Поселились как-то у нас на посёлке два новых семейства. Переехали они одновременно, получив квартиры в, наконец-то, «тяп-ляп» достроенной пятиэтажке.
Дом этот возводился в течение семи лет и по проекту обязан был на выходе предстать красивым девятиэтажным архитектурным сооружением. Предусмотренные в нём мансарды и лифты уже заранее поражали воображение местных обывателей. Однако шедшее из рук вон плохо финансирование, рас****яйство строителей и повальные хищения, возглавляемые непосредственно охраной объекта, привели к тому, что в итоге получилось кособокое, урезанное на четыре этажа здание. Мансарды и лифтовые шахты в нём присутствовали. Сами лифты – нет. Ведь в пятиэтажном строении подъёмник уже вроде, как и не нужен. Сроки сдачи жилья в эксплуатацию откровенно затянулись, поэтому поселковое начальство оказалось радо и такому результату.
– Экий странный дом у вас здесь отгрохали, - удивлялись заезжие в посёлок по ошибке гости. – Чего-то в нём явно не хватает. – Конечно, не хватает! - радостно соглашались с ними аборигены. – Это ж должна была быть девятиэтажка, но пока она строилась, четыре этажа успели разворовать. О том, что бОльшая часть ворованной фурнитуры, сантехники и батарей отопительной системы перекочевала к ним в квартиры, аборигены предпочитали скромно умалчивать.
Именно в данный дом и въехали оба вновь прибывших семейства. Обрасти знакомствами они, понятное дело, ещё не успели, вследствие чего первое время передвигались по местности исключительно сообща. Фамилия одного из семейств была, кажется – Кривошеевы. Другого – сейчас уже и не припомню. Не смотря на это, мы тут же окрестили их всех скопом – «Кривокопытовыми».
Постепенно новосёлы освоились. И даже стали отпускать двух своих отпрысков выгуливать по вечерам домашних собак. Обозначенные сыновья «Кривокопытовых» приходились нам ровесниками. По крайней мере, один из них им был точно, а другой - если и казался старше, то ненамного. Псины же – обе принадлежали к породе доберман.
Поначалу моционы собаководов совершались редко, затем они приняли регулярный характер. Мы смотрели на это снисходительно, сквозь пальцы. Ну гуляют себе люди и пусть гуляют. Какой от них вред? Тихие, мирные, никого не трогают. Опасения внушали разве что доберманы без намордников. Подобная идиллия продолжалась бы, наверное, долго. Если бы однажды наши пути внезапно не пересеклись.
Случилась та судьбоносная для всех персонажей этого рассказа встреча зимой. Мы с Клёпой, раздавив предварительно два пузыря водяры, выползли под вечер на прогулку. «Эликсир смелости», растворившись в эритроцитах крови, неутомимо гнал нас вперёд, заставляя колесить по местным окрестностям в поисках жертвы. И, как это обычно случается, искомая жертва не заставила себя долго ждать.
Прямо на центральной площади посёлка наш тандем нос к носу столкнулся с «Кривокопытовыми», выгуливающими своих доберманов. При виде их мой товарищ заметно оживился. – О! Вот кто меня сейчас угостит сигаретой, - нагло заявил он. И, подвалив развязной походкой к кинологам-любителям, приказным тоном обратился к одному из них, выглядевшему поздоровее да постарше: - Ну-ка дай закурить, Кривокопытов!
– Я не Кривокопытов! – гордо тряхнув кудлатой головой, возмутился в ответ тот. Надо заметить, что здоровяк действительно не принадлежал даже к семье Кривошеевых, а потому его реакция была вполне обоснованной.
– Ты чего быкуешь, Кривокопытов? Тебя же вежливо просят: дай закурить! – не вникая в подобные мелочи, продолжал настаивать на своём Клёпа. В связи с чем, дальше последовало нечто невнятное, типа: - Не курю – спортсмен. И вам, молодой человек, кстати, тоже курить не советую. Именно эта дурацкая реплика собаковода сыграла роль катализатора в назревающем конфликте. Клёпа мгновенно закусил удила и малосодержательная дискуссия переросла в драку. - Чё, боксёр, что ли? Ну давай побоксируем, - наскочил он на Кривокопытова, засветив тому пристрелочным ударом в глаз.
Увидев, что мой друг сцепился со своим оппонентом, я без долгих раздумий занялся вторым «кинологом». Он сломался практически сразу - после двух ударов, а вот Клёпин противник оказался не таким сговорчивым. Здоровяк довольно легко поборол моего товарища и принялся тыкать его головой в сугроб.
– А ну отпусти! Так нечестно! – захлёбываясь криком вперемешку со снегом, елозил по земле придавленный внушительным неприятельским весом Клёпа. – Дай мне встать! Мы начнём всё заново! – отчаянно голосил он. Наивный «Кривокопытов», видимо вняв Клёпиным доводам, ослабил хватку и благородно позволил ему подняться. За что был тут же наказан размашистым свингом в область лица. К тому времени, вчистую расправившись со своим визави, на помощь другу подоспел и я. Мне не составило особого труда примериться и точнёхонько, словно на тренировке, засадить маваши-гери в голову Клёпиного обидчика. Хлёсткий удар ногой отбросил того на наметённый вдоль дороги сугроб. Понятное дело, что расправа над строптивой «жертвой» последовала незамедлительно. Вдвоём мы, буквально, втоптали здоровяка в снег.
Пока били их хозяев, доберманы, слабо повизгивая, крутились у нас под ногами. Ни я, ни Клёпа не обращали на «четвероногих друзей» внимания и лишь покончив с обоими «Кривокопытовыми» повернулись к собакам, дав им под зад по хорошему пинку. Те, поджав хвосты, убежали прочь, а мы чрезвычайно довольные собой отправились на поиски спиртного, чтобы отметить одержанную победу.
Утро следующего дня, помимо похмельного синдрома принесло ещё и безрадостные вести в лице Клёпы. – Плохо дело. «Терпилы» на нас «заяву» накатали, - огорошил он меня с порога вместо приветствия. – Какие терпилы? – не сообразил спросонья я. – Какие-какие – Кривокопытовы! Забыл, что ли, кого мы вчера с тобой нахлобучили? – А, эти собачники… Они, значит, в «мусарню» ломанулись? Вот гады! И чё теперь делать? – Как чё?! Сваливать надо, пока не поздно!
Нужно сказать, что исчезнуть куда-нибудь на неопределённый срок после драки с заявлением в милицию - было излюбленным приёмом Клёпы и Репы. Причём, несколько раз этот метод реально срабатывал. Потерпевшие с течением времени приходили в себя и предпочитали за лучшее не связываться со своими обидчиками, забирая обратно заявления из правоохранительных органов.
– Свалить-то, конечно, можно. Только куда? – я озадаченно почесал переносицу. – Ну, а как насчёт варианта с твоим деревенским корешем? Ты же помнится, говорил, что у тебя есть знакомый, у которого в случае чего можно перекантоваться. Этот, как там его? Хукр! Поехали к нему! – подкинул идею Клёпа.
У меня действительно был институтский товарищ, проживающий в деревне. Он имел погоняло Кролик, но иногда я называл его Хукром (от сокращённого – «плохой кролик»). Дома у деревенского однокурсника меня привечали, так что мы, пожалуй, могли бы ненадолго там скрыться. Вопрос заключался лишь в следующем: где мы возьмём денег на дорогу и на позарез нужное для столь длительного вояжа «бухло»? Ехать в гости без водки казалось нам верхом неприличия.
– Пошли к моей мамке. Она вроде бы пока ещё ничего не знает про «заяву» Кривокопытовых. Давай попробуем сперва разжиться «баблом» у неё, - предложил Клёпа. Так как иной спонсорской альтернативы в принципе не предвиделось, то мы незамедлительно попёрлись претворять Клёпины планы в жизнь. Поведав тёте Тане страшную историю о том, что меня и её сына вычисляют бандиты (в связи с чем, нам просто необходимо срочно скрыться из города) мы после дотошных расспросов получили-таки на руки наличные.
Как я с Клёпой скрывался в деревне у Кролика – это тема достойная отдельной истории. Потому в излишние подробности того путешествия вдаваться не буду, а перейду сразу к тому моменту, когда у нас закончились деньги, и мы были вынуждены вернуться обратно домой.
Здесь находящихся в розыске беглецов ждали неутешительные новости. Оказывается, во время нашего отсутствия маховик следственной машины закрутился полным ходом. Меня и Клёпу тут же начали дёргать по повесткам в опорный пункт милиции, где вместо проведения какого-либо дознавания толстый майор с упоением расписывал наше незавидное будущее на «зоне». – Знаете, что ТАМ с такими, как вы делают? – брызгая слюной, вопрошал он. – Нет, не знаем, - угрюмо глядя в пол, отвечали ему мы. – А я вам скажу! Вы, небось, думаете, что ваш дешёвый уличный авторитет на «зоне» проканает? Хрен угадали! Да урки из вас, бакланов, там быстро петухов оформят! Будете кукарекать под шконарями! Майор явно перегибал палку, однако получить по глупости срок, пусть даже и условный, никто из нас, конечно, не желал. – Ну и чё нам теперь делать? И, вообще: реально всю эту бодягу как-нибудь замять? – робко осведомились мы у вспотевшего от крика милиционера, когда он, наконец, выпустил пар и стал более-менее лояльно к нам настроенным.
– Откуда я знаю? Могу лишь дать дружеский совет. Попытайтесь уладить вопрос с потерпевшими, пока ваше дело ещё окончательно не передали в суд. Если они пойдут навстречу и успеют отозвать своё заявление обратно, то – считайте, вам повезло. Если нет – сушите сухари, - разведя руками в стороны, глубокомысленно изрёк майор.
Короче, по всему выходило так, что нам нужно было, во что бы то ни стало, идти договариваться с «терпилами». Возглавить сию щекотливую миссию взялась Клёпина мать. В тот же день мы, взятые ею на буксир, пошли каяться перед «Кривокопытовыми». Понуро опустив головы и изображая удручённых содеянным преступлением людей, наша делегация переступила порог дома одного из пострадавших.
Два семейства «Кривокопытовых», предупреждённые тётей Таней заранее, собрались в полных составах, дабы с хладнокровностью «куклуксклановцев» линчевать своих обидчиков. Мы были посажены на табуретки в центр зала, а вершители наших судеб уселись вокруг. Моментально со всех сторон на нас посыпались обвинения. – Нет, вы только подумайте: они, видите ли, раскаиваются! Да как такое злодейство, вообще, можно прощать?! А если бы эти отморозки оставили наших сыновей на всю жизнь калеками?! В тюрьме им сволочам самое место! – возмущение и гнев «Кривокопытовых» не знали предела. Больше всех распалялся потерпевший, с которым мы смогли справиться только вдвоём: – И главное, я ведь здоровый парень. В школе частенько любил подраться. Занимаюсь спортом, имею разряд по самбо. А, гляди-ка, завалили меня играючись, как щенка. Я ещё тогда подумал: не слабые удары у этих парней. Из его слов, вообще, не было понятно: то ли он восхищается нами, то ли негодует. В общем, мы безропотно сносили весь этот «словесный понос», понимая, что сейчас избитым любителям собак и их возмущённым родственникам просто необходимо дать выплеснуть накопившиеся негативные эмоции.
Наконец, после многократно озвученных стандартных фраз извинений, я, Клёпа и тётя Таня замерли в ожидании приговора. «Кривокопытовы», почувствовав важность предстоящего момента, принялись тотчас шушукаться, обсуждая между собой, какое наказание нам следует понести. Я же, насколько помню, даже не переживал, так как в тайне надеялся на то, что верх, в конце концов, одержит здравый смысл и гуманизм. Однако судебный вердикт оказался на редкость неожиданным. Поднявшись из кресла, слово взяла мать одного из потерпевших: - Значит, так. Наши сыновья получили серьёзные побои. У одного из них перелом носа и у обоих выявлено сотрясение мозга. Я сама врач. И поэтому вот вам моё условие: мы готовы забрать заявление из милиции. Но только тогда, когда я лично освидетельствую аналогичные травмы у этих двух подонков. Здесь она, разумеется, указала на нас. Услышав столь лёгкий приговор, Клёпа изображающий до этого момента вселенскую скорбь, тотчас вскочил с радостным воплем: - Только-то и всего?! Конечно, мы согласны! Чем вызвал очередной шквал праведного негодования со стороны обоих семейств «Кривокопытовых». – Вот видите! Они абсолютно не раскаялись! Мы же говорили, что для них ничего святого нет! – раскричались «терпилы» на все голоса. Я дёрнул друга за штанину, усаживая обратно на табуретку. – Мы раскаиваемся. Правда, правда, - поспешил я заверить «Кривокопытовых», боясь, чтобы они, не дай бог, не передумали. Те, вроде бы, успокоились. В общем, обсудив некоторые нюансы и договорившись о характере будущих травм, мы, в конце концов, покинули логово кровожадных «Кривокопытовых».
На улице Клёпа первым делом выпросил у матери очередные «подъёмные» на покупку алкоголя. Делать сотрясения мозга на трезвую голову как-то не очень хотелось. После того, как деньги на водку были выделены, мы зашли за Витьком. Всё-таки я и Клёпа были друзьями, а потому посчитали, что бить друг друга нам не кошерно. – Тут такая шняга. «Терпилы» потребовали наших побоев. Иначе они «заяву» из ментовки не заберут. Выручай, братан. Вся надежда на тебя. Врежешь нам пару раз от души, чтобы морды товарный вид приняли, глядишь «Кривокопытовы» и сжалятся. Короче, с нас - наркоз, а ты сообрази чего-нибудь закусить, - объяснили мы Витьку план предстоящих мероприятий. – Говно вопрос. Не бздите, оформлю вас в наилучшем виде, - сразу же вошёл в наше щекотливое положение тот.
Спустя полчаса мы, сплочённым общей задачей коллективом, разместились у меня на кухне за большим квадратным столом. Витьку был выписан карт-бланш на рукоприкладство с единственной просьбой: бить неожиданно, безо всякого предупреждения. – Только, чур, не уворачиваться! А то удары получатся смазанными и должный эффект не будет достигнут, - менторским тоном заправского костолома предупредил нас о возможных производственных накладках он. В общем, подойдя к делу со всей ответственностью, мы, замахнув для анестезии по полстакана «горькой», начали претворять в жизнь напутственные пожелания «Кривокопытовых».
Хотя, если уж быть точным, то претворял их пожелания лишь один Витёк, отпуская нам на право и на лево хуки со свингами. Мы же: падали с табуреток на пол, кряхтя вставали, шли к водопроводному крану, смывали с лица кровь, а затем, как ни в чем ни бывало, продолжали это необычное застолье.
- Слабовато бьёшь, - бросал иногда упрёк нашему экзекутору Клёпа. Витёк воспринимал критику с обидой. Зло раздувая ноздри, он принялся наносить более акцентированные удары, демонстрируя знания кунг-фу, почерпнутые им из малобюджетных китайских «боевиков» эпохи видеопроката и вскоре настолько увлёкся, что постепенно вошёл во вкус. Правда сильно раздухариться ему не удалось, так как к этому моменту за столом закончилась водка.
Отсутствие допинга выгнало нас на улицу. Выйдя из подъезда, Витёк по привычке замахнулся было на Клёпу, однако тот вопреки договорённости вдруг уклонился от летящего в лицо кулака и сам заехал ему по уху. Не ожидавший столь «чёрной неблагодарности» Витёк на мгновение опешил. Клёпа же, между тем, схватил его за грудки и, повозив немного по обледенелой дороге, завалился вместе с ним кулём в ближайший сугроб. Видя, что мои недавние друзья-собутыльники сцепились уже действительно всерьёз, я, не раздумывая, принял сторону Клёпы. Как ни крути, но собрат по несчастью был мне гораздо ближе, чем новоявленный «мастер Шаолиня» отрабатывающий весь сегодняшний вечер на моей физиономии стиль богомола. Плюс ко всему, к Витьку у меня имелись давние личные счеты, и я, понятное дело, не стал упускать благоприятной возможности с ним поквитаться. Против двоих оппонентов наш бывший экзекутор, лишившийся так внезапно статуса личной неприкосновенности, оказался совершенно бессилен. Буквально, за пару минут мы от души накостыляли ему по шее. Наконец, Витьку кое-как всё же удалось вырваться от нас. Проклиная Клёпу и меня последними матерными словами он, включив форсаж, стремительно ретировался к себе домой.
Оставшись без жертвы, мы немного отрезвились. А когда пелена праведного негодования с наших глаз окончательно спала, почесав в затылке, отправились возвращать Витька обратно. Уже стоя перед его квартирой, при свете тусклой подъездной лампочки, я обратил внимание на то, что нос ни у кого из нас двоих, к сожалению, пока не сломан. Мои размышления по поводу сей недоработки были не долгими. Подойдя к Клёпе, я безо всяких предупреждений заехал ему по лицу, метясь точно в переносицу. К моему удовлетворению нос его тотчас опух и закровоточил. Подозреваю, что в этот момент Клёпино потрясение было весьма похоже на то, которое испытал несколькими минутами ранее Витёк. С разъяренным воплем: - Ну ты, Алик и гад! - он подкинулся на меня с кулаками, и мне с большим трудом удалось его успокоить.
В общем, когда заново выдернутый нами из дома Витёк отвёл и поставил наши пьяные качающиеся тела под дверьми «Кривокопытовых», мы олицетворяли собой самые дерзкие их фантазии. – Давите на жалость. Пустите там для правдоподобности побольше слёз и соплей, - дал последние наставления Витёк, нажимая кнопку звонка и сбегая вслед за этим вниз по лестнице.
Дверь открыла «Кривокопытовская» мамаша. Та, которая работала врачом. Я не знаю, насколько она была шокирована, увидев в два часа ночи на пороге квартиры двух избитых в кровь обидчиков своего сына. Но то, что мы сумели произвести впечатление – это уж точно. – Простите нас! – бухнулся зачем-то перед женщиной на колени Клёпа. Я, немного помедлив, счёл за необходимое, присоединиться к нему. – Заберите, пожалуйста, заявление из милиции! Не надо сажать нас за решётку! - заголосили мы в два голоса.
– Господи! Да что же это такое! Ну-ка, быстрее поднимайтесь! Да вставайте же вы на ноги! И давайте немедленно топайте к нам в ванную! Я вас хоть в божеский вид приведу, – дрогнуло каменное сердце врача. Отмыв наши рожи от крови под краном в ванной, а затем, обработав раны спиртом и зелёнкой, перепуганная женщина отправила нас по домам. – Приходите сюда завтра. Тогда и поговорим насчёт заявления, - вежливо выпроводив меня и Клёпу за дверь, попрощалась она. Мужская же часть семейства «Кривокопытовых» во время всего нашего визита боязливо пряталась в недрах квартиры и потому сказать «до свидания» не соизволила.
Наутро мы, сияя свежими синяками и гематомами, в приподнятом настроении отправились в логово потерпевших. Те были уже наготове. Как и в прошлый раз оба семейства ожидали нас в полных составах, включая бабушек и дедушек чуть ли не по четвёртое колено. Мама-врач «Кривокопытова» провела профессиональный осмотр наших увечий. Выразив сомнение в переломе Клёпиного носа – «тут, конечно, надо бы сделать рентгеновский снимок» - она, в принципе, осталась довольна увиденным. – Не сомневайтесь, у него действительно нос сломан. Смотрите, как он сильно набок съехал, - погасил я её последние сомнения.
– Хорошо. Я побои фиксирую. Считайте, что вы наши условия выполнили, - смилостивилась, наконец, мама-врач. Но тут довольно неожиданно в этот продуктивный диалог встрял молчавший всегда отец «Кривокопытовых»: - Заявление-то из милиции будет, само собой, забрано, однако вы ещё должны подписать один документ. Мы тут всю ночь двумя семействами думали и вот что решили: пусть у нас на руках останется некая охранная грамота. То есть вы подпишите бумагу, где обязуетесь никогда не трогать ни наших сыновей, ни нас, ни наших собак. В случае нарушения этого обязательства, мы в любой момент дадим ход вашему уголовному делу.
Достав отпечатанные на пишмашинке бланки самодельных заявлений старший Кривокопытов трясущейся рукой протянул их нам. – Осталось только вписать ваши фамилии, имена, паспортные данные и поставить внизу росписи, - вкрадчиво пояснил он. К его удивлению дважды упрашивать нас не пришлось. И я и Клёпа с лёгкостью заполнили эти «филькины» грамоты, чем вызвали повальный восторг в рядах обоих семейств. «Кривокопытов»-самбист, внезапно уверовав в то, что мы действительно встали на путь исправления, пустился в рассуждения: – Вы ведь нормальные пацаны. Мы даже можем дружить с вами. Будем по субботам совместно смотреть по «видику» фильмы, пить пиво с сыром, играть в шахматы. Хотите? – Конечно, - не стали мы спорить с его разгулявшимся воображением. – Ну вот и замечательно! Приходите тогда к нам в следующую субботу. – Обязательно придём, - заверили мы этого идиота. После чего, видя, что все необходимые формальности окончательно соблюдены, поспешили откланяться.
– Фу-у-х! Ну, теперь можно и похмелиться, - вытирая выступивший на лбу пот, заявил Клёпа, едва выйдя из подъезда наших несостоявшихся потерпевших. – Да, пивка было бы сейчас в самый раз накатить, - согласился с ним я. – Только, где ж взять денег? – Не дохни, бабки есть. Мамка моя нас пожалела и выделила на залечивание ран, - обрадовал меня друг.