Прошло два месяца после первого референдума, и снова Голодупенко подложили свинью. Ему принесли запрос на новый референдум - о языке. И снова девяносто процентов кукаринцев проголосовали за то, чтобы кукаринский был единым, и все песни, книги, и прочая, прочая - были бы только на нем.
День и ночь, ночь и день размышлял Голодупенко и ранним утром его снова выволокли на балкон дома на Банковой. Внизу, как и прежде, волнами наплывала толпа, с вилами, факелами, не совсем дружественными оскалами, люди готовы были ловить каждое слово "клятой панды".
Голодупенко нервно сглотнул, краем взгляда уловил падающих в обморок референтов, и понял, что с электоратом он снова один на один.
- Люби друзи! - Робко начал голова, - мы уже все знаем, - он с надеждой оглядел толпу - вдруг все-таки они не знают результатов.
Челюсти в толпе сжались со слышным скрипом.
- Мы уже все знаем, - повторил Голодупенко, - результаты вашего волеизъявления. И знаете, что я вам скажу?! - Казалось, в толпе факелы запылали ярче. Президент сглотнул, и продолжил:
- Вы избирали меня, для того, чтобы я мог исполнять ваши желания, но! - Голодупенко поднял палец вверх, он уже сел на своего любимого коника, - Я решил углубить и расширить этот вопрос!
- ООООООО! - Возликовала толпа, где-то озорным звоном зазвучали вилы.
- Все мы знаем, что проклятый враг пытается внедрить нам свой язык. Супротив нашей соловьиной мовы! Этот собачий язык внедряется в наше общество агентами Мордора! - Толпа бесновалась, увлекшиеся шахтеры бились головами о брусчатку.
- Но, - продолжал Голодупенко, - я придумал, как выявить этих клятых агентов, этих адвокатов ворожеского режыму, оккупантов - не побоюсь этого слова - Нэзалэжной Кукарины, (мысленно пан президент поставил себе плюсик за знание соловьиной), с завтрашнего дня обязательным условием для каждого свидомого патриота будет знание кукаринской мовы, экзамен на знание которой будет
приниматься в каждом паспортном столе. Те кукаряне, которые докажут свою свидомость (еще один плюсик!), заплатят некоторую пошлину в размере тысячи долларов (конечно, долларов, потому как хрен знает что с нацвалютой будет дальше), за это они получат красивый жовто-блакитный (блин, да я весь на
плюсах!) паспорт свидомита, который гордо будет носить у сердца! Те же, - насупил брови Голодупенко, - кто не сдаст экзамен на знание любимого языка, станут изгоями, получат О Б Ы Ч Н Ы Й паспорт кукаринца, такой гражданин вызывает лично мое порицание, негодование и жалость! - Толпа билась в экстазе, уже было видно, как на перифирии создаются стихийные паспортные столы.
- Для нас же, -продолжал Голодупенко, - свидомых кукаринцев (Черт побери! Я - их БОГ!), вместе с правом носить этот жовто-блакитный документ, государство накладывает важную ответственность. Доказавший свою свидомость сдачей экзамена, должен нести в своем сердце эту свидомость и дальше. Я понимаю, что многие агенты Мордора, пытаясь внедриться в наше чудово общество, пойдут даже на то, что выучат наш неле... ЧУДЕСНЫЙ язык! Поэтому, обладатель паспорта свидомита используя хоть слово с языка агрессора - будет обложен штрафом, люстрацией, и отключением горячей воды (это я уже от себя придумал, но, думаю, коммунальщики навстречу пойдут!).
Из толпы послышались вопросы:
- Пан президент! А шо мы будем делать с обычными кукаринцами, не прошедшими экзамен?
Голодупенко ласково улыбнулся:
- От дывысь, яка скотыняка, шось хочет делать с обычными гражданами Кукарины! Вот - агенты
МОрдора уже не скрываются! - Толпа сомкнулась, вдалеке послышался обреченно-сдавленный визг задавшего вопрос.
Толпа начала скандировать:
- Президента - в атаманы! - Голодупенко сдержанно улыбался, раскланивался, не понимая посыла скандирования толпы, он знал лишь одно - вилы в дупу в этом месяце ему уже точно не грозят...