Вячеслав Королев
«Коррозия»
Здесь размещена повесть целиком с вновь написанными главами 6,7,8,9,10.
Повесть «Коррозия» рассказывает о трагической судьбе молодого офицера. О любви и предательстве. О моральном разложении общества и армии, постигшем Россию в последнее десятилетие ХХ века, вслед за падением СССР. Сколько искалечено судеб полных сил офицеров, в одночасье оказавшихся ненужными Родине! Сколько их погибло в залитом водкой горе! Не счесть. Об этом сейчас нужно говорить, чтобы не повторились ошибки недалекого прошлого.
В основе повествования лежат истории, участником или свидетелем которых был сам автор. В повести также упоминаются события, пересказанные друзьями и очевидцами. Имена и фамилии героев изменены.
Глава 1. Был майор
Военный вертолет Ми-8Т сделал круг над островом посреди Ахтубы, заросшим мелким кустарником, снизился до предельно малой высоты и, оглушительным ревом распугивая рыбаков и рыбу, начал движение вдоль реки. Иногда он вдруг зависал над густыми ветлами, а затем, немного набрав высоту, медленно перемещался вниз по течению.
– Давайте еще чуть вперед, нам хотя бы до понтонного моста, на Грачи посмотреть сегодня, – усталым голосом произнес в гарнитуру начальник военного испытательного полигона полковник Кротов, находившийся в салоне вертолета и внимательно разглядывавший реку через иллюминатор.
С высоты хорошо были видны подводные части песчаных кос, уходящих в глубь реки. За ними темнели мутноватой синевой заструги – глубокие обрывчики, куда быстрым течением Ахтуба заносила набухшие от воды, притопленные пни и коряги. В глубоких омутах и ямах вдоль крутых, обрывистых берегов – любимых местах обитания сомов и осетров – река замедляла течение, образуя водовороты. Рассмотреть что-то в их глубине было невозможно.
– Вижу лодку! Смотрите по левому борту, – неожиданно для полковника сообщил Виктор Пологний, командир эскадрильи, который сегодня сам пилотировал вертолет. «Командир должен возить командира», – так он ответил полковнику Кротову, когда после утреннего построения тот вдруг вызвал его к себе и объяснил задачу.
– Понимаешь, только между нами... – сказал тогда Кротов. – С отдыха на Ахтубе домой не вернулся майор Виктор Рудник из «науки» («наука» – научные подразделения испытательного полигона. – Прим. авт.). Где он, не в курсе ни жена, ни друзья. Чую я недоброе, но нужно проверить сначала. Никто не знает, и ты никому не говори, пока сами не разберемся. Поисковиков я уже отправил на остров, а нам нужно осмотреть с вертолета берега ниже по течению реки и ерики в пойме.
Вертолет сначала прошел низко над лодкой, а потом, сделав круг для выбора площадки среди прибрежных рисовых полей, сел на ближайший пустой чек. Взяв с собой правого пилота, полковник Кротов спустился к реке. «Казанка» зацепившись мотором за песчаную отмель, стояла в паре метров от берега. Из-под днища лодки молнией метнулась в глубь реки стайка мелкой рыбешки. Лодка была пуста, следов высадившегося из нее человека на песчаном берегу не было.
«Прибило к берегу течением, мотором никто не управлял. Зачем человек бросил хорошую лодку? – все это казалось Кротову странным. – Похоже, что это может иметь отношение к пропаже майора».
– Определите координаты, свяжитесь с аэродромом и сообщите, где мы нашли лодку. Пусть срочно отправляют сюда гарнизонную спецмилицию, – дал он указания вертолетчикам.
Вариант за вариантом полковник прокручивал в голове причины внезапного исчезновения подчиненного. Что может быть? Несчастный случай на рыбалке – выпал из лодки и утонул? Произошло убийство? А может, похитили? Майор многое знал, он испытывал радиолокатор на новейших твердотельных приборах генерации, разработанных советскими учеными аккурат перед распадом СССР. 1993 год на дворе, рядом идет Чеченская война, охотников за секретами полно вокруг.
***
Кротову вспомнился недавний разговор с чабаном по прозвищу Чечен-Иван, когда во время облета боевых полей испытательного полигона он приказал посадить вертолет возле его кошары. Чечен-Иван жил с семьей в астраханской степи более двадцати лет, обрусел, за что и получил свое прозвище. Огромная отара чеченца паслась на боевых полях полигона среди торчащих из земли остатков корпусов ракет. Конечно, с разрешения начальника полигона. Сейчас на родине чабана, в Чечне, шла война.
– Командир, а сколько метров от дороги до твоего штаба? – вдруг как бы невзначай спросил тогда Чечен-Иван.
– Метров пятьдесят, наверное. А что? – ответил Кротов.
– Гранатометом достанут штаб, а там секреты всякие лежат. Легко возьмут.
Через пару недель после памятного разговора спецмилиция и офицеры, бывавшие на испытательных площадках в степи, начали сообщать Кротову, что в окрестностях полигона появляются новые лица, будто бы собирающие с кошар и бахчей чеченцев дань на войну. Особенно потрясло Кротова сообщение о том, что Чечен-Ивана нашли на кошаре мертвым, с перерезанным горлом. Тело чабана было приколото острой заточкой к самодельному деревянному креслу.
Сообщили Кротову и о недавнем конфликте пропавшего ныне майора с незнакомцем в степи. Рудник после завершения эксперимента на радиолокаторе будто бы захотел вернуться домой пораньше на попутной машине. Вышел на бетонку, ведущую в городок. Издалека увидел пылящую по степи легковушку. Подождал, пока «жигули» выберутся на бетонку, поднял руку. Водитель, молодой смуглый парень с коротко стриженной бородой, с готовностью остановился. Ехали молча, в салоне звучала музыка, какой-то мужчина пел песню под гитару. Майору сначала показалось, что это знакомые мелодии Розенбаума. Он вслушался в слова, и тут до него дошло: в песне речь шла о том, как храбрые чеченские воины громят в горах русских десантников. Рудник попросил выключить магнитолу. В ответ водитель только прибавил звук и начал подпевать. Тогда майор сам попытался выключить магнитолу. «Жигули» резко затормозили. Глаза водителя недобро сощурились. Рудник выскочил из машины и, хлопнув дверцей, пошел дальше пешком.
– Увидимся еще, майор! – крикнул водитель сквозь открытое окно, обгоняя Рудника.
До городка оставалось пять километров пути...
***
Подтянув лодку ближе к берегу, Кротов и второй пилот вернулись к вертолету.
– Командир, поисковики на связи, – Пологний жестом показал Кротову, что нужно взять гарнитуру.
– Слушаю, что там у вас нового, – полковник поплотнее прижал наушники, с надеждой вслушиваясь в доклад поисковиков, обследовавших остров на Ахтубе.
– Товарищ полковник, на острове обнаружили двух рыбаков из Москвы с палаткой, – докладывал старший группы поиска. – Они рассказали, что ближе к вечеру в пятницу на остров прибыла компания – двое мужчин и женщина. Подъехали к реке на большом черном джипе, номеров рыбаки не разобрали. На остров гости переправились на моторной лодке, управлял которой человек, по приметам похожий на майора Рудника. Затем приезжие разбили две палатки, развели костер. Было похоже, что расположились надолго, но под утро компания внезапно свернула свой лагерь, и больше рыбаки их не видели.
«Был майор... и нет его. А как он жил, чем занимался в свободное от службы время, какие отношения были в семье? Кроме того, что жену зовут Аля, ничего не знаем и спросить не у кого – партию разогнали, партийную комиссию полигона закрыли, политотдел убрали... – невесело размышлял Кротов. – Раньше, когда все было известно о жизни, связях и увлечениях офицеров, многое можно было предупредить. А теперь пусть загадку разгадывают спецмилиция и прокурор».
– Идем на точку, – скомандовал Кротов вертолетчикам, а сам стал обдумывать свои действия и детали предстоящего доклада московским начальникам о загадочном исчезновении майора Рудника.
– Или не докладывать пока, вдруг найдется? – вслух рассуждал Кротов. Рев двигателей заглушал его слова. – Нет уж, обдумаю все, как следует, и доложу о пропаже в Москву, – крикнул он сам себе так громко, как будто кто-то скомандовал ему сверху и развеял все его сомнения.
Хотя тщательно готовить доклад о пропаже майора было необязательно. Ситуация с дисциплиной в российской армии продолжала стремительно ухудшаться, и небоевые потери были не так заметны на фоне боевых потерь армии в Чеченской войне. И все равно полковник Кротов, приученный к порядку долгой службой в Советской армии, тяжело переживал предстоящий неприятный разговор с Москвой.
Вернувшись в свой рабочий кабинет, он дал указания адъютанту, прапорщику Василию Троицкому, дежурившему «на телефонах» в приемной:
– Василий, пригласи-ка ко мне Пугайлова (полковник Пугайлов – главный инженер полигона. – Прим. авт.), да пусть захватит с собой посудинку (так Кротов называл армейскую фляжку, наполненную техническим спиртом с ракетной базы, находившейся в подчинении главного инженера). – И стол накрой.
– Мы только по чуть-чуть, для уверенности в голосе, – негромко добавил он. – Потом соединишь меня с Москвой. – И, тяжко вздохнув, опустился в командирское кресло.
Глава 2. Аля
– Аля? Ты здесь?..
Никто не отозвался. Лейтенант Виктор Рудник оглядел репетиционный зал в курсантском клубе военного училища. На стенах – большие зеркала, гладкий, отполированный танцорами за многие годы пол, в котором всегда отражалась большая люстра, висевшая под потолком. Сейчас в блеске пола отразился лишь единственный фонарик, горевший над дверью. Над фонариком – табличка с надписью «Выход». В зале сохранился знакомый Виктору запах с примесью женских духов и пота, оставшийся после недавно закончившейся репетиции художественной самодеятельности училища.
Какое-то странное ощущение одиночества и пустоты от внезапно свалившегося безделья после пяти лет упорной учебы овладело лейтенантом. Каждый день – магнетроны, триггеры, радиолокаторы, наизусть аэродромы и самолеты НАТО... А по вечерам, после самоподготовки к завтрашним семинарам и коллоквиумам, занятия танцами. И вдруг – конец этой бешеной гонке: защищен диплом, получено направление в войска. Сегодня вечерний поезд увезет его к новому месту службы.
«Где же Аля? Я ведь даже не попрощался с ней перед отъездом...»
***
Аля Бойко приехала в Киев из далекого закарпатского села, мечтала выучиться на актрису, сниматься в кино. Но не вышло, поступила в хореографическое училище, и то не с первого раза. Стройная, фигуристая, хотя и с не очень правильными чертами лица, она привлекательно смотрелась в нарядном костюме для танцев – будь то народных или бальных. По вечерам, после занятий в хореографическом училище, она вместе с сокурсницами бегала в курсантский клуб военного училища заниматься бальными танцами – ведь нужно научить будущих офицеров красиво танцевать! А еще у нее была мечта – встретить здесь свою любовь.
В партнеры себе она выбрала Виктора – легкого на ногу, гибкого, быстро понимающего и запоминающего танцевальные па. Сначала разучивала танец с ним, а затем они вместе показывали другим парам, как правильно выполнять движения.
Виктор изредка брал увольнительные в город, провожал Алю после танцев до порога ее общежития. Иногда робко целовал в щечку на прощание. Так продолжалось около года. Но со временем Виктор стал замечать, что Аля все чаще стала отказываться от предложений проводить ее. Что бы это значило?
Ответ на этот вопрос он получил, когда как-то зашел к товарищу в соседнюю роту. В кубрике на четырех человек, где жил сокурсник, людей набилось, как килек в банке. Посреди кубрика сидел Ванек – курсант по фамилии Ванин – и аккордами на гитаре сопровождал пение друзей. Виктору показалось, что ребята были навеселе, видимо, где-то раздобыли спиртное.
– Ванек, а давай «поручика Голицына» споем, – предложил светловолосый, долговязый курсант, Виктор не знал его.
Ванек подтянул струны, и начали. Спели одну, затем другую песню, и еще. Когда аккомпаниатор подустал и начал путать аккорды, он поставил гитару между коленей и, разгоряченный, сказал:
– На сегодня хватит, меня подруга ждет.
– Ванек, мы тебе еще нальем малость. Побудь с нами, – наклонился к нему долговязый, достал из тумбочки завернутую в полотенце фляжку, протянул ее гитаристу.
Ванек сначала пригубил, затем сделал несколько глотков. И согласился:
– Ну ладно, остаюсь с вами.
Алкоголь развязал ему язык, и он вдруг начал бахвалиться перед компанией:
– Танцовщицу Алю знаете? – обратился он к захмелевшим товарищам. – Она в нашем клубе выступает. Мы с ней как-то закрылись в биллиардной комнате. Целовались, целовались, а потом я уговорил ее. Прямо на биллиардном столе...
И с видом бывалого знатока женщин заключил:
– Ну и хороша она!
– Зачем ты это здесь рассказываешь? – стиснув зубы и подступив к нему вплотную, спросил Виктор.
– А, это ты, танцор. Вместе с ней выступаешь? – узнал его Ванек.
– Замолчи немедленно, или я оторву тебе язык, – пригрозил Виктор, схватил Ванька за плечи и резко встряхнул.
– Да бросьте вы, ребята! Не хватало нам здесь драки, – вступилась за Ванька компания и оттеснила Виктора к выходу.
– Урод ты, Ванек, – бросил Виктор и вышел, хлопнув дверью.
Вернувшись в свою роту, он долго не мог уснуть. Обидно было за Алю. Да и как она поверила этому хвастунишке, он не понимал.
Отношения Ванька с Алей были недолгими. Он все время искал приключений, а она напрасно надеялась на серьезное. Но когда увидела его на Крещатике, возле гостиницы «Москва», с женщиной легкого поведения, наконец поняла: ее радужным мечтам не суждено сбыться.
Однажды Виктор после танцев спросил Алю об их отношениях с Ваньком.
– Отношения у нас непростые. Но аукнется ему все, – только и сказала она в ответ.
После окончания очередного семестра курсантов направили на практику в полевой лагерь под Киевом. Целый месяц они жили за забором без увольнительных в город. И только в последний день практики им разрешили выехать в ближайший районный центр.
Ванек вышел на трассу, остановил «жигули».
– У вас в городе есть бани? – спросил он пожилого водителя.
– А как же без них, конечно, есть. Довезу, – предложил тот.
Минут через двадцать они оказались на площади перед банями. Ванек, поблагодарив водителя, успел сделать всего несколько шагов, как услышал:
– Солдатик, дай закурить.
Оглянулся на голос. Перед ним стояла женщина средних лет и пыталась изобразить на лице улыбку.
– Я сам без курева. Где тут у вас магазин? – спросил в ответ Ванек.
– Идем, покажу, – махнула рукой женщина.
В магазине она достала было какие-то копейки, но Ванек, отстранив ее руку, попросил у продавщицы пачку «Беломора» и четвертинку водки. На большее и у него не было денег.
– Пошли ко мне, – предложила незнакомка и двинулась к выходу.
– Не ходите с ней, она больная, – шепотом предупредила Ванька продавщица. Но тот уже принял решение.
Идти было недалеко, небольшой домик женщины скрывался среди заросшего сада на одной из боковых улочек города. Познакомились. Она оказалась бывшей морячкой, работала поваром на морских судах. Суда заходили на неделю-другую в порты Африки на погрузку, разгрузку, и, так как личная жизнь у женщины не сложилась, там у нее случались встречи с африканцами. Потом списалась на берег, вернулась к маме в небольшой городок под Киевом.
Выпили, закусили яблоками из сада. Ванек остался ночевать, а утром побежал искать городскую баню. Слава богу, для военных она была бесплатной. Долго и с усердием отмывал обмылком хозяйственного мыла свое «мужское достоинство» – надеялся, что пронесет.
Однако по приезде в училище стал замечать за собой неладное. То вдруг ангина начиналась ни с того ни с сего. То, чуть ступил босыми ногами на пол в кубрике, – и сильнейший насморк. За ним – кашель, температура, воспаление легких. Только вылечат, начинается снова. Наконец Ванек слег с двусторонним воспалением легких. Спасти его военные медики не смогли. Никто из госпитальных докторов тогда и не подозревал о существовании такой страшной болезни, как СПИД, которая только-только переступила через границы СССР.
Курсанты прощались с Ваньком в клубе училища, проходя вереницей рядом с гробом. Девчонки из танцевальной группы тоже хотели пойти проститься, однако Аля на предложение подруг резко возразила:
– Нет, девочки, не стоит он наших слез.
И добавила:
– Столько хороших парней вокруг. Вы только внимательнее присмотритесь к своим партнерам по танцам...
***
Словно стряхивая воспоминания, Виктор мотнул головой, круто развернулся на каблуках новеньких офицерских ботинок и направился к остановке троллейбуса, чтобы добраться до общежития, где жила девушка.
Несколько остановок на троллейбусе, затем на метро – и общежитие хореографического училища. Виктор открыл знакомую дверь и обратился к вахтерше:
– Бабуля, Аля Бойко в общежитии?
Вахтерша преградила ему дорогу:
– Что ты, сынок, все уехали на шефский концерт в лагерь к молодым курсантам. И она тоже уехала, а как же еще? Они же артисты.
«Значит, будут наши девчонки танцевать с молодыми первокурсниками. И моя Аля выберет себе нового партнера», – подумал Виктор. Ему стало не по себе. Как это так: Алю вдруг закружит в танце другой курсант? Четыре сезона каждый вечер он отрабатывал с ней мудреные движения и позиции, много раз они вместе участвовали в танцевальных конкурсах, получали призы, ездили на шефские концерты, а теперь...
«Не будет этого», – решил он. И отправился собирать чемодан в дорогу.
Глава 3. Привет, Виктор!
К назначенному месту службы лейтенант Виктор Рудник решил ехать через Москву – слышал, что там к скорому поезду Москва – Волгоград прицепляют специальные вагоны, следующие затем до закрытого военного гарнизона «К» в астраханских степях.
Он зашел в пустое купе первым, рассовал вещи по ящикам и полкам, фуражку положил на стол и снова вышел на перрон Павелецкого вокзала. Прогуливаясь вдоль вагона, разглядывал пассажиров, пытаясь угадать, кто из них будет его соседями по купе.
«Только бы не ко мне», – взмолился Виктор, когда в вагон прошла семейная пара с ребенком на руках. Остальной народ его вполне устраивал – это были в основном старшие офицеры с небольшими командировочными чемоданчиками или седовласые мужчины в гражданском.
– Молодой человек, заходите в вагон, через пять минут отправление, – услышал он голос проводницы.
Войдя купе, не успел мысленно порадоваться, что его соседи – прилично одетые мужчины средних лет, как неожиданно один из них обратился к нему:
– Привет, Виктор!
– Здравствуйте, – лейтенант растерялся. «Откуда они меня знают?».
Попутчики явно чего-то ждали, то и дело с нетерпением поглядывая в окно и на часы.
– Все, тронулись! Доставай, – наконец хором обрадовались они.
Один из мужчин резко поднялся, приоткрыл ящик нижней полки, на которой только что сидел, и вынул из него канистру из нержавейки. Другой достал серый деревянный ящичек с отвертками и гаечными ключами, вынул оттуда аккуратно завернутые в тряпицу блестящие, точеные на токарном станке металлические стопочки с гравировкой «50 г». Порезали сваренные вкрутую яйца, разложили малосольные огурчики, картошечку в мундире, принесли кружку холодной воды.
– Перекусишь с нами? – обратился к Виктору один из попутчиков. И, не дожидаясь ответа, начал разливать по стопкам жидкость из канистры.
Виктору впервые в жизни предстояло попробовать технический спирт, он замешкался.
– А ты набери воздуха, выпей одним глотком и тут же, не вдыхая, запей таким же глотком воды. Делай, как я, – один из попутчиков демонстративно осушил стопочку. – Ну, пробуй же.
Виктор зажмурился и судорожно, дрожащими руками сначала правой плеснул в рот из посудинки со спиртом, затем левой поднес ко рту кружку с водой. Хотел вдохнуть – не получилось, спазм не позволил.
– Вы до станции Капустин Яр едете? – кое-как продышавшись, робко спросил он.
– Да что вы, туда едут ракетчики в первом вагоне, а это второй. Здесь авиаторы, едут все до Владимировки, – сразу раскрыли карты соседи по купе.
– А я не знал, взял билет во второй вагон. А мне, значит, нужно было в первый?
– Не переживай, выйдешь чуть раньше на своей станции. А мы дальше поедем.
– А вы – военные летчики? – продолжал расспрашивать Виктор.
Но попутчики осадили лейтенанта:
– Давай еще по одной, потом поговорим.
Выпили еще, потом еще. Хмельной туман окутал сознание, но и сквозь него пробивалась, беспокоила Виктора одна мысль: откуда они его знают? Кто они такие?
Проснувшись утром, он долго подбирал слова, прежде чем охарактеризовать вслух свое самочувствие после вчерашнего ужина. Страшно хотелось пить. Кое-как пошевелив будто присохшим к нёбу языком, прошептал:
– И как эту гадость пьют?
– О! Ты еще султыгу не пробовал. Вот тогда бы утром были ощущения похлеще, – с видом знатока заключил один из соседей.
Виктора мутило, ему совсем не хотелось любопытствовать по поводу султыги.
Пережить это состояние удалось только к вечеру, после того, как он выпил несколько стаканов крепкого чая, которым потчевали его заботливые попутчики. Наконец-то он перестал путать их имена, которые плохо помнил после вчерашнего. Разобрался, что его знакомые – инженеры авиационного КБ, едут устранять недостатки опытного образца какого-то нового истребителя, и спирт им выдали для этого дела.
Перед тем, как выйти на своей станции, Виктор все-таки решился и спросил, откуда они узнали его имя.
– Да чего там сложного? Дай сюда фуражку, – один из попутчиков взял у Виктора головной убор. Отвернул серенький дерматиновый ободок внутри, протянул фуражку обратно:
– На, смотри – «Виктор Рудник».
Виктор вспомнил, что подписать фуражки их заставил прапорщик на вещевом складе училища, где они подбирали и подгоняли новенькое офицерское обмундирование. Чтобы не перепутали фуражки на вешалках в роте после переодевания в офицерскую форму или в курсантской столовой после прощального ужина в училище.
Скрип тормозов и легкий толчок при остановке поезда прервали его воспоминания. Он засуетился, подхватил огромные чемоданы и стал пробираться к выходу. Про себя думал: первые испытания, выпавшие на его долю за сутки пути, он вроде бы выдержал. А впереди ждали новые – в жарком степном гарнизоне Капустин Яр. Виктор смело шагнул с подножки вагона навстречу им. Сильный порыв ветра ударил песком в лицо, небо полыхнуло молниями. Редкие крупные капли дождя фонтанчиками вздыбили дорожную пыль.
– Здесь с мая не было дождей, а вы привезли их, – как бы поздравила его проводница.
Виктору почему-то показалось, что это не к добру. Через несколько секунд дождь закончился, а ветер снова погнал пыль и песок.
Глава 4. Бутылка «французского»
Встретили лейтенанта Рудника в гарнизоне приветливо. Сразу же предложили комнату на двоих в офицерском общежитии для холостяков на улице Комсомольской. Утром, одевшись по-парадному, он явился в штаб полигона, где ему определили место службы в «науке».
– Будешь испытателем радиолокаторов. Это тебе по специальности подходит. А сейчас возвращайся в город, переодевайся по погоде и устраивай свой быт, – напутствовал его полковник Кротов.
Виктор вышел на раскаленную солнцем бетонную площадку автобусной остановки напротив штаба. Взгляд его уперся в огромную витрину из стекла и металла, где, как в парадном строю, висели ровными рядами фотографии лучших офицеров-испытателей. Верхнюю часть витрины занимал написанный крупными буквами лозунг с благодарностью ветеранам полигона и перечислением десятка их фамилий. В конце списка значилось «и др.».
«Надо же, как придумали: ветеран по фамилии «и др.», – улыбнулся Виктор. – Это, наверное, для тех, кто не найдет свою фамилию в списке. Чтобы думали: и про меня, мол, не забыли, поблагодарили за дела».
Он с любопытством ознакомился с подписями под фотографиями лучших испытателей – его поразило разнообразие воинских специальностей на полигоне: «Ничего себе! Здесь есть испытатели и ракетных комплексов, и авиационных систем, и систем управления и связи, и много чего еще незнакомого. Правильно я выбрал место службы – будет интересно».
К вечеру со службы начали возвращаться обитатели холостяцкого общежития. Виктор предусмотрительно прихватил купленную с первой лейтенантской получки в гастрономе на Крещатике бутылку красного французского вина – сегодня на общей кухне предстояло знакомство с соседями. Многие из них жили здесь уже по несколько лет и считались закоренелыми холостяками. Но были среди них и женатики, приехавшие на полигон год-два назад без «боевых подруг» – те еще колебались, стоит ли уезжать от родителей из столичных городов к мужьям в далекий степной гарнизон.
– Меня зовут Виктор, приехал из Киева, – представился он, стараясь расположить к себе местный народ.
– О, у нас много киевлян живет здесь, – отозвался один из обитателей общежития, жаривший картошку на свиных шкварках, от чего над всей кухней стоял сизоватый дымок и нестерпимый аппетитный запах. Рот у Виктора мгновенно наполнился слюной, заурчало в животе.
– А я Анатолий из Ленинграда, – протянул руку Виктору другой офицер – худощавый, чуть сутуловатый, уже в годах, но молодо выглядевший человек.
«Из «науки», наверное, этот сутулый», – прикинул Виктор.
– «Прописываться» будешь? – спросил Анатолий. – Тогда сейчас соберу людей.
Через полчаса просторная общая кухня стала похожа на муравейник. Холостяки несли и выставляли на стол из своих запасов все, что могло быть выпито и съедено в этот вечер.
– А ты куда вырядился, Борь? – обратился Анатолий к немолодому подтянутому мужчине в спортивной одежде. – Ты же тоже из Киева, не ходи сегодня на свои «бега», твой земляк «прописываться» будет, посидим.
Боря Левкин отрицательно покачал головой и быстрым спортивным шагом, всем своим видом подчеркивая приверженность здоровому образу жизни, выскочил на улицу.
Поздно вечером, завершив ужин и опорожнив не одну бутылку разного вина – грузинского, молдавского, крымского и другого, местного розлива, холостяки разошлись по своим комнатам. Виктору, как самому молодому, досталась уборка стола и мойка посуды.
– Зачем добру пропадать, – вполголоса произнес он и слил все остатки разномастного спиртного в пустую бутылку из-под французского вина. Получилась жидкость темно-бурого цвета. Виктор плотно закрыл бутылку пробкой и оставил на столе.
Утром, хорошенько выспавшись, он вышел на кухню. Там уже было полно народу. Боря Левкин, тот, что вчера вечером занимался спортом, налил себе полный стакан «французского» и, смакуя, малыми глотками попивал темно-бурую жидкость.
– Слушай, как тебя, Виктор, кажется? Какое шикарное вино ты привез из Киева! Чувствуется, что французское. Давно такого в этой глуши не пробовал.
– Э... Да это я вчера... – Виктор смутился, но все-таки рассказал, что на самом деле было в бутылке.
Офицеры громко и дружно захохотали. Боря тут же обвинил всех в том, что они ничего не смыслят в вине, проворчал: «Молодняк, попробуйте послужить здесь с мое, еще не так одичаете» – и, затаив обиду на Виктора, удалился в свою комнату.
Глава 5. Дело на миллиард
Отгуляв офицерский отпуск, Виктор на обратном пути хотел встретиться в Киеве с Алей. Забежал к ней в общежитие и снова не застал. Вахтерша сказала, что Аля сегодня переезжает на частную квартиру и вернется за оставшимися вещами только к вечеру.
– А вечером у меня поезд, вряд ли я ее дождусь. Вот, возьмите мой адрес, передайте. Пусть напишет мне письмо, – Виктор протянул вахтерше листок из записной книжки.
– Сынок, это ж в какую глухомань тебя служить отправили. Астраханская область... У нас в Киеве арбузами астраханскими торгуют. А еще после войны вобла была, и селедка оттуда тоже. Икра черная, – вахтерша старалась вспомнить все, что знала об этих местах.
– Привыкну. Там тоже кому-то нужно служить. Жалко только, что не удалось увидеться с Алей, – уже закрывая за собой дверь общежития, бросил на ходу Виктор.
Письмо от Али пришло вскоре после его возвращения в гарнизон. В ответном Виктор решил пригласить ее к себе в гости, благо что надвигались октябрьские праздники – 7 и 8 ноября. Откуда ему было знать, что полигон уже с начала сентября жил подготовкой к серьезным испытаниям новых радиолокаторов и систем управления в предельных по сложности условиях, а его ждала длительная командировка.
***
Полковник Кротов только что возвратился с очередного совещания в московском главке и собрал в конференц-зале на еженедельную планерку своих заместителей, начальников научных управлений, командиров испытательных центров. В его словах то и дело сквозила озабоченность положением дел с готовностью к испытаниям.
– Завтра ожидаем прилет большой группы конструкторов и самого генерала Сапыгина из главка, – обратился Кротов к офицерам. Сапыгин будет нас контролировать и помогать нам. Я знаю, что не все зависит от нас, но многое мы можем и сами, без помощи генерала, сделать.
– Командир, позвольте доложить мои соображения, – взяв указку, к карте подошел полковник Птицын, заместитель по науке.
– А что соображать-то? Работать нужно день и ночь, у нас не остается времени. Ну ладно, говорите, что вы еще придумали, ученые, – Кротов вышел из-за небольшой трибуны и сел в зале.
– Командир, мы уже знаем, какой получим результат от этих громоздких и затратных испытаний. На протяжении нескольких последних лет мы разрабатывали модели многих наших систем вооружения и модели средств воздушно-космического нападения вероятного противника, – Птицын специально сделал экскурс в историю, поскольку полковник Кротов только недавно был назначен на полигон из войск.
– Наши модели уникальны, они загружают технику и людей боевой информацией, создают для них сложнейшие боевые ситуации, в которых люди принимают решения. И теперь мы применили эти модели на практике, – продолжил Птицын.
– Стоп, стоп. Это бред. Нам приказано собрать в небе реальные самолеты и показать, как мы с ними справимся. А вы про модели какие-то, – перебил Кротов.
– Но позвольте, командир, вот цифры, – Птицын начал листать наброски предстоящего научного отчета.
– Достаточно, присаживайтесь, товарищ полковник, – кивнул ему Кротов.
– Товарищи офицеры, давайте ближе к делу. Нам нужно вывезти и развернуть технику на новых позициях, – полковник Кротов начал показывать на карте разбросанные по территориям нескольких областей СССР места предстоящей передислокации радиолокаторов, ракетных комплексов, самолетов-лабораторий. – Приказ нужно выполнять, а не обсуждать здесь, ехать или не ехать технике и людям, летать или не летать самолетам, – повысил голос начальник полигона.
– Командир, нет необходимости собирать такую огромную группировку сил и средств на земле, поднимать в небо столько самолетов. Пожалейте народные деньги. Мы уже все результаты испытаний получили через моделирование. Давайте доложим предложения генералу Сапыгину, – с места попытался возразить Птицын.
– Решение наверху принято, и для нас это закон. Готовьтесь сами, готовьте технику, готовьте людей, молодых лейтенантов привлекайте, выезжать будем, – завершил планерку Кротов.
Сентябрь на полигоне – любимое время для приезда комиссий из Москвы. Жара спадает, комариные атаки стихают, вода в Ахтубе и Волге еще держится комфортной температуры. Полно арбузов, помидоров, фруктов. Рыбалка, как правило, всегда успешна. В сентябре с полной нагрузкой работают тыловые службы полигона – многочисленных гостей нужно встретить, разместить, накормить. Вывезти на природу, отправить домой с гостинцами – осетриной, черной икрой, арбузами, тушами степных антилоп – сайгаков. Заместитель Кротова по тылу полковник Карьян тоже был не в восторге от предстоящих на полигоне мероприятий и в душе поддерживал позицию Птицына. Иначе сколько же бортов будет здесь, и в каждый нужно загрузить гостинец.
Самолет Сапыгина только-только приземлился на аэродроме, а уже через десять минут генерал назначил совещание с руководством полигона. Причем полковнику Птицыну предстояла отдельная аудиенция до начала совещания.
Птицын вышел на площадку перед боковым входом в штаб. Напротив, в зарослях белой акации, виднелся домик, в котором останавливались особо важные гости. Генерал Сапыгин, заметив, что Птицын движется к домику, опередил его окриком сквозь открытое окно:
– Птицын, ждите меня, я выхожу к вам.
Значит, разговор должен состояться на улице, без свидетелей и посторонних ушей.
– Здравия желаю, товарищ генерал, – Птицын спокойно поприветствовал Сапыгина.
Тот слабо пожал Птицыну руку и встал к нему боком, несколько наклонив голову и прислушиваясь. Птицын понял, что говорить будут полушепотом.
– Послушайте, Птицын. Я знаком с вашим критическим мнением по поводу масштабных испытаний, полетов, стрельб. Скажу вам – это не ваше дело. Вы лучше подумайте, как обеспечить вынос аппаратуры рабочих мест новых командных пунктов на большое удаление, установку больших экранов, информационных табло. Все должно мигать и сверкать! Поднимем самолет-разведчик в Шауляе, а здесь, на экранах, будем видеть всю воздушную обстановку над Европой. Представляете? Потом поднимем с военных аэродромов и соберем здесь, в небе над полигоном, пару сотен самолетов одновременно, загрузим экраны воздушными целями, добавим к ним баллистические цели и разыграем отражение их массированного удара. Будут присутствовать серьезные гости из правительства, принимающие решения по оборонным заказам, и мы должны поразить их воображение. Понимаете, нам нужно показать масштабы!
– Товарищ генерал, программой испытаний это не предусмотрено. Мы уже получили результат испытаний путем моделирования. Не поднимали самолеты, не жгли керосин. Это же какие огромные деньги нужны дополнительно для вашего, по сути демонстрационного, показа, – пытался возразить Птицын.
– Вы, Птицын, сидите здесь, в глуши, и не видите дальше своего носа. Подумаешь, Горбачев объявил перестройку. А в Грузии бардак, в Азербайджане и Армении тоже бардак, дерутся между собой. Зато Америка ладоши потирает. А нам СССР укреплять нужно, в оборонку деньги еще больше нужно вкладывать, – завелся Сапыгин.
– Так и потратьте эти миллиарды на дело, а не на показуху, – уже не сдерживал эмоций Птицын. – В стране и так денег нет, нам здесь жрать нечего, все продукты по талонам. Какого черта гнаться по вооружениям за этой Америкой дальше, выдыхаемся мы.
– Полковник, отстраняю вас от испытаний, – повысил голос Сапыгин и быстрым шагом направился в штаб проводить совещание.
Как-то сразу оказавшись не у дел, Птицын еще долго стоял перед штабом, размышляя, прав ли он. Ведь генерала поджимали сроки планирования оборонного бюджета под будущие заказы вооружений на очередной год «военной экономики» СССР...
Утром следующего дня огромная полигонная машина подготовки к показательным испытаниям заработала с утроенной скоростью. Включились в процесс и вновь прибывшие на полигон лейтенанты. Виктор получил приказ подготовить полевую позицию для радиолокатора за триста километров в степи. Собрав необходимые вещи, он вместе с солдатами улетел туда на вертолете.
Возвращение в город планировалось только в конце ноября, после завершения испытаний. И все это время у него не будет никакой связи с Алей, в степи нет ни почты, ни телефона...
Глава 6. Гарнизонная киевлянка
Аля, получив приглашение от Виктора приехать к нему на октябрьские
праздники, засобиралась в дорогу. Заранее взяла билеты на поезд Киев – Волгоград. Написала ему письмо, но ответа не последовало. Решила для себя: поеду, как-нибудь найду его общежитие сама, ведь адрес есть.
От Волгограда добралась автобусом до военного гарнизона, а дальше... Стоп. На проходной ее остановил солдат и потребовал пропуск. Оказывается, его нужно было заказывать заранее.
Аля отошла в сторонку, присела на свой дорожный чемодан, огляделась. Вправо и влево от проходной, на сколько хватало глаз, уходили бетонные столбы с натянутой между ними колючей проволокой. А внутри, за проволокой, раскинулся настоящий город, с многоэтажными домами, улицами. И все же – как быть дальше, не возвращаться же в Киев?
Ее заметил дежурный офицер с повязкой на рукаве, вышедший из домика на проходной покурить:
– Девушка, а вы к кому приехали, – полюбопытствовал офицер.
– Меня зовут Аля, приехала из Киева к другу. Может, знаете такого – Виктор Рудник, старший лейтенант? – она, внимательно разглядывая высокого, стройного офицера с тремя маленькими звездочками на погонах и красной повязкой на рукаве, с надеждой ждала ответа.
– А меня зовут Олег Пырков. Да, есть у нас Рудник. Мы с ним на одном военном полигоне служим и живем в одном общежитии. Но его отправили в командировку, и пока он не вернулся. Наверное, еще на неделю задержится, – растягивая слова, закончил фразу дежурный офицер.
– Аля, подождите, дежурство заканчивается, что-нибудь придумаем, где и как вас разместить. Чемодан оставьте, а сами идите погуляйте по городу, пока я сдам дежурство, – офицер приоткрыл калитку проходной, и Аля быстро прошмыгнула на территорию.
Прослонявшись более трех часов и обойдя городок вдоль и поперек, заглянув в пару магазинов, кинотеатр «Юность» и парк за ним, Аля вернулась на проходную. Олег уже поджидал ее, докуривая сигарету.
– Аля, у меня есть друг, он сейчас с семьей в отпуске. Ключ от их квартиры у меня, поживите недельку, а там, глядишь, и ваш Виктор вернется. Я вас провожу, – Олег подхватил чемодан. Они миновали несколько жилых кварталов, подошли к двухэтажному дому с облупившимся фасадом.
– Это у нас называется «старый квартал», с него когда-то начинался город, – Олег почувствовал себя экскурсоводом. А вот рядом «десятый магазин» Военторга, вам удобно будет ходить за покупками. Хлеб, молоко можно купить. Остальное все по талонам.
– Да и не нужно мне ничего, я продуктов из Киева полчемодана привезла, у нас там все без талонов, – похвасталась Аля сытой жизнью столичного города. Я, когда гуляла, дожидаясь окончания вашего дежурства, удивилась длинным очередям за мясом, все кричат и суют продавцу под нос какие-то бумажки вместе с деньгами.
– Так это и есть талоны. Их дают нам в домоуправлении раз в месяц на каждого члена семьи. Я на одного получаю талоны на два килограмма мяса, кило колбасы, кило сахара, кило крупы, бутылку водки и пять пачек сигарет. И этого всего должно хватить мне на месяц.
– И хватает? – переспросила Аля.
– Не всегда. Докупаю в селе на местном рынке.
Они поднялись на второй этаж по скрипучей деревянной лестнице, не раз перекрашенной коричневой краской разных оттенков, с полустертыми за многие годы ступенями из доски пятидесятки.
– Как слоеное пирожное в Киеве, – обратила внимание на ступеньки Аля.
– Олег достал простенький, как от платяного шкафа, ключ, легонько повернул его в замке, толкнул локтем большую деревянную дверь. Та легко распахнулась.
– А у нас в Киеве двери запирают на несколько замков всякими хитрыми ключами, быстро и не отопрешь. А тут – двери почти не заперты.
– Так у нас в городе все свои, воровства нет. А от залетных воров забор с колючкой защищает, – произнес Олег с гордостью за свой город и поставил чемодан в небольшой прихожей. Располагайтесь, ждите Виктора. Когда приедет, я его сразу сюда приведу. А будет скучно – звоните вот по этому номеру. Это телефон дежурного по нашему общежитию, меня позовут. Ближайший к вам телефон-автомат прямо у входа в «десятый магазин».
Широко улыбаясь и раскланиваясь, Олег засобирался.
– Олег, не покидайте меня так немедленно. Давайте поужинаем, я из Киева шампанское вкусное прихватила, – предложила Аля. Олег остался.
Расположились на кухне, Аля достала из чемодана вино и киевские деликатесы – «коляску» краковской колбасы и красивую коробку конфет.
– Тогда за знакомство, – поддержал киевлянку Олег, разливая шампанское в чайные чашки. Расскажите о себе, Аля.
– Хорошо. А вы о себе расскажите.
Олег со вниманием слушал Алю, периодически подливая шампанское в чашки. Он пытался понять, насколько серьезны отношения Али и Виктора. И понять ничего не мог, Аля умело и хитро обходила острые углы, когда Олег пробовал уточнить некоторые детали, применяя заученные еще в военно-политическом училище правила психоанализа.
Наконец он сделал для себя вывод: Аля оказалась здесь в поисках мужчины, способного обеспечить ее деньгами. Большими деньгами, чтобы она могла красиво жить.
– Приехала на разведку, – подумал Олег. Она, видимо, не в курсе, что Виктор, как любой советский офицер, получает жалованье, которого на красивую жизнь явно не хватит. Он примерил себя на место Виктора. Нет, не потянул бы тоже.
Деньги, деньги, много денег. Где ж их взять на должности замполита батальона? Да, работа с личным составом от подъема до отбоя, без выходных. Но за это лишь оклад по майорской должности.
– Но Алю я хорошо понимаю, мы близки с ней по духу, – сделал еще один вывод Олег.
***
Виктор появился на пороге квартиры внезапно, не прошло и недели. Дверь широко распахнулась, ударившись с размаху об упор на полу, как будто ураганом ее снесло.
– Аля, ты где? Это я! – громко крича, захлебываясь от накатившей радости, Виктор вбежал в квартиру и с разбегу, схватив Алю в охапку, поднял на руки.
– Это правда ты? Дорогая моя. Неужели ты приехала? – причитал Виктор, все еще не веря. Аккуратно опустил Алю и снова приподнял, обхватив ее за талию, и закружил, как будто в танцевальном зале военного училища в Киеве.
Не дав Але опомниться, вдруг выкрикнул:
– Раз приехала ко мне в такую даль, выходи за меня замуж. – И замолчал, ожидая ответа.
– Витя, ты сделал мне предложение? Ты хорошо подумал? А где мы будем жить, а что буду делать я?
– Будешь моей женой, женой военного. Работу тебе найдем в Доме офицеров, там есть танцевальный детский кружок и по вечерам еще бальные танцы для взрослых. Это же по твоей специальности?
– Да, мне по специальности. А что мы будем кушать, здесь же ничего нет, все по талонам. И хватит ли твоей офицерской получки, чтобы нормально жить?
Виктор заговорил убедительно, как будто заранее все просчитал:
– Да хватит, хватит, все-то живут. И дети у нас будут, слышишь? Будут?
– Размечтался ты. Давай садись за стол, я тебя хоть накормлю. Киевские деликатесы припасла для тебя.
Достала «коляску» краковской колбасы, душистой такой, что Виктор не успевал проглатывать слюну. Жестяную коричневую банку кофе.
– В Киеве теперь растворимый кофе в моде, пробовал?
– Аля, я три месяца в степи глухой в палатке жил. Какое кофе? Сухпаек каждый день. Я только сегодня прилетел на вертолете и сразу к тебе, мне Олег рассказал, где ты остановилась. Прости, не смог тебя встретить. Служба, учения были. Я многое о жизни понял, размышляя долгие дни и ночи, сидя за экраном локатора или в палатке, засыпая с мыслями о тебе. Я уже второй год здесь в холостяцком общежитии и ни разу не встретился ни с одной девушкой. Не хочу. Ты заколдовала меня?
– Витя, я приехала на тебя посмотреть. А ты не изменился. Я помню, как ты нерешительно целовал меня в щечку тогда, в Киеве. Похоже, что ты и сейчас такой же нерешительный. Ну иди же ко мне, обними меня. Я твоя.
Аля, заложив руки за голову, откинула вверх густые черные волосы. Да так резко, что махровый розовый халатик тоже подпрыгнул сначала вверх, а затем медленно сполз с ее плеч, обнажив белые груди на фоне смуглого загоревшего тела. Тряхнула головой, и черные кудряшки свисающих волос заплясали у нее на груди.
Виктор закрыл глаза и вымолвил:
– Аля, ты красивая... Красивая, я так и знал. Я представлял тебя такой.
– Ну иди же ко мне...
***
Свадьбу сыграли на Новый год. Тогда начальник научно-исследовательского испытательного управления, в котором служил Виктор, отпустил его со службы на неделю, чтобы встретить родню и оформить брак. Гуляли в офицерском кафе, наливая спиртное из чайников и самоваров, – «соблюдали» горбачевский сухой закон, по которому на свадьбах разрешалось пить только чай и лимонад. Шепотом рассказывали друг другу о том, что за напитки пили, особенно хвалили вино, привезенное родственниками Али из Закарпатья.
Слово предоставили отцу Али. Невысокого роста, коренастый черноволосый крепыш с покрасневшим от вина лицом, пытался говорить что-то о своей дочери, коверкая русские слова. Но из всего сказанного гости поняли только кульминационный момент выступления, когда он достал из кармана зеленоватые купюры и начал размахивать ими над головой, объясняя гостям, что это «доляры», которые он дарит дочери. Долларов было две купюры. Народ тут же попросил пустить их по столикам, чтобы подержать в руках и рассмотреть поближе эту диковину с цифрами 100 и портретом американского президента.
Со стороны Виктора на свадьбу приехала только его мама, скромно одетая женщина. Она смогла сказать, что он у нее один и растила она его без мужа. А потом заплакала, как будто прощаясь с ним, передавая в руки Али, которая не понравилась ей с первого взгляда. Материнское предчувствие чего-то недоброго не покидало ее.
Поселили молодоженов в общежитии для малосемейных офицеров. Длинный коридор с комнатами направо и налево, общей кухней и двумя санузлами. Объяснили, вот появятся у вас дети – дадим квартиру.
Прошло несколько лет, а дети в семье Виктора и Али так и не появились. Аля была категорически против, объясняя Виктору, что еще не пришло время, что нужно пожить для себя, что денег постоянно не хватает. Зачем плодить нищету? Виктор покорно кивал в ответ и объяснял, что таково жалование офицера в «науке». А воровать он не пойдет – не способен.
И тут нагрянули перемены – сначала случился августовский путч, потом развалился Советский Союз...
Глава 7. Из замполитов — в бизнесмены
Мелкий нудный дождь начал моросить еще рано утром. Прогноз погоды обещал, что прекратится он только на следующий день.
– Не будем откладывать то, о чем уже договорено, – Олег Пырков по-начальственному наставлял своих подельников. Он еще не отвык от манеры разговаривать с подчиненными, солдатами батальона, в котором был когда-то заместителем командира по политической части.
С развалом Советского Союза в его карьере произошли кардинальные перемены, а тяга к добыче денег – любыми способами – только усилилась. Когда правительство новой молодой России объявило кампанию по приватизации государственного имущества и всем гражданам, в том числе солдатам батальона, выдали ваучеры, Олег смекнул, что на этом можно нажиться. Он развернул в батальоне кампанию по изъятию ваучеров у подчиненных. У большинства солдат удавалось выманить ваучер в качестве подарка ему, замполиту батальона, за обещание покровительства и первоочередной дембель. Другим Олег объяснял, что ваучер – это пустая бумажка, и на него ничего серьезного от государства не обломится. Зато он, Олег, может дать бойцу деньги за его ваучер, которых тому хватит на курево аж на целый месяц. В общем, скоро ваучеры всех солдат батальона оказались в руках замполита.
Перед тем как осуществить эту аферу, Олег познакомился в областном центре с представителями некого фонда содействия и помощи гражданам России, созданного на средства покровителей из США. Функционерам фонда нужен был человек из числа жителей военного городка, через которого они планировали воздействовать на умы и образ жизни офицеров и их семей. Под предлогом готовности фонда выделить деньги на поощрение военнослужащих за ратную службу, кураторы пригласили майора Олега Пыркова в свой офис «для составления списков на получение помощи от фонда». Тот без колебаний согласился и на очередном служебном совещании уже восседал в президиуме рядом с командирами и вручал лучшим офицерам части конверты с деньгами. Ему бурно аплодировали и благодарили, поскольку денежное довольствие по линии Министерства обороны было невелико и все чаще задерживалось.
Однажды распорядитель фонда как бы невзначай рассказал Олегу о возможной приватизации оборонных предприятий и выкупе их за ваучеры. Для отъема ваучеров у населения была создана фирма с красивым названием «Русский дом». Люди стояли в очередях, чтобы сдать свои ваучеры и получать обещанные высокие проценты. Олег отнес в офис на окраине областного центра аж 400 ваучеров, став серьезным акционером и ожидая свою долю от приватизации госимущества.
Тем временем должность замполита попала под сокращение, и Олегу предстояло увольнение из армии. Но ему удалось подготовить плацдарм для безбедной жизни на гражданке. Незадолго до увольнения батальону в качестве «боевой» задачи было приказано собирать металлолом. Ответственным назначили Пыркова. В ходе выполнения задачи Олег внимательно изучил карту боевых полей и места концентрации на них остатков ракет, пригодных для сдачи в металлолом. В голове его созрел план хищения металлолома и наживы за счет его сдачи на предприятия областного центра.
Уволившись из Вооруженных Сил, Пырков открыл свою фирму с офисом на окраине города, купил на полигоне списанные тягачи, вездеходы «Урал» и кран. И дело пошло – в его карман потекли деньги. Благо, что вся степь была утыкана остатками испытательных ракет и мишеней. Но этот бизнес был не вечен –металл на полигоне заканчивался.
– Так, друзья, давайте по машинам. Дождик для нас не помеха, на «Уралах» мы где хочешь пройдем, – Олег похлопал по плечам водителей и крановщика, отправляя их в степь. Нам даже лучше – вертолеты сегодня не летают, незаметно на полях соберем и уедем.
– Олег Петрович, вам кто-то из области звонит, – на крыльцо вышла женщина средних лет, убиравшая офис. В такую рань вас разыскивают. Женщина спрашивает.
– Подождите тогда, я сейчас, – Олег вбежал по ступенькам, поднял трубку старого телефона, который он прихватил из своего кабинета в батальоне.
– У аппарата...
– Господин Пырков, я секретарь госпожи Симоновой. Она приглашает вас на кофе в наш офис на Поперечной улице, дом 44. Будьте сегодня в 8 часов, – властно начала и завершила разговор собеседница.
– Вот это да... Кто? Зачем? – Олег пытался выстроить цепочку, ведущую на Поперечную в дом 44. Не получалось. Никогда не был там, не знаком...
– Ребята, стоп. Глушите машины, сегодня отдыхайте.
***
Захватив портфель с бумагами по своей фирме, так, на всякий случай, Олег сел в свою «Ауди». Быстро проскочив плотину ГЭС, оказался на Поперечной. Над полуподвальным помещением жилого дома виднелась еле заметная вывеска: «Фонд Новая Россия». Толкнув тяжелую металлическую дверь, Олег робко вступил в неизвестность. Убранство интерьера его удивило. Ковровая дорожка вела в просторный холл с красивой мебелью, цветами в огромных вазах и аквариумами с рыбками. Часы на стене показывали время по Москве и Нью-Йорку. «По местному ровно 8 утра. Не опоздал», – прикинул Олег на ходу.
Появившаяся из-за двери секретарша жестом пригласила подойти ближе.
– Олег Петрович, вам предстоит встреча с генеральным директором одной московской фирмы. Зовут ее Тамара Владимировна. Проходите.
Зайдя в кабинет, Олег не сразу заметил женщину. Она сидела на низком диванчике белой кожи, сама такая же бледная с чуть рыжеватыми длинными волосами, аккуратно подхваченными на голове черной шелковой ленточкой.
– Ну располагайтесь, Олег, – начала разговор женщина. Вот кофе, сливки, сыр французский.
– Да-да, спасибо, – Олег аккуратно присел в кресло напротив.
– Я наслышана о вашей успешной работе в американском фонде. Давайте поговорим о более серьезном и выгодном для вас бизнесе, – она сделала паузу, изучая реакцию Олега.
– Я готов.
– Тогда слушайте. Моя фирма занимается оказанием помощи военным. Я могла бы передавать эту помощь через вас? Вы работаете в степи, там сейчас много людей, нуждающихся в помощи. Например, повстанцам из Чечни. Собеседница снова сделала паузу. Глядя в глаза Олега и заметив, что они забегали, добавила:
– Эта услуга будет хорошо оплачиваться, вам больше не нужно будет собирать металлолом.
– Тогда уточните, в чем будет заключаться моя задача, – с готовностью поучаствовать в новом бизнесе спросил Олег.
– Вы будете получать со складов фирмы оружие и под видом металлолома доставлять его на ваших «Уралах» нужным людям в степи. Все. За каждый такой рейс будете получать вознаграждение долларами. Много долларов, наличными... У вас есть легковая машина, какого года выпуска? Вот-вот. Будете ездить на новом «Мерседесе». Вам все понятно?
– Вы так сразу... А подумать дадите? – спросил Олег.
– Вы проверенный человек, мне рекомендовали вас друзья из американского фонда. Так оправдывайте надежды. Не разочаровывайте нас. Видите, какое сейчас время. А вы еще молодой, вам жить нужно.
– Итак, – продолжила женщина. Вам – неделя на подготовку. Все это время будете заниматься с моими друзьями. Выполните задание – получите деньги. А подруга ваша рада будет провести с вами отпуск за океаном, например на мексиканских пляжах. Там море сейчас теплее.
***
Олег вскочил в машину, дал газу. И не новая «Ауди», прыгая по разбитой дороге, понесла его назад в город. Руки и ноги его дрожали. Но он успокаивался, когда в воображении возникал образ Али и... пачки долларов.
– Вот тогда я смогу ее обеспечить, и она будет моей. Но как москвичи все обо мне узнали? Даже то, что мы тайно с ней встречаемся?
Олег понял, что назад дороги нет.
Глава 8. Германский товар
Два автомобиля «Урал», чуть пригруженные металлоломом, соблюдая приличную дистанцию между собой, медленно спускались в степную балку. В головной машине рядом с водителем восседал небольшого роста моложавый человек. Это был инструктор, направленный Симоновой в помошь Олегу Пыркову. Инструктор имел опыт ночных переходов на военных автомобилях. У него в руках были две рации, по одной он прослушивал переговоры на милицейской волне, по другой, очень миниатюрной, передавал указания Олегу, сидевшему в кабине второй машины.
Садясь в машину, инструктор случайно зацепился за спинку сиденья каким-то предметом, заткнутым за пояс. Водитель понял, что это пистолет. Спросил:
– Командир, а это зачем?
– Так надежнее, – буркнул инструктор.
Перед рейсом он собрал водителей вместе. Рассказал, как два года подряд выезжал «на целину».
Вопросу водителей, что за штука такая – «целина», удивился. А потом, разобравшись, что те от армии «откосили», купив медицинские справки о непригодности к службе, принялся пояснять:
– «Целина», братцы, – это такая штука, как партизанский отряд. Только состоит он из офицеров и солдат – всего человек сто пятьдесят – и называется «целинной» авторотой. Отправляли нашу автороту в Калмыкию в июле убирать урожай в колхозах и совхозах. Домой возвращались перед Новым годом. Работали военные водители в полях практически круглосуточно, без выходных и праздников.
Инструктор вытер пот со лба, вспомнив жаркие калмыцкие степи.
– Зато каждый день ели «махан» и «шульдиген», мясо и шурпу по-калмыцки, и сто грамм от председателя колхоза нам наливали, как на фронте, – добавил многозначительно. – И ни одной аварии! – только попробуй, сразу назад в свою часть, в казарму отправят. И деньги нам платили, и курево выдавали вдоволь. Офицеры в основном водку пили и с девками колхозными вожжались, а нам хорошо – никто не доставал. Ездить я там научился в полудреме, как на автопилоте. Теперь в любую дырку могу заехать, в пяти сантиметрах от края пропасти проскочу – рука не дрогнет.
Подъехали к огромным земляным брустверам, что на самом дне балки. Выключили свет, заглушили моторы, стали ждать. Внезапно из темноты появилась фигура человека с фонарем в руке. Движением фонарика он подал сигнал заводить и двигаться за ним, сам пошел впереди. Вскоре «Уралы» уперлись тупыми мордами в пошарпанные кирпичные стены склада. Человек поднял скрещенные руки над головой.
– Все за мной, – инструктор спешился первым и подошел ко встречавшему их человеку.
– Караул пьян, но работать нужно быстро, – с дрожью в голосе доложил он. На нем была военная куртка с погонами прапорщика. – Раздвиньте в стороны свой металлолом, я загружу товар.
Выкатив на электрокаре со склада несколько продолговатых темно-зеленых ящиков с гранатометами и гранатами и загрузив их на дно кузовов, прапорщик стал помогать водителям маскировать ящики металлоломом.
– «Германский» товар. Его тут столько понавезли, когда из Германии войска выводили, что на две войны хватит. Складывать уже некуда. А вон в поле штабеля навалили из ящиков со снарядами от «Градов». Вам такие не нужны? – шептал прапорщик инструктору. – Недорого возьму.
– На такой товар заказчиков пока нет. Нам бы «Иглу» или «Стрелу» (переносные зенитно-ракетные комплексы. – Прим. ред.). Дорого дадим.
– Это невозможно. За ними бдят сильно, не подступишься к ним, сразу заметят, тогда тюрьма, – прапорщик отрицательно покачал головой.
– Свою долю за товар получишь, как договаривались. В долларах. Мы поехали, нас ждут. Инструктор сел на свое место, «Уралы» двинулись в обратный путь.
Светало. Инструктор пересел на свой джип, проводил «Уралы» до окраины города – в городе у него было все схвачено, поставил Олегу задачу: степными дорогами доставить товар на отдаленную кошару, где их встретит «наш» человек по имени Ваха.
– Будешь подъезжать – вызови его по рации. Товар передашь ему. Вторую рацию держи все время на милицейской волне. Сам знаешь, что делать, если менты остановят и станут досматривать машины. Здесь тысяча долларов, – инструктор передал Олегу бумажный конверт. – Обойдется без милиции – деньги твои. Остальной гонорар, за работу, тоже получишь у меня. Но только когда я получу сигнал от заказчика.
Обходя милицейские посты и петляя по знакомым степным проселкам, к вечеру «Уралы» приблизились к ничем не примечательной кошаре, каких немало разбросано по астраханским степям. Олег по рации вызвал Ваху. Тот вышел. Смуглый, с коротко стриженной бородой.
– Я Ваха, что у тебя в «Уралах»?
– Товар для тебя, залезай – увидишь, – Олег жестом пригласил мужчину подняться в кузов.
– Понятно, сейчас посмотрим, – Ваха поднял руку вверх.
Немедленно из ворот кошары вышли еще три бородатых парня, ловко перемахнули через борта «Уралов» и стали раздвигать в стороны рваные куски металлолома. Сказав что-то Вахе на непонятном Олегу языке, принялись стаскивать тяжелые ящики с оружием на землю, почти бегом заносили их в кошару.
– Все, брат, ты сделал свое дело, я сообщу об этом в город, там получишь за свою работу.
***
За лето Олег сделал несколько рейсов. Каждый раз за доставленные в кошару оружие и боеприпасы он получал щедрое вознаграждение – доллары. Их было уже много, зеленых шершавых бумажек, которые он складывал в сумку и прятал под кроватью в комнате общежития. Показывал эту сумку Але, у той глаза округлялись при виде такого богатства. В этой же спортивной сумке на дне помещалось и оружие , которое подарил ему Ваха.
С Вахой они подружились, подолгу разговаривали за чаем, пока бородатые грузчики таскали зеленые ящики. Ваха с гордостью рассказывал о своих друзьях и родственниках, ведущих в его представлении праведную борьбу на Кавказе с российскими войсками. Олег слушал. Соглашался не со всем – не мог он так сразу отказаться от идей и знаний, полученных в военно-политическом училище. Когда Ваха достал из шкафа клинок, пистолет Макарова и две гранаты, сказав, что это подарок Олегу от воинов Кавказа, тот с благодарностью его принял.
Олег в свою очередь рассказал новому другу историю тайных встреч с Алей.
– Раньше проблем со встречами не было. Муж Али Виктор целыми днями пропадал на службе – уезжал рано утром на испытательные площадки в степь, и только вечером мотовоз (несколько пассажирских вагонов в сцепке с тепловозом. – Прим. ред.) привозил его обратно. Вспоминая недалекое прошлое, Олег с удовольствием потягивал крепкий чай с молоком.
– А сейчас ее муж все чаще вместо службы уезжает на рыбалку на Ахтубу, денег-то не платят в армии, река кормит. Вернуться может в любое время, – продолжал с досадой.
– Брат, он тебе мешает? – грубо перебил Ваха рассказ Олега.
– Да, он нам мешает, мне и Але. Нам уже хочется куда-то вместе поехать, большие города посмотреть, посидеть в ресторане, слетать на море. Благо деньги сейчас у меня есть. Але хочется красиво одеться, быть лучше всех, – Олег сделал большой глоток чая и поставил кружку на темно-зеленый стол, сколоченный из тары, в которую упаковывали пороховые ракетные двигатели и которой много валялось в окрестных степных балках.
– Это несложно, мы его уберем, – сказал Ваха. Никто не найдет, куда этот майор подевался. Был – и нет его.
Глава 9. Предатели
Операцию Ваха готовил тщательно – ничто не должно было вызвать подозрений у Виктора. Никто не должен был догадываться о грозящей ему опасности. Недаром Ваха прошел курсы в лагерях подготовки моджахедов в Пакистане.
У Олега он выяснил, что тот частенько бывал в гостях у Виктора и Али, они вместе ездили на машине Олега в областной центр за покупками. «Значит, можно попасть в компанию Виктора, представившись другом Олега. Будет лучше, если мы будем перемещаться на моем джипе, который затмит Виктору, у которого, кроме велосипеда, ничего не было, сознание. Наконец, нигде не должно остаться следов крови, а труп нужно надежно спрятать, на века».
В один из сентябрьских дней, в пятницу, Виктор засобирался на рыбалку с ночевкой. Его любимое место – остров посреди Ахтубы, куда он переправлялся на лодке «Казанке» с мотором. Стояла теплая погода, поэтому он предложил Але поехать вместе. Решили, что Виктор поедет с утра, подготовит палатку, наловит рыбы, а Аля приедет к вечеру – Олег ее подбросит на своей «Ауди».
Виктор только закончил чистить рыбу, когда услышал протяжный автомобильный сигнал, доносившийся с берега Ахтубы. Он поднял голову и увидел большой черный джип, из которого вышла Аля, Олег и с ними еще мужчина с бородой. Выгрузив сумки и рюкзаки, они помахали Виктору, мол, давай сюда, за нами.
Мотор «Казанки» запустился с пол-оборота, и уже через минуту-другую Виктор оказался на берегу, благо от острова до берега всего метров сто.
Привет всем, – Виктор пожал руку сначала Олегу, затем приблизился к бородатому незнакомцу.
– Меня зовут Ваха, – незнакомец первым протянул руку. Виктор замешкался, голос показался ему знакомым, где-то он его уже слышал. Он в упор посмотрел на нового знакомого – точно! Этот Ваха подвозил его когда-то в степи на машине с песней про храбрых воинов Кавказа и обещал с ним увидеться.
– Я тебя помню, ты не друг мне, – Виктор спрятал протянутую было руку за спину.
– Эта компания с нами будет отдыхать? – уточнил он у Али.
– Да это нормальные ребята, с ними будет весело, – Аля расплылась в широкой улыбке. Виктор давно не видел жену такой веселой и беспечной. Безденежье в семье, постоянная забота о пропитании создавали массу проблем в их отношениях. А тут вдруг такая улыбка...
***
Палатки поставлены, в костре с шипением горит собранный на острове валежник. В котелке закипела вода. Виктор взялся готовить рыбацкую двойную уху. Он хорошо умел это делать.
На песке расстелили брезентовый чехол от лодки, на нем разложили крупно нарезанные куски арбуза, хлеб. Рядом поставили вскрытую банку кильки – ее специфический аромат заглушил все запахи вокруг. Аля отворачивается, пытается глотнуть свежий воздух – запах кильки ей давно осточертел, муж приносит ее домой коробками. Килька – часть продовольственного пайка, который выдают офицерам вместо денег. Еще в пайке сгущенка, которой Аля тоже наелась на всю оставшуюся жизнь.
– Витя, ну давай уже быстрее уху, – Аля разложила на брезенте алюминиевые солдатские миски, обозначив место каждого за «столом».
Ваха отвечает за чай, он обещал приготовить его по кавказскому рецепту. Достал из своей сумки кулечки с травами, перемешал. Потом, засыпав все в большой закопченный чайник и залив водой из реки, поставил его на угли. Минут через десять в чайнике забулькала вода, крышка приподнялась на пару, со всех сторон вырывавшемся наружу.
– Сначала чай положено выпить, а потом будем уху, – Ваха принялся руководить застольем, разливая чай по алюминиевым солдатским кружкам.
У Виктора кружка была не как у всех, а толстостенная, эмалированная, зеленого цвета. Ваха долго колдовал над ней – протер ее внутри чистой тряпочкой и только потом налил чай.
Всем остальным было горячо пить из алюминиевых кружек, они только дули усердно на их содержимое, а Виктор, благо его кружка не обжигала губы, короткими глотками опорожнил ее, удивляясь необыкновенному вкусу чая по-кавказски.
– Я еще больше пить хочу, еще пить... Налей еще, – Виктор протянул кружку Вахе.
– Стоп, нет, я лучше из реки. Хочу воды, – Виктор сделал несколько шагов к реке, присел на корточки, силы оставляли его. Лег и ползком пополз к воде. На мгновенно посиневших его губах выступила пена. Он ткнулся головой в Ахтубу и затих. Никто из компании не пошевельнулся, все молча смотрели на Ваху...
– Аля, собирай палатки, мы с Олегом дальше сами управимся. – Ваха достал из своего рюкзака саперную лопатку, тело затащили на брезент, и мужчины поспешили вглубь острова. Отыскали глубокую вешнюю промоину под ветлой, стащили туда тело и долго закапывали песком и илистой землей, пока не сравняли с поверхностью.
– Вот и нет майора, – отряхнул руки Ваха.
С острова на берег переправились на «Казанке», на веслах. Толкнули лодку подальше от берега, и, убедившись, что ее подхватило течением, компания принялась молча грузить вещи в джип. В кабине Ваха достал из сумки кассету, включил магнитолу. Из динамиков понеслась песня про то, как храбрые кавказские повстанцы громят русский десант в горах. Аля и Олег начали громко хохотать, словно радуясь, что нанесли победный удар. Хохотали долго, на нерве, как будто сошли с ума. Предатели.
Глава 10. Коррозия
Приземлившись после долгого осмотра с вертолета реки Ахтубы и войдя в здание штаба, Кротов выслушал рапорт дежурного по полигону: «Товарищ полковник! За время дежурства происшествий не случилось...».
– Достаточно, ничего ты не знаешь, – прервал дежурного Кротов. Пригласи-ка ко мне Пугайлова.
В приемной рабочего кабинета, как всегда, Кротова встретил адъютант прапорщик Василий Троицкий, и, не успев доложить телефонные новости из Москвы, сразу же получил от Кротова указания:
– Сейчас придет Пугайлов, позвони ему, пусть захватит с собой посудинку. Так Кротов называл армейскую фляжку с техническим спиртом с ракетной базы. База была в подчинении Пугайлова, главного инженера полигона.
– А сам стол накрой, – продолжил Кротов. – Мы только по чуть-чуть. Для храбрости в голосе. Потом соединишь меня с Москвой, – Кротов, тяжело вздохнув, опустился в командирское кресло рабочего кабинета, подпер рукой подбородок. Затем подставил под подбородок и вторую руку – голова казалась тяжелой, в ушах гудело от только что перенесенной тряски и рева двигателей вертолета.
Кротов отгонял навязчивые мысли о тяжелой командирской доле, когда приходится за все отвечать и постоянно оправдываться перед генералами и начальниками служб московского главка. А они не хотели его понимать, медлили с решениями, все время что-то выжидали. То ли что еще скажет Ельцин, чтобы попасть «в струю». То ли опасались, что снова вернется советская власть, и тогда не сдобровать, что попали «в струю». Кротову в очередной раз захотелось все бросить.
Вспомнился недавний доклад в Москву о срывах сроков контрольных испытаний серийных ракет по программе долговременного хранения на полигоне:
– Но ведь не я виноват и не мои офицеры, – с дрожью в голосе, еле сдерживая эмоции, говорил в трубку Кротов.
– Мишеней для контрольных стрельб нет, не выпускает их сейчас молодая российская промышленность, оборонные заводы теперь на кастрюли налегают. Вот вчера к нам прилетел Васильев, главный конструктор завода имени XX партсъезда, из Кирова. Говорит, что завод приватизировать будут, уже и название другое дали – «Авитек» какой-то. Так вот, он встречался недавно на совещании в Москве с Егором (Гайдаром). Тот выступал перед оборонщиками, мол, денег на оборонные заказы не будет, не ждите. Зарабатывайте сами, делайте гражданскую продукцию и торгуйте. Сможете на этом заработать – делайте ракеты на эти деньги. Ищите покупателей на них за рубежом. Государству ваши ракеты не нужны теперь, России никто не угрожает. Говорят, что в советниках у Егора американцы. Те насоветуют. Вот и приехал Васильев закрывать тематику полигонных испытаний своих ракет-мишеней за ненадобностью для российской армии.
– А старые мишени ненадежны, да и запасы со времен Союза уже иссякли. Причем здесь мы, офицеры?
Генерал на том конце провода слушал монолог Кротова молча, непонятно было, соглашался он с Кротовым или нет. На том все и закончилось.
Всплыли в памяти и понедельничные диалоги с начальниками полигонных служб московского главка:
– Вот вы от меня требуете повысить дисциплину, а я вам докладываю, что офицеры уже три месяца не получают денежное довольствие, им нечем семьи кормить. Я принял решение выделять каждому офицеру один свободный день среди недели на то, чтобы поехать на рыбалку на Ахтубу, хоть рыбой детей накормят. А еще добился у местных властей выделения земли в пойме, раздал ее офицерам, пусть огороды сажают.
Или очередной доклад на эту тему московскому генералу:
– Вот сегодня с утра иду в кабинет, вижу в приемной стоит полковник из «науки» и беззвучно плачет. Спрашиваю у него, в чем дело? Отвечает, что сын заболел и попал в больницу. Вчера, в воскресенье, пошел его проведать, а сын говорит: «Папа, ты какой гостинец мне принес?» Полковник взглянул на меня влажными от слез глазами: «Командир, денег на гостинец нет, вот написал вам рапорт о выдаче из кассы мне хоть какой-нибудь суммы».
Завел полковника в кабинет и показываю: видишь, какая стопка таких же рапортов? Денег нет, касса полигона пуста уже третий месяц. Поскреб по своим карманам, набрал мелочи и дал полковнику на гостинец для больного сына...
Поверьте, большего унижения российское офицерство еще не испытывало. Товарищ генерал, дайте на полигон хоть какую-то сумму...
Московский генерал только молчал и громко дышал в трубку.
Кротову глубоко врезались в память доклады, тематика которых не укладывалась в его сознании:
– Товарищ генерал, вчера пришлось послать офицеров из «науки», в том числе и подполковников, на продсклады картошку перебирать для солдатской столовой. Понимаете, перекос какой выходит: призыв маленький, каждый солдат на счету. Хватает их только на караул и в наряд на КПП. А их кормить нужно, вот и приходится офицеров ставить на переборку картошки для солдат.
– До чего довели армию, еще недавно самую сильную в мире, – чертыхнулся Кротов.
Еще вот недавний эпизод из очередной «схватки» с московскими начальниками, всплывший сейчас в гудящей голове Кротова:
– А посмотрите, в чем офицеры вынуждены ходить на службу? Не видите из Москвы? Так я вам докладываю, ходят в кедах и полевом обмундировании бессменно. Постирали, посушили и опять надели. Потому что два года назад им перестали выдавать обмундирование и обувь натурой, а выдают компенсацию деньгами. Куда побежит офицер, получив хоть какие-то деньги? Правильно, – в гастроном за продуктами, а не форму шить. Ему семью кормить надо.
Кротову пришел на память и эпизод из ответа, который он недавно держал перед московским генералом после того, как офицер полигона, направленный в командировку в Москву, упал, пьяный, на рельсы в московском метро.
– Разработки новой техники тормозятся, нет денег у разработчиков, оборонные заказы мизерные, испытаний толком нет. Поэтому офицеры-испытатели толкаются по гарнизонным нарядам и от безделья маются. А потом и к бутылке тянутся.
– Загрузите нас испытаниями, – вымаливал работу у генерала Кротов.
Генерал на том конце провода матерно выругался:
– Твою-то мать... Не нужна теперь армия, не нужна... Ты Ельцина слышал? Нет теперь у России врагов. Понимаешь, Кротов? И сам же ответил:
– Ничего ты не понимаешь и дальше своей «дыры» капъярской ничего не видишь...
Очнулся Кротов от стука в дверь:
– Командир, вызывали? – бодрым шагом в кабинет вошел седовласый полковник с пышными усами.
– А, Пугайлов, это ты, – Кротов встряхнул головой, пытаясь привести себя в рабочее состояние.
– Давай, проходи за мной, – Кротов поднялся и, сделав пару шагов к задней стене кабинета, приоткрыл еле заметную дверь в комнату отдыха.
Комната отдыха была сделана еще в послевоенные годы по желанию первого начальника полигона и оборудована для встреч и бесед с важными гостями из Москвы. Вдоль стен стояли два трофейных массивных кожаных дивана, привезенных на полигон из Германии в эшелоне вместе с деталями ракет ФАУ-2. Между диванами примостился невзрачный столик с выдвижным ящиком, и на нем несколько телефонов засекреченной связи. На стенах в простеньких рамках висели черно-белые фотографии посещения испытательных площадок руководителями государства, высокими партийными деятелями, маршалами Жуковым, Москаленко, Батицким.
Разместившись на диване, Кротов сбросил ботинки и, вытянув ноги, произнес, обращаясь к Пугайлову:
– Я почти сутки на ногах, опухли ноги уже... Слушай, Володя. Не могу понять, куда задевался этот майор из «науки».
Кротов несколькими штрихами обрисовал ситуацию, а Владимир Пугайлов даже не удивился:
– А что ты переживаешь, командир? Небось пьяный он, проспится, придет в себя и появится на службе. Сколько мы с тобой уже таких видели.
Пугайлов выдвинул ящик стола, достал оттуда металлические, точеные на токарном станке стопочки, из портфеля – бутылку спирта «Ройял».
– Командир, этот «рояль» получше будет, чем наш технический. Я его на травах настоял, – отвинтил он крышку бутылки и плеснул по стопочкам. Выпили.
Кротов расслабился, отпустило немного. Пугайлов же продолжил убеждать его примерами из жизни, что пьяный офицер не должен появляться на службе, и, проспавшись, майор вернется в «науку».
Вспомнили недавних своих друзей, которым досрочно пришлось уволиться из армии в связи с постоянным – два раза в год – плановым сокращением штатов.
– Командир, что-то недолго они живут на гражданке. Вон предыдущий начальник отдела кадров, Николай Попцов. От переживаний каждый день с женой сначала по рюмочке принимали. А потом у него жена с балкона выпала, перепутала дверь на улицу. Разбилась насмерть. Да и он протянул недолго, похоронили на сельском кладбище в Капъяре.
– Или вот Валера Фурсенко остался не у дел, когда Ельцин ликвидировал политотделы в армии, в том числе и на полигоне. Пришлось уволиться из армии, которой лучшие годы жизни отдал. Другому делу был не научен, сначала затосковал, а затем запил. Конец один, тоже похоронили, – закончил мысль Пугайлов.
Кротов кивнул, соглашаясь. Налили еще, выпили, на душе будто стало легче.
– Командир, а ты давно не видел Ивана Лавренцова? – задал вопрос Пугайлов.
– Давно, а что с ним, – насторожился Кротов.
– Да нет. Пока ничего. Просто, как сократили его с командиров «пятнашки» (испытательный центр. – Прим ред.), странности начались. Построил себе в пойме Ахтубы какую-то баню, рядом землянку выкопал. Переехал туда жить. Ходит обросший, отшельником стал. А был лучший командир части, полковник. Тоже, похоже, плохо кончит... – сделал Пугайлов мрачный вывод.
– Да, ломают нас, офицеров, через колено. Всех старых сломают... А лейтенантов мало. Кто нас заменит?
– А никто. Наши офицеры в Москву в командировку теперь в гражданской одежде ездят. Там опасно стало форму военную носить. В метро могут фуражку сорвать и растоптать. Это политика такая сейчас, армия – это дармоеды и спиногрызы презренные. Обуза ненужная для государства. Кто же из молодежи в такой обстановке пойдет в военные училища? – возмущался Пугайлов.
– Да тихо ты, – одернул его Кротов и приставил палец к губам. Потом показал пальцем на телефоны и стены, мол, прослушивают нас.
Будто бы в подтверждение сказанного запиликал прямой московский телефон. Кротов снял трубку, затем встал, поняв, что на связи начальник.
– Слушай, Кротов, принято решение продать иностранным покупателям «трехсотку» (зенитно-ракетный комплекс С-300. – Прим. ред.). Везем к вам делегацию из Кувейта. Нужно готовить к показу боевую стрельбу по мишени, остальное письмом напишу, – поставил задачу генерал.
Кротов положил трубку, почесал затылок, обращаясь к Пугайлову:
– Ну вот, дожили. У самих толком «трехсоток» нет, а то, что сделают заводы, теперь гоним на продажу. Валюта нужна, харчи за бугром покупать надо – народ кормить. А наша армия и без новой «трехсотки» перебьется… – прокомментировал звонок из Москвы Кротов.
– А что делать? Референдум показал, только половина населения доверяет Ельцину, остальная половина недовольна. Скоро выборы президента, а голодный народ проголосует за коммунистов, за Зюганова, – сделал прогноз Пугайлов.
– Не хотелось бы возвращаться к пустым полкам в магазинах. Но и этот бардак надоел. Что толку, что сейчас полки иностранным сыром и колбасой завалены? Цены взлетели в десятки раз. Купить нельзя, офицер получает под миллион рублей, а в пересчете на валюту это только двести долларов. Ушлые прапорщики из армии уволились, смекнув, магазины свои пооткрывали, миллионеры теперь, предприниматели. Милиция и налоговая от них кормятся, внаглую деньги требуют с торговцев. Кого мы с тобой защищать теперь должны, вот такую Россию? – распалялся Кротов.
– Армия и народ теперь не едины, на радость Америке. Они поэтому и поддерживают Ельцина, а Егор у них, считай, свой человек. Американцы все продумали, со всех сторон гложут устои России, как коррозию на нее напустили. Командир, я тебе по-инженерному скажу, что коррозия незаметно может разрушить опоры и самый крепкий мост рухнет.. Если разрушат армию, то и Россия не устоит, – заключил Пугайлов.
В размышлениях они не заметили, как допили до дна бутылку «рояля», приглушив спиртным тяжесть осознания действительности.
***
Вскоре после этого разговора трагически закончились судьбы Кротова и Пугайлова, чья служба пришлась на время крутых армейских перемен. Не выясненной до сих пор остается и судьба майора Виктора Рудника. Нет его, и никто не искал.
Коррозия и дальше бы продолжила разъедать государство и армию, если бы у руля не встали наши нынешние руководители, Путин и Шойгу. А я, вдохновленный первыми скромными успехами нынешней армии, стал видеть сны, в которых Сергей Шойгу якобы просит меня выйти на службу из отпуска, отпуска длиной 23 пенсионных года. Все-таки я кандидат военных наук, да и полигон пора расширять, ведь испытывать теперь есть что... А проснувшись, вспоминаю, что мне уже скоро 72 года, в армию таких не берут...
Октябрь 2016 г.