ОСКОЛКИ
Письма… Они, то приходили, а то где-то терялись. Одни были до обидного короткими, а другие - неоправданно длинными, с пересказанными солдатскими байками, шутками, прибаутками. В них было много слов, но самое главное умалчивалось или упоминалось вскользь. Некоторые письма будто писались под копирку, только даты менялись. Часто торопливые в несколько предложений они фактически являлись лишь подтверждением здравия и существования далёкого солдата.
Анжела сидела за письменным столом и читала письмо от Вени:
«…У меня всё нормально. Я жив и здоров. Горы здесь очень красивые. Только гулять по ним нельзя - духов много…»
«Что значит «нормально»? Какие духИ*?» – думала Анжела.
Прошёл год, как Веня ушёл на службу, а она фактически ничего о нём не знала. И рассказы о своём житье-бытье, и нежности с любовными признаниями выходили у него в письмах как-то коряво, не искренне (во всяком случае ей так казалось). С каждым разом Анжеле все труднее и труднее давались ответы на Венины письма.
«Мы очень долго и очень далеко находимся друг от друга», - думала она. – «Он не знает о чём писать мне, а я не знаю, что писать ему. Вспоминать прошлое? Но когда оно было! Говорить о будущем? Но оно зыбко и ненадёжно! Настоящее? Но оно у каждого своё! Его настоящее – это Афган, совершенно непонятная жизнь. А моё настоящее принадлежит только мне».
Написав несколько слов, она отложила ручку, а потом решила ещё раз перечитать письмо брата, который уже несколько месяцев находился на территории Афганистана.
"Дорогая сестрёнка!"- писал Семён. - "Я так соскучился по тебе, просто не могу передать! Но не волнуйся, у меня все нормально. Правда о цивилизации потихоньку забываю! Не напомнишь: что такое телевизор, приемник, магнитофон? Шучу, конечно! Я знаю, вы там все переживаете за меня, но и я за вас переживаю. Конечно, в Союзе служить хорошо и спокойно, но именно тут, в Афгане, я понял, что значит жизнь, и что я своим присутствием здесь конкретно приношу пользу. Ты спрашиваешь меня: бывает ли мне страшно? Честно? Бывает! Но я себя стараюсь пересиливать. Здесь со слабыми нервами делать нечего. Но ты ведь знаешь, что у меня нервы «стальные»! Ребята, с которыми я служу настоящие, надежные товарищи! Они мне такой стол на День Рождения накрыли - закачаешься! Печенье, конфеты, вафли, лимонад, сигареты с фильтром!...Так что всё отлично!
P.S. Не всегда удается написать письмо, здесь ведь совсем другой распорядок! Не волнуйся! И за Веньку не волнуйся! Мы парни боевые – не пропадём!"
Брат писал регулярно, а вот от Вени письма стали приходить все реже и реже. Правда и девушка не торопилась с ответами.
***
Первый год учёбы в институте давался Анжеле трудно. Новые предметы, новая система оценивания… В группе каждый сам по себе. Кандидаты, не прошедшие по основному конкурсу, так же как и зачисленные студенты, сидели на занятиях, ходили на лекции …
«Как шакалы!» – думала Анжела. – «Ждут, когда кто-нибудь из студентов сессию не сдаст, и место в группе освободится».
Если же учесть, что среди этих кандидатов были дети известных в городе родителей, присвоение им ранга студентов становилось только делом времени.
На заклание же должны были пойти те, кто попроще и победнее.
Анжела сидела ночами над конспектами и учебниками. Она вспоминала, сколько было переживаний во время поступления, как её колотило на экзаменах, но она выдержала и прошла. Она поставила перед собой цель пройти на дневное отделение, получить стипендию и добилась своего. А теперь оставалось просто удержаться, не сдавать позиций, не переходить на заочное … Но это было нелегко. Особенно трудно ей давался математический анализ. Все эти дифференциалы, матрицы, интегралы, соединенные в какие-то непонятные теоремы, рождали в ее голове панику и хаос. На проработках она нахватала кучу двоек, которые не знала, как и когда будет исправлять. А ведь это потенциальные хвосты на сессии!
Но всё изменилось с появлением Виталика. А произошло это в середине октября, сразу после больницы, где он около месяца провалялся с подозрением на язву желудка. Хотя поговаривали, что болезнь – просто отмазка от поездки в колхоз, куда отправили всех первокурсников убирать картошку.
На первой же лекции Виталик подсел к девушке и сказал:
- Я тебя знаю. Ты часто в отделение приходила. У тебя там кто-то из родственников лежит?
- Нет, там у меня папа работает гастроэнтерологом.
- У тебя папа – врач?
- И мама тоже!
- А у меня и папа, и мама – бухгалтеры.
- «А у Тани и у Веры обе мамы инженеры!», - улыбнулась Анжела. - Какое значение имеет профессия предков?
- Не скажи, гены – великая вещь! Вот, почему ты не пошла в медицинский?
- Конкурс большой…
- А на экономическом факультете меньше?
- Конечно!… Главное диплом и чтоб не в напряг родителям.
- А как же призвание?
- Я пока его в себе не нашла.
- Но без призвания сложновато будет!
- Хватит подкалывать, лучше объясни мне эту формулу!
- Да пожалуйста! И вообще, я тут всегда рядом с тобой буду. Так что спрашивай, не стесняйся.
- А я и не стесняюсь! Вот еще!
Благодаря Виталику, Анжела постепенно стала «въезжать» в непонятные дисциплины.
А парень похоже не на шутку увлекся. Анжела чувствовала себя двояко. С одной стороны Виталик ей был симпатичен, а с другой - все знакомые считали её чуть ли не женой Вени, хотя до ЗАГСа они так и не дошли. Сложившееся мнение «пятиэтажки» накладывало определенные рамки. Если кто-то из посторонних парней доводил её до подъезда, то все тётушки во дворе моментально прекращали лускать семечки и с нескрываемым любопытством начинали детальный осмотр кавалера. Анжеле при этом доставались косые взгляды и ехидные громкие замечания на тему, что современные девки вконец стыд потеряли, парень на войне жизнью рискует, а они хвостом крутят. Вот когда они были молодыми, тогда всё было иначе. Тогда парней из армии ждали и на гульки не бегали.
После подобных комментариев появляться с провожатыми около своего дома Анжеле перехотелось. Но и сидеть дома в четырёх стенах и приходить домой, как пионерка, ровно в девять ей тоже не улыбалось.
«Чего они все от меня хотят! - думала Анжела. - Я ведь не старуха, мне восемнадцать лет. Даже в песне поётся: «В жизни раз бывает восемнадцать лет!» А жизнь пройдет, что мне останется вспомнить? Как я в свои лучшие годы сидела дома и в окошечко глядела? Нет, бабуськи, так дело не пойдёт. Как вы там своих парней ждали, я не знаю! А может и не ждали вовсе, говорить можно всякое. В конце-концов, я не давала Веньке никаких обещаний, и я свободный человек!»
Приближалась первая сессия. В плотном графике зачётов и экзаменов не было места отдыху. Но на пороге Новый год, и группа новоявленных, крутых студентов решила не оставлять без внимания этот факт. Справлять праздник договорились на даче, принадлежащей родителям Виталика. Дом в зимние месяцы пустовал и служил идеальным местом для молодёжной тусовки. Виталик заехал за Анжелой на родительской «Волге», чем привлек внимание не только любопытных тётушек, но и молодых обитателей двора.
Компания собралась небольшая – человек десять, но все как на подбор из обеспеченных семей. Молодые люди облюбовали гостиную, где стоял чёрный концертный рояль и стол, покрытый зелёной скатертью. Приготовленная закуска и выпивка поглощались голодными молодыми организмами с неимоверной быстротой. И пока Виталик на правах хозяина произносил очередной тост, Анжела с восхищением рассматривала окружающую роскошь.
"Живут же люди!" - думала она про себя. –" И квартира, и дача…, а мебель какая: красное дерево, точно! Хрусталя-то сколько! У нас дома только рюмки и ваза хрустальная, а здесь салатницы, вазочки, бокалы, тарелочки! Красота! А вот эта картина в золотой рамке - неужели Левитан! Подлинник?! И это на даче! А сколько книг! Весь Дюма! ... Но что-то Виталик увлекся, скоро лыка вязать не будет! Вот тогда мне «весело» будет!"
А вслух сказала: «Долго вы тут будете объедаться? Пойдёмте на улицу. Хоровод вокруг елки водить!»
Она схватила Виталика за руку и побежала с ним в снежную ночь. За ними последовало пара человек, остальные предпочли остаться в тепле.
Ночь, действительно, выдалась новогодней. Падал мягкий пушистый снег, на который хотелось упасть как на перину и понежиться! Ещё хотелось вылепить из снега необыкновенные скульптуры! Но творческий процесс компания начала с подготовки материала для снежной бабы, правда запала хватило только на один огромный ком. А потом кто-то в кого-то кинул снежком, получил ответный бросок и началось… Они дурачились, бегали, играли. У Анжелы в самый разгар веселья слетела шапка, рыжие волосы разметались по плечам. Она хотела поднять ее, но Виталик наклонился первым и поднес шапочку к своим губам.
- Что ты делаешь?- рассмеялась Анжела.
- Я целую то, что могу поцеловать! Ведь ты не разрешаешь мне поцеловать тебя!
- Но ведь ты даже не спрашивал! – с улыбкой ответила девушка.
Тогда Виталий подошёл вплотную к Анжеле и, по-хозяйски взяв ее голову в свои руки, крепко прижался к ее рту ….
«Господи, что я делаю?! Не хочу, не хочу, не хочу...» - думала девушка про себя, крепко зажмурив глаза. – «Но и отталкивать нельзя - вдруг обидится?! Я у него в гостях и, вообще, он мне помогает. Я не хочу его обижать. Как быть?»
Анжела открыла глаза и осторожно попыталась вынырнуть из объятий:
-Что-то холодно стало, пойдем в дом!
Но когда они вошли в гостиную, душный сладковатый воздух, перемешанный с винными парами и сигаретным дымом, сразу ударил в голову. У Анжелы потемнело в глазах. К ним, немного шатаясь, подошел Стас, один из пяти кандидатов в студенты, и заплетающимся языком сказал:
- Старики, специально для вас из стран восточных, - и протянул что-то похожее на сигарету, - курните «косячок» и сразу окажетесь на вершине блаженства… во дворце султана … сказки Шехерезады… Ха, вас тоже кумарит! Куда вы плывете? Где вы?… Вы летите?! ... Клаааасссс!
- Это ж надо так напиться!- возмущенно сказала Анжела.
- Это не алкоголь, – покачал головой Виталик.
- А что? - удивлённо спросила Анжела.
- Хочешь попробовать? – Виталик подошел к столу и взял «сигареты». – Не волнуйся, «травка» высшего качества!
Но, видя нерешительность девушки, добавил:
- Смелее! В жизни надо попробовать всё. А уж потом решить: что тебе нужно, а что нет. Кстати за бугром вся передовая молодёжь ЭТО употребляет!
- Так уж и вся?- недоверчиво спросила Анжела, неумело затягиваясь, но тут же поперхнулась и закашлялась.
- Что это за гадость?
- Всего-навсего, очень лёгкий наркотик, - улыбаясь, ответил Виталик, с наслаждением потягивая «косячок».
- Ты что с ума сошёл?- возмущённо сказала Анжела, отбрасывая «сигарету».- Да за такие дела могут из института отчислить!
- Ну, меня-то точно не отчислят! Да и Стаса тоже. И тебя мы в обиду не дадим. Ты ведь с нами, точнее со мной?! - глаза у Виталика постепенно соловели.
- Я здесь не останусь. Проводи меня до станции, - решительно сказала Анжела
- Ненормальная! Первая электричка только через три часа. Замёрзнешь! А я тебе не дам замерзнуть, - и он, подхватив девушку на руки, понес ее в другую комнату.
В какой-то момент Анжела перестала понимать себя и смотрела на происходящее как-бы со стороны. Она только констатировала: вот её несут на широкую двуспальную кровать, вот ещё одна пуговичка на блузке расстёгнута, вот она позволяет раздеть себя… Что это? Любопытство, гипноз, опьянение?!
Но когда Виталик суетливо начал стягивать с неё джинсы, она вдруг почувствовала страшное раздражение. Комок злости на себя, на Виталика поднимался из глубины Анжелиного сознания и постепенно рос, заполняя каждую клеточку, каждую часть тела. Ярость захватила её целиком и придала силы. Она оттолкнула навалившегося на неё парня и, застёгивая на ходу одежду, выбежала из душной комнаты…
Анжела приехала домой рано утром, замёрзшая и усталая. Ее шапка и шарф остались на даче. Волосы, припорошенные снегом, разметались по плечам, Она облизывала замёрзшие искусанные губы и зябко куталась в воротник пальто, пытаясь согреться. Поднимаясь по лестнице, она неожиданно встретила Женьку.
- Привет соседка! С Новым годом! Ты откуда такая отмороженная? – он внимательно вглядывался в ее лицо.
- Из гостей, - буркнула Анжела, пряча глаза, и ускоряя шаг.
- А хозяин случайно не новый твой знакомый Виталька? Мы тут с ним недавно пересеклись!
- Может и он, а тебе что за дело! – бросила на ходу девушка.
Женька промолчал. Анжела с трудом открыла дверь, дрожали руки.
Оставшись в полном одиночестве, она подошла к зеркалу и посмотрела на себя. Перед ней стояла очень бледная растрёпанная девица в блузке без нескольких пуговиц, с черными потёками под глазами, с лиловыми следами небрежных поцелуев на шее…
«На кого я похожа!- с ужасом подумала Анжела. – Меня ведь Женька видел! Что он себе навообразит!»
Она схватила с кровати подушку и в сердцах бросила её на пол, а потом с остервенением начала топтать. Ей очень хотелось что-нибудь разбить, перевернуть, сломать, а потом налить ванну до краев влезть в неё и … утонуть. Но ничего подобного она не сделала, а встала посередине комнаты, как столб, и заревела громко со всхлипами, с нервной дрожью. Слёзы обильно текли по щекам. Анжела не вытирала их, они сами собой высыхали. Неожиданно промелькнула мысль: «Хорошо, что никого нет дома, а то бы подумали, что я сошла с ума».
Если бы родные неожиданно появились, она просто не знала бы как себя вести, что говорить. Анжела чувствовала, что та жизнь, которая была до этого дня, закончилась. К ней пришло страшное понимание, что той Анжелы, с её детскими мечтами больше никогда не будет. Будет другая Анжела: лучше, хуже – неизвестно, но другая…
К вечеру у неё поднялась высокая температура. Оказалось крупозное двухстороннее воспаление лёгких. Почти месяц она пролежала в больнице.
А когда вышла, узнала от матери, что Женька подрался с Виталиком. Родители Виталика написали заявление в милицию, что их сына избил местный хулиган. Было возбуждено уголовное дело.
И всё это время ни от Семёна, ни от Веньки не было никаких известий…
___________________________________________
дУхи*) – жаргонное прозвище моджахедов, распространенное среди военнослужащих советской армии в Афганистане
Продолжение следует:
http://www.proza.ru/2018/08/26/1573
Фото в свободном доступе в интернете