. Заняться работой. Не хочу. Развесить картины. Не хочу. Изучить программу Auto Cad. Не хочу. Ничего не хочу. Капризничаю. Точнее, всё, что я описал можно сделать, но опыт показывает, что мне, точно для меня - это не надо. Мне, лично мне, хочется угостить кого-то ужином. Пойти гулять. Замерзнуть. Прийти и залечь под одеялом с Юлькой, к примеру, и посмотреть с ней кино. Я хочу быть с кем-то. Мне необходимо хвастаться тем, что я умею. Мне необходимо делиться. Может, я плохо об этом говорю людям. Меня не понимают. Но факт есть факт. Я лежу один. Телефон молчит, и вечер обещает быть нудным и долгим и вслед за ним ночь. Изматывающее желание уснуть. Уснуть в состоянии избытка сил. Да я и сейчас усну. Всем и всему назло. Так как делал мой отец. Сон в знак протеста.
Продолжаю.
Традиционное возлежание с тетрадкою перед сном.
Наступило 25 марта.
Слово ночь в моем дневнике, так же нарочито, как слово реклама на телевидении. Но все же ночь. Сумерки позади. Сейчас время поразмыслить о моей поездке домой.
Приехал я в воскресенье. Привез с собой ворох грязного белья. Вошел в дом. Пусто. Работает телевизор. Кошка трется у ног. Заглянул в комнаты – никого. Звоню младшей сестре – не отвечает. Мамин телефон лежит на кухонном столе. Я включил чайник. Позвонил старшей сестре. Все у неё в гостях. Я пью чай. Жду. Они пришли и начался вечер. Обычный домашний вечер. Такой как 15 лет назад. Странно. Как будто я из училища вернулся. Правда Маринка сообщила мне тактично, что у меня пахнет изо рта. Вот незадача. Но, думаю, это временно. Хотя слегка расстроился, конечно. Кому приятно, когда изо рта прёт. Курить надо меньше. Дома я не курил, но неприятный привкус все же оставался. Может быть это с желудком связано. Можно забыть, а можно гадать. Но в любом случае, самочувствие мое в последнее время не самое лучшее. Это не помешало нам поужинать, пообщаться. Выпить по рюмке самогона и разбрестись по комнатам, под звук работающей стиральной машинки. Мама в своем амплуа, наметила на понедельник ряд неотложных мероприятий, связанных с поездками по городу. Днем мы уселись в машину и поехали. В соседний магазин. За сахаром. Затем, мы покатили в магазин стройматериалов. Вагонка, профнастил. Подготовка к дачному сезону. Но, ничего не купив, мы вновь сели в машину. И тут я предложил поехать к Зое Семеновне. Мама молниеносно согласилась. Мы въехали в район города, в котором прошло всё мое детство. Вот она пятиэтажка, вот школьный стадион, а вот и проселочный переулок частного сектора. Ледяная дорога с глубокими лужами. Одноэтажный дом из кирпича. Дом Зои Семеновны. Она и какая-то еще женщина сидели на кухне. Я оставил маму болтать, а сам пошел покурить и посмотреть места своего детства.
Магазин №27 и к нему, вплотную - панельный дом. Когда-то, этот дом был дикого морковного цвета, а когда-то, я это очень хорошо помню, его еще не было. На его месте были заброшенные сады, с зарослями кустарника, из которого прорывались старые яблони. Затем был котлован. Стройка. Игры на кучах песка. Изучение тракторов и экскаватора. Чудесное время, полное бесстрашного детского героизма. И вот он дом. Деревья в палисаднике огромные. Даже есть уже старые какие-то. Безмозглые, уродливые скамейки перед подъездами. Иду по дороге, по которой бегал в семь утра на автобус, когда учился на художника. Откуда столько силы бралось. Я мечтал. Но я и считал. Рационально мыслил в ту пору. Надо было вкладываться и выкладываться ради своего будущего. Ради желания быть настоящим художником. За первый год обучения, я ни то что бы, не завел ни одного романа, я ни разу в кино не сходил. Я зверски учился. Мне нравилось. Все о чем я мог мечтать, это был сон. Долгий. Чем дольше, тем лучше. Я мечтал выспаться. Я мечтал зарабатывать. Я мечтал вступить в Союз художников. Все остальное должно было появиться само собой. Я не отвлекался на девчонок. И вот, я иду по этой дороге. Деревья. Деревья. А раньше здесь стояла «коробочка» для хоккея. Ее даже заливали водой, и получался настоящий каток. Я помню, зимними вечерами, часам наверно к одиннадцати, мама, Маринка и я выходили на лед. Мама дышала воздухом. Мы катались. Здорово было. Маринка даже руку сломала. Но не на льду, а около подъезда. Навернулась на коньках. Этот гипс, такой маленький, еще какое-то время валялся у нас дома.
Окурок я бросил в снег и пошел к Зое Семеновна. Я замерз.
Женщины, по-прежнему, сидели на кухне. Зоя Семеновна. Очень такая интересная женщина. Дородная. Сильная, ширококостная. Основательная. Всегда заплетала волосы в косу. Её муж, Николай Иванович, работал в подчинении у мамы на фабрике. Был он, то ли столяр, то ли плотник. Был он, если честно, самый что ни на есть забулдыга. Он чай не пил вообще. Только водку. А вот Зоя Семеновна напротив, очень любила чай. И пироги пекла. И спокойно у неё дома было. Я даже дружил с ее сыновьями. Или точнее они со мной, так как разница в возрасте была ощутимая. Я был гораздо младше. Старший Славка. О нем хочу сказать что-то очень хорошее. Такой был классный парень. Очень хорошо рисовал. Нигде этому не учился. Но глаз у него был точный. И сам он этим увлекался с самоотдачей. Зная, что я тоже рисую, он очень ко мне благоволил. К сожалению, он умер из-за болезни мозга, которую приобрел, видимо, в армии. Я об этом даже не знал. Мне мать рассказала. Младший ее сын Федор. Крепкий парень. Видимо в лихие годы перестройки был он очень значимой фигурой в определенных кругах. Но это другая история. Федор, в общем, охотник и рыбак. Заботится о своей матери. Николай Иванович, несмотря на, мягко говоря, нездоровый образ жизни, почил всего два года назад, пережив моего отца, да и многих других, хотя эти «другие», предпочтение отдавали чаю. Другой вопрос, что ум Николая Ивановича был плохо восприимчив к событиям вне желания выпить.
И вот кухня. Три женщины. Разговор естественно о семенах и рассаде. Слава Б-гу. Третья женщина, зовут её Лиля, просит подвезти в Центр города. Мы, мама, она и я садимся в машину. Я понимаю, что она является женой Федора. Ну, мама, невзначай спрашивает: - «Ну что Лиля, Федя все там же работает?» Она, как-то уклончиво отвечает: - «Да», и добавляет: - «Наверно», и заканчивает тем, что ушел от нее Федька к другой. И вот началась тема. Извечная тема. Я это слушал со стороны. И я знал, какая это боль. Они прожили 24 года, и он ушел. Семнадцать лет он крутил ей мозги и оставил с двумя дочками. Правда, первая у нее от предыдущего брака. Ну, мы едем, слушаем. А меня чего-то такой смех разбирать начал. Она говорит, что лучше уехать из этого города, и тут я чего вдруг, говорю, и правильно -уезжай. Если тебе здесь каждый переулок напоминает о совместном прошлом, то не томи себя, уезжай в свой Нижний Новгород. Мы высадили её около её же дома. Всего доброго.
День 25 марта
Улицы завалены слякотным снегом. Москва ужасно некрасивая, как будто с похмелья. Для такого восприимчивого персонажа как я это существенно. Я и так плохо переношу будни, а некрасивые будни даются мне еще труднее. К тому же, меня мучают приступы боли в ногах. Порой бывает так, что кричу в голос. Боль протяжная, изматывающая, не имеющая центра. Болят бедра и ближе к паховой области. Паникую, но что делать не знаю. Принял таблетки. Боль отступила. Собрался на фестиваль боевых искусств. Взял фотоаппарат. Надел чистые брюки. Дошел до кофейни. Кофе и сигареты. На фестиваль не поехал. Представил себе это мероприятие и не захотел. Я как-то поленился. Я подумал: – «Мне это надо?». Я, что, боец какой, что ли. Наделаю фотографий. Буду полночи их проявлять, отправлять по электронной почте. Все будут довольны. Скажут, Миша, ты молодец! Спасибо, Миша, скажут они мне. А мои дела останутся на потом. На завтра. Когда куча несделанных дел загораживает солнце, можно уже не переживать, что что-то еще не сделано. Но сегодня, помимо солнца, несделанные дела начали просто душить меня. Я не пошел. Я пил кофе и курил, мне вдруг подумалось о таблетках, которые помогают отвыкнуть от курения. В чем их секрет подумал я. И вдруг у меня соединились такие вещи, как пауза, курение и поддержка. В итоге, я думаю, что в моем понимании пауза, это состояние, когда меня, все сдерживает, но ничего не поддерживает. Огромная разница. Сдерживать и Поддерживать. Я уже писал об ориентирах. Сейчас я думаю, что ориентиры это такие смысловые и ассоциативные образы, за которые можно держаться.
Сдерживать. Держаться. Поддерживать. Пауза. Сигарета. Лень. Масштаб рассуждений. Масштаб рассуждений, он как причинно следственная связь. В моем случае амплитуда причинно-следственной связи угрожающе велика. Огромные страхи и, как следствие, мелочные, мелкие, суетливые шажочки и проблемы. Если я говорю о Космосе, о Планете, о вековых корнях и еще о чем-то глобальном – это размер страхов. Если я говорю о курении, о настроении сестры, о взглядах в метро, это размер проблем, которые меня изводят своей мелочностью. Давят своей мелкокалиберностью. Раздражают как зуд после лежания на сеновале. И вот пауза. Пауза. Может быть так, что её просто не существует. Может быть, я не могу ее осознать, ощутить в реальности.
Образ маятника с огромной амплитудой причинно-следственной связи минует точку покоя с всё более ускоряющейся энергией. Его уже не то что бы схватить, его уже скоро увидеть будет сложно. Столько я делаю усилий, чтобы разогнать этот механизм. По логике вещей меня беспокоит тот факт, что в точке центробежного ускорения он может оторваться от механизма его раскачивающего. Что тогда? По законам физики это возможно, если маятник еще увеличить в весе. Но все же это маловероятно. Итак, мне не нужны паузы думаю я. Вот их и нет. Это с одной стороны. С другой стороны отсутствие пауз превращается в одну нескончаемую паузу. Время, когда организм человека переходит в состояние режима экономии энергии. У меня это называется ленью. Как всегда. Теоретик я знатный. Какой же вывод. Видимо простой. Уменьшать страхи и увеличивать сложность и масштаб задач. Наладить движение маятника причинно-следственной связи. Как это сделать. Как-то смутно я догадываюсь. Возможно, сформулирую позже. Посмотрим.
День позади. Ночь впереди. Вечер.
Что сейчас привело меня к моей тетради. Как всегда вопросы, сомнения, наблюдения и еще желание разобраться в ситуации. Первое с чего начну - это наблюдение. Ната. Она все реже и реже появляется в этих строках. Но сегодня опять жребий пал на неё. Точнее. Точнее я вновь вспоминал её. Причина в том, что я не мог возбудиться. Дело было так. Юлька, фигуристая Юлька, поцелуи с которой внесли смятение в мою душу. Поцелуи с которой, зажгли спичку желания продолжить эти эротические вечера. Так вот, Юлька пришла ко мне в гости. Мы попили кофе. Покурили. Она поговорила по телефону с кем только надо и не надо. И вот мы в кровати. Без трусов. Голые. И мой верный друг как флотская макаронина. Увеличился, но не напрягся. И не было желания разрядки. Я выполнял фрикции и не возбуждался. Юля смотрела на меня, и ей хотелось, чтобы я, конечно же, кончил в нее. Да и я от этого бы не отказался. Но нет. На лбу появилась испарина. И только. Мы легли, и я прижал ее к себе. Я знал, что если я воображу, что это Натали, то мой «друг» - (а друг ли он мне в этом случае?), то мой друг, может и воспрянет. А может быть и нет. Юля старалась. Но все было как-то не так. Хотя все было и не плохо и даже хорошо. Может быть, я настолько отвык от женщины? Не от девчонок из массажных салонов, а от обычных отношений. От отношений открытых. С поцелуями. Возможно, что я отвык. Но. Но, когда приезжала Ната у меня была прекрасная эрекция на неё. И я шумно и сильно кончал, орошая просторы кровати и вливая своё семя в её лоно. В чем же секрет? Привычка ли это? Зависимость? Страх? Форма такой любви? Пока нет ответа. Может быть, я привыкну к Юле. Она обещала зайти ко мне завтра.
Так же, продолжу тему с тарологом и её предсказанием, о том, что моей «бывшей» плохо и т.д. Я переживал за Жанну, (я вообще видимо слегка переувлекся). Я ей звонил. Жанна ходила к врачу. У нее всё в порядке оказалась. Слава Б-гу. Но все же кому плохо, и кто моя бывшая и где МОЁ настоящее. Я может быть жадный или нет. Но я ищу. Это такой поиск. Поэтому, не вижу повода для угрызения совести. Я ничего не обещал, а значит, никого не предаю. И себя, главное дело, не предаю. Что и кого я ищу. Как всегда, вопрос. Подумаю над этим.
И еще.
Моё упорное сексуальное влечение к Натали это проявление обиды. Это желание доказать всем этим психологам, что они, так же как и Ната, жестоко обошлись со мной. Жестоко и бесцеремонно. Я всегда требую к себе исключительного отношения. Но степень этой исключительности иногда переходит обычные границы, и это именно то, что меня возбуждает. Нечто за гранью обыденности и стереотипов. Хотя это опять может оказаться моей фантазией.
И вновь вопрос. Отчего зависит возбуждение. Из чего оно проистекает, и всегда ли эрекция это признак возбуждения. Из этих вопросов напрашивается аргумент о том, что возбуждение есть всегда, но вот существуют механизмы, которые блокируют это чувство. Страх, дискомфорт, обыденность, отсутствие будущего отношений, или напротив – ответственность за будущее в отношениях. Можно предположить, что мое возбуждение блокирует желание, даже не желание, как это сказать – сопереживание. Да. Сопереживание. Желание дать, а не получить. Вместо того, чтобы сосредоточиться на своих чувствах и ощущениях я думаю, о том: - «Что же я даю, что она получает?». При этом, себя я как бы выключаю из процесса. Мне как бы ничего и не надо. Выходит, что полностью забываю себя.
А я? Я сам. Где же я. Все иначе в массажном салоне. Там я думаю о себе, и мне наплевать на этих девчонок, (в плане их сексуального удовлетворения). Я заплатил, и могу и имею право возбуждаться или нет. Мне все равно получится у меня или нет. А вот когда речь идет о построении отношений мне не все равно. Мне нужно возбуждение, драйв, интрига, авантюра и так далее. И я напрягаюсь, но не в том месте. Увы.
Ночь 26 марта.
Когда-то, после мощного скандала с Натальей я решил, что сбросил ее с пьедестала. Прогнал как собаку со стога сена. И вот сейчас я осознаю, что я пытался отнять у нее точку доступа к моему возбуждению. Это, на самом деле страшно. Ибо, как показывает ситуация, я у нее отнял это право – возбуждать мой сексуальный аппетит, но… но, я остался без возбуждения вообще. Даже гипотетически. Оно никому не принадлежит. И вот, кого же я ищу. Наивно я ищу ту, которая вновь откроет это возбуждение во мне. Или, может быть, мне научится пользоваться этой точкой доступа самому. Но это же онанизм стопроцентный. Возбуждение. Сексуальная сила. Эрекция. Темперамент. Как этим всем мне управлять. На что ориентироваться, в чем обрести поддержку. Опять одни и те же вопросы. И еще один – для чего мне нужно возбуждение. Ну, для того, чтобы ощущать силу жизни. Нет. Не убедительно. Значит для того, чтобы зачать ребенка не по программе, а с удовольствием. Возможно, я под этим что-то и скрываю, но ответ в том, что без возбуждения, что мне делать? Возбуждение это и есть мотивация к действию.
Половина третьего ночи. 28 марта
В полдень я сидел в кафе. Эспрессо с молоком. Сигарета. Все как обычно. За окнами холодные серые тротуары. Звонок.
- Юлечка привет! Далее она просит у меня 15 тысяч руб. Даже не в долг. Она говорит:
- Помоги мне. Точка. Я. Я отвечаю так, как есть. Думать некогда. Я отвечаю, что сегодня я вряд ли смогу помочь. У меня нет денег. У меня, правда, нет денег. Я не могу помочь. Я помогу, когда они появятся. Хорошо, говорит она. Хорошо, говорю я. Я позвоню тебе сегодня, говорит она. Я жду звонка, говорю я. Пока. Целую. Точка. Блин, блин, блин. Что за мир такой. Не понимаю, но видимо так надо. Еду к сестре. Мы сидим на прием к дерматологу. Она посодействовала, чтобы меня посмотрел врач из клиники, в которой она работает. Почему я не женат. Это тема нашего разговора. Это тема всех моих дней, добавлю я. Ответа вроде как нет. Она настаивает. Приведи в дом хоть, какую-нибудь, из своих девушек. После врача иду на работу к Жанне. Предлагаю ей приехать вместе со мной ко мне домой. Она. Она как-то уклоняется от утвердительного ответа. Причин для уклонения может быть масса, но в моей голове есть пара догадок. Сейчас я готов эти догадки выбросить на свалку. Уклончивый ответ это результат на неискреннее приглашение. Только и всего. Я пригласил и осознал, что я честен, да, но - не искренен. Я это делаю не для себя. В этом вся проблема. Жанна. Она все же очень чуткая. Она предлагает ехать мне не в мастерскую, а к друзьям. Я прямиком к ним. Курили, пили водку. Говорили. Я много говорил о себе, про себя, свои наблюдения и переживания. Меня слушали. Это хорошо. Ночной мороз и дорога к себе. Ужин. Гитара. Кровать.
Тетрадь – закрываю. Сон
Уже 29 марта, а я еще не женат. Шутка конечно. Сегодня улегся еще позже. На часах 3-05. Утомился я сегодня.
Утром сочинил договор об оказании услуг. Это был серьезный мозговой штурм, если учесть то, что я все же художник, а не юрист. Но что поделать. Приходится совмещать. Очень мне нужны деньги. Может быть есть способы более легкие. Наверняка. Работой надо делиться с другими. Но тогда цена взлетит. Значит надо выходить на уровень очень богатых людей. Но тут ответственность увеличивается. В общем – пока не складывается создать коллектив. Поэтому я все больше склоняюсь к желанию продавать то, что могу делать сам. Свои художественные вещи, выполненные своими руками. Да к этому я стремлюсь и это мое. Я художник. Но деньги. Ох, как же нужны деньги. Для чего? Ну, в моей ситуации скоро не на что будет купить хлеба.
Сегодня мерил свой белый костюм для занятий тайцзи. Классный костюм. Собрал рюкзачок, но дошёл до кафе и передумал идти на тренировку. (Сейчас я даже об этом не жалею). Я попил кофе. Зашел в магазин и, на обратном пути, уселся на качелях в нашем дворике. Я был слегка взвинчен. Сердце колошматилось в груди и в голове бурлило умственное напряжение. Я сидел на качелях и, чтобы успокоить себя, читал вслух мантру. Сан сан джу лью ба я о ву. Мантра является регулятором дыхания. Мое дыхание стало «иньским». Мой огонь стал локализоваться в коротких выдохах. Включился ум «И», который отвечает за стратегию дыхания... Я погружался в транс.
Воздух был прозрачный и свежий. Над ледяными корками загаженного московского дворика сияло иссине-бездонное небо. Бледные городские звезды просматривались сквозь лысые ветви деревьев. Я дышал так, словно пил этот воздух. Сквозь шум города доносились голоса двух теток, выгуливающих своих собак. Я погружался и погружался. Я думал о том, что все мои достижения просачиваются сквозь пальцы как песок. Все мои достижения утекают как время в песочных часах, и вдруг, я ощутил себя в чьих-то ладонях. Я клубком свернулся в их уютной и такой защищенной форме. Я расслаблялся. Я мог позволить себе ни о чем не беспокоится. Я знал, что если кто-то захочет потревожить меня, то ладони прикроют меня. Я протягивал нити в космос и вдыхал его мудрую безмятежность, вдыхал до тех пор, пока не ощутил ветер. Свежий и ласковый ветер весны касался моего лица. С ресниц левого глаза скатилась слеза. Мои глаза всегда реагируют на добрый ветер. Я дышал. Легкие белые, вспомнилось мне из занятий цигун. Легкие белые. Наверно так же я дышал, когда стал выздоравливать. Но об этом я знаю только со слов родителей. Даже если точнее, то со слов покойного отца. Будучи грудным ребенком, я болел воспалением легких. Три раза подряд. Я видимо лежал в больнице. Не знаю, так как, естественно, не помню. Но врачи, судя по всему, не слишком справлялись с моими воспалениями, и вот тогда отец стал регулярно выгуливать меня в сосновом лесу. Благо лес этот был рядом. Как он рассказывал, что брал меня к себе за пазуху, прижимал к себе, и шел со мной в сосновый бор. И я дышал. После чего мои воспаления прекратились. Я думаю, что конечно человеческое тепло, тепло родного человека сильнее любых лекарств. Вот такая история из моей жизни. Из той жизни, когда я был, но не помнил этого. Жизни вне моего сознания.
Я вернулся в мастерскую и занялся медитацией. На кухоньке варилась говяжья косточка для бульона, а я стоял в позе дерева и вдыхал до самого копчика. Поток воздуха двигался по моим энергетическим каналам. Осознание этого движения доставляет удовольствие. Вечер, тем не менее, я посвятил работе. Я проектирую камин для бревенчатого дома, и, как всегда, все усложняю. Но это если смотреть на ситуацию сторонним взглядом. То, что я полчаса сижу с карандашом и не прикасаюсь к бумаге, для меня норма. Я сосредотачиваюсь на умозрительном образе. Я прокручиваю огромный пласт информации. Так длится до тех пор, пока я не смогу увидеть образ. Если же он не приходит, я начинаю создавать технические компоненты проекта. Отвлекаюсь. Умышленно переключаю работу мозга. Курю. Пью чай. И вновь замираю. Я взвешиваю за и против. Я проваливаюсь в создаваемое пространство. Я ищу. И я даже нашел. Это видимо слишком смело. Людям нужны простые и понятные вещи. И вот я вновь на тропе сомнений. Кому мне кланяться. Себе – авангардисту или стандартам заказчика. И я продаюсь. Мне нужны деньги. Я исхожу из прибыли, а не художественной ценности. Хотя, безусловно, откровенной халтурой я заниматься не стану. У меня это не получится. Так, что там с часами.
О! Уже 3-45. Спать.
Днем пойду на минисеминар к Ли Цзину.
Последнее воскресенье этого марта. Утро. (Для меня утро). На часах уже день. Поэтому тезисы.
Опыт показывает, что ничто ничего не доказывает.
Если сделать рефрейминг, то опыт показывает, что что-то чего-то доказывает. Тут уж можно вспомнить Архимеда с его пожеланием в пространство: - «Дайте мне точку опоры, и я переверну мир». Человеку не даны координаты доказательств. Иначе он давно бы перевернул мир. Вновь я вышел на космические просторы. Поэтому еще один тезис. Тезис из первой встречи с психологами.
Ракета летит. И чтобы выйти на орбиту, (это я уже здесь додумываю). Ракета летит и, чтобы ей лететь дальше, от нее отделяется первая ступень, вторая ступень, третья ступень. Меня этой фразой ориентировали на то, что прошлое не вернуть. Спасибо, я и без них знаю. Меня интересовало, куда она летит, сколько у нее ступеней. Опять же выход на орбиту и пристыковка к станции. И вот, я могу теперь размышлять о баллистике, о расчетах родителей. Об орбитах или полетах в себе, (это почти по Канту). Но я здесь. Я пишу эти строки. Ощущаю себя капитаном межгалактического корабля. Куда, где, кто. Только воспоминанья могут сохранить связь с человеческой землей. (Я все же фантазер!) Я здесь. Пишу эти строки. Прошлое не вернуть, ибо оно никуда не исчезает. Глупо выбрасывать эти ступени, особенно когда тебе уже почти 40 лет. Речь идет не о ступенях, а о частичках себя. Скормить себя прошлому? Мало желания. И все же. Есть день, встречи. Есть я. Есть такой, какой есть.
31 марта наступило уже три с половиной часа назад.
События двух минувших дней. Как-то мне странно осознавать то, что когда день начинается и идет - то есть такое ощущение пустоты, отсутствие событий, и самое главное ощущение – это ощущение отсутствие действия. Но вот стоит раскрыть тетрадь, и толпа сюжетов протискивается в узкую дверь моих записей. Воскресный день был отмечен походом в Дом Нащокина с Настей и ее подругой Дианой. Взрослые, ухоженные женщины. Обе в норковых шубах. Несмотря на финал марта холод в Москве еще во власти своей.
Выставка скульптуры. Бурятский художник Даши. Скульптурой меня удивить трудно, а вот фильм о художнике мне понравился, причем с точки зрения все той же психологии. Бурятские буддисты чтут родовое дерево. Они собираются всей родней около него и приносят подношения. Не что иное, как классическая расстановка*(Берт Хеллингер). Я был изумлён. Но главное, что сам художник, пройдя через годы болезни, остался жить после собрания родственников около дерева их рода. Я всегда говорю, что для того, чтобы продлить человеческую жизнь, надо бороться не с болезнями и даже не за здоровье человека, а надо бороться за продолжительность жизни супругов. Именно пара ОН и ОНА – есть опора долголетия и, безусловно, красивой старости. Если говорить о родовом дереве, о родовом круге, то важно осознавать энергию всего рода. Движение энергии внутри этого конгломерата. Энергия родства позволяет более ясно осознавать свое место на земле и более естественно преодолевать трудности и неизбежные утраты, и более ярко радоваться приросту и приумножению. Происходит энергообразующее сопереживание, а не, как это часто происходит, энергопоглощающее сопереживание внутри рода. Так что важно, чтобы родственники были вовлечены в единый процесс хотя бы около дерева. И пускай это, с точки зрения, европейской парадигмы мышления выглядит отчасти курьезно, но даже такая «иллюзия» как дерево может излечить человека.
Далее мы пошли пить кофе. Примерно два часа просидели в тихом уютном и пустом кафе «Абажур». Разговор был полезный, приятный и интересный. Говорили о скрытом гипнозе, о манипуляциях позитивных историй. В ходе разговора я раскрыл им «страшную тайну». Я признался, что я жуткий, нет, сильный хвастун. Спасибо Насте, она парировала это тем, что заявила, что это мое желание быть открытым и стремление разделить с другими то, что я имею. Приятно, что и говорить, слышать о себе такое.
Мы расстались на углу отеля Мариотт. Я поплелся к себе. Когда я был на выставке – звонила Юлька, но я отклонил ее вызов. Придя в мастерскую, я набрал ее номер. Она не отвечала. Позвонила часов в 11 вечера. Поговорили. О деньгах тоже. Но у меня сейчас мало, мало денег. Но все же я смирился с тем, что помогу ей. Хотя есть две чаши весов в этом вопросе. Первая – да не оскудеет рука дающего, (я верю в эту догму), вторая – это отрывок из Коэльо «Дневник Мага», что есть случай, когда на пути Сантьяго герой повествования под воздействием наставника не отвечает на жалостливые просьбы мальчика отдать ему мячик, или же помочь. Да и к тому же, – на каких условиях я должен дать деньги. Я бы мог и просто так ей их отдать. Но такие поступки чаще всего воспринимают за слабость или малодушие. Поэтому, думаю, проблема в том, что я не знаю на каких условиях мне дать эти деньги. Что попросить. Секса, тепла, взаимности. Но это, я уверен, деньгами не купить. Что же мне попросить у Юльки взамен. Вернуть долг. Банально, да к тому же, не очень верится, что она вернёт эти деньги. Лучше всего спросить у неё о том, что она может дать взамен. Да. Это, пожалуй, вернее всего. Ближе к ночи я взялся за спецификацию цели. Это то, что я давно хотел сделать и откладывал, так как это нужно мне, а значит, по нелепой привычке, в этом я мог себе и отказать. Но все же я превозмог себя. Создал цель. Сегодня днем у меня было желание этот листок порвать в мелкие клочки. Сегодняшний день начинался с какао. А это уже мне само по себе напомнило о яде. И я даже догадываюсь почему. Какао это напиток детства. Какао – это завтрак нашей семьи в воскресенье. Гренки, какао. Все за столом. У каждого свое место. Вкусно. Очень и очень вкусно. А теперь грустно. Очень и очень грустно. Болела голова. Я курил и курил. Ехал в метро. Встречался с сестрой, но к Жанне на работу не пошел. Стыд, совесть или ощущение, что она отвернулась от меня. Это видимо хорошо, но все же грустно. Очень грустно. Да и денег на сидение в кафе нет. В общем, поехал в МСХ. Оплатил аренду мастерской. Позвонил Громовой. Поел в кафе около Синагоги. Но в Синагогу не пошел. Надо сказать, что перечитывая записи этой тетради, я наткнулся на фразу о «лицемерии религиозных чинов», как рефлекс я допустил мысль и о своем лицемерии относительно религиозных чинов. Оно порождено страхом перед отцом. Столь привычным и родным страхом, что его отсутствие вызывает душевный дискомфорт и даже ощущение, что скучаешь по чувству принуждения отцом. Вот оно и лицемерие. Ибо религиозное лицо – оно не отец. Это человек. Другой человек. Куратор. Наставник. Товарищ. Но не отец. Но ложь была. Хотя ложь и осознанная, но далёкая от понимания. Что ж, что было, то было, и прошло. Надо перешагнуть и продолжить общение на нужной волне. Ближе к вечеру я обратился к своей Натали через интернет, а затем пошел на массаж. Массаж мне делала девушка Ира. Её мать еврейка, отец казак и она крестилась. Меня это не то чтобы задело, но я решил, что отведу ее в Синагогу. Я об энергии рода подумал. Вот так после массажа, обо всем племени подумал. Чего вдруг. Зачем мне это надо. Кто я такой. Но видимо я такой.
А теперь спать надо.
Ещё я решил восполнить свою сексуальную энергию. Но об этом в другой раз.
О, уже 1 апреля. Можно шутить.
Кого бы разыграть днем. Как ни странно, сразу же в голову залезла Ната. Я хочу себя спросить, что Миша, отдохнул от нее? Буквально неделю как ты, (то есть я), пришел в себя, поэтому, не жди, не надейся, не проси. Это она может сокрушаться. Хотя, стоп, о чем это я? Я же уже осознал, что Натали, это олицетворение моих проблем. Сама же Натали, это человек, который меня не интересует. А я все жду, что у нас с ней что-то произойдет еще хорошее. Как тут поступить? Тут проблема в том, что есть какая-то фатальная путаница, выросшая на моем поле вслушивания в посторонние мнения. Путаница заключается в том, что я действительно очень и очень жду чего-то хорошего и полезного для себя. Но. Но это, почему-то я жду от взаимодействия с Натальей. Но у нас нет никакого взаимодействия. У нас нет уже ничего общего. Я пишу это, и сам себе не верю. Мне все грезятся какие-то высшие предначертания нашего тандема. Я все еще представляю, как где-то в космосе, смыкаются наши нити. Но, в космосе смыкаются вообще все нити. А я вижу только наши. В огромном бесконечном космосе, в моем представлении есть только две ниточки, моя и её. Это от того, что я вижу космос своего сознания, космос, который внедрен в мое сознание. Это пространство моих иллюзий. А если заглянуть в космос? В то пространство, где мириады звезд, опережая друг друга своим звездным светом, спешат достичь моих глаз. Столько звезд на небе и столько ниточек стремятся соединиться с моей ниточкой, а я, как Микоян, - между каплями пробираюсь под звездным дождем.
Я очень люблю звездное небо. В детстве у меня перехватывало дыхание от зрелища ночного неба. И вот я, видимо, подавленный величием космоса, создаю свой мирок. И как странно, сейчас вспомнить фразу, которую я невзначай бросил Натали после первой ночи знакомства. Я сказал: – «Ты не Солнце в моей Вселенной». А потом, потом она стала Луной и даже ее теневой стороной. Может быть, меня влечет исследовательское любопытство. Ну, так исследуй же, а не убеждай себя в том, чего нет. Теневая сторона Луны. Причина в том, что если находиться на Солнце, то невозможно видеть теневую сторону чего бы то ни было. Это как у Северного ледовитого океана есть только Южное Побережье. Парадокс. Может, стоит признать самого себя Солнцем. Наглость, гордость или спасение от иллюзий. А что собственно мне мешает быть Центром. Не в смысле Людовика X1V – Короля Солнца. Но Центром своей вселенной. Я всегда обращаюсь к Наталье, когда стесняюсь самого себя. Я прячусь в тень. Я стесняюсь. Чего же я стесняюсь. Я стесняюсь сам себя. А вот в присутствии Натали я не стесняюсь. Не стесняюсь потому, что нахожусь в тени. И вот я манипулирую Натальей так, что бы она была такой, каким бы я хотел видеть себя при свете, (солнечном). Я ей перепоручаю свой СВЕТ.
Как-то глубоко и запутано я копнул. Понятно лишь то, что вновь я открыл клапан мрачных иллюзий. Так же понятно и то, что вовремя я спохватился. Работать надо, а не мечтать. То есть, не зачем мечтать как в сказке по щучьему велению. Надо идти себе. «Лех леха», - говорят евреи. «Прочь иллюзия Натали», - говорю я. Я не собираюсь разрывать высокие нити. Мне неведомо горнее предназначение событий. Но так же я буду исходить из своих сил и возможностей. Моя звезда удачи, откройся мне. Пожалуйста.
От меня ушли все зажигалки. Два дня назад их было штуки три. Две недели назад штук десять было рассовано по карманам. А сегодня ни одной. И даже спичек нет. Прикуривал от электроплитки. Противно. И все же я думаю, что эти зажигалки изгнало мое желание заняться своей сексуальной силой. Своим возбуждением и влечением. Я даже стал смутно осознавать смысл фразы «бросить все старое». Я практически в одном шаге от веры в то, что мир меня любит и ждет.
Прочту ка я это утром. Что получится в моей голове – интересно. А с Натальей надо завязывать. Ничем и никогда она мне не поможет, ни в чем и никогда она меня не поддержит. Прощай иллюзия под именем Ната. Прощай. Это говорю я сегодня. Скажу об этом всегда…
Но соблазн! Соблазн – это игра. В игре мне всегда приходилось выполнять второстепенные роли.
Почему, почему, почему?
02-45.
Видимо, уже 4 апреля. Время традиционное. Начало третьего ночи. Было пару дней, когда я не делал записи. Но это не от того, что не было темы, а как раз напротив, было их изобилие. Мысли, мысли, мысли. Ни одной идеи, но это как всегда, на первый только взгляд. Просто-напросто, я заметил, что за день проживаю какое-то невообразимое количество ситуаций и все они какие-то разноплановые. Слишком много всего, и ничего в остатке. Один в кровати с тетрадью – вот и весь результат, на данный момент.
4 апреля. В этот день умер, много лет назад, мой дед. Отец моего отца. Дедуля. Я его помню, но не знаю. Мы мало общались.
Ох, лень мне писать. Лень. Я знаю, что у меня есть привычка драматизировать свои состояния и свою жизнь. Ну, есть и есть. Может быть и избавлюсь. Спать надо.
Сейчас надо спать.
Суббота. День. Собираюсь на минисеминар к Ли Цзину. Опаздываю. Поэтому. Вопрос минувшего дня: – «Как я думаю?»; а так же: – «Зачем я выдал Юльке деньги?» Ну и еще несколько наблюдений. Женщина в метро с листком от дерева на голове. Что-то еще. А, да – картина. «Столп Света». Как оценить мне ее, хорошая она или нет. Кому она нужна, и это тоже по вопросу: – «Как я думаю?».
Сейчас шесть часов. Вечереет. Не пошел я на минисеминар к Ли Цзину. вышел я на улицу с рюкзаком, термос взял и даже фотоаппарат. Хотел сделать пару кадров мастера, но ноги не захотели, или… или… Надо ли анализировать это событие? Если оно меня беспокоит, то да – надо. А если нет? А если нет, то не надо. Нет, со мной явно что-то происходит. У меня какое-то желание нежелания.
Я даже как-то зафиксировать это не способен. Чехарда в голове. Надо менять способ мышления.
Ночь. 5 апреля.
Вдогонку к минувшему дню, к мысли о том, что надо менять способ мышления. Опыт этого дня показал, что способ есть только один, это управлять своим мышлением. Получилось так, что после несостоявшегося минисеминара, я, пройдясь по улице, путаясь как в лианах в своих настроениях, пришел к себе. На кухоньке столик был заставлен всяким бытовым хламом. Я достал фотоаппарат, и целый час упражнялся в фототворчестве. Щелкал и щелкал. Открывал форточку, включал воду, прикуривал сигареты. Затем выпил чаю и лег. Я вновь избавлял себя от себя. Спина и шея болели от статичного напряжения, я провалился в дрему. Но не отдохнул. Я открыл глаза. Закатное солнце, проникая сквозь жалюзи, располосовало светом и тенью подушку, на которой я пребывал в состоянии то ли сна, то ли обиды. Я взял фотоаппарат и, не поднимая головы, сделал десяток кадров. Я встал. Расчистил пространство и занялся восточной культурой. И вот моя энергия у меня в ладонях. Мысленно я ощущаю центр этой энергии и повелеваю ей делать вращение. Я контролирую скорость и силу вращения, я управляю энергией, хотя чувствую, что если отпущу центр, то энергия пойдет вразнос. Правая рука будет вращаться быстрее, левая отставать, и единый сгусток превратится в две пригоршни пульсирующей энергии. И вот я держу центр. Я внимательно и сосредоточенно держу центр. Это позволяет без особых усилий делать шар и управлять им. Так и мышление, если говорить о делах, должно иметь фокусировку. Точку отсчета. Точку доступа. Я глубоко погрузился в своей медитации. Я ощутил свою точку на голове. Как она называется - не помню, но я чувствовал, что мой череп в этой точке становится мягкий как воск и открывается для той оси, которая соединяет меня с землей. Тут пришло дыхание. Легкие как бы наполнились движением. Вверх и вниз, но как по ступеням вверх. Я ничего не ждал. Я был выключен из суеты. Затем я повторил форму Ян и успокоился. Я засобирался к Жанне. Время меня поджимало, но я уселся за фотографии. Вот яркий пример потери центра. Любопытство взяло верх. Мне было интересно, что сделал я. Мне было не очень интересно ехать к Жанне на работу – но я обещал. А она очень и очень просила, чтобы я к ней приехал. Ближе к 10 часам вечера я был у нее на работе.
Она мне сегодня понравилась. Красивая Жанка была сегодня. Но ко мне она не приехала после работы, да и ко мне домой она не поедет. Но все же я ее завтра приглашу еще раз.
Ну, вот такой день в общих чертах. Что еще сказать. Все думаю, зачем и для чего я дал Юльке деньги, хотя сам сижу без денег. Отдал последние можно сказать. Может она тоже обнаружила мою точку доступа или она владеет гипнозом или практикует НЛП. Дело в том, что может она и владеет гипнозом и может мной манипулировать, но у меня есть ощущение, что это мое желание дать ей деньги. Это из серии – возьмите меня в игру. Это взнос. Я хочу, чтобы она поиграла со мной в нашу игру, где она нуждается в помощи, а я помогаю. И еще, я очень хочу, чтобы у меня чего-то брали, но с условием, что все, что у меня берут люди, они стараются превратить в пользу для себя. Тут, по идее, идут глубокие размышления о природе энергии, о пепле и закопанной монете, о взаимопонимании. Опять же Ветхий Завет, да и только.
Так карандаш заканчивается.
Спать. Спать…
5апреля. День.
«Игра – разорванная, правда». Это строка из моего очень древнего стихотворения. Поясню, что слово «правда» подразумевает продолжение действия, а не указывает на то, что «правда» порвалась во время игры. Хотя можно читать и так и так, ибо далее идет строка… «И в правилах три кляксы вместо запятых». Я дешифратор собственных стихов. Вот и доигрался. (Это, конечно, ирония). Но проблема игры, на текущий момент, это моя проблема.
Как, с кем и во что играть, или, почему меня не берут в игру. Или, еще две тысячи различных «или». Но факт. В игру меня не берут. В игру под названием семья. Я могу быть рефери, если играют другие, я могу быть свидетелем, я могу быть знатоком, но никак не игроком. Но я же игрок. Я же чертовски азартен, блин! Может быть, не с теми людьми и не в те игры я играю. Может быть, правила моих игр кажутся слишком сложными для окружающих. Ну, так поиграйте со мной. Нет. Явное непонимание.
Пойду за сигаретами.
Курить не очень хочу, но выйти из дома надо. Где же весна, садов, понимаешь, цветенье? Холод «собаче-кошачий».
Так. Пошёл.
6 апреля. Утро.
Проснулся в 5-30. В шесть утра выехал из дома. В семь утра был в мастерской. «У себя». Получается, что здесь я «у себя», а там я - «дома». Но мой дом, это, конечно мой дом, но дома я не у себя. Надо это как-то объединить. Что ж. Но видимо может быть и так, что «мой дом», надо заменить, на «свой дом», для того чтобы быть у себя в своем доме. Речь идет о хозяйствовании. Я у себя, здесь потому что здесь все мое хозяйство.
Так. В очередной раз запутался в словах и в мыслях, это потому, что я хотел сказать совсем о другом. Я вот что заметил. Произошла трансформация некоторых проблем. Они стали, хотя бы обретать форму и структуру. Их можно уже разглядывать. Это, конечно, хорошо. И вот я увидел, что паническое настроение начало этого года, когда я ощущал, что занимаюсь исследованием иллюзий, переродилось в вопрос о игре.
Итак, иллюзия стала игрой. Для этого мне надо было одной фразы Хейзинги о том, что палка в игре ребенка может быть и саблей и лошадкой. Это ощущение, когда человек верит и не верит. Хейзинга относит игру к феномену человеческой психики. Дело в том, что Игра – в отличие от Иллюзии, дана нам как опыт, а значит, она является моделью поведения и ресурсом для решения коммуникативных задач индивидуума. В данном случае - моих проблем. Остается только одно, вспомнить себя вне игры, если конечно человеку вообще-то присуща такая возможность. Возможность ощутить себя вне игры. Вне роли. Честным перед собой. Честным перед собой. Это, пожалуй, становится понятно в контексте игровой модели познания. Инвестирую я эту идею. Отложу в свой мозговой центр и дождусь результата. Мне надо быть честным перед собой. Надо и я хочу! Сейчас 8-45
Подремлю часок.
Завтра есть день, а сейчас - есть время.
6 апреля.
17-00.
Если я хочу контролировать то, что я отдаю, значит, я это не отдаю, а вверяю в пользование. Да, тут есть о чем подумать. Это видимо соотносится с моим представлением и об игре тоже. Видимо слово «игра» в моем сознании определяет что-то не совсем совпадающее с общим значением этого слова. Просто персональная Семантика и Семиотика.
Отдаю, вверяю, доверяю, перепоручаю. Напрягаюсь.
Отдай и расслабься.
Отдай и расслабься.
Ступени космического психологического корабля означают - отдай и расслабься. А все это идёт от фразы, что я очень хочу, чтобы у меня брали, но распоряжались с пользой. И вот здесь происходит путаница. Я, если даю что-то, то включаюсь в процесс самоидентификации с тем, кому я это что-то дал. И вот происходит напряжённое ожидание себя через кого-то. Точнее через того кому я это что-то дал. Ожидание ответа. Значит, я не даю и уж тем более не отдаю. Я вкладываюсь. Я инвестирую себя через кого-то. Это и есть моя игра. Но надо что-то отдавать. Отдавая, избегаешь напряжения.
Давать или отдавать? Парадокс в том, что инвестиции требуют отдачи. Если же «давать в рост» то это ростовщичество какое-то. В жизни, в моей жизни все правильно. В моем понимании жизни много хаоса. Ну, вот может быть, сейчас я что-то ещё положил на полочку в самом себе.
Значит, давать нужно себе, а отдавать другим.
7 апреля.
«Вчерашний день не сегодняшний день,
на мягких подушках не въедешь в вечность…»
Так пел Бутусов, а я вот опять на мягких подушках в кровати. Полусидя, полулежа. Пишу. У меня под спиною две подушки. Одна для меня, другая для неё. Я видимо закончу эту, хочется сказать, «галиматью», но все же эту привычку писать перед сном, когда ОНА возьмет из-под меня свою подушку. ОНА. ОНА. Кто она и где ОНА. Я пишу. Вновь и вновь, (все прям, строки из песен сегодня лезут), но, все же - вновь и вновь удивляюсь. События измеряются не только делами, завязанными на деньгах, и события измеряются не количеством телефонных звонков. Так что же было важного в эти дни. Вспомню, пожалуй, поход на выставку в «Гараж».
Дело было так. Мой друг, а с недавних пор, компаньон Саня собрался с молодой женой на Песах в Иерусалим. Я же, перечитав, несколько страниц своих записей решил, что не лишним будет, с оказией, отправить записочку Б-гу, точнее, записочку для Стены Плача. И вот я иду к Сане в гости. Записочка у меня в кармане. У Александра дома чисто и уютно. В холодильнике домашняя еда. Саша умиротворенный. А главное пирог. Сонечка, его жена, испекла «фирменный» еврейский пирог. Наш, ашкеназский. С корицей. Он очень и очень похож на тот, что печет моя мама, и когда то, пекла моя бабушка. Такая коврижка с сахарной корочкой. Я, в глубине души, очень обрадовался этому пирогу и удивился тому, что Соня, молоденькая девчонка, испекла такой «взрослый» пирог. Я не ожидал. Я даже предположить не мог подобного. Этот пирог, каким-то чудесным образом вывел меня из тупика, в который я сам себя загнал, общаясь с раввином. Все же иудаизм для меня это вот такой домашний пирог, а не тфилин* и миньян*. Да, сейчас это так. Я съел один кусочек. Я насытился. Очень странное ощущение, когда в гостях ешь что-то из дома, из своего дома. Я вышел от Александра, оставив у него свое послание для Б-га, и направился в «Гараж».
Огромное концептуальное пространство. Все такое гиперсовременное. Но, на мой взгляд, пропопережеванное. Впечатляет, но не «качает». К тому же, (и даже не удивляясь собственной наглости), я примерял этот зал для своих живописных работ. Я больше думал о том, смогут ли мои работы удержаться в этом пространстве. Честно говоря, для этого зала они еще сыроватенькие, или, что более вероятно, зал слишком глобален. (Гараж для автобусов был когда-то). Пожалуй, автобус там удержится. Но я делаю картины, а не автобусы, в конце-то концов.
По сравнению с работами, которые были в экспозиции, мои могли бы смотреться вполне уверенно. Ладно. Можно. Я себе разрешил выставляться в этом зале. Время покажет. В ночь с понедельника на вторник я взялся за краски и кисти. Два часа исступленного набрасывание на плоскость картины. Но вышло вяло и затхло. Я расстроился и плюхнулся спать. Но я достиг того, что хотел. Я устал. Я быстро уснул. Каких-то планов на сегодняшний день я не вынашивал, но все же накануне Песаха пошел в Синагогу. Продал хамец*. Одел тфилин. Мацу не купил. Кончилась. Встретился с Реб Абой, раввином из нашей Синагоги. Он же Абрам Израилевич. Вот образ. Вообще странно, но факт, по жизни меня ведут мужчины евреи. Наум Гарлицкий, (ныне покойный), Семён Вернер, Абрам Израилевич. Наверняка были и другие. Но здесь, (а да, еще Мишка Зорин), но здесь, часто бывает так, что два еврея - три мнения. Мои ссоры с евреями это этапы развития в большей степени, нежели сотрудничество с ними. Надо вспомнить и Эдика Паршина. Но я точно знаю, что я, достигая после обиды спокойствия, всегда остаюсь верен чувству дружбы, которое проявляется изначально. Думаю, что пройдет еще некое время, и я перестану ассоциировать образ Абрам Израилевича с образом всего еврейства, а точнее с образом иудаизма. Он человек, а не иудаизм. И вот я, после долгого перерыва общаюсь с ним. Я предложил ему проект светильника. Он сказал, что «не до жиру» сейчас. Беседа происходила в кошерном магазине при Синагоге. Я как-то теряюсь среди мороженого мяса и бородатых мужчин. Я, если честно, очень болезненно реагирую на то, что все вопросы я вынужден решать в интерьере холодильников с кошерными курами. Я считаю, что можно все же и в кабинете о чем-то говорить. Помню, как однажды, Реб Аба за что-то ругал меня и делал это с куском мяса в руке. Кошмар какой-то. С точки зрения психологического подавления изощренный ход. Но мы, евреи, народ жестковыйный. Быстро справлялся со стрессом, и долго храним ощущение стресса. Так и живем на этой Земле, на этой планете. (Опять меня на планетарные масштабы вынесло). Из Синагоги, тем не менее, я шел с легким сердцем. Я подарил раввину этот проект. Я сказал. Возьми. Распоряжайся. Мне за этот проект денег не надо. Да. Это я говорил искренне, и от этого мне стало легко. Я перешагнул обиду. Ну а дальше зазвонил телефон и Димон сказал, что пацаны обгорели. Серега в Склифе, а Колян в горбольнице. Я охренел и огорчился не на шутку. У них в скульптурной мастерской, в которой я пил недавно с ними водку, вспыхнула смазка из керосина и стеорина. У Сереги, обгорели руки, а Николай лицом пострадал. Звонил Кольке. Ну, он не паникует насчет ожогов лица. С его слов я знаю только то, что «горит» заказ. Хороший у них заказ, но сроки сжатые. Напряжение большое. Вот. Вспыхнули.
Я пил кофе, курил и говорил по телефону. Чувство ответственности. Оно может заслонить все. Даже красивое послеполуденное солнце, которое рассекало своими лучами сигаретный дым в зале кафе. Я пошел в магазин и купил мацу. Причем в магазине объявили, что подготовили кошерную корзину и тут же кое-что о Великом Посте выдали по громкой связи. Москва всё же.
Вечером я встречался с Яной, с психологом. Мы долго и интересно общались. Мы были сегодня симпатичны друг другу. Мне понравилось. Мы даже после этого общения заявили в ночное пространство о том, что желаем посетить вместе Париж. Хочется верить, что пространство не то чтобы нас услышало, но и верно истолковало наш запрос. А он видимо означает следующее. Яна желает, а я разрешаю, соглашаюсь на то, чтобы красиво и с пользой для души провести время совместно. При этом не обременительно для двоих. В любом случае. Пространство может сделать только то, что должно нам. Хотя если честно, я сомневаюсь, но это потому, что сомнениями скрываю свой азарт. Мне, честно говоря, интересно, что же будет дальше. Да, и еще, звонил Юльке. Она даже взяла трубку, но, как и всегда пообещав позвонить вечером, благополучно это не сделала. Не стану и говорить о том, что запутался. Это и так ясно. Я скажу лишь о том, что я хочу распутать все эти нити. Пусть там будут узлы и петельки, но это будут разные нити, а не единый клубок. Завтра, точнее сегодня, начинается Песах. Пойду на первый Седер*. С мужичками поем мацы и хрена. Поболтаем. Почитаем. Выйдем из рабства. Чего уж там.
03-15
9 апреля. 2 часа 15 минут.
Буквально полчаса назад у меня было ощущение, что о сегодняшнем дне мне нечего сказать. Я даже был отчасти рад этому обстоятельству. Но вот я здесь и оранжевая тетрадь вновь опирается о мои колени. Я пишу.
День. За всю весну этот день наиболее всего соответствовал понятию весны. Было солнечно, прохладно и безветренно. Что-то из обрывков воспоминаний. Как-то странно всплыла тема «Юрий Гагарин в Древнем Египте». Это моя очень старинная тема. Еще думаю года от 1990. Я тогда увлекался Древним Египтом. Ну и Гагарин, по моим творческим размышлениям, это был Фараон, который первый преодолел земное притяжение. Суть, тема о реинкарнации и религиозном мировоззрении Древних египтян. Ну да Б-г с ними. Сегодня, в восемь вечера, наступил другой праздник. Песах. Это как раз об исходе нашего племени от того же Фараона или, если можно так пошутить, от Гагарина. Небо украшает полная луна. Я смотрел на нее когда шел на тренировку. На Седер я пойду уже сегодня днем, точнее, к восьми вечера. Но эти строки, это все так - разминка. Когда я общался с психологом Яной в кафе, я, будучи верен своему фанфаронству, произносил тосты. Если точнее, то некоторые размышления из этой вот писанины. Не в том дело. Когда же Яна попросила меня сказать тост еще, то я как-то растерялся, так как заготовки кончились, а что-то соответствующее к нашему застолью подобрать не получалось. И я стал говорить то, что мелькнуло в моем сознании. Этим мельканием оказались шахматы. Чего вдруг? Как шахматы можно присовокупить к тосту, если учесть, что мы не шахматисты. Я плел всякую чушь о короле и королеве, и осознавал, что тост грозит перерасти свою лаконичную форму и превратиться в спонтанный доклад о том, что я думаю об этой древней индийской игре. Спасибо Яне. Она сказала, что это не то, что я хочу сказать. Я же все больше и больше загонял себя в угол этими шахматами. Ясно мне было, что уже нужна рокировка, иначе ситуацию не спасти. Но Яна вновь сказала, что это не то. Я замолчал. Полумрак кафе. Зал. Кроме нас в нем никого. Рюмка водки. Пальцам прохладно. И чего вдруг, но я выдавил из себя слово «возбуждение». Мы выпили. Я так думаю, что получился не тост, а экзамен. Я его сдал. Это ощущение пришло ко мне буквально в течение минувшего часа. Я вдруг четко осознал свое желание называть вещи своими именами. Без поэтических метафор, без литературных выкрутасов, без интеллектуальной эквилибристики. Мне все же удалось сказать то, о чем я на самом-то деле думаю. И что главное, - никто не упал в обморок от моей «дерзости». Эта история в кафе перекликается с тем фактом, что я вообще очень поздно стал говорить. И если это так, то я, (и я знаю это наверняка), помню, как это произошло, и мне даже кажется, здесь, признаюсь, что все же кажется, я помню, почему я молчал. Это ощущения. Их воспроизвести трудно. А по факту дело было так. Мне было около трёх лет. Меня отвезли в Валентиновку. Там в то время жили родители моего отца.
И вот, я хорошо помню. Вечер. Часов, наверное, девять. Телевизор выключен. Надо собираться спать. А так не хочется. Я сижу на диване. Покрывало на нем сбилась от возни и детских игр. Поэтому я уселся на спинку дивана, которая состояла из трех поролоновых подушек. В люстре светится две тусклых лампочки. Бабушка ушла на кухню. В комнате я один. Никого нет. И вот я начинаю рассказывать сказку «Про Курочку Рябу». Входит бабушка. И я ей рассказываю сказку, которую она рассказывала мне перед сном. Пожалуй, все остальное в этой истории, ну, к примеру, как на это отреагировала бабушка, будет уже фантазией. Я, признаюсь честно, это уже не помню. И вот теперь Возбуждение и Курочка Ряба вдруг внезапно встали в моем сознании в один смысловой ряд. Мне кажется, я и пишу эти строки только для того, чтобы затем говорить. И еще. Написание для меня, это, то состояние, в котором я пребывал до того, пока не начал говорить. Это мое привычное состояние. А теперь еще один пассаж. Юля. Я, все же, днем часто задумывался о том, кто, что и зачем. И даже помышлял в этих записях разложить ее «по полочкам» для того, чтобы разобраться в этом вопросе. Но сейчас очевидно другое. Я ищу слово. Я хочу начать с ней говорить. Мне надо называть вещи своими именами. И волнует меня то, что я молчу. Может рассказать ей сказку «Про Курочку Рябу».
А сейчас спать. 2-55
Ну и режимчик у меня, стабильный, надо это отметить. Не в смысле обмыть, а в смысле, в смысле… Ну вот. Как это сказать правильно-то. Да так и сказать. Мне-то понятно.
Пять языков любви. Утро.
13 апреля. Паническая атака, вот моя ахиллесова пята или точнее точка доступа. Что вызывает паническую атаку и что может ее предотвратить. Как ее преодолевать?
А ничего с ней не сделаешь. Разве что к психиатру обратиться. А? Неплохая идея. Тоскливо мне. Тошно от самого себя. Умереть и не встать. Да, в общем ,о чем я это. Хочется кричать о ненависти к этому миру. Хочется кричать. Сотворить что-то. Закончить клоунаду осенних ангелов. Этот мир – на *** он нужен?
Прошел час. Я вновь в своей кровати. Гнев и ненависть отступили, но сон, по-прежнему не идет. Читал. Две страницы из «Смысла заповедей». Еврейская книга. Что еще. Да вроде бы все, и много чего еще. Безобразный вечер. Мелочи меня терзают как шакалы дохлого льва. Что стало причиной моего гнева, моего нервного выброса. То, что я не вижу смысла в моем упорстве противостоять, но когда я не сопротивляюсь, я дрейфую в сторону порока, который сжигает меня. Опять порносайты и гадание в он-лайне. Подмена. Цифровая реальность вместо пустоты и томительного ожидания, преодолеть которое не хватает сил и терпения. Почему я не в силах получать то, что мне нужно сейчас. Какой в том Б-жественный замысел. Но не дано, видимо, человеку знать это. Я сегодня ходил на свидание с некоей Людмилой с Сайта Знакомств. Зачем? Я все же верю в чудо. Я шел, и мне хотелось чуда! Но чудес не бывает. Я думал увидеть в глазах этой девушки хоть что-нибудь. Но в кафе она как-то странно отодвинулась от меня. Вообще, ощущение того, что я не понимаю женщин, успокаивает меня. Любой нормальный мужчина не понимает женщин. Но и женщины тоже не понимают мужчин. Я шел на встречу с ней и думал: - «А что если она мне понравится?». Но нет. Паче того, после встречи я шел и молчал, глядя на красивый длинный закат. Его краски щедро украшали маленькое городское небо. К тому же я размышлял и вспоминал. У меня уже столько воспоминаний, шагу нельзя ступить.
Улица Новокузнецкая. Длинная, спокойная. На этой улице стоит здание радиовещания. Году в 93 я читал там свои стихи в прямом эфире. Вот дом, где Игорек, Серега и я отмечали мой день рождения в 96 году. Вызвали трех проституток. Весело было. Необычно. Вот домик с металлическим забором. Мы здесь фотографировали с Натальей полосатые тени. Здесь я гулял с девушкой Катей. Сквозь пальцы. Это так. За что же мне любить себя, когда я так невнимателен к людям. Всего и не напишешь, что сейчас роится в моей голове. Куда я иду. Зачем я иду. Надо взять себя в руки. Надо.
15 апреля день.
Страх перед интимной близостью. Оказалось, что это связано с точкой доступа. Вообще-то страх перед близостью – это страх быть естественным. Заглянул я в интернет. Набрал в поиске тему. Выскочили слова Ошо. Ну что сказать, разумно «мужик» излагает. А вот интернет, он, собственно, есть то, что позволяет быть естественным в отношениях с кем? Конечно с интернетом. Никому я не открываюсь так часто как этой WWW. И самое главное, там всегда есть либо ответ, либо попытка ответа. В любом случае там отсутствует игнорирование моих запросов и вопросов. Он интерактивен. Наличие интернета позволяет нам не разоблачать себя перед другими. Суррогат получается. Да и только.
Вернулся из бани. Шесть часов вечера. Удивило то, что хуже всего смывается ополаскиватель для волос. И еще. Сидя с чаем в руке в тихом зале предбанника, я почему-то вспомнил рассказ Ивана о том, как люди под воздействием гипноза ходят по углям. Это воспоминание о рассказе Ивана пришло со мной из финской сауны, доски в которой были очень и очень горячие. И даже через простыню лечь на спину было страшновато, но я лег. И вот я вспоминаю рассказ о хождении по горячим углям, и тут мне вдруг показалось, что я в своей жизни уже ходил по горячим углям. И это было не «дежавю», а именно воспоминание, примерно такое же какое бывает после сильного перепоя, когда утром ничего не помнишь, а пройдет месяц-другой, и события пьяного вечера возвращаются в памяти. Вот и эти угли, пришли в мое сознание как воспоминание после провала в памяти. И мне думается, что если придется ступить на этот путь, то опыт может и подскажет, как это правильно сделать. Хотя, может быть, это всплыла информация из телепередачи про Болгарию, но все равно, что-то восстановилось, так же я подумал, что когда трудно что-то придумать, то это можно вспомнить. Люди могут вспоминать то, чего не было в их жизни.
Уже, какое-то там, апреля. Кажется, 17 наступило.
Утром шел снег, а вчера было плюс 15 градусов. Так это о погоде. Теперь вот о чем. В 2006 году я был в Друскининкае. Хорошее место. Там меня посетила Муза и прозвучала моя Лира. Буквально строк тридцать или тридцать пять я начеркал, наслаждаясь Прибалтийскими соснами, а может Чюрлёнис подействовал. Но вот строка, которая мне запомнилась. «Я вспоминаю о том, что будет, мечтаю о том, что прошло». Это к вопросу о свойстве вспоминать то, чего не было. Интересная вещь получается. Сам образ воспоминания он транслируется не от субличности, а от самого настоящего «Я». А когда я пытаюсь моделировать, умозрительно, ту или иную ситуацию, то она транслируется как наблюдение за самим собой. Есть разница в том, что если я представляю, что вот я сажусь в автобус, и я вижу себя входящего в автобус. А если я вспоминаю свою квартиру, то я вижу, как я открываю дверь, как снимаю пальто, вспоминаю запах квартиры и шум за окном. Я это все вижу из самого себя. Если точнее, то в воспоминаниях я себя, свою фигуру не вижу. В воспоминаниях подлинный Я. А это хороший способ осознать себя. Осознать свое я, и пользуясь методикой воспоминания моделировать свое будущее от первого лица, для самого себя, а не для какой-либо из своих субличностей. Ибо в этом мире есть Я. Субличности - это все для социума. Для игры. И так я вспоминаю о том, что будет – это не абракадабра сознания. Так думаю я сейчас. Ну а день был вполне в рамках. Я стал понимать, что для того чтобы от чего-то избавиться надо в чем-то прибавиться. И если я раньше говорил о саморазрушении, как о способе самостоятельно разрушить то, что приводит к саморазрушению, то сейчас я шагнул в этом вопросе вперед. Поясню. Меня к примеру разрушает моя нетерпеливость, страх потери времени и сил и так далее. Весь этот негатив я реализую через мастурбацию, курение, причем без всякой меры и ограничений. Ну и еще много всякого, включая пустые переживания, приводящие к нервному перенапряжению. Безусловно. Безусловно, я хочу избавиться от этого напряжения. Я. Мое Я, страдает под натиском отрицательных эмоций. И вот ключевое слово – избавиться или отучить себя. Но попытки эти тщетны. Доказано. Отучить - это сложно. Действие вызывает, как известно, противодействие. И вот я примерно подобрал ключ к этой проблеме. Оказывается, надо себя не отучать, а приучать. Приучать к тому, что приводит к саморазвитию, к пользе, в конце концов. А то, что есть что-то, что меня разрушает не трогать, до поры до времени. Отвернуться от темы саморазрушения. Точнее оставить ее в том виде, какая она есть. А вот приучать себя надо. Я решил приучить себя рано вставать и при этом считать это нормой. То есть не ждать сна после обеда. Игнорировать эти позывы к безмятежности. С чего вдруг мне нужна эта безмятежность. Я мужчина в самом расцвете. И эту пору проспать. Это преступление. Ну, здесь я чего-то «раздухарился», хотя, в принципе так и есть – преступление против себя. Или еще можно сказать, что это детский рефлекс. Когда страшно – залезть под одеяло. А теперь о людях. Точнее о женщинах моих. Юлька. Я вычеркнул ее телефонный номер. Чего толку ждать и чего еще ждать от нее. Но сегодня она прислала СМС-сообщение. Пишет, что у нее ангина и температура. Я ей посочувствовал. Хотя, признаюсь, спросил ее, может приехать к ней. Навестить. Людей, когда они болеют, принято навещать. Но она ответила, что за ней ухаживает мама. «Мама, это хорошо», - ответил я, все так же при помощи СМС-сообщения и пауза продолжилась. Есть у меня еще одна Юля. Давнишняя моя знакомая. Она очень и очень хорошая и веселая и талантливая и сильная. Но она большая. Мы с ней сотрудничаем. Она делает интерьеры и приглашает меня для витражей и штор. Нам интересно и хорошо вместе работать. О любви и сексе с ней я не помышляю. Как-то переросло все в деловые отношения. Давно я с ней не общался. Звоню. Привет. Она тоже говорит: - «Привет». Вроде довольный голос, (первые двадцать секунд), а потом говорит, что у нее семейные проблемы, а точнее то, что она похоронила мать три недели назад. Я чуть сигарету изо рта не уронил. Правда. Внезапно и горько это было.
Я видел ее маму. Давно, правда. Года два назад. Светлый человек. Уютная такая женщина. Молодая относительно. Было ей всего 63 года. Сердце. А Юля – она такая домашняя. Ей никто и не нужен был. Она свою семью считает своей семьей. Это часто бывает. У меня так было. У сестры моей младшей тоже это заблуждение. Но жизнь – она беспощадна в своих уроках. К чему это я. Думаю, что просто меня это взволновало. Поэтому и написал. Ну, мы с Юлей художницей еще поболтали, делая вид, что как ни в чем не бывало. Хотя, какой-то голос у нее стал другой. Слегка предистеричный. Но Юля справиться. Ей главное не мешать. А вот помочь здесь сложно, да и вряд ли нужна человеку в таких случаях посторонняя помощь. Жизнь мудрая. Она подскажет.
А теперь спать и спать. Ночь и утро, и день и ветер и это правильно.
Сегодня 21 апреля. Стагнация продолжает свой демарш, к тому же на улице плюс два. Холодное солнце частенько задвигается снежными тучами. Весна.
Теперь о главном. Теперь о себе. Что я могу сказать о себе. Я это я, говорил я прежде. Но «Я» - это что-то, что требует пояснения или ясности восприятия, как самим собой, так и окружающими людьми. Итак, что я знаю о себе самом. Я симпатичный человек? Нет не то. Как же начать. Кто есть я? Б-же мой – тупик какой-то. Как же это сделать. Ну ладно. Предоставлю, что меня просят рассказать о себе. Только честно. Если честно, то я это я. Так, давай по порядку. Ты добрый или злой? А что такое добро или зло? Ну, добро это тепло, а зло это холод. Холод очень даже помогает, а тепло напротив, может раздражать. Так. Значит я рассудительный человек. Я вижу двойственность окружающего мира, и этот процесс всегда затрудняет мой выбор.
В остатке все же то, что я рассудительный человек. Я осторожный человек. Я пугливый человек. Я. Что же дальше? Продолжим. Ты красивый или не красивый человек? А что такое красота? Для кого-то да, для кого-то нет. Как это говорится: - «Что же я рубль что ли, чтобы всем нравиться». О том, чтобы нравится, мы не говорим, (странно, «мы» - это кто?). Я думаю, что я обаятельный человек. Я думаю, что многие люди хотят, особенно вначале знакомства, мне понравиться. Многие ищут повода, чтобы я уделил им внимание. Но тут кроется не состыковка. Сам для себя я не могу быть обаятельным. Это также очевидно как парикмахер не может сам себя подстричь, хотя он это умеет. Итак, когда я обаятельный, то я красивый, так как люди, и я в том числе, любят красивое.
Я бережливый и расчетливый. Это многие воспринимают как жадность, но это на самом деле происходит от того, что раньше я был очень открытым что ли, или очень любознательным и любопытным. Да, скорее всего так. Я закрытый, но любознательный и любопытный. Я использую свое обаяние в целях получения информации для того, чтобы этой же информацией манипулировать другими. Но на самом деле это не так. Ибо я, таким образом, манипулирую своим Я, а не другими людьми. Я, все же, других воспринимаю за себя, себя самого, за другого. Так, значит, я тот, кого легко сбить с толку. Я доверчивый. Я доверяю другим – как себе, а себе не доверяю. Почему это происходит. Это происходит потому, что я не осознаю себя. Собственно то, с чего я начал сегодня.
Так что же во мне есть отличительного от других? Почему я этим не пользуюсь?
Я образованный и своеобразный. Я очень эгоистичен в своих мыслях, и так же эластичен в своих убеждениях. Я убежден, что в жизни всем всего изначально отведено поровну.
Я человек настроения. Я суеверный человек. Я знаю то, что у меня есть черта, за которую мне нельзя переходить. То, что другим сходит с рук, мне всегда возвращается бумерангом. Мне нельзя приворовывать, обманывать и малодушничать. Мне часто не везет в игре. Точнее иначе. Я всегда к игре отношусь как к игре, и часто проигрываю, или еще чаще даже не играю для того, чтобы не проигрывать. У меня есть своя игра. Но в нее никто не хочет со мной играть. Я излишне скромен в выражении своих желаний. Я хвастаюсь тем, что узнал от других. Я всегда скрываю то, что есть у меня самого. Что же у меня есть. У меня есть опыт, талант, навыки, хорошие связи. У меня есть способности ладить с людьми. Я умею достигать компромисса в сложных вопросах. Я держу свое слово. Я могу трезво оценивать ситуации. Я очень эмоционален, но стыжусь этого, или моя эмоциональность разрушает мое обаяние. Мое обаяние, это моя икона, дальше которой люди разочаровываются во мне, да и я всегда держу людей в рамках своих впечатлений о них, но никак не в желании их узнать полнее. Мое любопытство это моя партизанская война против всех. Мне все интересно, но я не подаю вида.
Есть ли у меня авторитеты или любимые исполнители или авторы, или любимые занятия? Любое дело или занятие, которое, несмотря на трудности, приводит к удовлетворению, для меня любимое дело. Удовлетворение, секс, деньги, перспектива, облегчение. Удовлетворение – это облегчение. Самый простой пример. Когда я выношу мусор. Идя на «мусорку» - тащишь пакет. Он вроде даже и не мешает, но когда выбрасываешь, то легче идти дальше, (и даже не только на физическом уровне).
Я аккуратный, воспитанный и даже изысканный.
Я ценю не результат, а способ мышления и искренность. Я люблю все нестандартное, новое, внезапное и даже извращенное. Меня завораживают поступки других людей в равной степени, если люди достигают вершины или самого дна. Я удивляюсь, почему и как эти люди нашли в себе смелость пуститься к максимальным или минимальным достижениям. Я всегда думал, что между подвигом и преступлением очень условная граница. Вопрос другой. Зачем я об этом думаю? Может быть, я и не думаю, но просто наблюдаю и удивляюсь.
Значит, так - я наблюдательный.
Я изобретательный. Изобретательность – это следствие изощренного ума. У меня изощренный ум. Я очень и очень изворотливый. Особенно сам для себя. Миллион оправданий за одну секунду.
Я люблю молчать. Я люблю удивлять.
Как объяснить то, что я стал художником, или же сфера творчества это единственная сфера, которая приемлет мои противоречия.
Я очень противоречивый. Точнее, я очень последовательный.
Мне кажется, что любая моя мысль или действие требует пояснения. Люди считают, что я оправдываюсь. На самом деле, я всегда хочу объяснить свою точку зрения, так как осознаю, что меня очень часто не понимают. Я очень самонадеян и поспешен в желании достичь желаемого. Поспешность заплюсовывает ожидание. Очень часто свои размышления я считаю реальным фактом. Иными словами, если мне что-то показалось, я убеждаю себя в том, что это уже так и есть, и, следовательно, действую на основании своих тревог и предчувствий. Зная, что это не эффективно, я всегда стремлюсь развеять свои страхи, но делаю это опять же на уровне внутреннего монолога. Я очень и очень боюсь спугнуть и обидеть иными словами, я очень и очень ценю хорошие отношения с людьми и всячески опасаюсь их испортить. Поэтому мои хорошие отношения никогда не становиться крепкими отношениями.
Я люблю философию.
У меня есть чувство юмора.
У меня есть даже театральный талант. Но все мои естественные качества раскрываются в стабильной и комфортной ситуации. В целом же я очень медленно реагирую на изменение вне контекста моей игры, моих рассуждений. Ну, это, к примеру, так. Иду, я скажем, из школы. Захожу в наш двор. Думаю надо сейчас дома картошечки разогреть, а тут кто-то из пацанов подбегает и касается моего плеча, и кричит: – «Ты осален, ты осален!». Вот, блин! Они в салочки играют, а я и не знал. Поэтому, я пойду дальше. Я не знал. Точнее, сразу не догадался бросить сумку и начать играть. Хотя, сидя дома, я мог бы думать, что чего это я затормозил-то. Надо было погонять по двору. А то сейчас уроки придется делать. Блин!
Могу и умею манипулировать, но стесняюсь повелевать. Даже не то чтобы стесняюсь, а не вижу в этом смысла что ли. Не верю я в то, что принуждение может привести к нужному результату. Это, скорее всего, говорит о том, что я не люблю когда другие, повелевают мной, ибо я, как уже говорил, не имею авторитетов для себя. Я могу подчиняться только тому, кому безоговорочно доверяю. Доверяю ли я себе? Вот в чем вопрос? Нет, сейчас, я сам себе не доверяю. Всё это оттого, что я недоволен результатом, (думаю, что все же промежуточным). Я очень много чем недоволен в нынешней ситуации, и считаю, что оказался в таковой оттого, что доверял только себе и больше никому. Но был ли тогда «Я» А?
Я верен своим обещаниям. Это как раз о том, что мне проще, когда люди общаясь со мной, так же придерживаются этого правила. Я очень ценю наличие дела, я очень люблю, когда дело спорится. Я очень люблю, когда дела, это не куча камней разбросанных по полю, а скорее это есть камни, уложенные в дорогу, ведущую по этому полю, говоря точнее – по жизни. Я очень ценю компактность идей, дисциплину, самоотдачу. Я ценю результат. При этом я исключаю процесс. Точнее сам процесс мне видится чем-то обременительным, тем, что отодвигает от результата. Я, по сути, этакий АЛКОНОС. Я люблю коллекцию своих результатов.
Можно смотреть на эту ситуацию иначе. Если результат оставить на вторых ролях, то каждый результат, это начало нового процесса, (так я тоже пробовал), и этот способ я применяю в общении с женщинами.
Я всегда рассчитываю только на свои силы. Я в этом вопросе очень самонадеянный. Это было бы хорошо, если бы не то обстоятельство, что я не верю в то, что кто-то мне может помочь. Я отгородил себя от мысли о посторонней помощи. Это происходит потому, что я никогда не фиксировал результата посторонней помощи. Я всегда ее присваиваю на свой счет. Я всегда уверен, что это моя заслуга, (я справился с проблемой). Хотя, если честно взглянуть на ситуацию – меня все очень любят, и на самом деле я запутался – от кого мне надо принять помощь, или точнее, кто предлагает мне то, что нужно именно мне, а не тому, что хочет мне предложить помощь. Это напоминает ситуацию, когда выходишь во двор. Хороший августовский вечерок. Во дворе все чем-то заняты. Мужики в домино, мальчишки на «великах». Девочки в куклы играют. Малыши куличики «пекут». Ребята постарше в футбол гоняют. Девчонки через резинку прыгают и т.д. Тетки сплетничают. И вот ты выходишь, и хочется тебе в старые сады пойти, крыжовника покушать. А тут тебя, такого обаятельного и привлекательного, все зовут к себе. И малышам с тобой интересно. И мужики просят за пивом сгонять. И девчонки стараются всячески привлечь внимание, и тётки задают провокационные вопросы о жизни родителей, и мальчишки на «великах» зовут прокатиться. Но у меня нет велосипеда. Помогите мне. Дайте мне велосипед. Тогда можно и в старые сады за крыжовником сгонять. Но велосипеда нет и, сию секунду, он не появится. Что делать? Да так вот, побродить там и сям и… домой. К чему это я. А к тому, что все предлагают помощь, но ничего не дают. И я такой же.
Я знаю, что нужно предложить, но совершенно не готов чего-нибудь дать. Тот же велик. Даже если бы он у меня был, я бы вряд ли его отдал кому-нибудь. А на самом деле, у меня есть и велик и куча всего. Но я, если без лишнего хвастовства, как раз отдаю это другим. Мне кажется, и я убеждаю себя в том, что им это нужнее и отдаю. И вот уж тогда действительно я хожу по двору. То там, то сям и домой. Ужинать и спать. Я слишком легко все раздаю. Люди не ценят это. В том смысле, что если человек с чем-то легко расстается, то он не ценит это, или ему это очень легко досталось. Значит, ему это не очень нужно или у него этого много. А в реальности, этот пресловутый «велик», результат семейных сцен, хороших оценок, уборки в доме, экономии родителей и так далее. А тебе возвращают поломанный велосипед.
Я не думаю, что мне легко что-то в жизни дается. Это обманчивое впечатление складывается из того, как я легко с чем-то расстаюсь. Но у всего есть предел. Начинаешь ценить себя и не узнавать себя. Да, я учусь ценить себя. Я хочу знать подлинную стоимость своих усилий. Но я их не делаю. Не делаю я никаких усилий…
«Мое творчество это мой сад. Угощать людей плодами этого сада – удовольствие высшего порядка. Мой сад занимает обширную территорию и к калитке в этот сад ведет множество тропинок, но ни одной проторенной дороги. Как пройти в него. Пройти в него можно только при условии, что есть вера, что этот сад существует. И каждый раз, отправляясь туда, я занимаюсь поиском этой тропинки. Я определяю путь по знакам доступным только художникам. Прежде всего, это умение не только смотреть, но и чувствовать. И вот, в результате, надо всегда чувствовать, не является ли этот яркий цветок около тропинки знаком, что надо отойти или просто постоять и посмотреть на него. Просто полюбоваться и запомнить какой он красивый. Или птица в небе. Почему и куда она летит. Может быть, это хищная птица. Она ищет жертву для того, чтобы накормить птенцов и надо ощутить, что где-то сейчас, на твоем пути решается вопрос жизни и смерти. Или вот это дерево. Какое мужество требуется дереву, чтобы вот так, не сходя с места можно было переносить все превратности существования. И вот по дороге в сад, просыпаются многие знания, которыми природа наделила человека. И когда, в результате увлекательного и напряженного поиска глазам открывается сад творчества, то становится ясно, что войти в него нельзя и рассказать о нем невозможно. Есть только один способ. Вернутся за свой рабочий стол и быстро зарисовать, зафиксировать то, что довелось увидеть. Так создается художественный образ, а он и есть тот плод, которым хочется угостить людей. Когда люди просят меня принести что-то из того что растет в саду творчества, я с радостью откликаюсь на эту просьбу. Мне радостно, что это можно разделить с кем-то еще. Некоторые просят то, что поближе и без претензий, некоторые хотят с изюминкой. Кто-то любит что-то совсем нестандартное. Пожалуйста. Это не то, чтобы моя работа, это мое призвание».
Начало пятого. Почти утро. И все же я ощутил облегчение от того, что написал в течение сегодняшнего дня. «Колыхнул пространство» как говорит психолог Яна. Приятно это осознавать. Приятно.
И вот, лежа в постели, я все же подумал о том, что энергию следует преобразовывать в силу. Наличие силы – это уже удовольствие. Считаю нецелесообразным сублимировать энергию в удовольствие. Все же между энергией и удовольствием должна быть сила. Сила разума что ли. Или как считают китайцы - ум мудрости.
Энергия ; сила ; удовольствие
Удовольствие ; энергия ; сила.
День 22 апреля
Отсутствие работы дает возможность трудиться. Все что раньше я называл ленью – оказалось на самом деле трудом. Есть работоголики, а есть трудолюбивые люди. Я полагаю, что труд в социуме не в цене. Все любят и мечтают о работе, но работа без труда – это «пустой звук». Работа состоит из труда и отдыха. Если говорить языком культурологии, то работа это социальный феномен. Это форма игры. Труд это персонализированное действие, также как и отдых. Работа это инструмент социализации личности. Труд это психофизическая деятельность оптимизации индивидуума. Человека развивает труд. В конце концов, именно «труд сделал из обезьяны человека». Что важнее – труд или работа? Приоритетов нет, так как, с точки зрения социума, – работа вплотную стоит на его, (социума), конфигуративной границе. Если говорить об индивидууме, то, безусловно, труд примыкает ко всякому виду его деятельности. Если упростить модель до умозрительного графика, то расстояние от индивидуума до социума пролегает через область отдыха. Все наши усилия направлены на создание условий для отдыха. Отдых для глаз, для души, для тела, для ума и т.д. Но ритм общества исключает возможность в полной мере насладиться отдыхом, даже тогда, когда для этого есть условия.
23 апреля. День.
Для чего я нужен сам себе?
В какую игру играю Я.
Что происходит сейчас.
Почему молчит мой телефон.
Где люди, которым я могу рассказать о себе. Где целевая, так сказать, аудитория, и зачем мне надо кому-то рассказывать о себе. Где люди, которые спросят меня о себе, и что я могу им рассказать о себе. Как и куда двигаюсь «Я». Вакуум в голове, это защита от чего-то, или это следствие чего-то. Мотивация действия. Многовекторная мотивация. Можно поехать к друзьям. Можно поехать домой. Можно пойти в музей. Можно пойти в бассейн. Можно начать рисовать. Можно начать лепить. Можно начать любить? Можно заняться тайцзи-цюань. Можно переставить машину во дворе. Можно организовать ужин. Можно всё.
Надо выбрать действие, за которым последует следующее действие, проистекающее из предыдущего. Я уже хочу играть в игру, а не придумывать игры.
Я выхожу во двор, а там никого нет. Все на работе, или на учебе. А почему же я во дворе. Почему я не на работе и не на учебе. Вообще - где я? Может быть это моя работа, находится во дворе одному? Того кто работает во дворе называют дворник. Дворник без метлы, как поэт без мечты. Но так ли это? Ведь я могу себя в этом и убедить. Все те, кто на работе – они что, там чем-то дельным занимаются? В основном всё так же «дурака валяют».
К черту эту хронологию. К черту все эти прекрасные слова и невероятные личные открытия. По факту, я в тупике. Без денег, без стимула, без возможности осуществить свои желания. Все эти умозрительные модели, к чему все это, если на поверку – мой серф закончился. Я стал тем, кто я есть. Кем всегда и был, и тот факт, что я стремился изменить себя, ни к чему не привел. Меня вновь выпихнули из игры. Все выпихнули. Никто со мной не играет. Или я ни с кем не играю. Или я не умею играть, или эта игра мне надоела. А что не надоело. Ведь если что надоело, то надо это отбросить. Отбросить. И начать что-то новое. А все эти плоды – это что же, иллюзия? Все эти разговоры, это что, напускное что ли? Я хочу быть настоящим, но видимо рок или судьба или хрен знает что, но в целом - не интересно. А что интересно.
Нет. Сплошные фальшстарты. Сплошняком. Все эти разговоры, что это временно, мало успокаивают. Мне также говорили, что после тридцати лет я поправлюсь, ну там возмужаю… Хрена лысого. Я с 16 лет, поправился на один килограмм. Какое движение и куда? Может быть, мне не надо двигаться? Но ведь жизнь это движение. О, да! Слова это. Просто слова. Надо вот о деньгах подумать. Надо ли? Я в растерянности. Я честное слово, затрудняюсь что-либо предпринять. Я даже не устал, но я не вижу будущего. Своего будущего. Точнее, всё же сейчас не вижу. Я даже не верю в него. Я только надеюсь. Я вот он. Я подчиняюсь течению событий. Я не вижу рычагов для управления делами. Все привыкли к тому, что я могу помочь. А мне кто поможет. Одна лишь Наташка и помогла мне почувствовать вкус жизни.
Но если я нахожусь в тупике, значит, я все время делаю одну и ту же системную ошибку. Ошибка эта в том, что я считаю себя в тупике что ли. Тоже все это слова, слова.
26 апреля. Почти утро.
Я не сплю. Даже и не знаю, зачем открыл тетрадь. Описывать события этого дня. Долго и утомительно. Яркое впечатление это портрет работы Тициана. «Мужик с серыми глазами», (точнее название не вспомню сейчас). Мощное произведение. Мощь, сила. На голову выше других работ, за исключением Гойи. Он другой. Он крутой. Он фантастический. «Бедные ребята»* эти мастера. Писали, писали, а всё для того, чтобы вот такие лоботрясы как я ходили и пялились. Нам-то классно, а они? Они-то что. Их нет. Что они знали и чувствовали при жизни. Чем руководствовались они, добираясь до вершин не только мастерства, но и творчества. Они суперхудожники, но они не суперлюди. (Это наверняка). Ходил я на выставку с Галкой, со своей старинной подругой из студенчества…
(Ну вот, ручка – того… закончились).
Смогу ли я заснуть. Вот в чем вопрос?
Точка доступа – это, скорее всего, точка приложения силы или точка опоры. А не подвержен ли я подавлению личности? То есть самоподавлению. Это проявляется в интересе к порносайтам и курению. Личность – это индивидуальность. Индивидуальность это… не знаю я, что такое индивидуальность.
Я таинственная личность.
Я небрежно отношусь к своей личности.
Меня напрягают мои слабости. (Это же абсурд). Ибо слабости они и существуют для того, чтобы расслабиться.
Вообще, сложные решения усложняют жизнь, простые решения – жизнь делают проще, понятнее. Все дело во времени, точнее во временной протяженности этих решений. Сложное решение позволяет каждую секунду уделять внимание этому сложному решению, простое решение приходит как бы самостоятельно.
Самоподавление и самостоятельность. Личность и индивидуальность.
29 апреля.
Я уединяюсь для того, чтобы удовлетворять свою потребность в рисовании. Рисовать – это моя потребность. Я жить без этого не могу, а всячески стараюсь. И если раньше я думал, что я замыкаюсь в себе от того, что не умею играть с другими или от того, что люди не понимают меня, или от того, что я слабый и несмышленый, то все на самом деле очень просто. Просто я люблю рисовать. Для меня это интересней, чем деление на мое и чужое, чем соревновательность в играх и прочие издержки суеты. Я люблю пребывать сам в себе. И это моё уединение, а не замкнутость. Но, заходя ко мне, вы оставляете себя за порогом. Вы становитесь частью моего мира. Мира моего творчества. А это в свою очередь не здорово. Это вызывает конфликт с окружением. Надо все же выходить из самого себя. Именно попытки окружающих вывести меня за рамки творческого процесса вызывают у меня сильное раздражение и даже агрессию. Меня опять зовут в это мир. Мир реальности. Мир людей и скучных игр ни о чем. И я соглашаюсь. Но без всякого интереса. А почему без интереса? Ведь именно люди и должны потреблять плоды моего творчества.
А иначе бессмысленно быть самим в себе только ради себя самого. Вот он эффект самоподавления. Антитезис – самовосхваление.
Так, гречневая каша стынет. Время обеда.
30 апреля
Когда желание становится осознанным, оно становится потребностью. Может быть и так…
17 мая.
Май месяц уже полноправно вступил в свои права. Во дворе детского садика распустилась сирень. Неделю назад я, посмотрев из окна на самолеты, которые летели на парад Победы, все же собрался, сел в машину и поехал на дачу. Как всегда жутко взвинченный и крайне раздраженный. Вечер на даче прошел гладко. Мы разговаривали после ужина, а затем был сон в прохладе весенней ночи. День прошел так же гармонично. То с молотком, то с граблями, то с лопатой.
Уезжал я часов в шесть вечера. Я знал, что дорога будет забита дачниками, но все же поехал. Ярославское шоссе. К мозолям от граблей стала прорисовываться мозоль от рычага коробки передач. Движение было между первой и второй скоростью. От такого расклада я стал искать музыку на радио. Я тыкал пальцем по панели приёмника. Между рекламой и попсой прозвучали вдруг звуки симфонического оркестра. Я убрал свою руку от приемника. Радио «Классик». Пусть играет. Я не люблю классическую музыку, но все остальное, что звучит на радиоволнах, я просто ненавижу. Я закрыл окно. В салоне стало тихо и торжественно.
Вечернее небо с высокими серыми облаками. Лавина автомобильного потока. Пыль с обочины дороги. Мерцающий ритм стоп-сигналов. Я глотнул воды. Вдруг движение стало плавно увеличивать темп. Я переключился на третью скорость, и в это плавное течение мягко вливалась Аве Мария.
И мир изменился.
Состоялось какое-то космическое торжество. На одной из машин я увидел привязанную к антенне «георгиевскую» ленточку. Она хаотично подергивалась в струях встречного воздуха. И была только это ленточка и волшебный голос. Как по заказу, все то время, пока звучала Аве Мария, поток двигался с неизменной скоростью, плавно, равномерно, не спеша. Так – словно это был не поток дачников, а кортеж. Торжественный кортеж. Но вот вновь вспыхнули огни стоп-сигналов. Музыкальная тема сменилась. И вновь я ехал на второй или первой передаче. Дома я оказался к 10 вечера. Кроме меня и кошки больше никого. Я попил чаю и полез в ванну. Пыльный и соленый, я сладостно улегся в теплую воду. Вода уверенной струей наполняла белый эмалированный объем моей ванны. Я лег на спину и погрузил голову под воду. Звук воды изменился и я, вспоминая тексты Коэльо, решил послушать воду. Мне нравится растворяться в далеких и близких звуках. И вот я услышал, как льются дожди и водопады. И я услышал как морские волны, ласково накатывают на гладкие морские камни, и я услышал, как бьется о поверхность вода из-под крана, и я подумал, как это правильно сказано – круговорот. Дождь, водопад, море, ванна, я в ванной. И вот здесь я вдруг ощутил, что мое тело стало легче. Оно стало легче оттого, что прибавилось воды, и в то же самое время я ощутил, что медленно и неотступно двигаюсь головой вперед. Так как двигается в утробе матери готовый явиться на свет младенец. И я отдался этому движению. Эта вода вдруг стала водой рождения. Той водой, в которой мы все пребываем первые месяцы своей жизни, своего созревания. И вот моя голова стала выталкиваться из воды. Моя макушка уже была над поверхностью. Мне казалось, что меня уже могут взять пальцы «повитухи». Я осознал границу воздуха и воды. Мои уши были еще под водой. Я услышал симфонию круговорота воды в природе, и я понимал, что сейчас это прервется, а точнее порвется плоскость водной глади, которая отделяет мой транс от реальности. И я сделал это. Я вытащил голову из воды. Я сидел в ванной. Вода из-под крана монотонно била по моим ногам. Я сделал вдох и потер глаза. Свет казался очень ярким. Я включил душ и налил шампунь в свою мокрую ладонь. Спустя несколько дней произошла очень важная внутренняя трансформация. Все мои точки, я имею в виду точки доступа, отсчета, доверия и т.д. объединились в стержень. Они вдруг перестали быть точками, рассыпанными в пространстве как горох на полу или как звезды в небе, они стали подобны ЛУЧУ. Они стали единым стержнем.
(Грифель заканчивается).
Надо спать…
18мая. Ночь.
Будни минувшей недели шли благополучно. Примечательно то, что меня «пригласили в телевизор». Кабельное телевидение задалось вопросом о «медвежьих услугах». Им, конечно же, потребовался эксперт. Пригласили меня. И вот, в течение получаса я был психологом. Нормально все прошло. Бесплатно.
Вслед за четвергом пришла пятница. Важный день. Ко мне шли гости. Их надо было встречать. История такова. В августе прошлого года мой друг Георгий собрался в Казахстан. В путешествие. Звонил он мне и звал с собой. Я отнекивался. Ссылался на нехватку денег, обилие работы, плохое самочувствие – но все же поехал, (о чем нисколько не жалею). В нашей компании были Жора, Вета, Лена и Ленка. И вот, мы стали изредка общаться. Настал день, и они собрались посетить меня в моей мастерской. Я, конечно, вынашивал корыстную идею продать что-то из своих картин, которые я еще месяц назад развесил на стене.
Вечер пятницы начался в ресторане «Метрополис». Ещё в полдень я заказал стол на семь часов вечера. Пришёл я во время и целый час просидел один за столом, ожидая, когда все соберутся. После восьми ужин вошел в активную фазу. Кьянти, баранина, свежие овощи. Шумно, весело, вкусно. Через два часа мы вышли из летней веранды ресторана и, свежо улыбаясь, двинулись к моей мастерской. Идти надо было метров сто. Минуя изгородь детского садика, за которой в буйном вечернем аромате упоительно тонула сирень, я не сдержался и сорвал веточку. Я протянул ее Ленке. Просто так. Не ожидая ничего взамен. Веточка была малюсенькой. Ленка взяла её, и мы дальше. В мастерской у меня все ведут себя примерно одинаково, (я в том числе). Гости чего-то рассматривают, я забочусь о напитках и закуске. Отправляясь в очередной раз на кухню, чтобы взять то ли фужеры, то ли фрукты, я услышал от Ленки: - «О! – вот эта работа мне нравится». Фраза, которая меня подкупает однозначно. Не задумываясь, я бросаю, как бы небрежно через плечо фразу: - «Забирай». Или «бери» я сказал. Все же я сказал: - «Бери», и опять ушел на кухоньку. Вернувшись, я увидел Ленку с ножницами в руках. Она прыгала перед картиной пытаясь срезать веревку, на которой висела картина. «Разыгрывает» - подумал я. Но, ошибся. Она желала немедленно забрать её себе. С трудом осознавая неловкость ситуации, я ушел вновь на кухоньку. Друг Георгий резал помидоры. Я спросил у него, что происходит. Жора, «ничтоже сумняшеся» ответил, что Ленке надо отдать картину, к тому же, после фразы «бери». Вот дела! Язык мой – враг мой. Под словом «бери» я подразумевал сделку купли-продажи. В тот момент, я бы, продал, любую свою картину, не задумываясь. Но вот отдавать ее мне совсем не хотелось.
Мы сидели за столом. Пили прекрасный португальский портвейн, смотрели фотофильм о поездке в Мадрид, затем о поездке в Аргентину. Чтобы еще как-то развлечь гостей я решил завести им пару своих песен. (Все же хороший алкоголь делает меня очень радушным). Песни потонули в гаме разговоров, да и это было нормально. Даже хорошо. Только Вета, покуривая возле окна, поинтересовалась про песню о школьной любви. Чистая песня. Там всего-то десять слов, семь из которых про любовь. И вот от Веты я этого не ожидал. А надо сказать, что она среди нас самая старшая. У нее два взрослых сына. И вот она спрашивает:- «А когда ты сочинил эту песню, в школе, когда учился, или позже». Я же чистосердечно отвечаю, что два или три года назад. И тут она реагирует фразой: - «А, все ясно, - педофил». Я обиделся. Помимо всего прочего, я люблю женщин состоявшихся хотя бы физиологически. Но все равно, резанула меня эта фраза. Дело даже не в поклёпе, а даже не пойму в чём дело. Но «рубанула» меня Вета. Осекла.
К двенадцати ночи все разъехались. Вета так спешила на такси, что забыла даже со мной попрощаться. Ушла как-то и все. Да это и верно. «Фигли с «педофилами» расшаркиваться», - подумал я. Остальных нежно чмокнув в щеку, а Георгию пожав руку, я пришел к себе, но не в себя. Утром я убежал в баню. Я не то чтобы терзался, но все же был у меня осадок от этого вечера. Какая-то дерьмовая эмоция засела в груди. Ее я и потащил на верхнюю полку парилки. К семи вечера приехала Жанна. Допивая портвейн, мы болтали. Я рассказал ей о минувшем вечере, и Жанка была на моей стороне. Это приятно было и важно для меня. К одиннадцати часам вечера я пошел провожать Жанну в метро. Ей надо было домой, а утром рано на работу. Выйдя на улицу, я первым делом, преподнес ей три маленьких веточки сирени. Мы вошли на платформу станции метро. Жанна с букетиком сирени держала меня под руку. Мы как-то очень уверенно смотрелись в массе молодежи, настолько уверенно, что Жанка решила пропустить пару поездов, видимо для того, чтобы насладиться этим ощущением. Мне тоже было приятно осознавать, что женщина рядом со мной испытывает чувство уверенности, чувство состоятельности. Это чувство постигло и меня. Но пришел третий поезд, и Жанна помчалась домой на метро, а я пошел пешком. Проходя, мимо кустов сирени я понял, веточка сирени, маленькая, ничего, на мой взгляд, не значащая веточка сирени, которую я случайно вручил Ленке, стала причиной всех конфузов минувшего вечера, точнее вечера минувшей пятницы. Я, обалдел от «расшифровки» своих жестов, ибо, вручая сирень, я обнадежил Ленку. Это позволило ей думать о том, что она уже может распоряжаться моими картинами. Жест с сиренью обозлил Вету. Взрослую, мудрую женщину я обошел вниманием, за что и был «пришпилен» к стене фразой «педофил». «Боже мой», - думал я; - «Как страдаем мы все от недостатка внимания, как же жесток мир женщин…».
Вета, Ленка вы для меня просто приятные люди, мне всегда казалось, что я не даю никаких поводов для развития отношений ни с одной из вас. Ничего интимного, просто общение. И еще, я нуждаюсь не в сексе с вами или любви, а только лишь в продаже картин. Я корыстен по отношению к вам, да ко многим женщинам и людям - я корыстен. А как иначе. Я думаю, что и другие люди общаются со мной зачастую лишь из корыстных побуждений.
Как же я не внимателен. Надо поднять голову. Есть тут какая-то причина. Есть тут какой-то конфликт. Надо это осмыслить.
Сегодня 1 июня. Полгода практически позади. Лето. В мастерской душно. Лежу голый. Одеяло скомкано на краю моей широкой скрипучей кровати. Боюсь сказать, но придется. Я перестал курить. Бросил, отказался, отвертелся. Нет, видимо, еще не отвертелся, но откручиваюсь от этого пристрастия. Уже почти месяц без сигарет. И это только начало моего пробуждения. Это только начало вибраций моей души. Каждый день мне по-прежнему приносит открытия, маленькие, тяжелые или тяжеленькие, такие приятные тяжеленькие открытия.
Записывать их искренне лень. Но все же. Все же взгляд на людей и события меняется.
Приезжала вчера Юлька, та которой я дал деньги, а затем долго не понимал зачем. Приехала. Говорит, что едва ее откачали. Объелась «нурофена». Хотела умереть. Рассказала, что сейчас на антидепрессантах сидит и еще кое-что «бодрящее» рассказала.
Уехала поздно вечером. Я проводил ее до метро. Целовались. Денег осталось 500 рублей наличными, 11 евро на карте и 30 евро на сберкнижке. Вот это сюжет! Голодный лег спать. В кафе не был два дня. Ужас. Зато, девок красивых на улице полно. Шалею от соблазна. Класс! Нет денег даже на чашку кофе с ними, или с одной из них, (да так точнее). Да и Б-г с ними с деньгами. Желание есть. Это главное. Я носитель желания. Ощущать это в себе - большое наслаждение. Жанна тоже бросила курить. Довольная такая. Сегодня звонила. Купила кроссовки для бега. Молодец. Говорит уже ходила в них по улице. Скоро наверно побежит. Инга сказала, что после того как побывала у меня в гостях рассталась с нелюбимым мужчиной. Валька после разговора со мной на даче, ушла с нелюбимой работы.
Я становлюсь причиной. Я становлюсь самим собой.
Мне сказали, что перед сном надо орать в звездное небо.
-Я свободен!
-Я люблю!
Оказывается до небес надо докричаться.
Докричаться до небес – это фильм или книга? Надо узнать в интернете.
Ночь.
Спать.
Закончилось 3 июня. Началось 4 июня. Логично, ничего не скажешь. Сейчас я бы продолжил так: - «Кровь, это река жизни, слюна, это эликсир жизни».
Я много наблюдал себя в период курения. Мне очень интересно наблюдать себя, и в это время, время, когда я не курю. Все разговоры о том, что запах табака мне противен, или напротив, я едва сдерживаю себя от того что бы ни закурить, это все так себе, разговорчики. Запах хорошего табака, безусловно, хороший запах. Но вот что я заметил. Позавчера я ожидал человека у выхода из метро. Время было ближе к шести часам вечера. Погода сейчас установилась теплая. Множество людей, перед тем как после работы нырнуть в «подземку», попивали пивко, курили и болтали. Кто по телефону, кто друг с другом. Я хожу и смотрю на людей. Вижу, как одна барышня закидывает сигарету в рот, закуривает её и затягивается дымом. И здесь я ощутил спазмы в мышцах языка. Это было так, как во время занятий цигун сокращается и увеличивается шар между ладонями. Этот спазм был явно энергетического порядка. Так как я мог его сохранить так же как шар энергии между ладонями. Я явственно ощутил схожесть этих сокращений. И что интересно, в практике цигун слюна, это эликсир жизни, это энергия воды. Занимаясь цигун, мы добиваемся увеличения слюны. Если это происходит – значит, произошла подзарядка энергией. Есть даже упражнения. Надо языком активно двигать по кругу. Это вызывает прилив энергии, т.е. увеличение слюны. Когда я ощутил спазмы мышц языка, я, конечно же, вспомнил сосательный рефлекс. О нем очень часто говорят как об атавизме, но почему-то не говорят как об аспекте увеличения энергии. И еще, я вспомнил поцелуи. Вкус поцелуя. Спазмы языка. Я всегда любил целоваться. Отец даже звал меня Бусел, (бусел – это аист на белорусском языке), а отец называл меня так потому, что я любил буськаться, то есть целоваться. Я, правда, очень любил целоваться. Всегда, когда я кого-то встречал или провожал, я с этим человеком целовался. Это было настолько естественно и принято в моем детстве, что считалось само собой разумеющимся. Но эти поцелуи из детства, они же не имели ничего общего с поцелуями, которые приходят с возрастом. «Десны в десны», как говорится. И вот с этого места можно писать целый трактат о поцелуях, но я этого делать не стану. Просто, все очень просто. Я не курил когда общался со своей Натали потому, что я с ней целовался. Утром, днем, вечером. В магазине, на эскалаторе. И это были вкусные и приятные ласки. Ночью они приобретали страстные очертания, но перед сном, после секса, это было приятное, мягкое, теплое и душистое прикосновение губами. Наши губы, прикусы, вкус слюны, языки – все подходило друг другу.
Это ощущение нельзя сочинить, ибо оно приходит из сравнения с другими поцелуями. Поцелуи с Натали вызывали у меня спазмы языка и прилив жизненных сил. Прилив слюны, прилив вкуса. У меня «текли слюнки», то есть, было желание. Желание жить. И вот теперь отказавшись от сигарет, и осознав спазмы мышц языка, я понял, что и почему у меня с Юлькой. Все опять же очень просто. Просто – поцелуй. Мы, при нашей второй встрече, много и вкусно целовались. Именно то, что мне нравится с ней целоваться и привело меня к тому, что я выдал ей деньги, не кричал ей гадости и вообще всячески терпел и терплю ее характер. А все потому, что у меня с ней вкусный поцелуй. Получается - этот поцелуй уводит от Натахи и сигаретки.
Половина четвертого.
Утренняя мгла за окном.
Закрываю тетрадь.
Надо заснуть.
Надо чаще и вкусно целоваться.
Надо вырабатывать и поглощать совместно эликсир жизни.
Пятница 5 июня.
Суетливый денек выдался, я бы даже сказал беспокойный. Утром еще шумел остаток вечера в моей голове. Точнее даже не вечера, а ночи. Внутри меня клокотала эйфория близкая к истерике. Я взялся лепить балясину для лестницы, точнее переиначивать некоторые ее детали. Лепка увлекла меня и все же, изредка, но непонятно откуда взявшейся привычке, я произносил фразу: - «Глупая история». И это относилось к различным событиям и мыслям.
Вчера. Вчера я проснулся рано. Включил компьютер и налил себе чай. Я залез на сайт, нет, не с порнографией, я залез на сайт с проститутками. Это означало то, что у меня закончился демарш безденежья, и я мог и даже хотел трахаться. Я мог и хотел позволить себе запретное удовольствие. Я мог и хотел позволить себе выбрать проститутку и отыметь ее в попу. Вот такие мысли с утра занимали мое сознание. Я целый час выискивал этих телок, но мне никто не нравился, или же я был не уверен, что мне кто-то нравится, или же мне было просто жаль тратить на это деньги, и я боялся всякой заразы, и вспоминал о том, что я брезгливый, и что много всяких случаев бывает. Я боялся того, что проститутки это то, что унижает меня. Мне грустно от того, что они не целуются и, в общем, напрягся я жутко пока смотрел анкеты. К тому же и чай остыл.
Я позавтракал…
Затем я прервался в своих записях…
Сегодня воскресение. Июль. Я заглядываю в календарь телефона. 5-е число. Надо же, ровно месяц прошел. Я на даче. Вечер. Уже скоро одиннадцать часов. Дождь льет целый день. От нечего делать я вновь протопил баню. Сижу за столом около печки. Пишу и жду, когда закипит вода в ведре для того, чтобы поливать свое тело из ковшика. Это так приятно.
И все же, как бы лениво и муторно ни было, но я продолжу повествование от 5 июля. Важно оно для меня или нет – не знаю. Как впрочем, неведомо мне, как и зачем я, сидя в дачной баньке под шум дождя и посвист закипающей воды я выдёргиваю своё сознание, для того, чтобы перенестись в тот, как мне кажется, незначительный день. Ибо события того дня можно описать «в трёх словах». Когда я позавтракал, ко мне в гости зашел Саня. Саня Лемберг зашёл ко мне. Мы вместе с ним ведем работы по проекту одного дома. Сашка архитектор, к тому же в последние несколько лет, он сильно погрузился в тему иудаизма. Он соблюдает наши еврейские правила, законы, порядки и традиции. Он, непостижимым для меня образом, находит удовольствие в деле служения Б-гу, (это с одной стороны), с другой стороны его погруженность в мир нашей веры это так же и желание оправдать свою неприспособленность к реалиям мегаполиса, и, желание переложить ответственность на В-вышнего. И здесь с моим другом происходит полуторное состояние, так как он и на Б-га надеется и сам не плошает, но все же прячется как «жирный пингвин» за неприступные утесы Еврейского Б-га. Или даже, точнее не прячется, а что-то прячет, прячет свое неумение быть внимательным что ли. Хотя, безусловно, все, что я сейчас говорю про Сашу, конечно же, соотносится и ко мне. Разница в том, что я этим уже переболел. Б-г он во мне, а не в законах и порядках, и он силен и могуч, и соединить свое себя с ним, и есть моя задача. Но, ох, как же лень этим заниматься. Мир полон азарта и соблазнов, мир дан для опыта и опытов и еще для жизни и ошибок и так далее, все это написано в любом своде правил. Я не о том. Александр, в отличие от меня, образованный еврей. Он знает гораздо больше меня в области иудаизма. Я уверен, что в Торе есть ответы на все вопросы, но кто же будет ее читать, да к тому же прочтение Торы не обеспечит ответ на вопрос сию секунду, ибо, ибо…
Ладно.
Саня пришел. Открыл свой ноутбук, и мы взялись за работу. В процессе деловых, (и не только), разговоров я узнал, что у евреев, вполне возможно иметь сразу несколько женщин. Тут я впервые узнал смысл слова «наложница». Странное слово. Так вот, наложниц, то есть нееврейских жен, может быть много, и даже возможно испытывать любовь к наложнице. Все дело в детях. Наследник может быть только от еврейской женщины, от жены еврейки. Вот просто и мудро, непостижимо и жестоко и, в итоге - справедливо, потому как все наши «Любови Земные», больные ссадины и суета, а вот дети, потомство, оно как бы над временем, точнее, оно и есть время, наше потомство. Я сейчас живу без потомства и без жены и даже без наложницы. Я сейчас вот с этой тетрадкой живу. И надо бы ее бросить, да не могу. Есть все же свой кайф в том, что бы делать записи. Есть. Признаюсь в этом хотя бы себе, а потому я пишу. Для кайфа. Вне времени. Так же как и любой нормальный художник, который делает свое дело с удовольствием и вне времени. Только тогда есть надежда заполучить подлинник от самого себя. Этот фетиш, в виде подлинника от самого себя, мощный магнит, и его магнитное поле отнюдь не электрическое. Как-то вот так и приходится хромать на все свои сорок ножек. То, понимаешь, биологическое время, то творческое безвременье, то единение с Б-гом в себе, то, то и еще тьма различных «то».
Хромать на сорок ног, это знаете ли сложно, но возможно. Это даже добавляет героического пафоса в ежедневную рутину. Но все же я человек. У меня, слава Б-гу, все в порядке. Я хожу с прямой спиной и учусь смотреть вперед. Тогда ноги следуют за головой, за взглядом, за реальностью и тогда ноги не создают проблем. Они просто идут.
Вот и Александр, встал, ближе к семи вечера, и пошел домой. К своей молодой жене. Да, вот ещё, забыл, я же уже писал про Александра. Он же возил мое послание к Стене Плача перед Песахом. О чем я просил Б-га в своей записочке. Я просил Б-га о ясности.
Ясность - прекрасное и основополагающее понятие. Мне нравится, когда говорят, что маленький лучик разгоняет большую тьму. Причем то, что лучик может быть маленький это понятно, но вот размер тьмы (большая, огромная или бескрайняя) или просто тьма, без эпитетов это уже трудно для понимания. Лучик, маленький лучик разгоняет тьму. Да, так верно. Маленькая и ясная идея это и есть путеводная звездочка, это и есть ясность.
Ясность, ясность… Александр пошел домой, а я остался со своим интернетом и проститутками. Я хотел буквально надругаться над одной из проституток. На мониторе они представали как набор сисек и писек, без голоса, без запаха и без эмоций. Это все воспринималось как фотографии тренажеров, но одушевленных. И именно обидеть, досадить, уколоть душу бедолажной тётки, именно этого мне и хотелось. Месть, злоба, нервозность, все это хотелось слить какой-то телке в задницу, для того чтобы ее «задние ворота» выдавили все это из себя, и чтобы сгинуло это прочь. Но тут есть мощная ловушка. Она состоит из удовольствия к принуждению и унижению. А может быть это все от отчаяния, от невозможности осознать своих «сорок ножек», от непонятности, от сложности взаимопонимания, от невозможности воспринять и впитать красоту жизни, от ущербности по отношению к Природе как таковой, от неумения летать, в конце концов.
Желание унизить, или точнее принизить, самого себя. Желание быть реальнее, а значит хуже. Желание не к единению себя с Ясностью, а объединение в себе Света и Тьмы и разжигание тяжелого огня и радиоактивной воды расплескивание. Я не корю себя. Я сидел перед монитором и выбирал. Я стал звонить по телефону. Безропотные женские голоса объявляли доплату за анал и начинался торг. Что и чего я выторговывал. Что и чего выторговывала она, женщина? Сколько стоит засунуть палец, или член к ней в задницу?
Порочность и не порочность ануса – это тоже тема. Анус, это «шпага» блатного мира. Мы все живем в гипнозе уголовного миропорядка. Есть такое слово «опустить». Странное и страшное слово, если оно относится к человеку. И тут я со всей своей тягой к миролюбию и справедливости замечу, что «шпага» и «анус» и унижение и удовольствие, это и есть тот негласный фон мирового порядка. Французский философ Мишель Фуко недаром сравнивал мир с тюрьмой, правда и скончался мыслитель от СПИДа, и это уже другая история…
1 сентября. Ночь.
Гендерная Баллистика или Планетика, или все р-р-р-аз, и пошло по новой. Сегодня 31 августа, уже даже 1 сентября. Что хочу зафиксировать. Вот что.
Если говорить о духовности, то мужчина смотрит сверху вниз, а женщина снизу вверх. Если говорить о душе, то здесь свет распространяется горизонтально, и в этом случае, возможно совпадение душевных сил, векторов, взглядов. Родство душ это когда оба фонарика, мужской и женский смотрят в одном направлении. Видимо так. Можно долго уточнять терминологию моего понимания мужской души и женского духа. Но эта тетрадь для другой задачи. Она для того, чтобы фиксировать. Я зафиксировал и достаточно.
Иллюзия устойчивой связи устойчивее самой устойчивой связи, потому что в реальности существует полное отсутствие устойчивых связей.
Ох-ох-ох. Как же не хочется писать все это, «и даже не потому», (кстати, фраза Гришковца), и даже не потому, что тема для написания уже меня достала, а только потому, что лень. Но всё же мой тайм-аут закончился. Передышка позади. Надо двигаться дальше.
Вперед.
Сегодня уже ночь 10 октября. Суббота. Но, что-то там, во мне, глубоко и настоятельно требует закончить тот день. День 5 июня 2009 года.
Итак. Заканчивал я его описание в дачной бане, и закончил масштабными рассуждениями о своих низменных страстях. Смелый поступок, (даже без иронии я так считаю). Ибо события того дня были таковы.
Когда Александр ушел к себе домой, то мой темперамент с лютой страстью приклеил мой взгляд к изучению сайта с проститутками. Мне было страшно и тошно, но я пошел. Оставаться наедине со своими мыслями было уже невозможно. Я был близок к истерике. Я нашел объявление и позвонил. Расчет был не на то, что мне нравится эта девушка, а на то, что она находилась в шаговой доступности. Я подошел к проблеме с рациональной точки зрения. Как оказалось, квартира с проститутками была практически через дорогу, то есть с другой стороны Садового кольца. Ночь случилась прохладной. Я накинул куртку, взял деньги, (вытащил их из кошелька, с кошельком я не хожу в злачные места), взял дезинфицирующую жидкость и вышел на улицу. Было безлюдно. В ночном ларьке я купил пару бутылок пива. Одну из них открыл сразу и, отхлебывая из горла, двинулся по адресу. Навстречу мне прошла пара приятных молоденьких девушек. Их лица были мрачны и озадачены. Все мне в их обличии говорило, что что-то не так, что с ними что-то не то. Меня они не видели и именно поэтому я не сворачивал, и не отвлекаясь шел к проституткам.
Дверь открыла барышня в приличном белье, в пеньюаре с меховой оторочкой. В помещении было тихо и чисто. Это меня успокоило. Квартира была только после ремонта. Главное, отсутствовал кислый запах немытого греха. Я прошел с ней в комнату. Она представилась. Ее имя Мила, то есть Людмила. Комната с зеленоватыми обоями. Большая кровать. Чистый ковролин на полу. Свежее покрывало. В углу столик и кресло. Я присел в кресло. Мила вышла для того, чтобы пригласить остальных обитательниц притона. Я допивал пиво и пытался понять, кого же мне напоминает эта Мила. Открылась дверь. В комнату вошли 5 или 6 девчонок. Девушки были свежие. Нормальные такие девахи были. Какую из них выбрать, вот в чем вопрос. Как и на что следует обратить внимание, какая из них наименее фальшивая, какая из них может хоть что-то дать мне из того, что я так желал. Я отставил бутылку с пивом, встал с кресла и начал всматриваться. Меня мало волновало, что чувствуют они. Я их просто читал или считывал, что, впрочем, одно и то же. И вот я смотрю, может, кто улыбнется мне. Но нет. Та, что с аппетитной попкой отвернулась и стала искать радиоволны на магнитоле. Другая девушка выглядела уставшей и облокотилась на стену. Остальные стеснялись и молили взглядом, чтобы я выбрал их. Той, которая бы мне понравилась, здесь не было. (И это естественно). И я выбрал ту, у которой были плотные ноги и приятная кожа. Женственную телку я выбрал. Я указал на нее, и другие девушки поспешили выйти за дверь. Мы остались наедине, и подошли вплотную друг к другу. Я обхватил ее за талию и похлопал по попе.
Она спросила: - «С чего начнем? И я ей поведал, что желаю отыметь ее в попу. Она расстроилась. Она сказала, что в попу не дает. « А кто дает?» - спросил я. Она сказала, что пойдет и узнает. И вот я себе представляю. Вся эта команда проституточек уселась на кухне с сигаретами в зубах и тут появляется эта деваха и говорит: – «Девчонки, этот чувак хочет анального секса, кто пойдет?». Может у них это в порядке вещей, и вообще, есть ли у них порядок вещей, да и вообще существует ли порядок вещей? Не ясно мне это, да и зачем мне это знать. Просто я предоставил также, что одна из них встала с табуретки и пошла ко мне. Это была Мила. Дверь открылась и вот она, в этом псевдоигривом пеньюарчике. Я предлагаю ей пиво. Она выходит за стаканами. Ее появление на кухне, видимо, уже напрягло девиц. «Что теперь не так», - могли подумать они?
Я разделся, взял полотенце и пошел в ванную. Обмыв свои дела я двинулся в туалет, чтобы отлить перед совокуплением. Когда я вошел в туалет и закрыл дверь, то услышал, как открылась входная дверь и в коридор вошла пара следующих клиентов. Наглые, пьяные или укуренные ублюдки. Я стоял в туалете. На мне были резиновые тапки (чужие). Я всей кожей ощущал брезгливость этих тапок, и полотенце, тоже, надо сказать, не мое… Я замер возле унитаза. Я скучал и злился. Я не считал это забавным приключением.
После десяти минут препирательств они, эти парни, все же ушли. Выйдя из вынужденного убежища, я пошёл дальше. Мила сидела на кровати. Чистая простыня. В изголовье косметичка с гандонами, смазками и салфетками. Мы улеглись. Она зачехлила мой член презервативом. Я перестал волноваться. Я даже успокоился. Я успокоился так, как капризные дети замолкают, получив свою порцию лакомства. Мила была молчалива и покорна, и, вот что странно, с любопытством и вниманием смотрела мне в глаза. Она как-то оставила свое тело вместе с ****ой и анусом мне. Мне, капризному и порочному, а сама же очень внимательно и покорно ловила каждый взгляд мой и вздох. Она стремилась сделать мне хорошо. Она желала сделать мне приятно. Она хотела испить моего удовольствия от себя самой, и ради этого готова была на все. Глотать, кусать, лизать, раздвигать, засовывать, засасывать, срыгивать. Все это она могла бы сделать ради того, чтобы ощутить мое удовлетворение. Она легла на живот. Сняв трусы, она осталась в лифчике. Я смазал свой член и ее анус и медленно вдавил свой елдак ей между ягодицами. Положив свою голову на бок, она пыталась смотреть на мое лицо, а я не сводил глаз с ее лица, с выражения, которое я пересказал выше. Я раскачивался над ней и в ней. Мой лобок хлестко ударял о её «булки». Она была влажной и повторюсь, покорной. Она не стремилась проявить свои несуществующие таланты в подмахивании. Она не кричала и не стонала. Она ждала моего удовлетворения, и оно подступило и выплеснулось в резиновый чехол гандона. Это был не оргазм и не освобождение. Это был выброс. Это был не секс, а, как бы это сказать, средство от кризиса перепроизводства. Снижение критической массы. Ко мне стало возвращаться равновесие. Я скатился на простыню и улегся, глядя в потолок. Ее душа и тело воссоединились, и она положила свою голову мне на грудь. Я всем своим существом ощущал – она очень довольна, она, может впервые за много лет чувствует себя в безопасности и расслабленно. Первое о чем она попросила меня, это придти к ней еще раз. Я проигнорировал это приглашение. Я знаю, что со следующим клиентом к ее душе и к ее телу добавится еще один компонент, который обесценит все ее слова на моей груди. И, к тому же, будет убеждать забыть меня, и даже если я приду к ней еще один раз, то это будет другая Мила, совсем другая, и это все потому, что она Проститутка. Увы, но лежа с ней на кровати мне было приятно, нет, вру, мне было спокойно и странно. Странно от того, что я, по сути, в своем желании надругаться получил почет и уважение. Странно мне это. И эта странность единственное, что я мог осознать в тот момент. Мне не хотелось ее второй раз. Мне было странно. Она проявила инициативу. Сменила гандон и взяла мой член в рот, но время сеанса близилось к финалу. Она как-то судорожно делала минет, а я понял кого она мне напоминает. Джульетту Мазину. Мазина с ее харизмой, с ее «Ночами Кабирии», с ее Филини в конце концов. Все эти творческие союзы Дали и Гала, Джульетта и Федерико. Эти женщины матери, роженицы их культурных и художественных феноменов. Без них нет этих художников. Без них это были бы способные и одаренные мужики, не более. А Мила все еще качала своей головой мой «насос». В дверь постучали. Мы стали одеваться. Она накинула свой пеньюар и вот уже и душа ее и тело, и даже что-то третье отгородились от меня. Предо мной была проститутка Мила. Женщина с разбитым сердцем и скромностью в глазах. Чего ради она здесь. Мне всегда хочется взять таких женщин за руку и увести из этих мест, но они вернуться. Я помню, давно как-то моя Светка рассказывала мне о том, что в Африке есть такие черви или глисты или какие другие паразиты, которые откладывают свое потомство только в организме каких-то, то ли цапель, то ли фламинго или журавлей. Так вот эти паразиты, выходя на свет божий через птичий помет, попадают в воду. Далее их едят то ли лягушки, то ли рыбы. И вот, когда эти паразиты появляются в организме лягушек или рыб, то они оказывают влияние на психику этих животных такую, что те, против своей воли стремятся попасть в клюв к птицам, в организме которых эти паразиты выводят потомство.
Что движет нами, кто движет нами, где наша воля и что подвластно нашему разуму, кто из нас здоров и что такое удовольствие. Где грань между освобождением и выбросом. Почему Милу нельзя взять за руку и увести из этого места из этого состояния. Что я могу. Я могу лишь помолиться о ней. Я могу лишь положиться на волю, которая выше воли паразитов. И я молюсь и прошу. Прошу избавить и себя и Милу и других людей от паразитов, от тех, кто разрушает наши дороги. Я прошу защиты. А тогда, 5 июня, я вышел на улицу и пошел домой. Утром у меня было легкое похмелье и странные мысли.
Как всегда. Проблемы с календарем. Сейчас ночь с воскресенья на понедельник. Месяц октябрь, а вот число то ли 12-ое, то ли 11-ое, (точно не знаю). Вставать и смотреть календарь в телефоне не хочу, но все же сделаю. Ведь надо просто руку протянуть.
Да наступило 12 число.
Выходные я провёл у Кати и Гоши на даче. Отмечали бракосочетание Ирины и Бориса. Мне понравилось все, за исключением того, что ночью я очень и очень плохо себя чувствовал. Может быть, перепил, а может быть съел чего-нибудь. Не знаю. Утром все нормализовалось, и мы поехали на природу. Красиво. Очень красиво. Погода случилась сказочная. Много фотографий сделал. Вот только закончил их редактировать. Ладно. Спать надо.
Утро. Понедельник. Дождь. Открыв глаза я минут десять молчал и слушал как капли шумят за окном. Я придумывал как мне двигаться дальше по своим рабочим делам. Я провел так сказать «логистику» предстоящих мероприятий. Сегодня я поеду к Горинцеву, а вечером домой. На стройку я поеду в четверг вместе с Сашей. А так еще хочется написать о выходных днях и поездке на дачу и о людях, которые меня там окружали, но прежде я пойду завтракать. Яблоко, йогурт, бутерброд с рыбой.
Оказывается не о том и не про то мне хотелось сказать. Не про пьяное гуляние минувшего уик-энда. Какая-то смутная догадка пришла ко мне за завтраком. Глядя в телевизор, ощущая хмурое небо Москвы, я вспомнил разговор, который у меня состоялся с Инной Речицкой. Это тоже была осень. Осень 2005 года.
Я говорил ей тогда, что Инна, зачем же ты перепоручила свою любовь ко мне Наталье. Зачем ты, так тонко меня ощущая, доверила все свои чувства своей «подруге». Ты хотела интриги и наслаждения, или ты испугалась, или ты боялась, что об этом узнает муж твой Павел. Но ведь… ах да, ты не мужа боялась, ты же… (так, это я уже сейчас домысливаю тот разговор, или то, что не сказал ей тогда). В тот осенний вечер я просто дал ей знать, что не надо бы ей было перепоручать свою любовь ко мне другой женщине. И вот сегодня утром я вдруг осознал, что это не Натали меня разлюбила, это Инна меня разлюбила. Ей надо позвонить. Обязательно.
Вторник. Тринадцать. Ночь.
Звонила Жанна. Сказала, что она «осень золотистая». Чтобы то ни было, я ее уважаю. Если бы я был более терпим, я бы чаще с ней встречался. Но в литературном плане я ее уважаю. Она говорит то, что позволяет мне понимать жизнь глубже. Говорит она просто, и даже ни о чем, но все же. Я понял, что очень важно различать такие понятия как, разделить проблему или решить проблему. Оттенки этих понятий я стал различать после общения с Жанной. Спасибо Жанна!
Утром собираюсь на дачу. Собираюсь и поеду. А сейчас, нет, не рекламная пауза. Сейчас спать.
Наступило 15 октября.
Я на даче. Погода выдалась на удивление хорошая. О, как! Штампами заговорил. Ну да ладно. Главное, что не молчу. Значит так.
Вчера, ближе к вечеру я подъехал к нашей калитке. Мама вышла в моей бейсболке. Ей очень подходит. Мы обнялись и пошли смотреть участок. Осень на даче я люблю больше чем весну. Это, как бы выразиться… Осенью на земле «электричества» меньше. Спокойнее идти получается. Земля отдала и успокоилась. Это спокойствие земли, заодно с хаосом из грязи, мокрых листьев, пучков травы и гниющей ботвы погружает мое мировосприятие в ощущение плодородного созерцания. Яблоки на земле. В доме на окнах лениво жужжат сонные мухи. Тикают часы и слышно как на далеком шоссе ревут моторы автомобилей. Даже, не попив чаю, мы забрались в мою машину и поехали за водой. Свернув с асфальта на проселочную дорогу, я заволновался. До колодца надо было ехать по размокшей после сильных дождей земле. Включив, первую скорость мы благополучно преодолели все скользкие моменты пути. Возвращаясь, машина уселась в колею и я, буквально чудом выехал на асфальт. Кузов и лобовое стекло были запятнаны изрядным слоем липкой грязи. Дома, разгрузив баллоны с водой, мы сели ужинать. За время одиночества на даче у мамы видимо накипело и наболело, и она под картошечку с курицей делилась своими тревогами. Выпив пару рюмок, я раздобрел, и я ел и слушал, и слушал и ел. Легли мы не поздно. Где-то в первом часу ночи. Я спал на холодном втором этаже. Но ночь была теплой, а сон безмятежный.
Утро было теплое и светлое. Я развел костер, обрезал ветки у деревьев и кустарников и все посматривал на часы. Надо было торопиться, чтобы уехать засветло, к тому же я где-то искренне надеялся, что мне позвонят по работе и предложат денег, но телефон молчал. Я все больше и больше осознавал, что спешить мне незачем и некуда. Никто меня нигде не ждет в Москве. А тут еще мать говорит, что давай доски переложим на другое место. И вот меня вдруг перемкнуло. Вдруг мне все опостылело до тошноты. Просто вновь какая-то паническая атака случилась. И вот уж и погода ни погода и жизнь, ни жизнь. Пошел я машину мыть. Злой такой. Шланг протянул. Поливаю. Щеткой тру. А затем стал отъезжать и вновь забуксовал на мокрой земле и опять все стекло в грязи, и капот в грязи. Я чуть не заплакал. Кричу: - «Мама, мама». Мама пришла, взяла шланг. Помогла мне. Правда, чуточку легче стало. Затем я стал вместе с ней урожай грузить в машину. И вновь, такая «смурнятина» напала на меня. Для кого он нужен, для чего его растить этот урожай, эти кабачки и варенья. Кто их кушать станет. Обо всем этом говорю матери, а она обиделась. Все говорит, если вам ничего не надо мне и подавно ничего не надо, если даже «ты», (это, то есть «я»), так относишься ко мне и к даче. Я едва сдержался, чтобы в «бутылку» не полезть, а затем говорю, что это я о своих картинах говорил. Что я тоже сею, выращиваю, собираю свои плоды, свои картины, а они никому не нужны. И тут мама спрашивает: - «А ты их кому-нибудь предлагал?» Признаться, так, чтобы серьезно предлагать, то нет, не предлагал. А надо, надо их продавать.
За обедом я решил не уезжать сегодня с дачи. Налили мы по рюмке. Поели. Я отдохнул после обеда. А затем и доски переложили, и мусор на улице дожгли. И в поле я ночью ходил. Звезды. Они были надо мной. Это были минуты мистического откровения. Я смотрел на звезды, а затем трогал поле руками. Я ощущал волны земли, и я готов был проникнуть в тайны, и я проникал в них.
А затем раздался голос матери. Он доносился издалека. С крыльца дачного домика. Она звала пить чай. Я поблагодарил небо и землю и пошел пить чай.
А сейчас уже ночь. Ночь на даче. И все как положено. Я закрою тетрадь. Почитаю журнал, и буду спать.
Завтра утром мы уезжаем.
Уже 16 число.
Я в своей мастерской. Утром собираюсь с Сашкой рвануть на объект. Замеры, задания и так далее...
Разные люди мне сегодня звонили. Мира, (малышка моя), прислала СМС, что она заболела. Голос у нее такой слабенький. Грустная такая. Я ей звонил. Пытался поддержать, но не очень у меня это получилось, видимо оттого, что ей надо побыть пару дней больной. Затем на связь вышла Жанна. Долго говорила о работе своей. Будет искать другую. Найдет. Иначе и быть не может.
А вот дома сегодня Валька поцапалась с мамой. И это противно, но это необходимо. Лекарство душевных терзаний, кто же его может принимать добровольно.
Спать хочу.
17 октября.
Ночь с пятницы на субботу. Осень и дождь отвесный. Без ветра. А день был сухой, теплый и солнечный. Александр и я поехали на объект, но, но сегодня была пятница, а шабат осенью начинается раньше. Поэтому на половине пути Александр уговорил меня поехать обратно для того, чтобы успеть к шабату домой. В районе г.Чулково мы развернулись и подъехали к Москве-реке. Оставив машину под мостом, мы пошли изучать и фотографировать берег. Нашли малинник. Было очень приятно и вкусно кушать малину в середине октября. Затем мы, болтая о том и о сем, нашли уютное место и, достав термос и бутерброды, «по сибаритски» пообедали. Трапеза подзатянулась. К тому же, я все же взял Саню в «оборот» и провел с ним рабочие разговоры с разглядыванием чертежей. На обратном пути Саша достал книгу о том, как мужчина должен относиться к женщине. Он читал вслух, а я рулил. На фразе что «шхине* угодны, приниженные духом», я вдруг поделился своим недавним открытием. Я сказал: - «Саша, знаешь, я думаю, что женщина это золотая скамеечка для мужского духа и храм для его души». Саня сказал, что книга именно об этом.
Понятно, что за очень интересной беседой мы ехали в Москву. Приехав к себе, я лег на пол и поспал 10 минут, после чего засобирался в ЦДХ на Антикварный салон. Надо было отвезти Женьке и Максиму их всякие штучки, которые они хранили у меня на чердаке. Женька сказала, что она в положении. Они ждут ребенка. Молодцы, что и говорить. А я всё книжки читаю, или пишу, (что так же «полезно»).
Ну что же, все сами себе живут.
Ночь понедельника.
19 число.
Октябрь. Через два дня День рождения у Наташки. Я все же думаю, что я сошел с ума по вопросу этой самой Натали. Столько лет прошло, а я все еще, и еще. Ужас, да и только. Буду поздравлять ее. Зачем? Хочется. Хочется вновь и вновь испытать иллюзию нашего единства. Абсолютно и полностью мазохистское явление, да и как я уже говорил, на грани помешательства. Все оттого, что слишком много времени я провожу в одиночестве, и что интересно, что даже в толпе или с друзьями я чаще всего испытываю это давящее ощущение тоскливости. Но я с ним родился. Пытался бороться, но как видно не очень успешно у меня это получается. К тому же я недавно выяснил, что у меня не будет ни жены, ни семьи. Женщины будут, но они будут для того, чтобы не быть со мной вместе, я лишь для того чтобы за время нашего общения они смогли решить свои внутренние задачи и снять напряжение. В общем, я приготовился жить без любви, жены и семьи. Таково решение. И оно честное. Хотя грустно, ох, как грустно это сознавать. Вряд ли у меня будут дети, и все мои фундаментальные мечты о продолжении династии останутся фантазией. Может быть, я сгущаю краски и добавляю себе цену за счет подобного нытья. Это тоже надо. Надо хоть чем-то компенсировать это решение. А что взамен. Да уж вот и не знаю. Посмотрим. А сейчас спать, спать, спать.
Сегодня 20 октября.
День.
Видимо время с 5 июня и по сегодняшний день иначе как таинством и не назовешь. Вряд ли я смогу когда-нибудь пересказать о тех внутренних открытиях, которые вели меня через эти дни, дни моего таинства. Однако вернусь немного назад, (кстати, очень тесно стало писать в этой тетради). Итак, когда я ездил на дачу и выходил в поле, я же не просто так вышел в поле. Я же вышел общаться с космосом.
Итак, ночное поле. Я углубился по высокой траве вдаль. Я шел к темнеющему горизонту. Над рекой поднимался туман. Он, густым, ватным беззвучием нависал над прибрежными кустами. Справа от меня глухой стеной стоял лес. Звезды. Звезды были надо мной. Прекрасные и тоже бесшумные. Я искал ногами место, где можно встать и раствориться. И вот. Здесь удобно. Прочно. Твердо. Незыблемо. Я открываю ладони, я трогаю землю руками. Я запускал в руки волну своего сердца. Я пропускаю ее в землю, я ощущаю как много жучков, кротов, корешков, мышек полевок, потерянных монет находится возле моих рук. Интересно. Я проникаю глубже и вспоминаю уроки географии. Я улыбаюсь и вырастаю из земли. Открыв глаза в полный рост, я мгновенно проваливаюсь в бесконечное небо. Ветер, самолеты, облака, спутники, ракеты все здесь так рядом с моими глазами. И вот звездочка спутника. Странно. Расстояние до него десятки, а может и сотни километров, размер его ничтожен. Ночь. Но я его вижу. Вижу его движение. Он летит. К тому же в нем работают приборы и там холодно. Я смотрю на едва заметную точку и думаю, отчего же я ее вижу? А? Я перевожу взгляд на туман. От меня до него шагов примерно триста. Расстояние. Смотрю воздух перед туманом. В нем нет ничего, и я растворяюсь. Я начинаю слушать. Тишина. Но нет. Звуков много. Целые оркестры надрывно вливаются в мое сознание. От явных – шума дорог до прекрасных вскриков птиц и всплесков воды. Время замедляется. Звуки звучат продлено и мелодично. Я убаюкан этим великолепием и вот, в тумане появляется, (на долю секунды звездочка), я всматриваюсь и всматриваюсь и она вновь пронзила своим светом седые космы неясности. И здесь я, в поле, ночью решил найти ответы на свои вопросы. Я решил их увидеть или услышать. В общем, я стал ждать знаков и подсказок от мирового пространства. И они явились. Я увидел, (а вот здесь это как-то трудно описанию поддается, но ничего сверхординарного). Выход из пещеры увидел я. Но, но вышла некая закавыка. Я не могу выйти из этой пещеры. Когда я приближаюсь, то ее выход уменьшается. А я так хочу выйти наружу. Так уж хочу, но чем ближе я к выходу, тем плотнее и меньше проход из пещеры. Но я не в западне, нет. Я в поиске. Я знаю, что способ есть. Я выключаюсь из процесса. Я снова в поле. Я слышу крик своей мамы: – «Миша, иди чай пить». Ночью голоса так далеко слышны. Слава Б-гу, мама. Как вовремя. Я благодарю это поле и иду к дому. Чай горячий. Рядом мама. Печь теплая. Тихо.
Ну что же, практически из ничего, из пространства скрытого темнотой и туманом я получил то, что хотел. Я получил образ самого себя в мире. И образ своей проблемы. Это много. Это достаточно для того, чтобы начать, (приступить), к познанию этой проблемы, или этой ситуации, или продолжить познание самого себя.
Значит пещера. Я ее крутил и так и этак. Мой дух восстоял над этой проблемой. Для меня космического никаких пещер нет. Я просто проникал над этой твердью, обволакивая и подминая это все под себя. Еще я мог выбраться из этой пещеры, если становился ребенком, (если я маленький, то я мог выйти наружу). Я очень часто оказываюсь ребенком с опытом взрослого мужчины. Еще я думал, может, кто ко мне зайдет. Но нет. Не пролезает ко мне никто. Вот так задачу я себе нашел в поле. Но все же, после нескольких дней переживаний я примерно нащупал тропу из этой проблемы.
Страх и восторг. Вот две стороны одной медали.
Если меня одолевает страх и напряжение от мысли, что вот он – выход, вот он – свет, то меня, от приближения к выходу из пещеры и страха застрять на выходе раздувает от злости. Я становлюсь больше, чем выход из пещеры. Я стремительно увеличиваюсь в размерах. Я становлюсь огромным в непосредственной близости от выхода. И я отступаю вглубь и вновь приобретаю свой привычный облик. И тут я подумал, что страх мой смешивается с восторгом. Страх застрять и восторг от возможности выйти. Тогда я представил, что страх увеличивает мои размеры, а вот восторг может увеличивать выход из пещеры. Восторг может раздвигать горы, (поэтически выражаясь). И вот вновь я иду к выходу. У меня есть «козырная карта», это мой восторг. Просто, в момент опасности надо уметь переключить страх на восторг и тогда не застрянешь. И вот, набрав в легкие воздуха и сохраняя спокойствие, я пошел. И здесь получилось следующее, я вышел, но выход оказался длиннее, чем мне казалось из пещеры. И идя по нему, мне приходится балансировать между страхом и восторгом. Это и есть мой путь на сегодняшний момент.
22 октября.
Ночь.
Ложась в кровать, я уговорил себя взять эту тетрадь и карандаш. Знаю, что писать очень лень. Именно это и хотел написать. И еще – дела этих дней очень энергоемкие. Много душевных сил включено было. Поэтому дам себе отдых и к повествованию видимо приступлю утром. А пока, могу сказать. Пока!
Продолжаю.
Сегодня 26 ноября.
Не ночь и не утро – вечер сейчас. Половина шестого. За окном стемнело. Я простужен. И вообще, я чем-то расстроен, раздерган и жутко не хочу заниматься этим вот писательством. Прямо-таки настолько не хочу, что готов кричать в голос: – «Не хочу. Не хочу, я это все записывать!».
Лень. Жутко. Тоскливо. Долго и утомительно, а главное - для кого и для чего. Вновь бесцельность прослеживается. Но, но… рассказать есть чего и даже много чего есть рассказать. Итак, первое от чего я откажусь в своем рассказе, так это от порядка. Начну с того, что на поверхности. Здесь есть несколько тем. Одна из них и очень даже важная, это – ментальный оргазм. Само словосочетание я услышал в передаче на ТV. Какая-то там барышня имела,(в прямом и переносном смысле), дома раба. Это такая вот взрослая игра. И раб этот ждал ее, и вылизывал ей сапоги. Мне тогда показалось, что этот репортаж, это скрытая реклама магазина интимных товаров, да и только. Но вот все же словосочетание у меня осталось в голове и оно приобрело совершенно другое обличье в моих рассуждениях, так как ментальный оргазм это то, что приносит мне успокоение или разрядку или ощущение секса. Я всегда задавался вопросом, как люди, (в основном врачи), спокойно относятся к обнаженным пациентам. Это же ведь ментальное восприятие, да и только. Или же, еще можно сказать, что они могут абстрагироваться, то есть отстранять своё естество и оставлять лишь профессиональный навык. А что же тогда меня так увлекла тема ментального оргазма. А вот что. Все та же Натали. С ней, и это притом, что у меня появилась хорошая трепетная девушка Мира, которая живет в Геленджике. Она, Мира, темпераментная, ненасытная. Она смелая в сексе. Она не ханжа и не провокатор. Она любит секс со мной и мне надо сказать нравится доставлять ей удовольствие. Мой драгоценный член радостно встает при виде ее дырочки, но есть маленькое но, и оно меня вновь отсылает на пять лет назад. Туда, где мы занимались сексом с Наташкой. В моей голове есть десятка два ярких, как говорят психологи, якоря, вспоминая которые я ощущаю возбуждение, и, и вот что. Если я занимаюсь сексом с Мирой, то испытываю проблемы с тем, чтобы кончить, разрядится. И этот секс уже напоминает марафон. В итоге, мне приходится стимулировать себя руками и вспоминать моменты из наших отношений с Натали. Вот здесь я и вспомнил про ментальный оргазм. Где, что и как нас возбуждает. Почему мы желаем и кого мы желаем. Что мы желаем. И я стал вспоминать и признаваться себе в разных скрытых мыслях и желаниях. Может быть я не прав, что не проговаривал их, но с другой стороны, мне нравилось обладать своей порочностью, облекая ее в заботу и добродетель. Но здесь даже нет предмета для удивления. Мир так устроен. Порочность она только тогда порочность, когда прикрыта, и когда прикрыта именно чем-то вкусным или, (скажу с иронией), социально значимым. А порочность, она очень нужна. Порочность, (не в религиозном, конечно понимании), – это атрибут взрослого мира, это атрибут реальности. Так вот – порочность. Моя порочность или мой ментальный оргазм. На чем же он строится. На чем стоит, так сказать? Прежде всего, на нарушении запретов. Запреты, их, как правило, олицетворяют разные люди. И вот почему. Один из моих якорей выглядит следующим образом. Мы с Натали вдвоем в ее комнате. У нас уже сложные отношения, но любовь к порочности нас держит вместе, или моя порочность и её развратность. Не суть. Вечер. Мы поужинали. Я ей подарил в этот день комплект из шелка. Маечка и штанишки. Дорогие. Из шелка. Я ощущал, что Ната, она ускользает, и всячески стремился удержать ее. (Это приводит к обратным результатам. Все это знают и всегда поступают неверно).
И вот Натусик. Стоит перед столом. Горит бра. Она в маячке и без штанишек. Она повернута ко мне попой. Стоит и допивает бокал вина. Я же валяюсь на чистой простыне и смотрю на нее. На ее попу и знаю, что сейчас я ее отымею везде и всюду. Мы расслабимся так, как мы это умеем. Я вылижу каждый миллиметр ее плоти. Её вкус и запах сохранит мой язык до самого утра. И вот она в кровати. И да. Все так. Даже как-то слегка остервенело, с завыванием, с гулом из груди. Но возбудился я на предчувствие этого секса. На эту покорную раздетую попу, и опять маленькое «но», на Натулькину попку. С момента, когда мы расстались я видел много женщин и ни одна не вызывала у меня такого ментального ощущения. Ощущение, когда я раскачивал свою сперму как на качелях, и мой член выбрасывал поток спермы за спинку дивана, (обои приходилось вытирать). Но так же, здесь, надо вспомнить и ещё несколько событий в моей жизни. Свою первую поллюцию я ощутил утром на даче у своей бабушки. Накануне, ночью, которая была очень душной, я спал в одной комнате с бабушкой, (она к тому времени похоронила деда), и спала одна. Она очень и очень любила его, (моего деда). Рядом с их большой кроватью поставили мою раскладушку. Как я уже говорил, ночь выдалась душная, и я долго ворочался, пытаясь заснуть. Не спала видимо и бабуля. В какой-то момент я приоткрыл глаза и в свете луны проникающей через окно, увидел как бабуля в одной маячке, которая была чуть ниже пупка идет для того, чтобы открыть дверь на террасу и впустить, таким образом, прохладу в дом. Таинственный полумрак и ее силуэт. Она стройная такая и когда не видно лица, то это и вовсе не бабуля, а женщина и вот… женщина ложится на кровать. Рядом. Мне пришлось очень и очень себя сдерживать. Очень. Утром же в моих трусах появилась липкая жидкость. Вот и все.
Может эти два события и не связаны между собой в принципе, но есть в них общее, а именно желание обладать не той женщиной, которая есть на самом деле, ну, к примеру, родная бабушка, а тем образом, который складывается в голове. И вот он ключ к ментальному оргазму. Мы, (я то, уж точно), желаю образ иметь у себя на члене. Я желаю свою мечту. И я не одинок в этом. Все в тех же отношениях с Натали, она призналась мне в любви после того, как я дал ей прочитать книжку И.Б.Зингера «Шоша». Главный герой книги, еврей по имени Цуцик, (щенок в переводе с идиш). И вот Ната увидела во мне этого Цуцика, но я-то ведь не Цуцик, я Логин Миша, абсолютно другой человек, и все что у нас общего с Цуциком, так это еврейские корни. Но на свете много людей, имеющих еврейские корни и это не повод их всех ассоциировать с Цуциком. Хотя в тот период, я был и не против. А все потому, что мне было страшно и нравилось все, что с нами происходило до тех пор, пока я не добрался до ментального оргазма, и даже зависимости от него. Как и почему это произошло. Много причин и предпосылок для этого, но все их вспоминать может и ни к чему. Хочу еще заметить, что та же Женька… Женька, которая в последнее время стала у меня вызывать какое-то равнодушие, так вот, она не так давно вновь приезжала в Москву из Гонконга вместе с мужем и сестрой. Они вновь выставлялись на Антикварном салоне. И она, Женька очень и очень похожа на мою бабушку. Правда. Особенно она похожа тем, что у Женьки, как и у бабушки, глубокие глазницы. Причем это проявляется с возрастом. Но если все же сравнивать их, то видимо моя бабушка в возрасте 40 лет была очень похожа на Женьку и фигурой, и волосами, и цветом глаз, и овалом лица, и чуть ли не размером груди, (как мне кажется). Короче говоря, сходство имеется. И это не удивительно. Но вот Женька она вышла за грань моего ментального оргазма, и я увидел ее такой, какой она видится окружающим и такой, какой была моя бабуля. И я обижен был на Женьку, а сейчас нет. Сейчас ее просто для меня нет. Ни тепло и не холодно. Никак. И это, моя правда. Видимо и Натали ушла от меня после того как перестала видеть во мне Цуцика. Вполне возможно, что это так. Она увидела меня так, как я увидел Женьку. И вот иногда я размышляю, а вот сейчас Женя могла бы проявить во мне интерес к себе. Нет. Того что было она не достигнет. Просто переспать с ней я бы смог. А вот жить с ней и вести общие дела – не стал бы. Но это не значит, что и Ната относится ко мне так же. Нет. Но может все же избавить себя от иллюзии по имени Наталья. Увидеть ее так, как ее видят окружающие. Но зачем? Так хоть что-то меня возбуждает. Или точнее, я боюсь увидеть ее так, как ее видят окружающие, а все потому, что я боюсь лишить себя возбуждения. Я боюсь расстаться со своим фетишем, я боюсь расстаться с ней так, как кот боится потерять кроличью лапку, которой мой дедуля подметал золу возле печки. Кот с кроличьей лапкой – это и есть ментальный оргазм. И еще есть несколько тому примеров. Еду я в метро. Заходят люди и среди них обычная женщина лет 48-52 в зеленом пальто, в шляпе. Среднестатистическая тетя. И я вот подумал. А если она учительница русского языка, к примеру, и кому-то просто так «влепила» низкую оценку, и подросток обижен на неё, и он, чтобы отомстить, желает оттрахать ее по полной программе и представляет себе это в деталях, (благо интернет этому сопутствует), и вот она уже для него объект ментального оргазма. Ни о какой любви речь не идет. И ясно только, что в случае с подростком его ментальный оргазм может реализоваться спустя годы с совершенно случайной женщиной, в которой он увидит отблески своего ментального оргазма. И понять, почему его тянет к этой, в общем-то, ничем не привлекательной женщине будет сложно и практически невозможно. И этот ребус он и есть наша порочность, которая течет параллельно с общими правилами социальной любви, (такой скучной и регламентированной), в том случае, если твой избранник не является объектом, имеющим хотя бы отголоски ментального возбуждения, хотя бы признаки совместимой порочности. Или вот еще наблюдение. Ездил я в Нижний. По делам. Встретился с братом. Он профессор. Преподает историю. Был женат. (Его сын уже взрослый парень). Аудитория у моего брата, сплошь молоденькие студентки. Брат у меня рассудительный человек. Лишнего себе не позволяет. Но вот хвастает или точнее делится тем, что у него роман с молодой девушкой из числа студенток. И я ему даже позавидовал, но задумался о том, что вот мой брат это воспринимает как роман, а она, его девушка, воспринимает брата как ментальное возбуждение. Возможно, что человека она в нем не видит. Пока. И может и не захочет увидеть до тех пор, пока не усмотрит человека в другом мужчине. Это все о ментальном оргазме. И вот профессор и студентка - они вместе. И мне стало очевидно, что она, именно она трахает профессора и преподавателя, но не моего брата, точнее, не того мужчину, которым является мой брат.
Член не чувствует разницы между ****ой и ртом, эта разница есть в голове. И эта разница либо усиливает, либо ослабляет ментальный уровень возбуждения.
Интересно и другое. Лишь стоит мне преисполниться благородного чувства любви, как сразу происходят осечки или интерес угасает, но как ни крути, когда я занимаюсь благопристойной любовью вне своей порочности, то это превращается в какую-то фикцию.
Что ни фрикция - то фикция.
Поэтому вопрос следующий: - «Почему никакая другая женщина из моего окружения не может стать новым якорем моего ментального возбуждения?» Почему образ Натали так фундаментально вошел в мою сексуальность. И еще вопрос, который я задаю себе. Вот эта женщина в зеленом пальто, брат профессор, они являются для кого-то тем, что вызывает ментальный оргазм. Они, несмотря ни на что, (возраст, деньги, телосложение и так далее, имеют шансы к успеху, или точнее, востребованности у противоположного пола).
А я, я так и должен носить на себе личину Цуцика? Ведь я так же обязан вызывать в ком-то ментальное возбуждение. И я его наверняка вызываю. Но в каком образе. Это вот для меня важно. Какой из моих образов вызывает возбуждение и является востребованным. Цуцик, но мне не очень нравится этот образ. Я всячески избегаю сходства с ним, и, скорее всего – напрасно. Ведь, кроме того, что это Цуцик, это человек, такой же как его автор И.Б. Зингер. Значит, Зингер.
Проблема в том, что мне нравятся женщины, которые совершенно не любят писателей, или тот образ писателя, который сформирован в умах женщин. А может, я недооцениваю себя, и собственно тех женщин. Она ушла ни потому, что я перестал быть Цуциком-Зингером. Она ушла потому, что я стал на тот момент корыстным и при деньгах. Я с деньгами - это уже не Цуцик, но, если честно, и не Рокфеллер. И как ни крути, являясь Цуциком, я все же могу рассчитывать на более искреннюю любовь к себе, если конечно рядом не окажется Рокфеллера. Эти «рокфеллеры», они как цепные псы интимности. Они ее пожирают. Причем и у других тоже, так как свою интимность они уничтожают самой первой.
И вот я перестал быть Цуциком, и не стал Рокфеллером. Но все же я сохранил свою интимность. Пусть даже в таком искаженном и курьезном виде как ментальный оргазм от воспоминаний Натали. Но это есть и это мое. Это моя интимность. Мой фетиш, моя тайна, мой шоколад, который я ем под одеялом.
Наступило 3 декабря. Погода бьет рекорды. На улице, если верить новостям плюс 9 градусов. Тепло. Видимо это аномалия, но все же не совсем так. Если вспомнить весну этого года, то вот тоже была аномалия. Холод никак не хотел уходить. Ледяная была весна, я это точно помню. И вот что интересно. Холод не уходит и все спокойны. Нет никакой аномалии. А вот когда холод не приходит, все – аномалия. Почему так. Почему журналисты нам это преподносят именно так. Кто они, ****ь, такие эти журналисты. Хотя, хотя, они вполне могут высказывать мнение большинства населения. А населению скучно, вот его и забавляют. То аномальным теплом, то поезд с рельсов пустят, то бедную спортсменку в кашу перемолотят. Вот ее мне очень и очень жаль эту Скворцову. Господи, помоги же ей вернуться к полноценной жизни.
А я вот сегодня был у Ивана Борисовича. Это мой учитель. Самый что ни на есть. Учитель по жизни. (На самом деле он мой преподаватель из Художественной школы), но именно его пример во многом определил настроение моего творчества. От него я услышал такие истины, как - сопоставляй и сравнивай, а также, что самое главное научиться передавать в своих работах Солнце. Очевидно, эти фразы легли на благотворную почву, иначе вряд ли я, спустя тридцать лет оказался бы у него в гостях. А все ведь просто. Он готовит персональную выставку. Пригласил оценить «морским» так сказать глазом, как он подготовился, да и просто посидеть поболтать. Выпили мы с ним по двадцать капель. Разговорились. Говорим, говорим и вот он случай рассказывает, что был он с группой ребят в Закарпатье. Приснился ему там сон. Он с горы на лыжах съезжает. А там, как известно, горнолыжные трассы есть. И вот утро, и едут они всей группой на фуникулере, и еще выше, а группа из подростков, да из девчонок неуклюжих (художниц молодых), и велит он этим девчонкам и мальчишкам пешком вниз спускаться. Они и пошли и что-то там и как-то, (деталей не помню), но, говорит он, что ему пришлось на лыжах поехать вниз. А лыжи у него не горные были, а беговые. И он благополучно съехал вниз, да еще обдал всех фонтаном из снега. Очень был доволен и решил, что это ему Б-г разрешил так прокатиться, (вспоминая свой сон). А вот уже на другой день он увидел как мимо него пронесли окровавленные носилки с неудачным спортсменом, как он сказал, что того кого несли, был спортсменом и опытным лыжником, и он увидел что стало с этим опытным лыжником. И стало ему страшно от мысли, что кто-то, должен был заплатить за его удачу, за его совершенно беспрецедентный спуск с горнолыжной трассы на беговых лыжах. И вот он посмотрел на эти носилки и понял, что этот человек заплатил за его удачу. Ну, я чего-то возразил, мол, Самурай выбирает кратчайший путь к смерти, следует ему и всегда побеждает. Это я к тому, что конечно на беговых лыжах по горным склонам ездить – это конечно поступок. Но вот эта спортсменка Скворцова, она что, тоже заплатила за чью-то удачу. И еще, я знаю наверняка, что психолог Яна сказала бы, что эти события не связаны, (имеются в виду события с Иваном Борисовичем), и я с ней полностью согласен, если бы не его сон.
Есть женщины, о которых я думаю. И когда я думаю о них, или представляю их себе, то мне они видятся такими милыми и близкими. Когда я начинаю с ними общаться в реальности, а не в своих мыслях, когда я вижу их перед собой, то мои ментальные ощущения не совпадают с тем, что я ощущаю в момент реального общения.
Также есть женщины, о которых я думаю с холодом или пренебрежением, образ некоторых из них вызывает во мне неприязнь к ним, и всякое их желание быть ко мне ближе вызывает у меня агрессивное настроение. Но когда я их вижу, общаюсь, говорю, то и здесь мои ментальные ощущения и реальность не совпадают, так как общение с такими женщинами, как ни парадоксально, вызывает удовольствие.
Вот такие качели получаются.
Взаимосвязи – вот тема, к которой я подбирался все это время. Что с чем и как связано. В какой последовательности, на каком уровне, в какой области, из чего сделаны эти звенья этой цепи или верёвки, ниточки, троса, каната, страховочного фала. Взаимосвязи, взаимосвязи. Значит так, есть разница. Её можно обозначить. Для начала издалека. Был в кафе. Обедал. Рядом два журналиста с телеканала «***». Один из них «светился» в новостных выпусках. Его коллега, видимо редактор. На экране я его не видел. Они громко говорят. То что доносится из их разговора «… А Машуля намекает насчет отката… Да через жопу… *** знает что… супермаркет в Сан-Франциско … да все подписали… *** знает что… все через жопу…» И вот я вижу этих журналистов. Взаимосвязано ли их лицемерие с теми новостями, которые они вталкивают в наш мозг. Вот, подумал я, если бы они вот так с экрана к нам обращались – нет, это было бы ужасно, или же они так же между собой общались бы, как на экране себя ведут. Нет, так же бред получился бы. Но связано другое, что они, сами по себе, эти ребята, такие вот, без жизненного опыта, без знания взаимосвязей, и к тому же без внутренней культуры. Хотя, как знать. Внутренняя культура она зачастую очень сковывает людей, тормозит проникновение энергии. И вот уж и об энергии. Дело в том, что это взаимосвязано наверняка, а именно из разговора я услышал то, на что был настроен, услышал то, на что настроена моя внутренняя энергия. Ведь если еще вспомнить несколько фраз из разговора этих журналистов, то там было и о том, что один из них хорошо поет на английском языке, а если подумать дальше, то он расслаблен и ездит по миру. Ходит в супермаркеты в Сан-Франциско. Не стесняется громко говорить. И все же его громкий мат абсолютно не то же самое, когда в электричке едут пьяные подростки. Значит, взаимосвязи обусловлены внутренней энергией человека. Лично меня интересует, как мне расслабиться и поднять свою энергию до позитивного восприятия реальности. Выйти на уровень позитивных реплик из мирового пространства. Иначе говоря, как и чем я могу поднять свое настроение. Как и чем. И вот на том уровне настроения, на котором я нахожусь сейчас, я хочу, чтоб ко мне явилась Натаха моя. Мы бы поржали, вина бы попили, поиграли бы в наши игры, и настроение моё поднялось бы. Так мне кажется. На самом деле, это иллюзия. Применительно моей реальной ситуации, в которой я пребываю сейчас – это иллюзия.
Если же чуть-чуть обобщить, то получается, что мне может поднять настроение внимание другого человека к тому, что я делаю, а не лично ко мне. Например, если бы мне сейчас кто-нибудь позвонил и сказал бы что хочет купить мою картину – вот это бы подняло бы мне настроение наверняка. И вот здесь, я думаю, сразу же стали бы оживать мои иллюзии. Прозвонились бы Наталья, и еще всякие барышни. Они любят мужчин с высоким настроением. Да и мужчины тоже любят женщин с высоким настроем, с позитивным настроем. Честно говоря, сбился я с мысли. Хотел вот разобраться с взаимосвязями и сбился с курса. Точнее, написав это, мне стало ясно, что все то, что я хотел написать, открывая этот вопрос, уже писать ни к чему. На сегодняшний момент я понимаю, что мы получаем информацию, соответствующую нашему уровню настроения. Свой уровень настроения мы можем и умеем корректировать. Именно этим мне и надо заняться в ближайшее время. А пока я малость подремлю. После болезни я еще очень слаб. Но вот вопрос, почему я заболел, с чем это взаимосвязано? Кто и когда или, точнее, почему и отчего вдруг упало мое настроение. Может кто-то «хапнул» моей энергии. Да нет же, это я сам по доброте душевной кому-то ее отдал, а теперь вот валяюсь как баклажан.
Доброта душевная – да это что-то новенькое. Это, это… Ладно. Надо подремать чуток.
Взаимосвязь ничто без взаимодействия. Вот так-то. Сейчас уже 6 декабря. Я, как ни странно, сижу за своим столом. Пишу вот. Записываю. Вчера была пятница. Мой уставший от неизвестно откуда взявшегося напряжения организм нуждался в легкой встряске. И я пошел на тренировку. Выйдя из метро, я уловил свое желание вернуться в мастерскую и лечь на кровать. Что-то мне навязчиво твердило о том, что после болезни я еще слаб. (Типа освобождение от физкультуры на две недели, как когда-то в школе). Но так же я осознавал, что после тренировки мне будет хорошо. И я не ошибся. Мне было хорошо. Я шел в магазин для того, чтобы купить еды на ужин, и тут прозвонилась Жанна. Она заявила, что приедет ко мне после работы с бутылкой «Божоле Нуво». Я согласился, хотя внутренне жутко напрягся.
Чего вдруг. А то. Я же не планировал. Точнее, я планировал поесть и засесть за компьютер. Проверить почту. Убедиться, что никто ничего не написал, а точнее, от Натали нет сообщений.
Все же, странно. Я не знаю, писал я об этом или нет, но прошлой зимой, когда Натусик, назовем это, «гостила» у меня, я точно помню, что вот мы вместе сидим возле монитора компьютера. Натали, вот она, рядышком сидит. Я её за руку держу. Я открываю почту и… жду от нее письма, а его нет. Нет письма, нет Натахи. Вот такая еще взаимосвязь.
Так вот я планировал вечер в одиночестве. А тут Жанна. Ну да Б-г с ней. Пусть приезжает. Не съест же она меня, в конце-то концов. Но разные взаимосвязи в голове все же выстроились. А именно. Что вот есть у меня моя Мира. И вот она собирается ехать ко мне в гости. У меня дома все это знают и ждут нашего появления вместе, но… она, Мира, там, а я здесь. И Жанна здесь. Как быть. Однозначно отказать Жанне, ибо у меня уже есть девушка, можно смело сказать – невеста, но я не отказываю, а даже, напротив, вопреки своему здравому смыслу говорю: - «Да». И вот тут мне кажется, что мое «да» способно разрушить то, что держит нас с Мирой. Ведь наш союз так свеж и тонок, и его надо оберегать. Но я говорю: - «Да». Я нервничаю. Я напрягаюсь. Очень грустный я вхожу в магазин. Огромный «Атриум». Полупустой. Захожу и смотрю обувь. Обувь это мое будущее. Я мечтаю, когда рассматриваю обувь. Она меня провоцирует на что-то позитивно-эротическое, особенно, когда нет денег. А денег сейчас прямо скажем мало, очень мало. И тут я слышу, как одна из продавщиц кричит другой: – «Марин, там деньги не находила?», а Марина отвечает, что находила и отдала на кассу, и тогда эта продавщица говорит: – «Отдай, это мои!».
Я иду дальше. Покупаю продукты на выходе из магазина на чистом кафеле вижу 500 рублей. Я взял. Посмотрел вокруг. Спокойствие. Я положил их в карман. Дальше-больше. Я выхожу из метро. На Тверской пятница. Такси развозят и доставляют москвичей и гостей Столицы. На обочине я вижу, валяются деньги. То ли сто, то ли тысячу рублей, и еще какие-то купюры. Темно. Присматриваюсь и подхожу ближе. Да, так и есть деньги, и много, (относительно). И тут какой-то студент со словами: – «О, бабосы!» Без промедления, он собирает всё. Мне прямо-таки хотелось сказать: - «Эй, чувак, мы вместе нашли, давай половину». Да, да, хотелось мне так сказать. Но так же мне было отрадно, что он избавил меня от собирания чужих проблем, ибо я считаю, (у меня это взаимосвязано), что чужие деньги они плохие деньги. От них ничего хорошего ждать не надо. Получается, что все мои взаимосвязи это такие суеверия.
Все взаимосвязи это персональные мифы, архаика моей души. Это преклонение перед молнией, которое генетически сохранилось от наших древних, а кстати сказать, и не очень древних праотцев. Ведь еще 300 лет назад о природе молнии люди ничего не знали, (не уверен, что знаем что-то сейчас, но хотя бы есть объяснение). Есть, значит, разница между знанием и объяснением. Человек, я в частности, всегда желаю все себе объяснить. Когда для этого не хватает знаний вступает механизм персональной мифологизации явлений. В общем, деньги забрал студент и я этому обрадовался. Жанна приехала к часу ночи. «Божоле» она хлебнула еще уходя с работы. Я люблю Жанну. Может у меня к ней и есть, самая что ни на есть любовь. Но вот она вошла. Она поделилась своими новостями с работы. А они у нее там были, эти новости.
Открывая вино, сломался механизм штопора, но вино все же открыл я. Мы выпили. Мы сидели, и разговор не шел, точнее, шло молчание. Это даже лучше. Что-то произошло не между нами, а в нас, в каждом из нас в отдельности. Я перестал переживать о своей невесте. Я спросил Жанну, хорошо ли она сейчас живет и она сказала: – «Да, хорошо». Но прозвучало это так, что да, хорошо, что живу. И я так часто думаю. Хорошо, что я живу, а как живу, хорошо или плохо, кто же знает. Но вот Жанна, она стала посещать храм по выходным дням. Съездила в Чехов, в источник Святой ныряла. Я ей что-то о духовности ляпнул минут на пять, но она так как-то с укором на меня посмотрела, и я понял, духовность-муховность, трепотня это все, и я решил поставить ей свою любимую песню из моего плей-листа. Это песня 1981 года группы Союз ЛМР. И вот с этого момента произошло еще одно таинство в моей жизни или как говорят психологи, инсайд. И признаюсь, что ждал я этого инсайда ни много ни мало – лет 35-36. Да-да-да. Именно столько. Я очень хорошо помню. Мы живем на Заречной улице в частном доме. Вечер. Тусклое освещение. Я на кушетке, которую вот уже скоро расстелют для сна моей старшей сестренке. Я сижу и играю в кораблики. Это такие пластмассовые брусочки желтого цвета, но снизу там написано было танкер, сухогруз, эсминец. У меня были эти кораблики и вот кушетка это океан, а я адмирал, короче говоря, двигаю я эти кораблики вперед, а обратно они же сами должны вернуться, но они игрушечные и, естественно, не возвращаются, и я зову отца, и прошу его поиграть со мной. Просто молча подвигать эти самые кораблики. Ему надо было просто их двигать и все, что от него требовалось. Ему надо было не играть со мной, а быть со мной. Но он взялся играть. Но играл-то изначально я, в итоге пришла мама и, нет, нет, я вспоминаю, что мне интересно было и даже очень интересно было играть в игру, придуманную отцом, мне кажется, я даже описался от удовольствия. Но все же в мою игру мы не сыграли. Это точно знаю. А здесь – Жанна – слушает песни, которые мне нравятся, и они ей нравятся. Она просит некоторые даже поставить заново. О н а в о з в р а щ а л а м н е м о и к о р а б л и. О, Господи, я впервые в жизни испытал на себе не что иное как внимание. Это и есть кайф. Мы пили вино и слушали мои любимые песни и ее тоже, кстати. Просто я выбирал такие, которые, ну правда, очень такие красивые и знаковые песни. И вот мы добрались до песни, которую исполняет А.Пантыкин. Под клавиши поет этот уральский музыкант о том, как трудно бывает спрятать свою душевную боль, и как это необходимо бывает сделать. И мы послушали эту песню два раза. А ведь эта песня десять лет назад стала причиной моей обиды на Наташку. Дело было так. Мы снимали, точнее она снимала квартиру на Шаболовке. И, надо сказать, период этот был как всегда и трудный и романтичный. Натусик насиловала мой мозг своими проблемами. Я же, конечно, ей всячески содействовал в интеллектуальном плане, да и в душевном тоже, да и на физическом уровне удовлетворял каждый вечер. Чего у меня тогда не было – это денег. И я гостил у нее, ибо не мог участвовать деньгами в аренде жилья. И вот мне показалось, что я тоже хочу открыть себя для нее. Мне захотелось также поделиться своими тревогами и сомнениями. Мне захотелось открыться перед ней для того, чтобы как раз избежать ненужных домыслов с ее стороны. И вот мы лежим в кровати. Подмытые после секса. Расслабленные. Играет приемник. Я достаю кассету и ставлю вот эту самую песню А.Пантыкина, и просто прошу Наталью послушать песню вместе со мной. Прошу уделить мне внимания, прошу для того, чтобы затем, после песенки этой, мне было бы легче начать говорить о себе. А я нуждался тогда в этом. Очень и очень нуждался. Я сделать шаг не мог, не преодолев этот заслон из невнимания к себе. Ибо нет внимания ко мне, нет меня. И я ставлю эту кассету, и звучит эта песня. Первый куплет еще не закончился, а она закапризничала и выключила кассету. Мы уснули. Я с поцелуем на губах и кляпом в душе своей. А тут Жанна попросила послушать ее два раза. Расспросила об участниках группы «Урфин Джюс», уточнила кто такой Илья Кормильцев. Это был восторг. Мы просидели с Жанкой до 4 часов утра.
Странная выдалась ночь. Мы легли спать. И вот Жанна меня не возбуждает. Нет у меня к ней сексуального влечения. И это при том, что она темпераментная, все приемлет, открыта и благодарна в сексе. Но нет. То есть вообще. Жанка это знает, но все равно остается у меня ночевать. И мы спали вместе. Спокойно и хорошо. Но в эту ночь я все же почувствовал, что Жанна устала от меня. Вот от моей сексуальной такой вот разборчивости. Она не обнимала меня. Она легла и спала. Попросила лишь о том, что если она будет храпеть, чтобы я ее толкнул. Но она не храпела. (Интересно, в слове «храпеть» есть слово «петь»). Проснулись мы поздно. Жанна приняла таблетку от головной боли и уехала к себе. Я остался в мастерской. Что-либо предпринять мне было лень. Я лег. Я задремал. Я очнулся и поехал на выставку. Арт-Манеж. Город пронзил сухой ледяной воздух. Мои колени мерзли и мерзли. Но вот и выставочный зал. Картины, картинки, фигня, полная фигня, фотографии. Зато этого много. Иду. Смотрю. И вдруг я вижу экспозицию Тринберга. О, это же целая история. Зорин, Реб Аба, Вадик Бриман, Сестрин. Фонтан, деньги, Натали, Натали. Я вспоминаю. Мы ехали с Натальей в машине. Она за рулем. Вдруг звонок.
- Да.
- Это Тринберг, я звоню вам из Сан -Франциско…
- Откуда?
-Из Америки?
-О, у меня сейчас кончатся деньги на телефоне. Фонтан хотите. Да, это интересно…
Идея фонтана это идея Романа Тринберга. Мне, изначально, не нравилась эта идея. Но «карты легли» так, что реализовывать её довелось мне. Тринберга практически послали, так же как и меня, да и некоторых других. И вот, я решаю подойти к Тринбергу, и сказать ему: - «Привет, Роман. Знаешь старик, не держи зла на меня. Тебе ещё просто повезло, что ты не участвовал в этом процессе. Я тебя, можно сказать, спас. Я, можно сказать, вместо тебя лег под ситуацию и был «безжалостно изнасилован». Получив за все лишь насмешки и непонимание. Мне в глаза говорили, что я сделал говно, а не фонтан. В основном так говорили те, кто не доплатил мне за него деньги.». Примерно такая тирада была у меня в моей башке, но вот появился Тринберг. Он идет с кем-то, смотрит на меня в упор - и не узнает. «Вот дела», - думаю я. Надо все же сказать ему то, что я хочу сказать. И я жду. Он с кем-то болтает, а я жду, жду. И вдруг, я говорю себе: - «Тринберг, ты проиграл. Да, я сделал фонтан. Я знал, что будет трудно, и что все будут недоумевать, но именно я сделал фонтан, и я в ни чем не собираюсь сейчас каяться. Я люблю себя и свой труд. Я люблю себя. Я победил» . Я развернулся и зашагал прочь…
Почему я должен испытывать чувство вины из-за того, что не дал кому-то идти по моей дороге. Корабли вернулись. Инсайд.
Ну, вот и 31 декабря. Утро.
Я только что проснулся. Ворочался, ворочался, а затем взялся за это, за записи свои драгоценные. Декабрь. Я вот что подумал, что наводнение не лучшая альтернатива для засухи. И то и другое - есть бедствие. Вот и для меня этот месяц стал вроде как наводнение. Жажды нет, но вот плыть приходится из последних сил, (психологических и душевных). Что же это за наводнение. А вот что. Проснулись заказчики. Все начиналось как благодатный дождик. После долгой паузы пришли небольшие деньги. К тому же появилась ученица Ирина. Это очень хорошо. Талантливая девушка. Деньги платит. Тихо, спокойно. Так же люди выбрали роспись для стен по моим эскизам. Шторы вновь вошли в мою жизнь. Но все сжато до невозможности. К тому же приезжала в гости Мира вместе с собачкой. Она гостила у меня целую неделю. Но мне это не очень было кстати. К тому же, появились другие женщины. Сима, например. Где все они были, когда я днями напролет курил, глядя в окно. Я расстроен. Я расстроен тем, что я не в силах поменять свое желание работать на свое же желание создавать семью. Сегодня, здесь и сейчас я четко понимаю, что семья мне будет мешать работать. А все потому, что работа это наводнение для меня, и спасение утопающего это дело рук самого утопающего, или что еще возможно, что я работаю на очень большой глубине, а на мелководье мне скучно и не интересно. Но про семью говорят – тихая гавань, или заводь, или мелководье. Да хрен с ними. Пусть говорят. Много чего ускользнуло из рук и утекло на дно этого водоема, но это хорошо, ибо так легче и увереннее можно добраться до своего берега. Добраться до берега. Сегодня я еду домой. Там я буду встречать Новый Год. Настроение не праздничное и не приподнятое. И даже сложно включить «фонарики в глазах». Видимо я слишком много думаю и слишком искренне тружусь, отчего, в общем-то, устал. Даже женщин не хочется. Опять проблема с желаниями. И еще. Мы все и всё знаем. Мы все и всё про себя знаем. Если вспомнить игровую модель Хейзинги, то палка в руках ребенка может быть и лошадкой, и мечом для сражения. Но так же он, ребёнок, знает, что это - деревянная палка, которая валялась рядом с дорогой; и это - простой сук от дерева, от березы, к примеру, и отломил его грузовик, когда привозил песок для той же самой дороги. Он, ребенок, это знает, и я взрослый человек тоже все знаю, что все эти водоемы, глубины и прочие выкрутасы ума – просто игра, просто сук от березы. И то, что жизнь с женщиной это для меня - финал игры. Это ужин, мытье ног и сон. Примитивно и по-детски. Да. Примитивно и по-детски. А что, есть варианты? Изощренно и по-взрослому? Да, можно изощренно и по взрослому, но модель остается неизменной.
А ведь все равно придется идти домой. Все равно. Грустно мне от этого. Грустно мне и от того, что в свои сорок лет я просыпаюсь в одиночестве в своей мастерской, пишу всякую чепуху и, самое главное, не хочу ничего другого. Сейчас не хочу. Итак, год заканчивается, я закрываю эту тетрадь.
31.12.09 10-35 утра