Сон3

Янина Пинчук
Сон оказался таким, что не выдержал собственной длины: на утреннем ветру разорвался на лоскуты. Я бегала по двору, пытаясь поймать их, но тщетно – схватила лишь несколько, остальные улетели куда-то в юго-западном направлении.
Я опять точно знала, что это тот же самый город! И за него шла борьба.
Кажется, с N. я повздорила из-за мелочи, не то слово, не тот тон – но во-первых, прилюдно, во-вторых, мы-то знали, что он хочет присвоить большое здание бывшего приюта.
Там размещалась школа, часовня, мастерская по производству керамики и художественных изделий, оранжерея. Все знали, что тамошние дети воспитывались в любви к труду и искусству и никто из них не считался потом “каким-то не таким”, и все, за очень редкими исключениями, находили свою дорогу в жизни. 
Потом в войну там был госпиталь, а детей раскидали кого куда. Вот тут уж не позавидуешь. А теперь N. решил что-то снести, что-то достроить и сделать тут завод (какая разница, по производству чего – но чего-то очень вредного и/или ненужного).
Общественность была против, я в том числе, позволила себе высказаться.
Меня вызвали на дуэль. Очень странную дуэль. На кулачный бой.
N. был здоровенным, крепким мужчиной лет пятидесяти с небольшим. А я – это я. Да, могу передвинуть тумбочку. Долго идти или бежать трусцой. Но бить на поражение – совсем другое. Я с недоумением рассматривала свои кулачки, похожие на кошачьи лапки. И понимала, что будет месиво. Мне советовали самые разные, часто нелепые, средства защиты, какие-то повязки, наколенники, заглушки на уши... Без толку. Я уже приготовилась быть битой – за правое дело не стыдно. Только восстанавливаться долго и хлопотно. Думала: хоть бы не выбили глаза. Когда у тебя близорукость минус семь, трепетно дорожишь тем, чего у тебя и так очень немного.
И вот самое интересное, что дуэль не состоялась. Я уже не помню, почему – но было странное ощущение, что всё само рассосалось. То ли накануне N. арестовали, то ли ещё что – но я осталась невредима.
А потом были ещё какие-то градозащитные и общественные дела, в которых я участвовала, но вот это я упустила. Интересно было то, что в дрёме для меня происходящее виделось как для героя компьютерной игры, с наложением поверх картинки разделённой надвое тетради: слева записывались фактическое содержание сна (типа «мы пошли на митинг у ратуши»), а справа – толкование (типа «ты наконец осмелишься высказать свои мнения и потребности и будешь поддержана, смелее»).
Ну, что тут сказать: в этом сне у меня осознанности ноль, зато сознательности в избытке.