КТО ТАКОЙ «КУЛАК» И ЧТО ТАКОЕ «КОММУННА»?
Стоянка Намсараевых опустела и осиротела. Я хожу по их двору и непонятная тоска сжимает мое сердце. Большой белый дом потемнел, закрыт на железный замок. Избушка, где дядя Намсарай выпекал вкусный хлеб, осела в землю и кажется ослепшей. Всюду валяются старые кости, клочья шерсти и войлока. В юрте не горит очаг и ветер развевает пепел. Изгороди накренились и медленно падают. Все зарастает бурьяном и лебедой. Никого нет!
– Куда они перекочевали? – допытываюсь я у Жалмы-абгай.
– Не знаю... Молчи! Их сделали кулаками. Никому не говори.
– А кто такой «кулак» ?
– Когда человека закрывают в тюрьму, его сначала делают кулаком...
Значит дядю Намсарая посадили в тюрьму и сделали кулаком. Но в тюрьме он не сможет пасти овец и строить дома, сеять пшеницу и выпекать хлеб. Почему дядя Намсарай нужен какой-то тюрьме, а не нашему Алханаю?
Мы с Жалма-абгай дошли до ключа у каменистого подножия Мадаги. Но вдруг увидели в земле страшную трещину и, испугавшись, изо всех сил бросились бежать. Ветер засвистел в ушах. Запыхавшийся, я ворвался в юрту и увидел прислоненный к стене карабин.
– Мама, чей карабин?
– Не трогай! Наверное, заряжен. Это Дашиев Цыренжап оставил. Он с отцом в кузнице разговаривает, – мрачно сказала мама.
Я ринулся в кузницу. У наковальни, прислонившись к тисам, сидел худощавый и смуглый человек в русской одежде. Он что-то говорил папе. Вдруг он быстро повернулся ко мне и, прищурившись, отрывисто и резко спросил:
– Где твой Дамдин-ахэ?
– Не знаю, – промямлил я, испугавшись.
Цыренжап снова прислонился к тисам и замолчал в ожидании папы, который молча возился в ящике с железками. Папа вытащил железную трубку с дырками, повертел ее в руках и вопросительно посмотрел на Цыренжапа. Тот заерзал на месте и сказал:
– Работайте, работайте... Но будет лучше, если вы вступите в коммуну. Вы станете уважаемым человеком. Почему вы молчите? За рекой уже тридцать человек вступили в коммуну.
Папа неожиданно рассмеялся.
– Мне все равно кому и что делать. У кого что сломается, то и починю.
Вдруг Цыренжап о чем-то догадался и тоже рассмеялся.
– Вот и хорошо. Будем считать, что вы добровольно вступили в коммуну. Давайте скрепим это на бумаге...
Папа положил железную трубку у остывающего горна и сказал:
– Если даже и коммуна принесет что-нибудь на ремонт, не откажусь. Но что попусту болтать, пойдемте чай пить...
На теплой печурке у нас все время стоит зеленый чайник. К нам заходят буряты, русские, ламы, милиционеры. Мама всем стелит матрац и готовит еду, а я ставлю перед гостями низенький столик. Также мы встретили и сегодняшнего странного гостя с карабином, Дашиева Цыренжапа. Он долго пьет чай с отцом и рассказывает о коммуне...
Что такое «коммуна» ? Кажется Удбыл-абгай говорила, что это большая и голодная семья. Значит они все время будут что-то ломать, а наш папа ремонтировать...
– Было бы только здоровье, – потеет, прихлебывая чай Дашиев Цыренжап, – а все остальное всегда можно сделать...
Он все говорит и говорит, а папа молчит и только успевает кивать головой.
Продолжение следует.