Самолет Красноярск - Сочи приземлился в 17-50 по местному времени. Юлька с Настей, сестрой, нашли такси до Адлера. Водитель, веселый дядька средних лет, всю дорогу уговаривал остановиться не в Адлере, а в Гаграх, у брата.
- Как родных примет, эх… Поехали, красавицы!
На дядькиной шее была двойная золотая цепочка сложного плетения. Одна нить состояла из чередующихся крупного и трех мелких звеньев. Плетение другой было более интересным - просветы между соединенными звеньями чем-то напоминали крохотные птичьи глазики.
Дорога промелькнула быстро. И вот уже нашли нужный дом – он был двухэтажный, каменный с маленькими балкончиками и башенками.
Хозяйка, похожая на цыганку старуха, с покрытыми коричневыми пигментными пятнами шеей и руками, придирчиво осмотрела девушек и их небольшую дорожную сумку:
- Что-то мало нарядов взяли, в чем на свидания будете бегать? – усмехнулась она.
- Для свиданий с морем у нас всё есть, а другие свидания не очень интересуют, - ответила Юлька.
- Ну-ну… - недоверчиво буркнула Зоя Ивановна, так звали хозяйку.
В большом доме мест уже не было, поэтому сестер поселили в домишке, стоявшем в глубине фруктового сада. Комната с двумя кроватями и крохотный тамбур – прихожая. За окном цвел розовый куст – страшненький, голенастые стебли с огромными шипами заканчивались мелкими растрепанными желтыми розочками. Отдыхающих было человек десять. Всю работу по дому выполняли хозяйка и ее внучка, безмолвной тенью сновавшая по двору.
- Дурная она у нас, Зинка - сокрушенно вздыхала хозяйка, - Ишь, не хочет постояльцами заниматься, всё чудит… Украшения ей, вишь ты, делать охота. Дед-то у нас ювелиром был, инструмент от него остался. Так утащила его к себе, мастерит что-то ночами. Я взглянула как-то – страхота такая, что и не проглотить, не выплюнуть…
- Делает украшения, надо же, - думала Юлька, - ювелирша… Бледненькая, худенькая, с тонким прозрачным личиком. Большие серо-голубые глаза с чуть приподнятыми внешними уголками. Зина всё время всматривалась во что-то. В резной виноградный лист, чуть тронутый розовым, в причудливый узор деревянного среза столешницы… А еще она часто роняла и била старухину посуду. Юльке порой казалось, что делает она это нарочно и с удовольствием.
А вокруг был Юг, жаркий, ароматный… Пропитанная йодом морская свежесть, запах жареного с травами и специями мяса, нежный, тонкий аромат бледно-золотых крупных абрикосов, необыкновенно сладких и сочных. Юльке нравилось бродить по набережной – там росли невысокие деревья с цветами, похожими на разноцветные пушистые кисточки. Насыщенные, но нежные оттенки плавно переходили один в другой.
Мелькали дни, раскрашенными ракушками нанизываясь на яркую солнечную нить. В последний вечер перед отъездом, собираясь на сеанс в летний кинотеатр, Юлька вертела в руках бусы – несколько ниток, привезенных из дома. Матово-жёлтые лепешечки янтаря из Паланги, тройная нитка густо-бордовых гранёных бусин – гранатовые из Чехии… Хотелось чего-нибудь нового, свежего. В полуоткрытую дверь можно было увидеть летнюю кухню. Там, в отгороженном закутке, обитала хозяйкина внучка. Мысль пришла внезапно...
- Попрошу взглянуть, если что – куплю… Может, не всё страшное, - Юлька направилась к Зине. Дверь в закуток была прикрыта, но не заперта. Юлька стукнула раз, другой. Затем вошла. Комнатка была пуста – Зина, видимо, хлопотала где-то по хозяйству. Низкий топчан, накрытый серым покрывалом, широкий деревянный стол в углу, стул. Полки с книгами. На одной из полок стояла большая деревянная шкатулка. Юлька подошла к ней. Минутное колебание. Решилась. Осторожно сняла, поставила на стол. Открыла. И замерла. Неожиданные сочетания полудрагоценных камней, металлических деталей разного цвета, раковин, кусочков дерева, перламутра. Девушка осторожно начала вынимать вещи из шкатулки, рассматривать. Ожерелье, в нем перламутровые пластины были скомбинированы с лиловато-сиреневыми прозрачными бусинами неправильной формы. Подвеска, центральный элемент которой – крохотные причудливые дамские часики. Браслет – бирюза, медные бусины, кусочки горного хрусталя. Украшения заколдовывали, завораживали… С трудом очнувшись, бережно сложила всё обратно, поставила шкатулку на полку. Тихо вышла, прикрыв за собой дверь.
Рано утром Юлька улетела домой, в Красноярск. Весь следующий год она часто вспоминала украшения. Мысленно перебирала их, примеряла на себя. Ждала лета. И вот опять аэропорт, дорога, знакомый дом.
- А где Зина? – спросила Юлия у Зои Ивановны после первых приветствий.
Потемнев лицом, та ответила:
- Пропала наша Зинка. Ещё прошлым летом. Ходил тут к ней один. Красивый такой парень, видный… А говорили про него всякое… Любой дефицитный товар достать мог. И перепродавал его задорого. Спекулянт, короче. А еще… Говорили, с турками он того… Может, даже... Короче, пропал он. И Зинка моя вместе с ним,- голос хозяйки прервался, задрожав, - искали её, искали. Думаю, перебрался с ней на ту сторону. Да и продал дурочку эту в публичный дом.
Зоя Ивановна ушла. Юлька не смогла, не осмелилась спросить о судьбе шкатулки и её содержимого. Отпускные дни прошли быстро, но были какими-то блёклыми, тусклыми. С погодой не повезло. Небо походило на остывшую манную кашу, голубовато-серую, зернистую. Какой-то совсем не южный ветер бросался мелкими водяными шариками, от которых по шее и спине ползали противные зябкие мурашки. Уезжала Юлия, зная, что никогда больше сюда не вернётся.
Много лет спустя, уже в нулевые, Юлия Васильевна отдыхала в Италии. Однажды, бродя по улицам в одном из приморских городков, случайно заглянула в спрятавшуюся между двумя большими каменными домами лавочку. На витрине лежали необычные украшения. Одно из них, ожерелье, в центре которого находились ажурные часики, Юлия рассматривала особенно долго. И вдруг вспомнила. Адлер, восьмидесятые… Попытки выяснить у молодого человека, стоявшего за прилавком, имя мастера, изготовившего украшения, ни к чему не привели. Вдруг в магазин вошла итальянка в изумрудном, с голубыми и лиловыми узорами, шелковом платье. Пышные локоны цвета спелого каштана обнимали тонкую шею. Оливковая кожа оттеняла светлые глаза необычной формы. Юлия присмотрелась, ахнула… Несомненно это была она, превратившаяся в настоящую красавицу, Зинка! Бросившись к ней, закричала:
- Зина, Зина, это ты? А я отдыхала когда-то у твоей бабушки в Адлере!
Женщина обернулась, посмотрела. Лицо ее было удивительно невозмутимым, с легким оттенком недоумения. Затем улыбнулась и сказала:
- Non capisco, signora…
* Не понимаю, сеньора