Наталья Осипова (Чернышова):
Доброе утро! прочитала ваш комментарий про мост и упрямую тетку: Т. Паня Вахрамеева жива. Почему не к ночи помянута?
Петр Костромин:
Потому, что у меня вдали от Камышево другая информация. Видимо ещё сто лет проживёт, если так поспешили тётку прибрать к месту.
Наталья Осипова (Чернышова):
Наверное. она просто в клинике для душевно-больных лежит.
Петр Костромин:
Вот почему поторопились на угор отправить, давно не нарывались на скандалы. А ведь нормальная тётка была. Её муж, дядя Саша (Александр Филиппович) старший брат тётки Тамары, жены моего дяди, родного брата моего отца. Короче - родственница она нашей семье. Пока её муж жив был, так она вела себя, хоть и не очень сдержанно, но, по крайней мере, терпимо, а как его не стало - отвязалась по полной. Даже дочери домой ездить перестали. Зина ещё иногда появлялась на кладбище (встречались там в августе 1976 года), а Галину после того, как они с Виктором поженились, я больше не видел ни разу.
Наталья Осипова (Чернышова):
Ну сейчас они ездят только Зина с дочкой, а Галина нет.
Петр Костромин:
Понятно. В том доме, в котором они жили (там ещё Бородулины жили, Голубница, Киселёвы... Наверное уже никто не живёт. Ну, Ольга-то Голубница перебралась в кирпичную двухэтажку. Или это ещё её мама туда перебралась, Серёга тоже уехал, Гришка, а и всё, если только Гришкины родители. Я в 2016 был, там, как мне показалось, окна ещё при Андропове в последний раз вымыты были, да и то сомневаюсь я...
Наталья Осипова (Чернышова):
Это где раньше школа рабочей молодежи была?
Петр Костромин:
Нет, деревянный одноэтажный барак ближе к сельсовету, напротив школы, ближе к оврагу. Но, в принципе, рядом с бывшей ШРМ, только между ними несколько сараев и хозяйственных построек.
Наталья Осипова (Чернышова):
Ааа. Ну тот дом очень старый. Но в нем ещё и квартиры даже продают.
Петр Костромин:
Если мне не изменяет память, то он был построен позже "чудильника", но раньше, чем детский сад. Это надо спросить Ольгу Голубницу (я её теперешнюю фамилию не знаю), они с матерью жили в этом доме сразу после сдачи объекта.
Наталья Осипова (Чернышова):
Но я слышала что этот барак был привезен с торфяника. Ещё один барак что между Коммуной и Миром, он так и называется торфянский. И этот тоже оттуда.
Петр Костромин:
Всё может быть, он действительно был из разного леса, местами свежий брус, особенно нижние венцы, а то, что на уровне окон, из старой древесины, но ещё довольно приличной. Ведь, если древесина сруба была заготовлена и обработана правильно, то дом запросто простоит пару столетий, а бараки на торфяниках (особенно на Рябиновском, на Цыковском раньше) были построены для рабочих в двадцатые-тридцатые годы, а с переходом фабрики на угольное отопление в начале шестидесятых, торфяники упразднили. Соответственно, что будет дому за 30-40 лет. поэтому их разобрали, привезли и собрали на новом месте за одно лето.
Кстати, политика использования торфяников была очень недальновидная. Ведь на Рябиновский торфяник вела узкоколейка, торф возили в вагонах мотовозом. Только отремонтировать обветшавшие пути, кое-где заменить подгнившие шпалы и продолжай вози торф, но не делай из него брикет для топки печей, а договорись с совхозом о поставках коровьего навоза (ведь только в Камышево было порядка четырёх ферм), качай ил из пруда и лепи ты эти торфо-перегнойные горшки для садоводов. Я это ещё в 1972 году говорил своему дяде, Бочкарёву Ивану Васильевичу, а он в те годы работал директором фабрики, только он не хотел заморачиваться, потому, что спал и видел себя начальником отдела снабжения птицефабрики, что на въезде в Свердловск со стороны Кольцово, а при первой же возможности, как только получил предложение о переводе, так сразу из села исчез, а вскоре там квартиру получил и семью туда увёз. Поэтому кроме моего предложения дело дальше не пошло, да и жильё на торфянике уже разобрали и вывезли, и начали по тихому разбирать рельсы с узкоколейки на хозяйственные нужды. Погреб у дома номер 47 по улице Ленина сделан из гранита-плитняка сложены стены, а перекрытия из рельсов с Рябиновской узкоколейки. Кстати, там на рельсах было клеймо Нижнесалдинского металлургического завода. Короче, рельсы в Нижней Салде прокатывали.
Наталья Осипова (Чернышова):
Да я помню эту дорожку на торфяник. У нас там покос был.
Петр Костромин:
А потом на фабрике власть сменилась, пришёл Оносов директором, потом Боголюбов, потом опять Оносов. Если бы я тогда им предложил такую рацуху, то мне бы выдали, в крайнем случае, пару червонцев за идею, а весь жар загребли бы эти деятели. Да и в армию я ушёл через год после разговора с дядей Иваном, а он в Свердловске уже работал.
Сейчас этот вариант уже не прокатит, навоз взять негде, а мешать торф с сапропелем (речным илом) - это не совсем универсальные органические удобрения получатся, слишком плотные, будут плохо пропускать воздух к корням и отводить лишнюю воду будут тоже плохо, корни рассады подгнивать будут.
Блин, почему меня мать после восьмого класса в лесотехнический техникум не отпустила! Такого агронома Камышево не дождалось! Ржу, не могу.