4.
Где это я?
Передо мной закопченная стена, допотопные кирпичи выглядывают из-под обширных проломов в облезлой штукатурке. Потеки склизкой плесени, ползающие многоножки, неприятное попискивание крысиных полчищ…
Вместе с оттаявшим сознанием в голову хлынули потоки боли. Попытавшись двинуться, я обнаружила, что связана по рукам и ногам куском монтажного провода. Соленый привкус крови во рту. Откуда-то сверху проникали робкие лучи солнца – значит, на дворе день, вот только какое сегодня число?
С трудом развернувшись, я обнаружила, что нахожусь в тесном подвальном помещении, заваленном старыми электродами, треснутыми датчиками и прочим техническим скарбом. Рядом со мной постанывал связанный человек с избитым лицом. В его искаженных диким страхом чертах лица с трудом узнавался деятель торговли Берик.
- Эй, - негромко позвала я.
Берик открыл глаза и лихорадочно затряс головой, видимо, предостерегая меня от лишнего шума.
- Что случилось? Почему мы здесь? – шепотом спросила я.
- Ты что, ничего не помнишь?
Едва шевеля разбитыми в кровь губами, Берик несколькими предложениями восстановил утраченные кластеры моей пострадавшей памяти. Хотя вышло все равно довольно схематично, я постараюсь воссоздать то, что запомнила.
Так вот, эта печальная история началась с того момента, как мы зашли в 101-й автобус.
Несколько часов мы провели в автобусах, сходили и заходили на разных остановках, пытались заговаривать с местным персоналом, и в итоге у нас получился небольшой список таинственных закономерностей 101-го маршрута:
- На конечной остановке в горах автобусы отдыхают минут по двадцать – об этой традиции нашего города ниже. При этом водители заходят в закрытую будку и проводят там минуты по три-четыре. В будке сидит закутанная бабка, которая записывает что-то в тетрадь и дает водителю загадочные таблетки в небольших серых коробочках.
- Маршрут идет через весь город и насчитывает не менее восьмидесяти остановок. На определенных остановках ритуал повторяется. Водитель подходит к неприметным бабкам, принимает из их рук бутерброды и напитки, курит и чертыхается. Бабки при этом тихо зачитывают ему непонятные записи из своих тетрадей. На некоторых остановках водители, как и на конечной, получают таблетки, которые тут же выпивают. Пассажиры все это время (не менее пятнадцати минут) терпеливо ждут, за исключением отдельных личностей (о них ниже). Вот названия этих промежуточных остановок: Мост, Санаторий, Университет, Пивзавод, Кондитерская фабрика, Тарный цех, Роща, Элеватор.
- Водители исключительно агрессивны и обладают непомерной физической силой. Пассажиры, посмевшие выразить неудовольствие долгими остановками в пути, тут же избиваются и выбрасываются из автобусов (часто через окно), причем бабки на остановках тут же добивают их большими металлическими контейнерами, в которых хранят еду.
- Пассажиров берет только около трети автобусов, выезжающих на маршрут. Остальные автобусы, а таких большинство, проезжают мимо с табличкой «В парк».
Одной из самых трудных загадок детства были для меня загадочные простои городских автобусов. Даже в зрелом возрасте, когда я посетила много других населенных пунктов и сама не одно десятилетие проработала водителем общественного транспорта, загадка осталась актуальной и действующей только на территории нашего населенного пункта. Для меня и простых людей было очевидно: если автобус выехал из парка на линию, то на промежуточных остановках он стоит ровно столько времени, сколько необходимо для выгрузки и принятия пассажиров. Всё! – больше ему делать на остановках нечего. Но целый ряд маршрутов нашего города опровергал на практике этот несложный вывод. Взять хотя бы ныне почивший двадцать девятый маршрут, которым я часто пользовалась на выходных, поскольку ездила на отдых в горы. 101-й маршрут извилистой пунктирной линией проходил через весь город, объединив в себе более десятка исторических рейсов, в том числе и 29-й. Возможно именно от синих «двадцать девятых» автобусов и передалась сто первому эта отвратительная привычка.
Мы катались по маршруту часа два, и почти все это время за нами внимательно наблюдали три пассажира типично шоферской наружности: низенькие, кругленькие, смуглые и весьма недобрые. Мне особенно запомнился один, самый маленький, с выдвинутой вперед нижней челюстью. К его голове, походившей на кочан капусты, прилепилась плоская кепочка. Подозрительный тип раз десять прошел по салону автобуса мимо нашей дружной команды и явно прислушивался к разговорам. Я кивнула Акшагуль, указав на маленького, и она дала понять, что тоже давно его заметила. Ну, мало ли кому мы приглянулись. Времени отвлекаться на подозрительных типов у нас не было. Скоро они сошли с рейса, и мы тотчас же о них забыли.
Мы попытались проникнуть в автобусный парк номер двадцать шесть, прикинувшись заболтавшимися пассажирами, случайно пропустившими свою остановку. Как бы не так, нас заботливо ссадили метров за двести до ворот парка, и внутрь мы так и не попали.
Движимые чувством служебного долга и желанием получить от следователя вторую часть денег, мы двинулись к автобусному парку пешком. К огромным воротам подходить было страшно: лица десятка вооруженных охранников ничего хорошего не предвещали. Мы повернули направо и прошли километра полтора вдоль глухой стены автопарка. Перед стеной не было никаких рвов с водой, кольев и прочих фортификационных сооружений, но сама ограда, высотой метров в пять, сложенная из железобетонных блоков и увенчанная целыми зарослями колючей проволоки, сразу же отбивала желание забраться в таинственную организацию нелегальным путем. В стене не было никаких отверстий, проходов либо второстепенных пунктов пропуска. Только в одном месте мы обнаружили стальную дверь, но открыть ее не было ни малейшей возможности: снаружи отсутствовали какие-либо ручки, запоры и замочные скважины, то есть дверь открывалась только изнутри.
Автобусный парк был огромен, и обойти полностью его периметр на своих двоих явно не было хорошей идеей. Мы вернулись к трассе ни с чем, уставшие и запыленные.
Тогда мы решили подойти с другой стороны и направились в бывшее трамвайное депо. Место, где я проработала долгие годы, в этот раз совершенно не вдохновляло: тут было пустынно и заброшенно. Каменный забор накренился, посреди него зияла огромная дыра, - все, что напоминало о торжественных чугунных воротах с выкованными цветами. Несколько унылых рабочих выдирали перед депо низкую оградку палисадника, их охраняли солдаты с автоматами.
- Куда? – грубо спросил один из них, наставив оружие на шедшую впереди остальных Акшагуль.
Я пробилась к охраннику и показала служебный бэйджик:
- Мы тут работали, вещи хотим забрать.
Солдат опустил ствол и растерянно кивнул:
- Ну, идите, раз надо. Если вы что-то там сможете найти, конечно. Кажется, там все уже давно растащили…
Мы прошли линию забора и ступили на жалкие остатки рельсов, покрытые засохшим бурьяном. Перед красным зданием депо чернел остов разобранного на металл трамвая – я с трудом узнала в этом скелете ремонтную дрезину. Зеленые металлические ворота депо, само собой, отсутствовали, но вход был завален деревянными балками, и нам пришлось обходить здание сбоку, чтобы забраться в него. Ловить тут, правда, было нечего, от депо остались лишь голые стены и кучи мусора. Вышли на двор и увидели людей: несколько мужчин в строительных спецовках изучали нас с безопасного расстояния. Как только их окликнули, они немедленно скрылись в лабиринте внутренних строений подсобного хозяйства. Среди деревьев у каменной стены осталась лишь одна неподвижно сидящая фигура, и мы направились к ней.
В печальном лице чумазой, одетой в разнообразное тряпье нищенки угадывались знакомые черты. Девушка сидела в скособоченном, лишенном одной ножки пластиковом стуле с летней площадки, и отрешенно смотрела куда-то вдаль.
- Прошу прощения, - обратилась к ней Акшагуль.
Девушка вздрогнула и дико на нас посмотрела. Потом опустила голову и принялась бормотать себе под нос полную несусветицу, одновременно дергаясь всем телом и выделывая руками замысловатые кренделя.
- Чего ты от нее хочешь? – с сомнением протянул Берик. – Она же не в себе. И зачем мы вообще сюда пришли?
- А у тебя есть другие предложения? – строго взглянула на торговца Акшагуль. – Насколько я могу судить, наше расследование ни на шаг не продвинулось. Предлагаю опрашивать любых свидетелей, кого только сможем здесь найти. Девушка, вы давно тут сидите? Ничего подозрительного не видели?
Безумная хитро, исподлобья взглянула на налогового инспектора и тонким голоском констатировала:
- Я есть хочу.
Берик махнул рукой и собрался уходить. Но в этот момент я узнала нищенку.
- Это же наша стажерка. Она вела трамвай в тот самый день, когда произошло последнее ДТП – ну, после которого трамваи запретили. Почему-то она вышла в тот рейс одна, без наставника. После происшествия она сбежала, и никто ее так больше не видел. Как же ее звали? – Валя, Варя, не помню точно.
- Это не я, - неожиданно твердым голосом заявила стажерка. – Я не виновата. Дайте чего-нибудь поесть.
Акшагуль вынула из сумки половину бутерброда с сыром и протянула нищенке. Та жадно схватила и принялась жевать.
- Можно уточнить – почему вы утверждаете, что не виновны в аварии? – осторожно спросила Акшагуль.
- Потому что не виновна, - уверенно повторила стажерка. – Там был еще один человек. Он запрыгнул на ходу.
- Что за человек, как выглядит?
- Не помню. Он схватил меня и повалил на пол. А трамвай ехал на полной скорости. Пока я поднималась, трамвай врезался в стоявшие на пути машины. Десять штук.
- Точнее, двенадцать, я помню тот случай, - вмешался Берик. – Трамвай протаранил двенадцать автомобилей. А вы сбежали.
- Зачем вы убежали, если на вас было совершено нападение? – спросила Акшагуль. – Почему не обратились в полицию?
- Он вытащил меня из вагона и потащил в парк, - печально сказала нищенка. – Потом он бил и бил, по голове, ногами. Я очнулась тут, через много дней, когда трамваи отсюда уже ушли. Где дом, не помню.
Мы все переглянулись.
- Ее нельзя тут оставлять, - решила я. – Надо отвести ее в ЛОВД, к следователю.
- Я тоже так думаю, - согласилась Акшагуль. – Ее показания очень помогут нашему расследованию.
- Я не хочу к следователю, - плаксивым голосом выдала стажерка.
- Не бойся, мы свои, мы не дадим тебя в обиду, - попыталась успокоить ее Акшагуль и взяла нищенку за руку.
Тут безумная вдруг вскочила, издала дикий вопль и с огромной скоростью помчалась в сторону подсобных зданий депо. Мы, не сговариваясь, бросились за ней.
Как оказалось, быстро бегать из нас умели только я и Берик. Акшагуль на своих сапогах от Луи Виттон отстала, а вечно пребывающий вне этой реальности Дастан, кажется, даже не сдвинулся с места, проявив абсолютное равнодушие к погоне.
Пробежав мимо нескольких складов, мы сквозь распахнутые двери устремились вслед за нищенкой в обветшалое здание ремонтного цеха.
В огромном помещении царил полумрак. Ловко перепрыгивая смотровые ямы и кучи сваленного на полу тряпья, беглянка в мгновение ока промчалась сквозь все здание и покинула его сквозь дальние ворота. Берик в темноте споткнулся и чуть не упал в яму. Я остановилась и протянула ему руку, но в этот момент кто-то сзади с размаху опустил на мою голову неизвестный мне тяжелый предмет. Мое тело сразу же обмякло, и я в бессилии встала на колени. На глаза нахлынула пелена, слух тоже отключился. Словно во сне, я видела меркнущим взором, как Берика поднимают и начинают избивать люди в спецовках ремонтников. Потом все пропало – я потеряла сознание.
Продолжение следует.