1
В застиранной тельняшке и с огромным синим силуэтом корабля не левом плече, широко расставляя в походке ноги, Геннадий медленно вошел в пивной бар, который полчаса назад как открылся. Внешний вид нисколько не портил этого симпатичного парня. В нем чувствовалась недюжинная сила, природная доброта и пытливый ум.
Парень широко улыбнулся.
– Всех рад видеть в добром здравии! – оглядел он синие трясущиеся тела.
На горестных лицах цвета гнилой вишни отражалась вся вселенская скорбь. Глаза посетителей заплыли от хронического перепивания, пальцы рук мелко дрожали. Таковых представителей самого сильного пола сидело человек восемь-девять. Можно даже не сомневаться, как этим людям было вчера хорошо, но поутру они проснулись…
– Какие новости во вселенной? – улыбнулся Гена.
На его приветствие никто не ответил, не шевельнулся и даже не взглянул в сторону говорящего, сфокусировав взгляд на живительной влаге.
За стойкой стояла высокая стройная симпатичная девушка в белом фартуке и шапочке в форме кокошника, из-под которого сзади свисали длинные темные волосы. Увидев Геннадия, она радостно улыбнулась слегка полноватыми губами, обозначив на щеках глубокие ямочки и обнажив ровные белые зубы. Ее глаза засветились радостным блеском, а щеки слегка порозовели. Гена тоже улыбнулся ей в ответ, а в груди его разлилась приятная истома.
– Натали! – обратился он к барменше. – Очень рад тебя видеть. Ты стала еще краше! Это я тебя, пожалуй, лет шесть не видел?
– Семь, Геночка, семь, – проговорила Наталья, и ее щеки стали пунцовыми. – А ты в настоящего красавца-богатыря превратился. Чем занимаешься и в нашем районе какими судьбами оказался?
– Приехал на каникулы. А вчера болтался по городу и встретил Валерку Семененко. Его отец у нас в школе физику преподавал. Припомнила? Так он сказал, что ты работаешь здесь. Ночь не спал, волновался… Если утра дождался. Хоть ты была на три класса младше меня, а я все равно в тебя влюблен был. И так спешил сегодня, что по незнанию три остановки лишних проехал, пришлось пешком возвращаться. А чего вы сюда переехали?
Наташа поправила шапочку и одернула фартук.
– Света, моя старшая сестра, замуж вышла, мы оставили им ту квартиру, а сами переехали к бабушке. Она полтора года назад померла... А мне здесь нравится, тихо, спокойно, а там трамвай с утра до вечера скрипел как оглашенный. Дачу продали и купили недалеко отсюда частный дом. Двери открыл – и огород. А то таскались за тридевять земель.
– А ты еще не окольцевалась? – затаенно спросил Геннадий.
– За кого? Кругом одни недоумки и карлики. И причем все алкоголики! Тебя, Геночка, дожидаюсь!
– Вот и дождалась. В честь этого праздника мне две кружечки и присутствующей здесь публике по одной. Только быстро и весело! – засмеялся он. – А давай, Натусик, я и правда на тебе женюсь! – неожиданно для самого себя произнес он.
– Скажешь тоже! – густой румянец окрасил ее щеки. – Вот так, без любви…
– Почему сразу без любви? Без любви жизнь постыла. Смотрю я на тебя, а сердце готово от счастья выпрыгнуть из груди.
– Прекрати, а то я распла;чусь. Ты, между прочим, мне тоже нравился… Помнишь?..
– Конечно, помню. Перед посадкой в поезд, как мне уезжать на службу, ты повисла у меня на груди, плакала и целовала.
Она долго молчала.
– Как я ждала от тебя письма!.. Да ну тебя, Генка!.. А вернулся из армии…
– С флота…
– Какая разница?
– Большая!
– Это для тебя большая, а для меня… Ты даже не взглянул в мою сторону.
– Ната, я дома-то пробыл тогда всего неделю, отоспался и уехал на подготовительные курсы. Учиться очень хотел.
– А что потом дома не был?
– Был, приезжал на недельку, но ты сама взяла и пропала. И, главное, никто не знал, куда ты делась. Переехала, а куда?..
– Если бы очень захотел – нашел.
– Нашел же. Я на каникулах работал, деньги зарабатывал. Из дома, сама понимаешь, большой помощи ждать нечего. Помимо меня, еще три девчонки растут. Мать с отцом трудятся как проклятые. Так что строго не кори. А мне остался еще годик и… начнется самостоятельная жизнь. Оставляют работать в институте аспирантом. У меня и диссертация почти написана. Осталось совсем немного – выводы, а затем защита.
– И кем же ты будешь?
– Я после службы на флоте поступил на исторический факультет университета. Через годик буду военным историком.
– А вырядился, как гопник, а не военный историк.
– Ты хочешь, чтобы в такую жару я в костюме и галстуке пришел? Это когда прибуду к тебе свататься, тогда прилично оденусь и букет роз куплю.
– Ладно, убедил, простила тебя. Садись, жених, я тебе пива налью. Рыбку порезать?
– Конечно. Мне две кружечки и по кружечке всей этой честной компании, сидящей в зале.
Многие оторвали от стола глаза и поглядели на Геннадия.
– А им с какой стати?
– В честь великого праздника. Даже двух.
– Это еще каких?
– 11 августа 234 года родился святой Николай Чудотворец.
– Ой, знаток! Откуда это тебе известно?
– Я же на флоте служил, плюс – учусь на истфаке. Николай Чудотворец покровительствует путешественникам, морякам, оберегает их от бед и несчастий.
Теперь взоры всех посетителей были направлены только в сторону болтливого парня в тельняшке, а некоторые даже поднялись со своих мест и подошли к барной стойке за кружечкой халявного пива.
– А потом, я снова нашел тебя. Это тоже большое торжество! А насчет Николая – правду говорю. Наливай уже! Пить хочется. И опять же, все мужчины ждут от тебя подвига.
– А я грешным делом подумала, что сегодня день падения Тунгусского метеорита, – хмыкнула она.
– К твоему сведению, он упал 30 июня 1908 года.
– Ты все-все знаешь? – улыбнулась она.
– Не перебарщивай. Все знать невозможно. Но для моей профессии надо знать, правда, много. Здесь если ты уже взял тему, то ошибиться в фактах никак нельзя. Обязан все проверить, все архивы поднять. Вот такая теперь у меня профессия, Наталочка.
– Ну ладно, уговорил, – она стала наполнять кружки. – Товарищи, кто не дружит с головой, прошу подойти к стойке, только без толкотни!
Все быстро поднялись и образовали очередь. Геннадий смотрел на них и улыбался.
– Спасибо, парень, выручил ты нас. Женись, Наташа хорошая девушка. Мы одобряем!
– Натали, в таком случае всем им по две кружки.
– Скажи-ка мне, милый, а деньги у тебя есть? Это уже не двадцать копеек. Им сколько не налей – всё выжрут.
– Что за глупый вопрос? Я на каникулы после стройки на Урале приехал. Наливай, и я еще повторять буду.
Наталья начала наполнять кружки.
– Гена, помнишь Нину Свиридову, с которой ты в десятом классе встречался?
– А чего не помнить. Она тогда курила, а это считалось чуть ли не высшим проявлением красоты.
– Тьфу не тебя! Короче говоря, после школы она окончила курсы продавцов, гуляла как скаженая, ну и подхватила сифилис. И как результат – повесилась в лесополосе. Вскрытие показало, что перед тем, как это сделать, она еще переспала с кем-то, в отместку, так сказать.
– Ничего себе! Ужас какой! А я не знал, – тело его инстинктивно передернулось.
– А про Олега Карпинского знаешь?
– Разбился на самолете? Мама мне писала. Жаль парня! Он среди нас всех был самый башковитый. Грустно как-то, – он отхлебнул пиво. – Наташенька, а ты можешь все это закрыть сейчас и пойти со мной на пляж?
– Сейчас попробую. Ты пойди пока присядь к столу. И рыбку скушай, свежая, а я позвоню начальнику.
Она достала телефон, несколько раз набирала номер. Наконец ответили.
– Семен Маркович, это Наташа Савина. Семен Маркович, мне надо срочно уйти, проблема серьезная появилась. Я вам потом расскажу. Пусть Рита выйдет, я за нее потом отработаю. Вы уж ей сами, пожалуйста, позвоните. Ключи у нее есть. Спасибо, Семен Маркович, с меня коньяк! Что? Почти ничего не наторговала, и двухсот гривен нет. Народ сегодня правильный. Не волнуйтесь, я Маргарите в докладной сумму укажу. До свидания.
Она отключила телефон.
– Мужчины! – прокричала Наталья. – Быстренько допиваем, я по техническим причинам через пять минут буду закрываться.
В зале послышался ропот.
– Кто это у нас вдруг очередную революцию решил сделать? Что за ропот?
– Это мы, Наташа, жалеем, что уходишь рано.
– А вы не уходите, посидите на улице, покурите. Скоро Рита подойдет.
– Спасибо, что сказала. Мы так и сделаем, – и все потянулись к выходу.
– Гена, пива на речку взять?
– Если только себе, больше не хочу.
– Я изредка пью эту гадость.
– Умница! Натуль, только вначале заедем на рынок, арбуз купим, винограда. Я так хочу фруктов, аж слюна бежит. А уж потом предлагаю поехать на пляж в парк Победы, проголодаемся – там можно и шашлычка поесть.
– Геночка, только сначала зайдем ко мне домой, я хоть купальник надену.
– Я бы предпочел видеть тебя в костюме Евы, – захохотал Геннадий.
– Какой хитренький. Ишь куда тебя понесло! – тоже засмеялась она.
Они шли не торопясь, вспоминая друзей, знакомых и школьные годы. Светило жаркое солнышко, сухой ветерок нес колючую пыль, которая иголочками впивалась в щеки, лоб и намеривалась попасть в глаза, приходилось даже прикрывать лицо рукой.
– Гена, удивительно, внизу ветер, а облака почти не двигаются. Смотри, какое интересное облако, на крокодила похоже. Подержи сумку, я его сейчас сфотографирую, – она достала телефон и сделала несколько снимков. – Я люблю фотографировать облака. В них есть что-то мистическое.
– Знаешь, я как-то осенью возвращался в общежитие из библиотеки и наблюдал на небе, на западе, такой жуткий кровавый закат, размытый желтыми и серыми красками, аж стало не по себе. Будто где-то далеко-далеко война полыхает или стремительно движется вулканическая лава. Такого странного чувства я никогда больше не испытывал. И тоже несколько раз сфотографировал это явление, потом покажу. Придя в комнату, под впечатлением от увиденного, сразу написал стихотворение. Показал ребятам снимки и прочитал, что написал. Всем понравилось. Я это стихотворение назвал «Раздумье».
– А мне почитаешь?
– Хорошо. Слушай, – Геннадий откашлялся:
Пожар заката полыхнул на небе,
Дым облаков повис над головой.
И этот вид был жуток и враждебен,
Как будто мир окрасился войной.
Не допусти, Господь, чтоб гибли дети
И не текла рекой сыновья кровь.
Как хорошо, когда на белом свете
Живет Надежда, Вера и Любовь.
Остановитесь, люди!
Оглянитесь!...
Не делайте большой беды и зла.
С улыбкой на соседа посмотрите –
И вмиг уйдет с души и сердца мгла.
Пускай салют лишь красит наше небо,
А звезды мирно светят с высоты,
Чтобы печален в жизни никто не был
И соткан мир из нитей доброты.
Наташа сделалась тихой и задумчивой, очень долго молчала.
– Как сильно написано! Ты сочиняешь стихи?
– Под настроение, и не более.
– А мне напишешь?
– Тебе обязательно, – улыбнулся он.
– Вот мы и пришли, – показала Наташа рукой на одноэтажный дом, огороженный добротным забором.
– Как здорово! – воскликнул Геннадий. – Оазис жизни среди каменных джунглей!
– Тебе правда нравится?
– Не то слово! Со временем мы с тобой тоже купим или построим такой домик. Представь, какая прелесть! Дети на свежем воздухе, чистые овощи и фрукты… А как хорошо думается на природе…
– Гена, милый, скажи мне, пожалуйста, ты шутишь или говоришь правду?
– Наташенька, разве можно такими вещами шутить?
– Геночка, мы уже не дети и абсолютно друг друга не знаем. А ты говоришь такие серьезные вещи, и так просто, что…
– Наташа, давай этот разговор перенесем с тобой на более позднее время. А пока… пока будем жить и изучать друг друга, – улыбнулся Геннадий. – Согласна? И делать начинаем вот с этой самой минуты. Веди в дом. Пока ты переодеваешься, я попью чаю, а то после соленой рыбы очень хочется пить. Это не является бесцеремонностью с моей стороны?
– О чем ты говоришь! Какое это может нахальство! Конечно, идем.
2
Через пару часов, разложив у прибрежных кустиков покрывало и положив в тень продукты, они пошли купаться. Несмотря на жаркий день, вода была относительно прохладной, осень напоминала о своем скором приближении. Но это все равно не мешало молодым людям получать удовольствие.
Минут через пятнадцать, смеясь и дрожа всем телом, они выскочили из воды и принялись интенсивно растираться полотенцами, потом упали на теплое покрывало, подставляя тела горячим лучам солнца.
– Гена, знаешь, мы с тобой забыли взять нож! – огорченно улыбнулась Наташа, показав ямочки на щеках. – Главное, я положила его рядом с сумкой, хотела потом забрать, но он так и остался лежать на столе. Чем мы теперь арбуз разрежем? А еще я взяла две банки рыбных консервов, есть в любом случае захотим, а котлеты побоялась, чтоб не испортились. С хлебом проще – ломать можно…
– Наташенька, разве это причина для переживания? Ты лежи, а я сейчас нож попрошу у ребят, что шашлыками занимаются. Там все порежу и открою.
– Можно я с тобой пойду?
– Конечно! Как я могу запретить что-то своей королеве?
Вскоре к трапезе было все готово.
– Геночка, а пока мы кушаем, ты не торопясь рассказываешь мне о себе. Ведь как будущая жена я должна знать о суженом все? – улыбнулась она хитро.
– Справедливо. Тогда слушай, а если вдруг возникнут вопросы, без стеснения задавай их. Служил я три года на Балтике, на эскадренном эсминце «Благородном» в артиллерийской боевой части. Служба хоть и трудная, но почетная. И вообще, запомни на всю жизнь и внукам расскажешь, что слово «моряк» звучит очень гордо! В этом месте вопросы не задаются и не принимаются, – произнес он, увидев, что Наташа пытается что-то сказать. – Поначалу было тяжело, но потом все наладилось. Мне нравилось море, служба на корабле, я даже после демобилизации хотел поступать в морское училище, правда, в гражданское, но суша оказалась все-таки ближе. И вот на последнем году моей службы, ранней весною, за пару месяцев до демобилизации, корабль выполнял учебную постановку мин. Поставили без замечаний. Но потом же их всех нужно выловить и снова поднять на корабль. Там своя система, не буду перегружать твои мозги. Но случилось непредвиденное. У последней, по закону подлости, отрывается якорь – и она всплывает. Корабль подошел к ней, а зацепить никак не может, волна сильная, море – три-четыре балла. Баркас из-за этого тоже нельзя спустить – вода захлестнет, и утонут все. Меня как перемкнуло: одним махом снимаю ботинки, прыгаю за борт и быстро завожу крюк в специальное гнездо. А вода, скажу тебе, холодная, просто ужас, аж сердце встает. Все сразу забыли про мину. Мне бросили два спасательных круга, трос, на котором и подняли. Потом бегом в санчасть, доктор наливает мне полстакана спирта, горячий чай – и в койку под три одеяла. Представь, даже не заболел.
– Геночка, разве можно так рисковать? После того, что ты мне сейчас рассказал, у меня сердце от испуга зашлось, – она приподнялась на локтях и поцеловала его в щеку. – И что было потом?
– Потом мне присвоили звание «Главный корабельный старшина» и наградили медалью Нахимова.
– Да, я помню, когда ты приехал, у тебя на груди блестела железочка.
– Наташа, никогда ордена и медали не называй таким мерзким словом. Люди, которые носят их на груди, совершили подвиг! Этим словом ты подчеркиваешь пренебрежение к ним. Так нельзя, – в голосе Геннадия слышались нотки оскорбления.
– Извини, пожалуйста. Я никого не хотела оскорбить и обидеть. Ну, правда, не обижайся, – и она прислонила голову к его плечу.
– Я тебе дословно прочту статус этой медали, слушай: «Медалью Нахимова награждались матросы и солдаты, старшины и сержанты, мичманы и прапорщики Военно-Морского флота и морских частей пограничных войск. Награждение медалью Нахимова производится: за умелые, инициативные и смелые действия, способствовавшие успешному выполнению боевых задач кораблей и частей на морских театрах; за мужество, проявленное при защите государственной морской границы; за самоотверженность, проявленную при исполнении воинского долга, или другие заслуги во время прохождения действительной военной службы в условиях, сопряженных с риском для жизни». Вот такие вот слова! Я, кстати, о Нахимове и обо всем, что с ним связано, собираю материал. Мой шеф говорит, что с таким объемом собранной информации можно смело защищать не только кандидатскую, но и докторскую диссертацию. К окончанию срока своего обучения буду стремиться сделать все, чтобы сдать ее в ученый совет.
– Геночка, еще раз прости меня. Ты у меня настоящий герой! И умный какой!.. Пойдем, мой хороший, еще искупаемся. Или ты еще не согрелся?
– Пойдем. Я сам тебе хотел это предложить.
Они снова пошли в воду. Она стала заметно теплее. И народу на пляже тоже прибавилось. Было шумно, ничего не было слышно, кроме визга детворы.
Молодые люди медленно плыли вдоль берега.
– Гена, а ты за границей был?
– Да, три раза.
– А где?
– В Финляндии, в Турку, и в Польше два раза, в Гданьске и Гдыне.
– И как? Лучше, чем у нас?
– Как сказать? Конечно, у них и чище, и цивилизованнее… Но для того, чтобы жить за границей, там надо непременно родиться. У них и культура совершенно другая, и образ жизни, и поведение… Я много думал: почему в нас и у нас так много негатива? Скорее всего – это трехсотлетнее подавление нашего народа татаро-монголами. Это и мат, и низкая культура, и пьянство, которое насаждали цари… А с другой стороны, столько талантливых и знаменитых людей в области искусства, литературы, архитектуры и других науках – выходцы из нашей страны, что многие цивилизованные государства могут только позавидовать. Но… бескультурье народа, поголовное воровство, хамство, беспечное отношение к общественной работе и ненависть друг к другу… Мне кажется, что все это у нас передается по наследству. Наш человек, попадая в иной мир, ведет себя более чем цивилизованно. Мы не летим на красный свет, не плюемся, не бросаем окурки где попало. Там у них за все это огромные штрафы, и никто не смотрит, чей ты сын или дочь, рабочего или высокого начальства. В этом плане у них все равны. Ната, поплыли к берегу, у тебя уже губы посинели.
Они вышли на берег и встали, вглядываясь в веселую игру солнечных лучей, качающихся на волнах величавого Южного Буга.
– А сколько у нас времени? – спросил Гена.
– Сейчас скажу, – Наташа достала из сумки мобильный телефон. – Двадцать минут третьего. Ой, у меня три пропущенных звонка. Это мама. Я ей сейчас позвоню, хорошо?
– Конечно, позвони.
Она набрала номер, включила громкую связь, – Мамочка, привет! Ты звонила?
– Ты где? Шла домой, дай думаю загляну к тебе на работу. А там Маргарита, говорит, что ты отпросилась. Что случилось? – в ее голосе слышалась тревога.
– Ничего, мама, не случилось. Гена Любавский приехал на каникулы, зашел ко мне и пригласил на пляж. Сейчас лежим с ним на песке, загораем.
– Это Олега Степановича сын, моряк?
– Да, мам.
– Дай мне телефон, – попросил Геннадий Наталью.
– Держи, – протянула она.
– Здравствуйте, Марина Алексеевна.
– Здравствуй, Гена! Давно приехал?
– Позавчера.
– Надолго?
– На две недели. Я со стройки прямо домой. Денежки на учебу зарабатываю. От моих какая помощь? Я и не прошу, понимаю, как трудно девчонок на ноги поставить.
– Молодец, у всех были бы такие разумные дети… Не женился, Гена?
– Нет, тетя Марина, только собираюсь.
– Пора уже. На ком, если не секрет?
– На Наташе вашей. Отдадите ее за меня?
– За тебя, Геночка, отдам. Когда сватов ждать?
Наталья, красная как рак, тихо прислушивалась к их разговору.
– В субботу, через три дня, на двенадцать часов. Надо спешить, а то другой кто-нибудь заберет.
– Не переживай, достанется только тебе. Но, кажется, она в субботу работает, – засмеялась Марина Алексеевна.
Наталья кивнула головой.
– Тогда, тетя Марина, всё переносим на воскресенье. Время только остается то же. Ну а свадьбу сыграем на зимних каникулах, а можно и раньше. В воскресенье решим.
– Гена, не пойму я, шутишь ты или говоришь правду?
– Марина Алексеевна, я человек слова.
– Молодец! Уважаю это качество в людях. А она-то согласна?
– А кто ее спрашивать будет? – радостно засмеялся Геннадий.
– Верно рассуждаешь, именно такой зять мне и нужен. Дай-ка трубку невесте.
– Тетя Марина, Наташа сегодня поздно придет, сильно не переживайте. Держи, – и передал девушке телефон.
– Наташка, и давно это у вас? – послышался строгий голос матери.
Наталья выключила громкую связь и вновь залилась краской.
– Мама, расскажу все потом. Ну что ты в самом деле… Извини, мы идем купаться, а то солнышко на закат пошло и будет холодно. Целую, – отключилась она, снова положив телефон в сумку.
Надув щеки, она опять долго и тяжело выдыхала из себя воздух.
– Ну, Геночка, умеешь ты одним махом перевернуть всех и всё с ног на голову. Я в таком смятении… Пошли лучше купаться, а то я через минуту точно закиплю, – она вновь набрала в грудь воздуха и громко его выпустила. – И будешь рассказывать мне про Нахимова.
– Про Нахимова – непременно, а сейчас я снова прочту тебе стихи. Ты не будешь возражать? Их я посвящаю тебе, моя дорогая.
– Разве я могу тебе перечить? Ведь ты теперь мой владыка, – усмехнулась она. – И снова ты написал?
– Конечно.
Ты ветер, что шумят листвой березы,
Ты лучик солнца утренней зари,
Ты радость дня, ночные грезы…
И губы, руки, волосы…
Все – ты!
Ты плеск волны в огромном океане,
Ты сон и явь, ты – крик и стон,
Свет маяка в невидимом тумане
И в майском небе первый гром.
С чем красота твоя сравнима?
Лишь с блеском капли утренней росы…
Стройна, легка, добра и чуточку ранима,
Стремительна, как звездопад в ночи…
– Очень трогательно! Спасибо! Геночка, пойдем, правда, окунемся. После всего, что произошло и происходит, мне непременно требуется остыть.
– А можно я тебя поцелую?
– Ты с ума сошел… – и, повернувшись к нему лицом, она приникла к его губам.
Поцелуй был долгим, нежным и вот-вот должен перерасти в страсть.
– Геночка, милый, – шептала она, – мы творим с тобой что-то ужасное… Пойдем, родной мой, искупаемся… Пожалуйста, пожалей меня… Я твоя, всегда твоя, я люблю тебя… Но не сейчас и не здесь… Пожалуйста…
– И я тебя люблю… Как увидел сегодня…
Наконец Геннадий оторвался от Натальи. Он был пунцовым и дрожал всем телом.
– Давай полежим одну минуточку… И бегом в воду, – прошептал он дрожащими губами.
3
Вечером они сидели в летнем парке за столиком, ели вкусный мягкий шашлык, запивая его холодным белым вином. Играла тихая инструментальная музыка. Ветер, слегка пошалив, прилег подремать на кроны деревьев. От реки тянуло прохладой, но холодно не было.
– Геночка, ты можешь для меня сделать то, о чем я тебя сейчас попрошу? – подняла глаза Наташа после первого тоста «За любовь».
– Конечно, какой может быть разговор. Звезду с неба?..
– Только, пожалуйста, не подумай, милый, что меня что-то не устраивает или от всего этого на душе постыло и противно, – быстро заговорила она. – Ты мне очень и очень нравишься, меня все устраивает. Я готова быть твоей судьбой, второй половиной, верной помощницей, любящей женой, заботливой матерью наших детей и всем тем, что вмещается в понятия любовь, счастье и семья. Геночка, пожалей меня сегодня. Ты словно лавина – накрыл меня толстым слоем снега. Мое сердце готово выпрыгнуть из груди, можешь сам в этом убедиться. Хотя нет, – улыбнулась она, – тогда оно точно разорвет мою грудь.
– Хорошо, солнышко. Скажи, как я должен сейчас себя вести?
– Ты обещал сегодня рассказать мне о Нахимове. С удовольствием послушаю о нем. Правда, я и сама кое-что о нем знаю, в журнале читала, фильм смотрела...
– Хорошо, о нем расскажу как можно кратенько, а есть любопытные моменты, связанные с ним, о которых ты никогда не слышала. Все поведать просто невозможно, ибо эта информация займет очень много времени, а я обещал Марине Алексеевне отпустить тебя сегодня. Если вдруг возникнут вопросы по ходу моего рассказа, ты не стесняйся, задавай.
– Ладно, но сначала давай выпьем за тебя.
– И за тебя.
– Согласна. Геночка, только не забывай кушать, а то шашлык остынет и будет невкусным.
– Обещаю. Слушай. Павел Степанович Нахимов родился 23 июня 1802 года в селе Городок Смоленской губернии Вяземского уезда. Еще мальчиком его определили в кадетский корпус Санкт-Петербурга. По его окончании в 1821 году назначен на фрегат «Крейсер» и вместе с шлюпом «Ладогой» ушел в кругосветное плавание, в котором провел три года. После кругосветного плавания Нахимов получил чин лейтенанта и первый орден. Потом служил на других кораблях, участвовал в Наваринском сражении, был ранен. В январе 1834 года Павла Степановича перевели на Черноморский флот в звании капитана второго ранга… Наташенька, я тебе еще не наскучил этими цифрами?
– Нет, что ты! Очень интересно.
– Еще чуть-чуть – и будут совсем потрясающие факты, с которых, собственно говоря, и началось мое знакомство и увлечение Нахимовым. Но я должен подвести тебя к этому. Иначе ничего не поймешь. Давай еще съедим по шашлыку, есть хочу ужасно. И по бокальчику вина.
– Гена, конечно, себе закажи, а я уже сыта. Есть совсем не хочу. А можно мне вместо вина взять минеральной воды? Пить хочу.
– Может, сока?
– Лучше воды, сок сладкий.
Когда официант принес заказ, Геннадий продолжи.
– В ноябре 1853 года, после долгой болезни, Нахимов лично разработал план и разгромил турецкий флот в бухте Синопа. Турки потеряли тринадцать кораблей и почти три тысячи моряков. Попал в плен их начальник эскадры вице-адмирал Осман-паша. А русский флот, представляешь, не потерял в этом бою ни одного корабля. Только погиб один офицер и чуть больше тридцати матросов, двести тридцать шесть человек получили ранения. Ну а когда началась Крымская война, Нахимов хотел выйти в море и сразиться с вражескими кораблями, но вместо этого принял участие в затоплении кораблей в Севастопольской бухте, чтобы неприятельский флот не смог войти туда, и потом из-за этого очень сильно переживал. После этого он ни на один корабль не поднялся, а пошел сражаться на Малахов курган. 10 июля 1855 года Павел Степанович Нахимов был смертельно ранен пулей в висок на Корниловском бастионе Малахова кургана. Пуля пробила череп и вышла через затылок. Умер он 12 июля не приходя в сознание.
– Он, по-моему, женат не был, да? – спросила Наташа.
– Да, не был. Ему не раз задавали вопрос, почему не женится. Он отшучивался, говоря, что все свое время проводит на корабле, а туда, как известно, женскому полу вход категорически воспрещен. Правда, в молодости он неудачно посватался к дочери командующего Архангельского порта, но ему, небогатому и незнатному в то время офицеру, было отказано. С другой стороны, Нахимов был небольшого роста, не отличался красотой и стеснялся этого. Это его тоже отталкивало от светского общества. Он всецело принадлежал флоту, которому отдал всю свою жизнь! Наташа, не устала?
– Нет, что ты! Все очень даже интересно. Гена, у меня к тебе огромная просьба. Обещай, что ее выполнишь.
– Какой может быть разговор! Конечно, выполню.
– Возьми деньги и рассчитайся за наш сегодняшний прекрасный вечер.
– Наташа…
– Гена, ты дал слово… А обманывать нехорошо.
– Мне даже неудобно.
– Зато мне удобно. У меня деньги всегда есть, работа такая. А у студента откуда?..
– Я был…
– И заработал там миллион?
– Не миллион, но…
– В таком случае не спорь.
4
– Пойдем, Наташенька, до полуночи остается два с небольшим часа. С боем часов я должен передать тебя в мамины руки.
– Да что я, маленькая, что ли?
– Не спорь, я обещал. По дороге я расскажу тебе о так называемом «проклятье Нахимова». По крайней мере, такое поверье есть у моряков. Я правда еще не наскучил тебе своим рассказом?
– Нет-нет, продолжай. Мне только стало жутко от твоих последних слов, – Наталья взяла его под руку и крепко прижалась.
– И тем не менее… Несчастливые названия есть практически во всех флотах мира. В российском флоте такое название – «Адмирал Нахимов».
Затопление кораблей, по морским меркам, – святотатство, хотя и вынужденное. Это и послужило толчком к тому, что практически все корабли, названные впоследствии именем великого флотоводца, по тем или иным причинам долго не служили своему отечеству, рано или поздно они терпели катастрофу с гибелью людей.
Адмирал Нахимов считал себя почему-то неудачником и просил ничего не называть своим именем. Но его никто не послушал.
Первым затонувшим кораблем, носившим имя Нахимова, стало грузовое судно, которое доставляло зерно в Турцию, но внезапно поднявшийся шторм недалеко от Босфора в считанные минуты потопил корабль. Весь экипаж погиб. Это случилось в 1895 году.
В 1905 году затонул второй корабль, крейсер «Адмирал Нахимов». Произошло это во время Цусимского сражения. Капитан высадил экипаж в шлюпки, а сам хотел утонуть вместе со своим кораблем, открыв кингстоны. Но судьбе было угодно, чтобы он не умер именно в этот период, – волной его выбросило с палубы в море, а сам корабль погрузился в морскую пучину.
Третий корабль, крейсер «Адмирал Нахимов», но переименованный в «Червону Украину», погиб 12 ноября 1941-го от попадания немецких авиабомб у Графской пристани Севастополя.
Следующим был легкий крейсер Черноморского флота. Именно «Адмиралу Нахимову» выпала в 1961 году высокая честь испытания нового оружия – противокорабельных ракет. Это испытание должно было произойти после участия «Адмирала Нахимова» в подводном ядерном взрыве на… Черном море по личному распоряжению Хрущева. Но после этого корабль пришлось затопить из-за его радиоактивного заражения от взрыва подводной атомной бомбы. Крейсер уничтожил крылатыми ракетами большой ракетный корабль «Прозорливый».
– Вместе с экипажем?
– Нет, экипаж эвакуировали, но много ли пострадало от лучевой болезни, у меня данных нет. Моряки демобилизовались, разъехались по всей стране… В архивах этих данных тоже нет.
Спустя десять лет имя флотоводца вновь появилось на борту большого противолодочного корабля. Спустя двадцать лет безупречной службы он сел на мель Бомбейской банки и затем был порезан на металл в Индии.
В 1973 году научно-исследовательское судно Академии наук СССР «Адмирал Нахимов» находилось в Цемесской бухте. Внезапно налетевший ураган, принесший с собой холодный воздух, вызвал резкое обледенение корпуса корабля. В результате судно затонуло недалеко от порта.
Еще одно судно, буксир «Адмирал Нахимов», погибло в Черном море в 2003 году. Слава Богу, экипаж спасли.
Большой противолодочный корабль Северного флота «Нахимов» в 1985 году в Баренцевом море во время учений столкнулся с подводной лодкой.
В ночь с 31 августа на 1 сентября 1986 года недалеко от Новороссийска пассажирское судно «Нахимов» столкнулось с грузовым теплоходом «Петр Васев». В образовавшуюся огромную пробоину хлынули мощные потоки воды, и через восемь минут судно затонуло в четырех километрах от берега и пятнадцати от Новороссийска. Погибли 423 человека из 1234.
Предполагается, что в 2018 году российский флот получит новый тяжелый атомный ракетный крейсер «Адмирал Нахимов». Я думаю, что, может, все-таки стоит прислушаться к совету адмирала и дать крейсеру другое имя? Нельзя так часто испытывать судьбу, люди будут на нем служить с гнетущим чувством, а такое состояние к хорошему никогда не приводит… Мы пришли к твоему дому? – удивленно огляделся Геннадий. – Так быстро?
– Не так и быстро. Мы с тобой шли полтора часа.
– Да? А мне показалось… У тебя свет горит.
– Мама не спит, нас ждет и вяжет соседке шаль. У тебя есть время? Пойдем, я тебя чаем с персиковым вареньем напою.
– Только одно условие.
– Какое?
– Я тебя поцелую.
– Согласна, – прошептала Наташа и, поставив на землю сумку, обвила его шею руками.
Их поцелуй был настолько сладок, что сознание уже не контролировало их действий.
– Наташенька, еще секунду – и ты меня остановить не сможешь… Я
должен… Я обещал… Как же я теперь к вам пойду в таком состоянии?
– Давай посидим, миленький. У нас во дворе скамейка есть. На, попей, у меня водичка осталась.
– Наташа, а где брат твой, Борис?
– Борька живет теперь в Болгарии, в Бургасе. Женат, двое детей, двойняшки – мальчик и девочка.
– Ничего себе, а я и не знал. Как он туда попал?
– После армии с другом Мишей Руденко, ты его должен помнить, поехали по путевке на Солнечный берег, покупаться. Там познакомились с девушками, на них и женились. Боря остался там, а Михаил привез жену сюда. Работает Боря в туристическом бизнесе и параллельно учится в институте. Заматерел, крутым стал. У него голова на месте, работает правильно. Я была у него два года назад. Тоже в море искупалась. Пляж песчаный, море спокойное, чистое.
– Болгарина там не нашла?
– Глупый, я тебя ждала.
– Правильный ответ, – рассмеялся он и поцеловал Наталью. – А теперь пойдем. Я готов!
5
Марина Алексеевна сидела в зале за столом, а в ее руках стремительно двигались спицы.
– Здравствуйте, Марина Алексеевна, как и обещал, доставил нашу красавицу до полуночи.
– Гена, это ты правильно сделал, что привел, после полуночи она превращается в тыкву.
– Мама, что ты несешь такое?.. – покраснела Наташа. – Гена Бог знает что подумает...
– Гена, не обращай внимания на мою дочь, – произнесла Марина Алексеевна. – А что ты такой красный?
– По дороге с Наташей в салочки играли. Она у вас такая верткая, поймать невозможно.
– До чего пошла пустоголовая молодежь, – засмеялась Марина Алексеевна. – Ты послушай, глупая дочь, мудрую мать. Девушке надо бежать с таким расчетом, чтобы ее обязательно поймали, а лучше еще несколько раз и упасть. Вот тогда игра стоит свеч!
– Мама!..
– Гена, а чего это тебе вдруг резко захотелось жениться, и не на ком-нибудь, а именно на моей дочери? – Марина Алексеевна не обращала никакого внимания на свою пылающую дочь, прекрасно понимая, что творится у нее в душе. – Разве не мог найти у себя в институте получше? И где пропадал столько лет?
– Мама!.. – опять простонала Наташа.
– Не мамкай! Пойди лучше нам чай поставь, вареньица хорошего открой, бутылку коньяка принеси, что отец из Абхазии привез, и закусочку организуй.
– Тетя Марина, я чего-то алкоголь не хочу.
– А я хочу! Дочь замуж отдаю. Имею право! А ты не стой, голу;ба, – повернулась она к Наташе, – сделай нам все красиво. Ну, Геночка, ты рассказывай, а я быстренько довяжу эту шаль. Осталось минуты на три работы. Вечерами этим и занимаюсь. Люди заказывают и платят хорошо, лишняя копеечка всегда в доме должна водиться.
– А вы сейчас где работаете, тетя Марина?
– На макаронной фабрике, главным бухгалтером. Геночка, ты так и не сказал, чего не нашел себе жену в институте.
– Верьте аль не верьте, не до гулек мне. Хоть и учусь я бесплатно, а денег надо много: и поесть, и одеться, и обуться… Маме с папой девчонок поднять на ноги надо. А я уж сам как-нибудь. На каникулах на стройке работаю, а иногда в воскресные дни вагоны разгружаю на станции… Хорошо, если с картошкой, можно взять немного себе, а когда с углем… Выходишь оттуда, как негр, отмыться невозможно, до того угольная пыль в поры въедается. И учеба массу времени занимает. Почти каждый день в читальном зале сижу, диссертацию заканчиваю. Я о ней Наташе немного рассказывал. Заканчиваю учебу, меня в институте оставляют. Так что гулять мне некогда. Одна мечта – лечь и проспать суток трое, – улыбнулся он.
– Господи, – вытерла слезу Марина Алексеевна, – какой ты, Геночка, молодец!.. И рос правильный, и стал человеком! Да, трудно приходится твоим родителям! Но никто из детей не пошел по кривой дорожке. Мама продолжает работать воспитателем в детском саду?
– Да. А папа уже полгода на маршрутном такси работает, до этого в автомастерской трудился. Люда на втором курсе в стоматологическом институте учится. Катя школу в этом году окончила, поступила в торговый техникум, а Соня в девятый класс перешла. Мама с папой трудятся не покладая рук, лишь бы всех в люди вывести. Хочу сказать, что девчонки понимают обстановку в доме, не гуляют, не колобродят, учатся хорошо. Катя даже с золотой медалью школу окончила. В институт хотела поступать, но решила, что с этим можно и подождать. И по характеру все спокойные, добрые и работящие.
– Преклоняюсь перед вашей семьей! Все друг за друга горой. Настоящие люди, крепкие, сплоченные. Мужья девочкам только сто;ящие попались бы. Храни вас всех Господь!
– Спасибо большое.
– А Наташка по тебе сохла. Сколько слез горьких пролила, когда ты на свой флот ушел, никого к себе не подпускала. И когда же ты решил с ней расписаться? Или пошутил?
– Тетя Марина, кто же такими вещами шутит?
– И я так думаю. Когда свадьбу играть будем?
– Зимой. На Новый год.
– Здесь или…
– Здесь. Тетя Марина, мы сейчас все обговорим, а придем свататься в воскресенье. Уже все решено и сказать будет нечего, – засмеялся он.
– И здесь ты прав. А куда наша невеста подевалась? Может, украл кто? Наташа, ты скоро? – прокричала она.
– Еще минуточку, мама, и я иду.
– А чего Михаила Ивановича не видно? Спит? – спросил Гена.
– Он у нас теперь дальнобойщик, в рейсе сейчас находится. Я ему звонила. Обещал быть либо ночью в субботу, либо утром в воскресенье. Так что в обед вся семья будет в сборе. Жалко Бориса не будет. Он у нас теперь живет в Болгарии.
– Наташа говорила.
– Но на свадьбу он уж точно приедет. А вот и наша долгожданная Наташенька.
С подносом в руках вошла Наташа.
– Геночка, помоги мне, пожалуйста, принести все с кухни, мама, а ты пока разложи тарелочки и все остальное.
– Ребята, я торт сегодня купила. Он в холодильнике. Главное, когда чай будем пить, не забыть его достать.
Вскоре все сидели за столом.
Марина Алексеевна разлила коньяк. Она ненадолго задумалась.
– То, что я сейчас хочу сказать, запомните на всю свою долгую жизнь. Любовь, дети мои, – это очень хрупкий и чувствительный сосуд, который ежедневно требует огранки и шлифовки. Нельзя постоянно восхищаться прошлым, хаять настоящее и остерегаться будущего. Любовь – это не только лицо, тело, нежные слова на ушко и кофе в постель. Любовь – это ежедневный изнурительный труд и обоюдная дипломатия. Причем дипломатия, в первую очередь, со стороны жены. Именно она должна всегда быть привлекательна, обаятельна, ласкова и отзывчива, несмотря на ее внутреннее состояние. Именно она должна встретить мужа с работы с улыбкой на лице, поинтересоваться его проблемами, чаяниями, быть причесанной, ухоженной, в приличном платье, а не в замызганном халате и переднике, которые она надевает на третий день после снятия свадебного наряда. Но и муж не должен с собой тащить в дом всех злых собак. Семья – это дорога, по которой вначале идут двое влюбленных, крепко взявшись за руки, ну а потом к ним присоединятся их дети. И дорога их прямая-прямая, уходящая за горизонт и не имеющая ответвлений и изгибов. Эта дорога никем не протоптана, на ней встречаются рытвины и ухабы, крутые подъемы и спуски. Но вы идете по ней, не разжимая рук. И если один сорвался, другой во что бы то ни стало, вытащит его из пропасти и в лихую годину никогда не предаст. Семейная жизнь – это работа, которая всегда обязана приносить радость. В ней нет отговорок: «Я устал или устала», «У меня болит голова», «Только не сейчас…», «Давай завтра»… Я очень хочу, чтоб вы запомнили эти слова и свято исполняли их. Тогда ваша любовь будет жить вечно! И ее дальше понесут ваши дети. Она не должна перерасти в привычки, а порой и ненависть, как это зачастую бывает. Вот за это, мои хорошие, я и хочу выпить. И пусть я в вашей жизни буду пророком, а Бог мне в этом поможет.
– Спасибо тебе, мамочка, – Наталья всхлипнула, обняла и поцеловала мать.
– Спасибо вам, Марина Алексеевна, – хрипло произнес Геннадий.
Он тоже встал и, обняв будущую тещу, тоже поцеловал ее. За столом воцарилось долгое молчание. Был слышен только тихий стук вилок о тарелки.
Часы не стене показывали начало второго ночи.
– Гена, я тебя не пущу домой. Будешь спать у нас. Времена у нас нынче неспокойные, а мне зять нужен живой и здоровый. Дай мне телефон, я маме твоей позвоню. Во-первых, чтоб не беспокоилась, а во вторых, надо с ней кое о чем переговорить. Наташа, а ты поставь чайник и постели Гене в зале.
6
Уже засыпая, Геннадий почувствовал, как к нему прыгнула кошка. Он прижал ее к себе и сладко уснул, а из кухни еще слышался приглушенный голос. Это разговаривала по телефону мать Натальи с будущей сватьей, обсуждая возникшие насущные проблемы.
Геннадий проснулся поздно. В доме нарушало тишину только тиканье часов. В ногах клубочком свернулась пятнистая кошка, да на стене мирно дремали два солнечных зайчика. На стуле, что стоял возле дивана, лежала записка: «Милый и дорогой мой Геночка! Отдыхай, мы с мамой ушли на работу. Завтрак на столе под полотенцем. Позвони своей маме, она волнуется. Мне тоже позвони, это мой телефон (был написан длинный ряд цифр). А я даже не знаю твоего номера… Я огорчена. Хочется плакать. Я тихо-тихо тебя поцеловала. Работаю до пятнадцати. Если сможешь, приди. Все, убегаю, я тебя люблю!!! Ключи на стуле под запиской, заберешь их с собой, у нас с мамой есть. До встречи. Много раз целую! Твоя Наташа».
Сладко потянувшись и счастливо улыбнувшись, Геннадий взглянул на висевшие на стене часы и ахнул. Стрелки показывали без десяти минут двенадцать. Он вскочил как ошпаренный. Быстро умывшись, взял телефон, но тот в его руках никак не прореагировал
– Батарейка разрядилась!.. Вот беда, никому теперь не позвонишь.
Он быстро оделся и опрометью помчался домой, заскочив по пути в парикмахерскую. Двадцать минут ничего теперь не решали.
Дом тоже не добавил радости. В квартире никого не было и, что еще хуже, отсутствовал свет.
Он принял холодный душ, выпил чай с пирожками, переоделся и пошел на работу к Наташе.
К трем часам, с гигантским букетом огромных ромашек, гладко выбритый, в светлых джинсах, белоснежной футболке и приятно пахнущий, он открыл дверь бара. Наташа уже тоже переоделась. Она, в цветастом сарафане, туфлях на высоком каблуке и с распущенными длинными, слегка завитыми каштановыми волосами, выглядела просто потрясающе.
– Наташенька, если бы я не был в тебя влюблен, то сегодня это
сделал бы непременно!
Он протянул букет и нежно поцеловал ее губы, с радостью вдыхая аромат ее здорового и нежного тела.
– Здравствуйте, – наклонил он голову в сторону коренастой большеглазой девушки, стоящей за стойкой.
– Гена, познакомься, это Рита, мы с ней посменно работаем. Один день до трех дня, а на другой день с трех до десяти вечера.
– Очень приятно, – улыбнулся Геннадий. – Милая Натали, я приглашаю вас совершить со мной путешествие в удивительную сказочную страну любви и счастья. Но чтобы попасть туда, нам придется пройти изнывающий от жары город, где не цветут магнолии и не слышно пения райских птиц.
– Лучше скажите мне, сказочный принц, почему вы мне сегодня ни разу не позвонили?
– На то было несколько объективных причин.
– Интересно, каких?
– Первое, что я с печалью обнаружил в обед…
– Какой обед? День у всех нормальных людей начинается утром.
– Это у нормальных людей, а я проснулся без десяти двенадцать. С одной стороны, это меня очень обрадовало, а с другой – огорчило.
– Радость выспавшегося человека мне понятна. А что за разочарование постигло вас?
– Я с горечью обнаружил, что мой телефон разрядился. А как зарядить?.. Я же не буду ваш дом переворачивать в поисках зарядного устройства. Попив воды, я помчался домой.
– И ничего не поел?
– Когда? Времени было в обрез. Правда, по дороге заскочил в парикмахерскую, там ни одного человека не было. Дальше – как в плохой сказке. Прибегаю домой, света нет. Я принял душ, попил чай с пирожками, видно, мама вчера пекла, переоделся, чтоб красотой сразить тебя наповал, – и прыжками к тебе. Я даже телефон дома оставил, зачем такую тяжесть с собой носить. По дороге встретил добрую фею, она-то и дала мне на счастье эти цветы. А теперь руби мою невинную голову!
– Я такое и предвидеть не могла. И номера телефона у меня твоего нет. Я просто извелась вся.
– Ой, наверное, и мама мне звонила, волнуется теперь. Наташенька, дай мне, пожалуйста, телефон. Надо ее успокоить.
– Держи, – протянула она ему свой телефон. – Тебе пива налить?
– Можно, очень пить хочу.
– Рита, и мне половину кружечки налей. И селедочки копченой порежь. Геночка, не мотай головой, вкусная очень.
Они присели за стол. В это время в бар зашли парень с девушкой. Они тоже взяли пиво и такую же рыбу.
– Видишь, – Наташа улыбнулась и показала глазами на молодых людей, – они понимают толк в рыбе.
– Пока руки чистые, я позвоню.
– Конечно, конечно. А я тем временем почищу ее и буду класть тебе маленькими кусочками в рот.
Только он набрал номер, как на обратной стороне тут же ответили.
– Здравствуй, мамуля, – он включил громкую связь.
– Геночка, здравствуй! Слава Богу, нашлась пропажа. Я испереживалась вся. Тебе звоню, ты в зоне недосягаемости, а других номеров я не знаю.
– Мама, мой телефон разрядился, я звоню тебе с Наташиного.
– А дома зарядить не мог или ты еще и домой не заходил?
– В том-то и дело, что заходил. Дома света нет. Я под холодильник тряпку подложил. Ты во сколько будешь дома?
– Как всегда, в половине шестого. А чего ты спрашиваешь?
– Мы с Наташей хотим зайти.
– Милости просим. Я ее очень давно не видела. Только у нас и на стол поставить особо нечего.
– Насчет этого не переживай. Наши красавицы когда домой придут?
– Сейчас я им всем позвоню, будут как штык. Вот только папа приедет очень поздно. Может, на завтра встречу перенести?
– Это, так сказать, просто визит вежливости. Главное, чтоб он в воскресенье отпросился с работы, мы же идем свататься.
– Это он уже сделал.
– Прекрасно!
– Гена, а ты хоть знаешь, что надо дарить невесте и ее родственникам при сватовстве? Я в этих вопросах абсолютная профанка.
– Конечно, знаю.
– Ой, откуда?
– Мама, ну я худо-бедно историк.
– Смотри, чтоб не опозорились.
– Не волнуйся, мамочка, все будет на высшем уровне.
– Хорошо, сынок, дома поговорим. Надо идти детей выводить на прогулку.
– Так ведь жарко.
– А ты забыл, какой у нас тенистый парк?
– Вопрос снимается. До вечера. Целую, – он выключил телефон. – А который сейчас час?
– Без пятнадцати четыре.
– Ого! Быстро допиваем, доедаем и уходим. Мы начинаем опаздывать.
– Куда?
– Не спеши, все узнаешь.
– У нас хотя бы есть десять минут?
– Есть только пятнадцать.
– Этого мне хватит, чтобы накормить тебя рыбой. Руками ничего не трогай. Я сама это буду делать, ты только, как пеликан, открывай ротик и запивай пивом.
– Такое разделение труда мне очень даже по нраву. А нельзя ли еще и пережевывать?
– Пережевывать никак нельзя, это отнимет у нас минимум пять минут.
– Мысль верна. Тогда это делать я буду сам, – счастливо улыбнулся Гена. – А потом... потом мы мчимся во дворец безоблачного счастья и еще в одно место.
– Это далеко?
– Не очень, главное – все по дороге. Вначале нам надо будет кое-что купить, а потом зайдем за продуктами.
7
– Если мне не изменяет память, ты у нас родилась двадцать пятого апреля? – спросил Геннадий.
– Боже, какая феноменальная память!
– Значит, ты Телец?
– Телец. Поражаюсь твоим разносторонним знаниям!
– Не сотвори себе кумира. Скажу более: Тельцы обладают благородным и независимым характером. Женщины-Тельцы весьма сильны духом, но ведут себя очень мягко. Им присущи нежная напористость и отсутствие агрессивного упрямства. Доказывать свое превосходство они не будут. Они уверены в том, что наступит время, когда это станет очевидно, и ждут этого порой всю жизнь.
Наташа вздохнула.
– Ты не согласна?
– Нет-нет, я молчу. Продолжай.
– Пока всё. Сейчас заходим в ювелирный магазин. Только прошу во всем соглашаться со мной. Договорились?
– Хорошо.
Они подошли к прилавку.
– Девушка, скажите, пожалуйста, у вас колечко с голубым сапфиром есть?
– Есть. Пройдемте сюда. Вам какое? Это для девушки?
– Для нее.
– В подарок или на сватовство?
Геннадий засмущался:
– На сватовство.
– Рекомендую вот это и это, – положила она кольца на витрину. – Примерьте.
– Мне кажется, это лучше. Посмотрите, как на нем грани играют.
– Берем, – твердо сказал Гена.
– Молодой человек, возьмите к этому колечку вот эти сережки. Они просто украсят вашу невесту. Девушка, приложите их к ушам, – попросила продавец Наташу, – и подойдите к зеркалу. Изумительно! Правда, молодой человек?
– Наташа, сейчас ты похожа на королеву. Берем.
– Гена…
– Ты обещала…
– Девушка, и еще нам нужна золотая цепочка.
– И это есть у нас. Пройдемте. А вы не Козерог, молодой человек?
– Козерог. Я знаю, что из Козерогов и Тельцов образуются прекрасные супружеские пары.
– Счастья вам, молодые люди, – на прощанье пожелала продавщица.
– Геночка, огромное тебе спасибо за эти подарки, – она обняла его за шею и горячо поцеловала.
– А их пока нет, ты их еще не видела.
– Согласна. Вот только скажи мне, ты все свои «миллионы» на них потратил или что-то оставил?
– Наташенька, не говори больше так никогда. Я эти деньги не прогулял, не пропил, а потратил на любимого человека, свою будущую жену. Да, согласен, деньги достаются не легко. Но я умею их зарабатывать и тратить с умом. У меня стипендия назначена Президентом, плюс я иногда, если есть желание и время, работаю. Но это не в ущерб учебе. Нет-нет, не подумай, я не считаю себя скопидомом. Ни в коем разе.
– Геночка, прости меня, любимый. Я больше не буду. Мне жалко… Еще раз прости, родной. Можно я тебя поцелую?
– Это другое дело! Не можно, а нужно!
Они прижались друг к другу и долго-долго целовались, не обращая внимания ни на кого и ни на что.
– Ой! – счастливо простонал Геннадий, отстраняясь от Натальи. – Нам надо сделать еще одно очень важное дело. И мы уже опаздываем. Дай мне, пожалуйста, еще раз телефон.
– Катюша, это ты? Солнышко, слушай меня внимательно. Мы минут через тридцать-сорок придем к нам с Наташей. У тебя деньги есть?.. Печально. Просто надо зайти в магазин и купить килограмм пять картошки. Может, одолжишь у соседей, а я приеду и отдам им… Ну, хорошо, мы сами что-нибудь придумаем. Пока, – отключил он телефон. – Побежали, Наташенька, в супермаркет, а потом надо красиво накрыть стол.
– Гена, ты беги, а я на рынок, он еще работает. Там картошки куплю и фруктов с овощами… Встретимся у тебя дома.
– Деловое решение. А деньги… – он махнул рукой, засмеялся и побежал, а Наташа остановила машину и уехала.
Когда Гена пришел домой, Наташа была уже там. На кухне кипела работа. На всех конфорках кипела вода, ожидая того, что в нее скоро что-то бросят. Все резали, расставляли, раскладывали…
Нагруженный огромными пакетами, Геннадий с трудом протиснулся в прихожую, но тут же восемь рук забрали у него все и работа мгновенно продолжилась.
К приходу Людмилы Александровны стол был накрыт.
– Здравствуй, дочка, – поцеловала она Наташу.
– Здравствуйте, Людмила Александровна.
Наталья крепко обняла ее, прижалась всем телом, и слезы доброты и радости покатились из ее глаз. Она вытерла их ладонью.
– И когда это вы все успели, мои дорогие? – показала она на стол.
– Мы очень старались.
– Молодцы!
Ужин прошел весело и по-доброму, как все, что проходит в родном доме.
8
Наступило воскресенье. Обе семьи проснулись чуть свет. Если одним надо было лишь красоту навести и взять приготовленные подарки, то другим требовалось «немного» потрудиться. В субботу Наташа, взяв на три дня отпуск за свой счет, сделала в доме генеральную уборку. В воскресенье надо было всего лишь накрыть стол. Гостей планировалось аж девятнадцать человек! Пять со стороны жениха и он с другом, шестеро со стороны невесты, отец с матерью, сестра с мужем и она с подругой, брат матери с женой, брат отца с женой и супруги-соседи. Их тоже нельзя не пригласить, как-никак друзья. Такую ораву надо накормить, напоить, а еще и добавки положить. И чтоб голодными никто не остался.
Сватовство – это в миниатюре свадьба, только гостей немного поменьше и «Горько!» никто не кричит. Поэтому все женщины, исключая Генину родню, работали не покладая рук: варили, жарили, парили, заливая глаза по;том.
К десяти часам вроде бы все было готово и расставлено на стол, кроме горячего, которое завернули в одеяла и накрыли подушками.
Для наведения сказочной красоты у женщин осталось полтора с небольшим часа. Поэтому одни пошли к соседям, другие приводили себя в порядок дома.
Мужчинам для этих целей хватило пятнадцать минут. Поэтому, чтобы не мешать, они спустились на улицу, взяли по бутылочке пива и, сев в тенечке на скамеечке, дружно закурили.
Время неумолимо приближалось к полудню. И лишь стрелки соединились, устремившись ввысь, в квартире раздался звонок.
Марина Алексеевна и Михаил Иванович сразу открыли дверь. На площадке стояла дружная разноцветная семья Любавских и все счастливо улыбались.
– Заходите, гости дорогие, ждем вас с нетерпением! – поклонились, коснувшись пола рукой, Марина Алексеевна и Михаил Иванович.
– У вас товар, а у нас купец. Молва идет по округе, что товар ваш красен лицом и станом.
– А вы зайдите и сами оцените.
Позади родителей в голубом платье стояла пунцовая Наталья, перебирая руками, которые сейчас ей явно мешали.
– Зайдем и поглядим. За этим и пришли, – деловито произнес Олег Степанович. – Покажите ваш товар!
– Так вот же он! – повернувшись, Михаил Иванович показал рукой на Наталью.
– Хороша! Люба ли тебе, сын, эта краса-девица?
– Люба, папа.
– А раз нравится, проси у ее родителей руки своей избранницы.
Геннадий, склонив голову, преподнес букет Марине Алексеевне.
– Дорогие Марина Алексеевна и Михаил Иванович, прошу руки дочери вашей. Обещаю любить ее до самой смерти и жить с ней в счастье и радости. Впустите меня в свое сердце как родного сына. А это вам, Михаил Иванович, – и он преподнес будущему тестю бутылку хорошего коньяка. – Пусть наши семьи будут крепкими, как этот напиток.
– Геночка, с радостью отдаем за тебя свою дочь, зная, что ты никогда ее не обидишь и будешь жить с ней в любви и согласии.
Марина Алексеевна и Михаил Иванович поцеловали будущего зятя.
Дав согласие, отец подвел Наталью к Геннадию и вложил правую руку дочери в руку своего будущего зятя.
Гена поцеловал Наташу в губы и произнес хриплым от волнения голосом,
– Прими, Наташенька, этот букет красных роз как символ моей любви к тебе. А за то, что ты не отвергла меня, вот тебе на счастье кольцо, – он надел его на безымянный палец правой руки избранницы, – и серьги. Их, пожалуйста, надень сама.
– Спасибо, Геночка, – еле слышно прошептала Наташа, краснея все больше и больше, и слезы счастья покатились из ее глаз.
Подошла Людмила Александровна.
– Дочка, прими от нас и эту золотую цепочку. Пусть она будет оберегом тебе и твоей семье, всегда охраняет всех вас от бед, несчастий, болезней и дурного глаза, – и она, закрепив подарок на шее Наташи, трижды поцеловала девушку.
После этого все ринулись к молодым, осыпая их поздравлениями и поцелуями.
Дальше все пошло по накатанному сценарию: тосты и опустошение стола.
Во время перерыва Наташа отвела маму Геннадия в сторону.
– Людмила Александровна, мне немного неудобно об этом говорить, но так надо. На сегодняшнее мероприятие Гена потратился очень сильно. Я прекрасно понимаю, что он не миллионер и денежки достаются ему нелегко. Возьмите, – и она сунула ей в руку завернутый в газету пакетик.
– Наташенька…
– Людмила Александровна, только не сердитесь на меня, пожалуйста, и Гене ничего не говорите. Эти деньги еще ой как пригодятся на свадьбу. Спрячьте их. А Геночку я очень сильно люблю! – Наташа обняла и поцеловала будущую свекровь.
– Спасибо, Наташа, но как-то неудобно…
– Все удобно. Только прошу, Гене ни слова. Уберите их подальше, и тоже пойдемте на улицу, подышим свежим воздухом.
– Но это как-то…
– Никаких «но».
9
Время тянулось очень медленно. Даже казалось, что оно стоит на месте.
Гена и Наташа каждый день общались по телефону. Хотелось говорить не переставая сутками. Но у Гены был сейчас очень напряженный период. Именно в это время завершалась его работа над диссертацией, полным ходом шла подготовка к ее защите и государственным экзаменам. Еще ему дали комнату в семейном общежитии, где он в свободное время с друзьями делал ремонт.
Наташа два раза приезжала в гости к Гене на три дня. Больше не могла. Тоже надо было работать и работать, чтоб на первое время семья жила безбедно.
Как долго ни тянулось время, а Новый год все же приближался. Декан прибавил к каникулам Геннадия еще десять суток, и тот поехал домой кардинально менять свою жизнь.
Встреча двух любимых сердец была трогательна и долгожданна. А потом была свадьба с надеванием обручальных колец, криками «Горько!», слезами счастья и радости.
Наталья и Геннадий были необычайно строги и красивы, как сказочные принц и принцесса.
А потом… потом была длинная дорога их жизни, по которой шли, излучая голубое сияние взаимной любви и уважения, профессор, доктор исторических наук Любавский Геннадий Олегович, автор бесчисленных книг и монографий, заведующий кафедрой университета, его жена Наталья Михайловна, инженер-технолог пищевой промышленности, и трое детей – две девочки и мальчик. И их прямая, как стрела, дорога уходила далеко за горизонт.