БАБУШКА ЯМАН
Моя бабушка, как всегда, робко вошла в юрту и присела у дверцы печурки. Она посматривала то на меня, то на маму и, вздохнув, тихо заговорила:
– Вот пришла к вам, пока вы не перекочевали на зимник... Все думала сказать или нет. Ладно, скажу... Когда вы вступите в коммуну, то ни в коем случае не сдавайте хорошие бурятские седла .Это же красота, никто потом не сделает! Лучше найдите какие-нибудь старые и сдайте. Они ведь как делают, вы видели, а? Все сбрасывают в кучу вдоль изгороди. Хорошие бурятские вещи гниют под дождем. Войлок, стены юрт, кровати, даже тэрлики... А они привозят откуда-то много русской упряжи... Что же еще я хотела сказать? Аа, упряжь вам там дадут. Конечно, там легче и лучше людям. А зачем комсомольцы разрушили святое место на Белом Ключе. Они скатили вниз молитвенные камни. А какой-то старик, знающий и почитающий обычаи, стал их ругать. Да что толку!
Я всегда говорю своему Дамдину, чтобы не творил зла, не подражал глупым людям, а жил своим умом. И вы это запомните. Кому и какая польза от того, что разрушают то, что сделано давно другими людьми? А Дамдин привез от русских людей куриц, они бегают по двору и клюют зерно. Наверное, яйца будут нести, – беззвучно рассмеялась бабушка и продолжила, – русские тала дают коммунарам кошек, чтоб те ловили мышей, но кошки исчезают куда-то по ночам. Может быть, бедолаги домой убегают? Да, совсем забыла сказать: привозили и делили материю. Нам тоже немного досталось...
Она еще долго рассказывает нам новости и дает напутствия. Мне кажется, что мама и нагаса-эжи, хотя и делают вид, но сами совсем не слушают ее. Мне жаль бабушку, я давно знаю, что ее зовут не Яман, а Дулма, и подсаживаюсь к ней поближе...
ПОЧЕМУ НЕЛЬЗЯ ХОДИТЬ К ЖАМЬЯН-ДЭБИ?
Время от времени со стороны коммуны слышится жужжание и звон молотилки, крик погонщика коней. Во время дождей молотилка молчит. Мы быстро откочевываем мимо коммуны на зимник. И вдруг я вижу, что дядя Найдан печально смотрит на нас. Он больше не будет кочевать от Загдачея до Соктуя, жить подолгу у чистых речушек и шумящих рощ, пасти овец на зеленых просторах. А я радуюсь: ведь в доме дяди Намсарая показывают пьесы. Каждый вечер буду ходить туда.
На зимнем стойбище выросла высокая лебеда, которая ходит волнами под легким ветерком. Повсюду летают веселые воробьи. Большой дом дяди Намсарая закрыт на амбарный замок. Никого нет. Не лают собаки, не мычат коровы. Наши коровы и овцы почему-то тоже притихли и пасутся недалеко от стоянки, собираясь в маленькие кучки.
Вдруг я узнал, что Жамьян-Дэби и его мама живут на зимнем стойбище дяди Лыгдена. Но с ними не то, чтобы разговаривать, даже ходить к ним нельзя. Почему? Ведь люди сделали кулаком только дядю Намсарая...
Днем я работаю с папой в кузнице. Однажды у самых дверей остановилась телега. Дядя Жамбал Жалсанов привез папе большой барабан от молотилки. Оказывается поломались зубья большой шестерни.
– Вот, опять к тебе отправили. Коммуна рассчитается. – сказал дядя Жамбал, виновато улыбаясь. Папа походил вокруг телеги с барабаном и, вздохнув, сказал:
– Что ж, попробуем отремонтировать вместе. Берись! – Он повернулся к дяде Жамбалу. Втроем мы затащили барабан в кузницу.
Вечером я смотрю в сторону стойбища дяди Лыгдена. Наверное, там также смотрит в нашу сторону Жамьян-Дэби.
Окончание следует.