Анахит и гордый кочевник Урумхан
Поэма является частью цикла легенд
и сказаний о древнем "Шаш-Илаке"
За светлый ум и красоту,
Её назвали Анахит.*
Так излучала чистоту,
Притягивая как магнит.
И даже воины, узрев,
Прекрасный взгляд лучистых глаз,
Теряли разум, не успев,
Сказать и вспомнить пару фраз.
О, красоты всесильна власть,
Над всеми от рожденья.
От её чар легко пропасть,
Совсем без сожаленья.
Но истинная красота,
Внутри, как солнце светит.
Даётся видно неспроста,
Блажен, кто её встретит.
И говорили – «Анахит,
Как идол и богиня.
Батыра, взглядом иссушит,
Потом его подвигнет,
На крыльях радости летит,
На подвиги готовый,
Как будто бы огонь горит,
Внутри лишь ей зажжённый.»
И вот, однажды в тот кишлак,
Он завернул проездом,
Прославленный на весь Илак,
Вождь племени известный.
Носил он имя Урумхан,
И был красив и молод.
Как будто горный ураган,
Промчался очень скоро.
Но взгляды встретились у них,
Прожгли насквозь друг друга,
И стало ясно для двоих,
Любви вскружила вьюга.
Тут скакуна он осадил,
И на дыбы, поднявшись,
Красотку, на руки схватил,
С ней на коне умчавшись.
На день другой был свадьбы Той*,
Илак весь веселился,
На этой свадьбе непростой,
Народ гулял резвился.
Горели яркие костры,
Дымили плов тандыры.
Для игрища мечи остры,
И тешились батыры.
И пляски буйные велись,
И музыка и песни,
И прославляли снова жизнь,
И радостные вести.
Вершины помнят Курамы,
Размах весёлой свадьбы,
Как в облака вплелись дымы,
Хотелось там гулять бы.
Погасли искры от костров,
Отпели песнь свирели,
В одном осталась из шатров,
Красавица в кочевье.
И будни серые плелись,
Как стадо вверх баранов,
У мужа кочевая жизнь –
Уходит утром рано.
Дни поглощает, словно свищ**,
Днём не сидят на месте,
И пастбища вместо жилищ,
А быть хотелось вместе.
И проводя лишь вместе ночь,
В огне любви сгорая,
Не спрашивал он – «чем помочь,
Одна тут не скучаешь?»
Устала будни коротать,
Одна средь скал кромешных,
И вспомнила отца и мать,
В разлуке безутешных.
И как-то возвратившись в ночь,
И прямиком к шатру,
Но нет жены – «Она как дочь,
Направилась к отцу».
«Наверно скучно целый день,
Меня всё время ждать» —
Мелькнула, как догадка тень,
Вернётся вновь опять.
Прошла неделя и ещё,
Но Анахит всё нет.
И Урумхан уже смущён,
И бредит, как во сне.
Собрал подарки он родне,
И сел на скакуна.
В кишлак скорей к своей жене,
Ведь для него она
Дороже солнца и луны,
Весь мир в ней заключён.
Полны лишь ней и дни и сны,
Как будто, ослеплён.
И отклонила Анахит,
Подарки для родных,
А Урумхан, как с толку сбит –
От слов её чудных.
Его, обняв от всей души —
«Уехать не могу,
Чтоб мой народ любви лишить,
Без них я пропаду.
Ещё давно дала себе,
Я клятву вместе жить.
Покорна я своей судьбе,
С народом вместе быть!»
— «А как же я? И как же мы?
Мы целое одно!
Мы у дутара *** две струны,
Не нужен нам никто».
Слова он эти простонал,
Как будто видит сон,
— «Не разлучимся! Кто сказал?
Подумала о том: —
"Спускай ты племя своё с гор,
И поселяйтесь тут.
Ведь всё равно, ваш дом шатёр,
Так пусть все здесь живут.
Тут горы рядом, если что,
Всем будет хорошо,
С тобою вместе мы притом,
Что надо нам ещё?»
Прыжком скорей он на коня,
Умчался Урумхан,
Законы племени, кляня,
И день и ночь скакал.
«Не согласятся, ну и что ж,
Тогда заставлю их.» —
Так думал племени сей вождь,
О поданных своих.
Законы племени строги,
Незыблемы для всех,
Не спустим вниз даже ноги,
Ради вождя утех.
Где видано, чтоб кочевой,
Долину оседлал?
И выбор сделан роковой,
Народ не поддержал.
Спустился с гор тут Урумхан,
К прекрасной Анахит,
И растворился средь дехкан****,
Любовь всегда пьянит.
А племени закон гласил: —
«Отступника карать!»
И нападать, что будет сил,
Идти и убивать.
Был проклят всеми Урумхан,
Над пламенем клялись,
И за предательство обман,
Заплатит его жизнь.
Прекрасно знал законы гор,
Ему в живых не быть.
Но горд и ясен его взор,
Не может отступить.
Сомкнулось мстителей кольцо,
А в центре Урумхан,
Горит отвагою лицо,
Я жизнь вам не отдам! —
«Я вашей не хочу крови,
Посмеет кто напасть,
Тогда пощады не зови,
Всем суждено вам пасть!»
Батыры знали, что средь них,
Всех Урумхан сильней,
Но ощетинился лишь клык,
Сверканием мечей.
Батыры сузили тот круг,
Пытаясь взять числом,
Всех знал, кто раньше был как друг,
Кто был учеником.
Ведь всем приёмам научил,
Теперь кто его враг.
Но нападавших всех убил,
Свой личный акинак.
— «Мой незапятнан акинак,
А вас же свой убил,
Не справиться со мной никак,
Об этом говорил.
Бессмертным сделала любовь,
Она меня хранит,
Прольётся ваша кровь тут вновь,
Моя же защитит."
И мстящих, ужас обуял,
Тот вождь неуязвим,
Свершилось всё, как он сказал,
Как он предупредил.
Собрали трупы и ушли,
К себе опять домой,
В долине смерть свою нашли,
И обрели покой.
И к Урумхану Анахит,
И целовать лицо,
Чужою кровью он залит,
Тех мстителей бойцов.
А между тем пришли домой,
Тех мстителей отряд,
Поднялся там и крик и вой,
Они же говорят —
«А Урумхан неуязвим,
Не справиться никак,
Ведь каждого бойца убил,
Его же акинак»
И новоизбранный там вождь —
«Вы трусы!» Заорал —
«На вас презренья только дождь,
Чтоб он вас покарал!»
Собрал он лучших всех бойцов,
И сам повёл отряд.
Им Урумхан прямо в лицо,
Направил гордый взгляд —
"Зачем явились вы опять?
Неужто, не урок?
Меня вам никогда не взять
А вам, пришёл тот срок»
Вождь молчаливо подал знак,
Сомкнулось вновь кольцо.
Сверкал и меч и акинак,
У мстителей бойцов,
Как будто гордый Урумхан,
Окутан серебром,
Глядели несколько дехкан,
Казался им комком.
И снова там валились с ног,
От собственных мечей,
А Урумхан, как юный бог,
В сверкании лучей!
И ни один ещё удар,
Пока не пропустил,
Как будто наш творец гончар,
Из плоти не слепил.
И вдруг зловещий дикий смех,
Раздался там вождя.
Злорадно праздновал успех,
И женщин не щадя.
В крови прекрасной Анахит,
Несёт он на руках,
И с головы до пят залит,
И торжество в глазах.
Но Урумхан кровавый путь,
К любимой проложил,
Чтоб на неё ещё взглянуть.
Чем он дышал и жил.
И быстро кончилась игра,
Теперь он не щадил,
Разнёс он надвое тогда,
Кто Анахит убил.
И подхватив её на миг,
Он передал отцу.
Врагов своих тотчас настиг,
И был готов к концу.
И молнией сверкал уж меч,
Отчаянно рубил,
И головы летели с плеч,
И всех он погубил.
Ни выжил в битве той никто,
Один лишь Урумхан,
Залито кровью всё плато,
Повержен вражий стан.
«Мертва она, о дочь моя!» —
Так слёзы лил старик.
И содрогнулись небеса,
Услышав этот крик.
— «Неправда! Анахит жива!
Открой скорей глаза!
Мне без тебя жизнь не нужна!
Уйду на небеса!»
И долго-долго целовал,
Он мёртвые уста,
И нежные слова шептал,
Вся жизнь теперь пуста.
Потом сказал: — «Отец, прости!
Иду я вслед за ней»
И резко меч он опустил,
Стал свой среди теней.
Очнулась утром Анахит
— «Где Урумхан? Он жив?»
Отец всё плачет и молчит
— «Где он сейчас лежит?
Его убили за меня?
Скорей всё расскажи!»
— «Мы думали, что ты мертва,
Ты не вставай, лежи.
Всех одолел он в эту ночь,
Всех разгромил врагов,
Но думал, что мертва ты, дочь
Он к смерти был готов.
Он сам себя убил затем,
Чтоб встретиться с тобой.
Теперь уже он глух и нем,
Какая же это боль!
Я думал потерял двоих,
Но ты теперь жива,
Не лей ты слёз опять своих»
— «Не буду, я жена!
Пока мне дай поцеловать,
Его тот акинак,
Лишь так я боль смогу унять,
Он дорог мне, как знак»
И улыбнулась вдруг ему,
И целовать тот меч.
«Любимый, я к тебе иду!» —
Вонзив, угасла речь.
Двоих влюблённых погребли,
Не разлучит лишь смерть,
Свою любовь уберегли,
Они среди теней.
Насыпали курганы там,
А рядом ещё пять,
За Анахит, кто по пятам,
Любовь не смог унять.
И семь курганов на ветру,
Незыблемы стоят,
Как будто шепчут в пустоту,
Но нет пути назад.
*Анахита (авест. Ardv; Sr; Anhit;) — богиня воды и плодородия в иранской мифологии. Божество – язат взороастризме.
**Свищ – Изъян в чём-н. в виде скважины.
***Дутар – традиционный двухструнный щипковый музыкальный инструмент у народов Центральной и Южной Азии
****Дехканин – крестьянин земледелец в Средней Азии.
Стих написан на легенду, записанную И.В. Печуркиным со слов Заремова г. Алмалык,1966г
© Copyright: Таня Калистратова, 2017
Свидетельство о публикации №117070701169