9.
Ночью мне стало душно. Я проснулась, надела на себя все, что подвернулось в ночную пору, и спустилась во двор. Здесь было привычно темно и грязно. От выгребных ям и наваленных в несколько огромных куч бытовых отходов исходили флюиды вони и неблагополучия. Однако во дворе чувствовался хоть какой-то ветерок, в отличие от непроветриваемой квартиры, и я решила постоять тут минут десять в полной тишине.
Ветер приносил с собой запах гари из нижней части города, основательно сожженной гигантской собакой. Я подошла к деревянной скамье посреди двора, на которой в прежние времена спали бомжи, и увидела, что ее в данный момент облюбовали четыре кота из соседнего подвала. Я попыталась их согнать, но в ответ неожиданно услышала целую тираду. Серый кот с черной отметиной на носу возмущенно произнес:
- А почему, скажите на милость, людям можно поступать по-свински, а стоит честной кошке посидеть в комфорте или, скажем, немного погрызть тапки, так это сразу – преступление вселенского масштаба? Вот из принципа не сойду, ищите себе другое место.
Я ошалело посмотрела на кота и оглянулась вокруг, затем пощупала пульс и убедилась, что это не сон. Кошки между тем завели непринужденный разговор о наглых крысах из канавы и ценах на Вискас на черном рынке. Я вспомнила о таблетках, выпитых перед сном, и с облегчением вздохнула:
- Это все первитин. Теперь понятно.
- Первитин, на самом деле, всего лишь символ расслабления, - раздался позади скрипучий голос, словно говорила древняя седовласая прапрабабушка. – Лишь немногие люди могут нас понимать, и этот дар передается генетическим путем. Вы всегда это умели, а лекарство только сняло психологический блок.
Обернувшись, я увидела дворняг из соседской квартиры: маленькую старушку Чепушилу, походившую на рыжую облезлую болонку, и психически ненормального Главврача, коротконогого, белого с черными пятнами, вечно покрывавшего любого прохожего самым неистовым лаем. Сейчас они смотрели на меня вполне осмысленным взором, а Чепушила продолжала слова наставления:
- Древняя Книга Старших по подъездам, как всегда, права. Пророчество свершается на наших глазах. Возрадуйтесь, собаки и коты!
Главврач воодушевленно завыл, а коты на лавке хором промяукали некую победную скороговорку.
- Кажется, я схожу с ума, - выдавила я. – Чепушила, ты что, говоришь? А где ваш хозяин – старец Авраам?
- Он спит, зачем будить ветерана, - Чепушила решительно махнула хвостом. – Да он нам и не нужен. У нас к тебе разговор, Викторовна.
- Можно, я присяду? – спросила я, внезапно почувствовав слабость в ногах.
- Конечно, сейчас я все устрою, - кивнула Чепушила и недовольно гавкнула на котов: - Ну-ка, приблудные, освободите жилплощадь!
Коты яростно заверещали:
- На себя посмотри… Да она даже своей мамы не помнит… Лахудра рыжая… Пусть уходит…
Главврач подбежал к скамейке и разразился порцией отборной нецензурщины. Голос у него оказался низкий и глумливый, и в повседневной речи Главврач употреблял только и исключительно самые похабные матерные выражения, причем настолько правильно с точки зрения грамматики, что мог подобными фразами целый роман написать. Вдобавок этот псих не ограничился словами, а зубами схватил пятнистого кота за хвост. Кошки моментально очистили скамейку и отошли на безопасное расстояние, а Главврач вернулся на исходную позицию, продолжая ворчать себе под нос что-то вроде: «С…, б…, всех урою, век воли не видать…»
- Что-то я сомневаюсь в его кличке, - прошептала я Чепушиле. – Ему больше подошло бы прозвище Сиделец или Каторжанин…
- Ну, так и есть, - весело отозвалась собачка. – В прошлом воплощении он был Главврачом больницы, что от нас через дорогу, - той, где лечат бабок, которые еще при Иване Грозном на пенсию вышли. Там он изрядно проворовался и набрал взяток на семь воплощений вперед. Теперь, по крайней мере еще три жизни ему придется провести в теле пса, и будет чудо, если в следующий раз он родится породистой собакой, а не маленьким кривым уродцем, как сейчас. Ему еще повезло, что его подобрал сердобольный Авраам, когда Главврач два месяца наворачивал круги вокруг своей бывшей работы и питался объедками с помойки «Театрального» кафе. Таких, как он, всегда к бывшему месту работы неосознанно тянет. А как человек он свои дни окончил в исправительном учреждении ЛА 155/8 в поселке Заречном, совершив вместе с восемью другими заключенными акт членовредительства путем вскрытия живота. В учреждении характеризовался с крайне отрицательной стороны, большую часть времени провел в карцере, устраивал драки, нападал на представителей администрации и так далее.
- А зачем животы себе вскрыли? – не поняла я.
- Это была акция неповиновения. Обычно заключенные делают подобную операцию с умением, не задевая жизненно важные органы, но Главврач, несмотря на свои медицинские навыки, не привык проделывать это заточенным о бетон черенком ложки, и взял слишком глубоко. Умер от заражения крови, о чем теперь весьма сожалеет. Ну, что мы все про Главврача… Времени у нас мало, пора переходить к сути дела.
Во дворе между тем становилось многолюдно, точнее, многозверно. Подошли кошки и собаки с Театралки, Недельки, Столешного, пустырей над улицей Шевченко и с других окрестных кварталов. Были даже коты из дворов за улицей Пурманова и со стадиона «Спартак», некоторых из них я узнал, как, например, пушистую кошку с угла Чуковского-Джамбула и злющего старого котяру со двора за 556-й гимназией. На деревьях расселись сотни птиц, а из канав и помоек шкодливо выглядывали огромные крысы. Сейчас животные не трогали друг друга, очевидно, соблюдая некое молчаливое соглашение о перемирии. Я торчала на скамейке одиноким представителем несчастного вида хомо сапиенс посреди этого биоразнообразия.
- Ты готова к познанию истины, Викторовна? – торжественно спросила Чепушила, когда животные под ее тяжелым взглядом притихли и устремили свои взгляды в центр двора.
- Видимо, да, - пожала плечами я, хотя, если честно, в данный момент познание истины находилось далеко не на первом месте в моей пирамиде потребностей (на первом было острое желание чего-нибудь съесть, а потом завалиться спать).
- Она готова! – приглушенно продекламировала Чепушила, и звери с птицами вторили ей, словно эхо: «Готова, готова, готова…»
- Знаешь ли ты, Викторовна, кто мы – все звери, собравшиеся здесь?
- Ну, да, - неуверенно отозвалась я. – Собаки, кошки…
- Нет, это не так, - покачала головой Чепушила. – То есть, да, мы находимся в телах животных, но на самом деле мы – участники самого древнего на свете сообщества – Совета Старших по Подъездам.
И звери вторили ей хором: «По подъездам, по подъездам…»
- Вроде бы это Авраам у нас старший по подъезду, - высказала я предположение. – Можете в КСК спросить…
Чепушила посмотрела на меня с легким осуждением, как на наивного ребенка.
- Так вот, знай теперь, Викторовна, что настоящие Старшие по Подъездам – это мы, а вовсе не те, кто называют нас своими хозяевами. С древних времен наш Совет регулировал множество вопросов в этой местности, а потом и в этом городе. Первый из Старших по Подъездам был назначен в нашем городе еще в середине девятнадцатого века.
- Как вы можете что-то регулировать? Вы же… ну, не люди.
Звери вокруг неодобрительно зашумели, а Чепушила обвела всех красноречивым взглядом и обратилась ко мне снисходительным тоном:
- Хорошо, я оставлю это замечание без ответа, учитывая вашу темную человеческую натуру. Отмечу только, что при любых значительных исторических событиях всегда присутствовало какое-нибудь незаметное, но обязательное животное. Банкиры договариваются о сделке, - все слышит присутствующая на встрече кошка. Чиновники решают судьбы мира, - при этом дежурят попугаи в клетке или рыбы в аквариуме. Даже сбежавший преступник, закапывающий клад, спрятавшись на отдаленном пустыре, ошибается, думая, что он – единственное живое существо на свете, являющееся хранителем тайны. Крысы подтвердят, что это не так. Все тайны мы передаем друг другу и из поколения в поколение. И все это – затем, чтобы в трудный момент научить людей, как выкрутиться из очередной катастрофической ситуации, в которую, кстати, только люди и затягивают наш город. Для передачи знаний существуют особые индивидуалы, мы называем их медиумы. Вы – как раз из таких.
- Теперь понятно, - сказала я, почему-то совершенно не удивившись рассказу Чепушилы. – Скажите только одно: зачем это вам? Вас хозяева кормят и поят, выгуливают. Сдался вам это город?
- Я не знаю, почему так сложилось, - сказала Чепушила, - но раса людей считается более продвинутой и высокоразвитой, нежели звери и птицы. В общем колесе перерождений она находится значительно ближе к выходу и окончанию всех страданий, поэтому нет для нас лучшей доли, чем оказаться в следующей жизни в теле человека, хотя бы и такого никчемного, как тщедушный пьяница из первого подъезда. Да, да, как ни печально, но этот трус, обманщик и альфонс когда-то тоже был в теле самого обыкновенного гуся, а переродился после чудесного спасения птицами одного древнего города. Ну, знаете, есть такая легенда… Правда, с тех пор его душа уже много раз появлялась на свет в облике человека, и каждый раз во все более отвратительном теле, но это уже – на совести его людских воплощений, звери тут ни при чем. Так вот, если птица или зверь совершит добрый и одновременно значительный поступок, то скорее всего – хотя и не обязательно, что переродится в следующей жизни в человека. А что может быть значительнее, чем спасение целого города?
– Спасибо, с этим разобрались, - сказала я. - И что вы хотите передать людям в этот раз?
- Информацию, которая может помочь множеству людей, - просто ответила Чепушила. – Мы доверим вам Тайну Великой Белки…
При этих словах звери и птицы возбужденно зашевелились и повторили: «Тайну Великой Белки, Тайну Великой Белки…»
- Товарищи, - воскликнула я, обращаясь ко всем, - а можно без этих ваших коллективных хоровых пений? На нервы, знаете ли, действует!
К Чепушиле подошел огромный старый крыс и громко предостерег:
- Извините, а вы уверены, что великую тайну можно доверять этой человеческой самке? Она же очень тупая, впрочем, как и большинство остальных людей.
- У нас нет выбора, - грустно качнула хвостом Чепушила. – Оракул указал именно на нее.
Все посмотрели на огромного белого английского бульдога, который с отсутствующим видом дремал в сторонке. Я вспомнила, как он окатил меня мощной порцией собачьей струи, когда я, уставшая, возвращалась вечером домой, и поняла, что это и был великий знак Оракула.
Крыс посмотрел на меня с величайшим сомнением, но ничего больше не сказал и скрылся в толпе.
Чепушила окинула взглядом собравшихся и прокричала:
- У кого-то еще есть возражения?
Звери и птицы молчали. Чепушила перевела дух и голосом былинного сказителя пропела:
- Эту историю мне поведал странный человек с длинными волосами и в очках, который говорил на вашем общем языке с сильным акцентом. Как ты знаешь, староста экопоселения любит собирать вокруг себя сотни собак и кошек. В тот день я была на таком приеме и забрела в одну из дальних комнат серого замка на холме – администрации вашего экопоселения. Иностранец в очках сидел на полу, прикованный к батарее наручниками, и горько плакал. Тут я увидела, что он находится в измененном состоянии сознания после выкуривания огромного количества сушеной травы, скрученной в бумажную трубку. Он подозвал меня и рассказал, что придет черный день, и на город опустится проклятие Дог-Зиллы. Для защиты от старинного зла он построил Великую Белку. Проект белки ему когда-то доверил старый японец, который называл ее Механическая Кайдзю-Белка либо Бой-Белка, то есть Боевая Белка, а сокращенно – Меха-Белка. Это огромное механическое создание высотой в двенадцать метров, состоящее из каркаса и соломы, пропитанной специальным составом от огня и воды…
- Постойте… - осенило меня. – Вы случайно, не о той белке, что стоит возле выставки? Вы хотите сказать, что это, с позволения сказать, произведение искусства поставили не просто так… Имею в виду, не по пьяни и не в состоянии умопомрачения… А то многое говорят…
- … Лишь Меха-Белка сможет на равных сразиться с Дог-Зиллой, - продолжала Чепушила, не обратив внимания на мой возглас. – Ее построили как инструмент сохранения равновесия в том случае, если Дог-Зилла выйдет из-под контроля. Только человек сможет активировать Белку для начала защитной миссии.
- Знаете, я видела ту белку, и страшную Дог-Зиллу тоже видела, - сказала я. – И, честно говоря, сомневаюсь, что соломенное чучело с желудем в лапах победит стальную машину смерти.
- Белка на площади – только основа боевой машины, - продолжила Чепушила. – Вы ведь в курсе, что, помимо Белки, по городу разбросано много других инсталляций, которых вы, горожане, по темноте своей считали безумием и расточительством? Так вот, ничего подобного. Иностранец знал, что бронированная и вооруженная Белка привлечет к себе ненужное внимание, поэтому разделил ее на множество деталей и расставил их по городу в виде бессмысленных скульптур, уродливых настолько, что даже сборщики металла боятся к ним подойти. Как только мы активируем Белку, она в течение нескольких часов сама соберет все инсталляции и предстанет перед нами в полном образе. И еще, Викторовна, поскольку я вижу, что ты все еще колеблешься, я хочу напомнить одну легенду из Книги Старших по Подъездам. Согласно древнему пророчеству, придет час, когда четыре воина света придут в Черный Замок и сокрушат огромного железного монстра. По описанию этот монстр полностью соответствует Дог-Зилле…
- И где в вашей легенде Белка? И что это за Черный Замок?
- Про Белку там ничего не написано, но я чувствую, что мы на верном пути, а ощущения меня никогда не подводили, я ведь собака, а не человек. Впрочем, это ваше дело, не хотите – не верьте. А пока я скажу только, что мы тратим время на разговоры, тогда как город находится в реальной опасности. Наличие опасности, думаю, вам доказывать не надо, вы ведь сами были свидетелем боевой мощи Дог-Зиллы. Короче говоря, пора тут во дворе закругляться и отправляться к Великой Белке.
- На выставку, что ли? – испугалась я. – Среди ночи? Вы знаете, какое это расстояние? Машины сейчас не ездят, шестой троллейбус отменили бог знает сколько лет назад, да и вообще, о чем я говорю? Сейчас же действуют правила экопоселения, и ночью патрули могут расстрелять на месте за нарушение комендантского часа! Я никуда не пойду, мне с утра на вокзал надо.
- А кто сказал, что вы пойдете? – спросила Чепушила и посмотрела вверх.
Птицы, коих во дворе были уже тысячи, разом поднялись в воздух, и словно порыв могучего ветра всколыхнул верхушки деревьев. Кошки принесли из подвалов несколько десятков крепких веревок и потащили их на деревья, чтобы передать птицам.
- Нет, нет, вы что, с ума сошли? – пыталась я сопротивляться, как только до меня дошел смысл их ужасной идеи.
Меня никто не слушал. Звери опутали мое тело веревками, а птицы по сигналу Чепушилы подняли меня на высоту пятого этажа. Я чуть не задохнулась, когда веревки стянули грудную клетку и почти перекрыли доступ воздуха в легкие. Пришлось интенсивно поработать руками и извиваться всем телом, как червяк на крючке, чтобы принять наиболее комфортную в этих обстоятельствах позицию, если только позу краковской колбасы на крючке в мясном магазине можно назвать удобной.
- Чепушила! – в сердцах заорала я сверху. – Я до тебя доберусь, чертовка!
- Ничего, Викторовна, все нормально! – раздался снизу еле слышный голос. – Расслабься, они довезут тебя быстро и в полной сохранности.
Ногами я касалась кроны самого высокого во дворе тополя. Была еще надежда зацепиться ногами за ветки и сползти вниз по стволу. Но подлые птицы взмыли вверх метров на тридцать и понесли меня над ночным городом со скоростью воздушного змея.
Я старалась не смотреть вниз, но иногда украдкой опускала взгляд, и тогда моим глазам представала фантастическая картина – широкая темная волна, двигавшаяся вслед за мной по улицам и крышам. Это бежали что есть силы тысячи собак, кошек, крыс и прочих тварей. Все в едином порыве неслись на выставку. Редкие прохожие шарахались в стороны, едва завидев это диковинное и пугающее зрелище, а патрули полиции на толокарах, вместо ареста за нарушение комендантского часа, прятались в переулки и подворотни.
До выставки мы добрались минут за десять максимум. Птицы бережно опустили меня на остатки асфальта, и я сердито сбросила веревки на асфальт. Подошла к взмыленной Чепушиле и указала на нее пальцем:
- Еще раз… Если еще хоть раз такое себе позволите, я за себя не отвечаю.
- Да пожалуйста, - просто ответила собачка. – Только выполни эту работу, а потом делай со мной что хочешь. Мне и так недолго осталось.
- Да иди ты, старая, - огрызнулась я.
Звери и птицы окружили соломенную двенадцатиметровую белку, занимающую солидную часть площади перед выставкой. Громадная желто-коричневая фигура с щенячьим взглядом больших глаз величиной с лобовое стекло автобуса держала в лапах гигантский спелый желудь, своими размерами свидетельствующий о торжестве генно-модифицированных организмов в экономике нашей планеты. Позади распушился широкий хвост, похожий на титанический веник.
- И это – великий воин? – спросила я, уперев руки в бока. Белка вызывала много эмоций, но среди них начисто отсутствовали страх, поклонение, замирание сердца либо банальная настороженность. Огромная куча сена с желудем. Самый большой на свете веник. Кубышка, стог, снеговик из соломы… Но – даже ни намека на воинственность.
- Подойди к ней, - серьезно потребовала Чепушила, в то время как звери и птицы столпились вокруг тесным кольцом радиусом метров в пятьдесят.
Я выполнила приказ и положила руку на обширное брюхо чучела.
- Да, именно тут, - кивнула Чепушила. – Теперь раздвинь солому.
Сделать это оказалось не так-то просто. Соломенные снопы были крепко перевязаны и пропитаны масляным, на редкость прогорклым составом. Дело пошло быстрее, когда на помощь мне пришли несколько больших псов с крепкими лапами, с щенячьих лет приученные к ремеслу копания нор. В итоге мы наткнулись на небольшую черную коробочку с надписью «Инструкция». Внутри оказалась схема и алгоритм действий к ней. Только мое техническое образование и опыт работы позволили разобраться в нарисованных от руки каракулях иностранца, писавшего по-русски, возможно, в первый или второй раз в жизни.
На выполнение всех пунктов инструкции ушел битый час. Мне пришлось ползать по всей белке, раскапывать в соломе многочисленные кнопки, тумблеры и экраны, поворачивать, нажимать, набирать коды и даже отгадывать небольшие кроссворды. Под конец птицы снова взялись за веревки и подняли меня на черепушку белки, где я повернула финальный вентиль.
По соломенному туловищу чудища пробежала дрожь, и птицы едва успели ссадить меня на асфальт. Белка издала шумный вздох и повернула голову вниз, с интересом разглядывая собравшееся вокруг зверье и меня.
- Послушай, белка, - сказала я, по-прежнему не испытывая почтения к потенциальной спасительнице города. – Мне тут сказали, что ты, вроде бы как, можешь одолеть Дог-Зиллу – так называют огромную железную собаку, которая намедни сожгла половину города. Так вот, если это правда, то тебе надо поторопиться, через несколько часов рассвет, и эта машина возобновит уничтожение кварталов…
Белка ничего не ответила, но ее коричневые глаза на мгновение вспыхнули. Затем огромная голова повернулась налево, а глаза титанического грызуна загорелись ярким светом, проецируя изображение на пустующее белое здание бывшей гостиницы. Тело Белки загудело и зашипело, и из забитых пылью динамиков послышалась звуковая дорожка к небольшому видеоролику. Звери и птицы внимали Белке с благоговением, хотя это оказался обычный рекламно-агитационный фильм, снятый по заказу администрации. На экране появилась роскошная девушка и хорошо поставленным голосом начала комментировать появляющиеся за ее спиной картинки:
- Как мы уже объявляли ранее, на улицах нашего благополучного экопоселения появилось несколько десятков новых арт-инсталляций. Все работы изготовлены всемирно признанными деятелями искусства, они выполняют эстетическую, психологическую и прочие полезные функции, а также поднимают наш город на первое место в мировом рейтинге культурных столиц, далеко оставляя за собой Париж, Рим, Пекин и другие места, теперь уже безнадежно отсталые в сравнении с экопоселением «Веселая Радуга».
На экране возникли две огромные уродливые птицы, выполненные из дубленой кожи, металла и дерева, и поразительно напоминавшие гигантские средневековые ботинки. Один ужас сменял другой: вслед за птицами-ботинками камера выхватила из темноты что-то вроде жестяного паяца на ниточках либо исхудалого жирафа высотой в пять-шесть метров. Как ни странно, это тоже оказалась птица, о чем радостно сообщил видеоролик.
- Легкие и в то же время прочные птицы содержат в себе аллегорию единения города с царством животных, - комментировала ведущая.
Страшные птицы все же имели некое подобие крыльев, клювов и хвостов, что позволяло при наличии буйной фантазии определить их принадлежность к миру летающих тварей. В большинстве остальных арт-объектах чувство реальности оставило их бедных авторов.
На экране вспыхнула скорбная и в то же время похабная картина: шесть деревянных гитар с грифами в виде огромных мужских достоинств выполняли роль гробов для людей, повешенных внутри пустых корпусов. Головы повешенных тоже были сделаны в форме мужских органов. Как ни странно, автор инсталляции известный скульптор Дебилбеков таким образом видел своих родственников. Наверно, пришла мне в голову неожиданная мысль, родственники здорово ему задолжали.
Гробы-члены сменились вылепленной удивительно точно с анатомической точки зрения скульптурой человеческого заднего прохода, сделанной в виде металлической спортивной площадки. В этом проходе людям предлагалось улучшать свою физическую форму. Потом было несколько огромных рассыпавшихся в труху железных инсталляций, на создание которых авторов вдохновила… ржавчина. Вот уж не думала, что ржавчина способна кого-то вдохновить, так нет же, я ошибалась.
Сразу бросалось в глаза, что работа была проведена титаническая, а авторов этих, извиняюсь за выражение, произведений искусства, администрация экопоселения искала и выбирала долго и тщательно из миллионов претендентов, поскольку найти таких людей не в соответствующих лечебных учреждениях очень тяжело, практически невозможно.
Но это было еще только начало. С замиранием сердца ведущая поведала зверям и птицам о гвозде программы: четырех бронзовых скульптурах мужских ягодиц, торжественно открытых старостой экопоселения в лучших районах города. Огромные мужские задницы красовались теперь у музеев и перед зданием администрации. Ведущая долго и самыми заумными терминами расписывала великое значение бронзовых задов и заключила:
- Несомненно, такое количество огромных и передовых скульптур человеческих ягодиц означает, что с настоящего момента наш город находится в полной…
Динамики внутри Белки затрещали, а изображение на стене гостиницы смазалось: долгие месяцы пребывания под открытым небом не прошли для грызуна даром. Спустя полминуты трансляция возобновилась, и ведущая продолжала:
- … в полной гармонии с окружающим миром и в единении с лучшими деятелями искусств Европы, Азии и Америки.
Потом голос девушки понизился, и она рассказала действительно страшную историю. Всемирно признанный датский скульптор Ян Геенна два года создавал из металла и композитных материалов Шлем ужаса по мотивам скандинавской мифологии. Когда он закончил работу и выставил ее в королевской галерее, несколько тысяч человек сошло с ума либо покончило с собой в первые же дни, и выставку срочно пришлось свернуть. Высохший, истощенный скульптор, дергая глазом, похоронным голосом поведал с экрана, что заключил в Шлем ужаса всю свою боль, боль всех поколений на Земле, бедствия, страдания, болезни, страхи и прочее непотребство, и, судя по реакции людей, его замысел вполне удался.
- И вот теперь, - заявила ведущая, снова расцветая улыбкой и меняя тон на радостный, - теперь мы с вами несказанно счастливы, что эта знаменитая инсталляция с сегодняшнего дня украшает главную площадь нашего города!
Сам Шлем показали мельком: действительно, гигантская кожаная шапка древнескандинавского воина с огромными рогами и крестом на челе. Несмотря на то, что Шлем ужаса полностью оправдывал свое название, этот Ян Геенна лично мне показался единственным из всего списка, кто с определенной точки зрения мог иметь некоторое отношение к искусству.
Потом быстро показали еще несколько безумных арт-объектов, а в заключение ведущая сладким голоском преподнесла на десерт огромную деревянную какашку, установленную в самом центре города. Толстая, длинная, с завитком на конце, какашка выглядела очень натурально, несмотря на то, что была выполнена из некрашеного дуба.
Если бы Чепушила не предупредила меня, что безумные инсталляции предназначены Белке сугубо в утилитарных целях, я бы сошла с ума в результате просмотра видеоролика.
Меха-Белка не дала мне времени на переваривание этой отдающей тухлятиной духовной пищи. Отключив кинопроектор, Белка нагнулась и вытянула лапу по направлению ко мне. Я приняла приглашение и быстро вскарабкалась на нее, удобно устроившись в лапах рядом с желудем. В глазу белки высветился адрес, и я поняла, что мне необходимо показывать дорогу к арт-инсталляциям. Я молча указала рукой направление, после чего белка выпрямилась и быстрым шагом направилась на восток по улице Тимирязева. Звери и птицы побежали вслед за нами.
Эта была величественная и странная процессия: огромная шагающая белка, от чьего топота сотрясались здания, и несколько тысяч животных, бегущих и летящих вместе с ней посреди темного города. Часа два белка ходила по улицам и собирала инсталляции, разбросанные в разных частях города.
Мне постепенно становилось понятно предназначение идиотских скульптур. Четыре огромные бронзовые задницы выполняли роль бронежилета. Приделанные к верхней и нижней части туловища Белки, они закрыли ее соломенный корпус и спереди, и сзади. Птицы-башмаки украсили широкие ступни грызуна, а Шлем ужаса – его обширную голову. Прочие инсталляции пошли на детали боевого облачения Меха-Белки. Разорив старое, бездействующее хранилище газа в одном из дворов, Белка достала из ямы несколько больших пластмассовых желудей. В довершение она схватила в лапы гигантскую деревянную какашку. Тут все оказалось просто: какашкой предлагалось разить врага, словно дубиной.
Закончив с арт-объектами, Меха-Белка посмотрела на нас и произнесла металлическим голосом:
- Все модули собраны и находятся в полной боевой готовности. Ведите меня к противнику.
- Что-то негусто у тебя с оружием, - отозвалась я. – У этой Дог-Зиллы одни искры из глаз чего стоят…
Белка спокойно повторила свою просьбу, и мы повели ее в центр города.
Промозглую ночь сменило хмурое утро. Небо было пасмурное, шел холодный дождь, но на востоке уже занималась слабая алая заря.
Продолжение следует.