Права на произведение заверены нотариально.
Прошло два месяца. А как всё изменилось вокруг. Участок «базы» огорожен двойным ограждением – снаружи - колючей проволокой, а внутри четырёхметровым дощатым забором. Между проволочным и дощатым заборами контрольно следовая полоса. Со всех сторон указатели «ЗАПРЕТНАЯ ЗОНА. ПРОХОД ЗАПРЕЩЁН». У входа первого ограждения, на вышке часовой с автоматом. У въезда - КПП. Тяжелая техника день за днём очищает дно бывшего пруда от ила и углубляет будущую акваторию этого райского уголка. «Камазы» и «КрАЗы» целыми днями увозят в неизвестном направлении, выбранный со дна грунт. Другая техника с эмблемами всевозможных организаций ежедневно привозит на «базу» всё новые и новые строительные материалы. Дед диву даётся от такого изобилия. Он видел, с каким трудом колхозный снабженец получал то ящик гвоздей, то ящик стекла, а здесь всё без меры и всё самого лучшего качества. В районе распостранился слух, что в лесу строят военную базу, и никому в голову не приходило усомниться в этом и тем более нарушать запреты «Режимного объекта».
В глубине «базы» уже построены коробки зданий насосной и противопожарной станции. Насосное и управляющее оборудование частично завезено и складировано здесь же под временным навесом в фабричных ящиках из фанеры. У самого забора, на массивных опорах, расположились основания для восьми железнодорожных цистерн. В недалеком будущем отсюда будет подаваться вода не только на территорию «базы», но и по всему колхозу «Светлый путь». Рядом уже заканчивают работы специалисты «БУРВОД», пробурившие артезианскую скважину на триста метров в глубину и утверждавшие, что нашли самую чистую и целебную воду.
Площадь вокруг пруда разбили на участки, и каждый хозяин участка лично контролирует строительство своего коттеджа. В жизни деду Кузьме не приходилось видеть таких темпов строительства, как здесь. За прошедшее время, неизвестные люди, которых ежедневно привозят на «базу» и увозят с нее, построили двухэтажные коробки зданий до крыш. Не имеющих отношения к стройке людей, сюда даже близко не подпускают.
Постоянными на «базе» находятся шестнадцать дембелей, во главе с лейтенантом Ежовым и прапорщиком Виковым. И, разумеется, дедом Кузьмой.
Виков, за прошедшее время, вдруг разглядел в общении с дедом, который стал очень популярным среди обитателей базы, огромную выгоду для себя. Во-первых, он был с генералом в хороших отношениях. Во-вторых, он действительно давал дельные советы, и генерал к ним прислушивался. В-третьих, думал Виков, «если часть идей деда приписать себе, он ведь их не очень рекламирует как свои, а просто в разговоре высказывает, как практически решить какой - то вопрос, то скоро он станет старшим прапорщиком». Как только Виков это понял, то сразу стал тенью деда Кузьмы. Однако всё портили две очень плохие черты характера прапорщика. Ежедневно он, минуя лейтенанта, в подробностях докладывал в часть обо всём, что происходило на «базе», и, страдая комплексом недооценённости, считал, что его мнение должно быть превыше всего. Особенно это проявлялось, в общении с подчинёнными. А уж когда он оказывался в машине, бедному водителю приходилось совсем несладко. По уставу во время поездки, прапорщик был старшим экипажа и поучал водителя по поводу и без повода, чем очень раздражал Карамали который был единственным водителем на «базе», и ему доставалось больше всех от Викова.
«Карамали, знак «обгон запрещен». Карамали, скорость тридцать километров. Карамали, осторожно, впереди машина…сзади машина…сбоку машина…осторожно ямка…кочка…сбавь скорость…поворот» – то и дело информировал прапорщик во время движения, чем постоянно отвлекал водителя от дороги.
Последнее время дед Кузьма часто бывал по разным делам в разъездах. Для этого он брал дежурную машину и Карамали. И прапорщик приноровился ездить с ними. Уже раньше уезжать стали из-за этого «нуды в погонах». Так он ещё раньше них в машину садиться стал. Влезет и сидит. Карамали даже за территорией «базы» машину оставлять стал. Так он с утра ждёт на воротах. Карамали ещё мащину не заведёт, а прапорщик уже команды подаёт. Наступило время, когда предел терпения закончился. Начался тайный бунт, переросщий в открытое противостояние.
В понедельник поехали в город. Там дел-то на пятнадцать минут было, забрать транспортные накладные на получение материалов на следующий день. Виков с ними.
Карамали остановился у светофора.
-Паламался машин.
-Как поломался? Здесь нельзя ломаться.
-Иди таварища прапарщика, ищи машина, будем дергать ат перекрёсток.
-Щас пойду. Сломался – чини!
-Вон ГАИшник стоит, сходи к нему,-предложил дед.
Карамали подошёл к постовому ГАИшнику:
-Сулушай дуруг. Машина паламалась пряма светафоре. Я немного чиню и паеду.
-Да чини сколько хочешь,- ответил милиционер.
Карамали вернулся и загремел ключами.
-Ну раз поломался, я в магазин схожу,- сказал дед, а водителю шепнул,- в гости поеду к детям.
-Ижжай, Петровищ. Без тебя ехать не будем.
Дед уехал к детям, а водитель полез под машину.
-Карамали,- говорит прапорщик,- называй номер ключа, а я тебе подавать буду. Дело быстрее пойдет.
-Тада лезай туда сама. А мая ашать пайдет.
Прапорщик обиделся, стоит рядом, сопит, а Карамали лёг на фуфайку, руки за карданный вал зацепил и ключом об него постукивает. Потом когда руки затекли, он привязал их к валу брючным поясом, и незаметно для себя уснул. Проснулся часа через четыре. Викова рядом с машиной нет. Вылез, смотрит, он спит в кабине, развалившись на всё сиденье. Тут вскорости и дед Кузьма приехал, пирожков солдату привёз. Разбудили прапорщика, поехали на «базу», а тот проголодался пока спал и почти все пирожки у солдата съел. На следующий день поехали получать кладочную сетку, и «совершенно случайно» забыли Викова в городе, когда он на полчаса заехал домой перекусить. На «базу» прапорщик явился взбешённый. Грозил Карамали всеми богами и смертями. Уже со следующего дня в него вселился демон воспитания. Советы теперь он давал исключительно приказным тоном и если Карамали делал что-то не так, приказывал остановиться и минут десять читал нотацию. Дед обычно благоразумно помалкивал слушая площадную брань одного и непрерывные бормотания на узбекском языке другого. Наступил день когда прапорщик так достал солдата, что чаша его терпения переполнилась и тот не доезжая до базы километров десять остановил машину и говорит:
-Иди таварища прапарщика пасматри габаритные агни сызади.
Виков без задней мысли вышел, а водитель хлопнул дверью и уехал.
-Карамали, смотри, нажалуется - неприятности будут,- предупредил его дед.
-Пусыкай!
По пути заехали к деду в деревню, поужинали. Когда вернулись на «базу», разъярённый как бык прапорщик рвал и метал. Он придумал в брошенном каменном доме губу для Карамали и стал его личным охранником, командиром и чёрным ангелом. Вечером после службы он пришел воспитывать солдата. Велел тому вылить на пол двадцать вёдер воды и заставил носовым платком вымакивать её с пола. Сам повернул стул спинкой вперёд, сел на него, широко расставив ноги и стал доставать «арестанта».
-Работай, работай. А то обнаглел совсем. Ты, щенок, поедешь у меня на дембель в первой партии. Но после нового года. Запомни это! После нового года!- и самодовольно поднял кверху палец,- Ты самого «Контру» достал и теперь берегись.
Карамали поднялся, встал напротив и поставив полное ведро с водой собранной с пола.
-Грязный вада сама улица таскать будишь, таварища прапарщика? Я арестанта. Улица мина нелзя.
-Иди «арестанта»,- передразнил Виков,- Куда ты отсюда сбежишь? У тебя дембель скоро, а до него я тебя на этой губе сгною. Я тебя с машины сниму и в роту отправлю. Будешь молодым кальсоны и носки стирать.
Карамали дождался, когда прапорщик возьмет паузу и как бы для себя, тихо, но отчетливо произнес:
-Сама берегись «Контра»: Карамали караула пайдет, аптамата берёт. «Контра» стреляет.
В помещении вдруг всё стихло. Карамали минуты три поработал в полном молчании и обернулся. Прапорщика сзади не было, дверь на улицу была открыта. Карамали бросил своё занятие и ушёл прочь с «губы». Задерживать его было некому. Прапорщик вдруг понял, что зашёл слишком далеко и чёрт его знает, что у этого узбечёнка в голове?
Вечером этого же дня Карамали копался в машине, когда к нему пришел дед.
-Что, Карамали, думаешь делать. «Контра» сдурел совсем, как бы беды не было. Грозится по всякому.
-Какой он мине беда делает. Думает Карамали его баяцца. Мая вот думает какую ему супризу делать?
-Я бы тебе посоветовал, но не знаю сможешь ли ты так ехать?
-Карамали всякому ехает. Скажи, Петровищ, как.
-Сейчас я у лейтенанта машину спрошу и мы съездим в одно место.
Минут через пять дед и Карамали выехали с «базы» в сторону деревни. Отъехав километра два, дед Кузьма, велел остановить машину.
-Смотри, Карамали. Чтобы прапорщика отвадить отсюда, нужно его хорошенько напугать. Он хоть с виду глуповат, да трусоват, но, просто так на арапа его не возьмёшь. Поэтому всё должно быть по-настоящему.
-Гавари щива делать? Ради «Контра» щито хошь делаю.
-Ты когда нибудь пробовал на скорости руль отпускать?
-Щива пробывать? Мая каждый раз пробываит. Садись машина катаю.
-А не разобьёшь?
-Лазий на кабина.
Через три минуты Карамали на прямом участке дороги уже ехал без помощи рук со скоростью сорок километров в час.
-Остановись, Карамали!
Машина встала.
-Теперь скажи, а на ходу руль сумеешь снять?
-Защем?
-Дык, чтобы прапорщик перестал цепляться, ты его должен напугать. А напугать его можно только одним способом – чтобы он увидел, что ты сошёл с ума, ну хотя бы временно.
-Мая гайка крутит. Руль снимает.
-Тогда ты его с утра постарайся завести. Чтобы он начал ругаться.
-Щива его завадить? Он сама дурак.
Через двадцать минут Карамали снова лазил в машине на «базе». Прежде чем лечь спать он открутил гайку крепления руля, так, что тот теперь держался только на шлицах и легко снимался. Тихо, чтобы никто не слышал, доложил об этом деду.
Утром специально дождались прапорщика. Отъехав от «базы» километров восемь Карамали начал хулиганить. Сначала поехал быстро, километров сто двадцать в час. Виков завопил:
-Ты, «Контра», решил нас размазать по асфальту? Немедленно сбавь скорость! Сбавь, кому говорят! Пока из машины не выкинул!
Водитель, ни слова не говоря, сбавил скорость до двадцати километров в час:
-Издеваешься чурка нерусская? Специально едем, как на похоронах?
Машина поехала с нормальной скоростью, но стала объезжать несуществующие выбоины на дороге. Тут уже прапорщик взвился как укушенный и трижды за пять минут «лишил» солдата водительских прав. Тогда, Карамали, выровнял машину, прибавил скорость до шестидесяти километров в час, и при очередном указании прапорщика о нарушении правил дорожного движения, невозмутимо снял рулевое колесо, бросил его брызгающему слюной Викову на колени и сказал:
-На гад, сама курути.
Толстое лицо прапорщика мгновенно пошло пятнами, потом покраснело, потом посерело. Левой рукой он схватился за сердце. Волосы встали дыбом, глазищи с блюдце - остекленели, ртом как рыба воздух ловит, правая рука скребёт по дверце в поисках ручки. А маленький узбеченок газует как ни в чём не бывало. И тут в машине вонь пошла, стало понятно, что обгадился прапорщик со страху. Дед, сидящий между Карамали и прапорщиком и, не проронивший ни единого слова, взял руль и вернул водителю, а тот вставил его на место, и остановился. Виков ни слова не говоря выкатился из машины и, погрозив кулаком, скрылся в придорожных кустах. Карамали тронул машину и поехал в сторону города.
-Прапарщика дайдёт «база» пешками, тута километр десять.
Когда вернулись вечером, Ежов сказал, что Викова отозвали в часть и больше его здесь не будет. Ни дед, ни Карамали о случившемся никому не рассказали и все благополучно кануло в лету. Прапорщик, не желая позора, Карамали не преследовал, делая вид, что ничего не произошло и даже подшучивал при встрече над ним.
Продолжение следует. Для тех кто не любит читать - можете прослушать в моем исполнении главы книги "Дед решала" в Ютубе. ОК. ВК. фейсбуке. Твитере. просто набрав "Дед решала. Евгений Паньшин".
Если понравилась публикация не забывайте ПОДПИСАТЬСЯ и поставить ЛАЙК