- 2 -
Последним пациентом психотерапевта Шумеловой Юлии Борисовны являлась молодая женщина, впервые записавшаяся на приём. И слава Богу, что она - последняя сегодня. О, эти женщины! Ранимые, слезливые натуры! Как они порой невыносимы! Юлия Борисовна чересчур устала: воистину выходит на практике, что пока разбираешься с больным, сам в него рискуешь превратиться. Юлия Борисовна - человек, преданный своему «психическому» делу, но и у довольных собственным делом людей иногда наступает предел, когда опасно переборщить, когда вовремя надо уступить слабости и отдохнуть. Пора в отпуск!
- Присаживайтесь. Фамилия, имя, отчество, год рождения, адрес, пожалуйста, - вежливо поинтересовалась Юлия Борисовна.
- Екатерина Николаевна Павлова…
Доктор оформила первые графы «протокола» и воззрела на Екатерину Николаевну.
- Я вас внимательно слушаю, - начала взаимодействовать психотерапевт с пациентом-клиентом, но всё же в интонацию голоса пробилась усталость.
Юлии Борисовне, однако, хватило буквально нескольких секунд, чтобы с первого, профессионального, взгляда определить: перед ней личность психически здоровая, в том смысле, что этой личности нужна психологическая помощь, не более того. Личность, вероятно, «вляпалась» в историю и потеряла душевное равновесие. И Юлия Борисовна в очередной раз приготовилась терпеливо выслушивать рассказ из частной жизни пациентки. О, эти женские любовные трагедии, от которых голова кругом идёт! Но слушание пациентов - её долг, и, естественно, она собралась его добросовестно выполнить.
- Понимаете, я долго готовилась приехать, потому что не решалась… Мне порекомендовала вас моя приятельница, которая живёт в этом городе, но вы её не знаете… А я из Северска. Ей рассказала о вас приятельница её мамы… В общем…
- Прошу прощения, давайте, Екатерина Николаевна, не будем говорить о моей популярности. Ближе к делу. Расслабьтесь, снимите с себя напряжение. Всё, о чём вы расскажете, останется в пределах этих стен, безусловно. И чем быстрее вы сделаете это, тем быстрее я смогу вам помочь, - Юлия Борисовна заставила себя улыбнуться.
«Симпатичная особа из Северска, гм… С большими глазами и, отметим, синими. Глаза у неё слишком чистые, несегодняшние, какие-то несовременные. Ну-ну, и что же поведает нам сия барышня с редкими глазами?» - болтал внутренний голос психотерапевта.
- В общем, это началось со мной давно, лет семь назад. Я дружила с парнем, однокурсником. Нет-нет, вы не беспокойтесь, моя история не о банальной любви.
Юлия Борисовна остановилась в удивлении: «Посмотрите, пожалуйста, мысли мои читает. Не о банальной любви… Ишь ты! Интересная особа, весьма, весьма. А она мне нравится!»
- Екатерина Николаевна, вы заметили мою негативную реакцию после того, как употребили выражение «я дружила с парнем», не так ли?
- Да.
- А, позвольте спросить, почему вы думаете, что я чего-то заранее опасаюсь?
- Я предполагаю, что к вам часто обращаются девушки, которые считают, что они больны из-за переживаний по поводу несчастной любви или предательства любимого человека. И вы, может быть, решили, что и я из их числа. А вам всё надоело! Ведь так? Но моя история не про то, не про любовь. Вернее, не без любви, конечно. Но любовь - не основное здесь. Я не знала, к кому обратиться за помощью, вот, рискнула чуть-чуть пооткровенничать с подругой, и она дала мне ваши координаты.
Юлия Борисовна вдруг почувствовала, что от девушки веет чем-то, что принято сейчас называть «энергией», и резко ощутила, что усталость-то как рукой сняло. Кто кому из них помогает - вопрос.
- Скажите, мне можно называть вас просто по имени?
- Конечно, можно.
- Так, Катя, продолжайте.
Катя вняла.
- Парень, Сергей, он очень хороший человек. Мы с ним крепко подружились. Мне даже кажется, что дружба нас объединяла сильнее, чем чувство, которое бывает между юношей и девушкой. Совпадали интересы, увлечения. Мы пропадали в библиотеке, готовились вместе к парам, ходили в театры. Он всячески поддерживал моё хобби - художественная самодеятельность в институте. А я не пропускала его шахматные турниры. Не разлей вода. Я была знакома с его родителями, они во мне души не чаяли. И мои родители отлично знали Серёжу. Такая, понимаете ли, полудетская-полувзрослая дружба-любовь.
Он не признавался мне пока в этой самой любви, но я остро чувствовала, что он жить без меня не может. Я же ни о чём не задумывалась. Мне было легко и свободно рядом с ним. Хоть имели место мелкие разногласия (их даже и ссорами не назовёшь), но потом мы мирились. Было хорошо. В отношении к нему я испытывала, наверное, что-то смешанное из любви девической и сестринской. И всё же наступил момент, когда Сергей осмелился говорить о своих чувствах. Вы можете представить моё душевное состояние? Я была на вершине счастья. Меня любят, мне в этом признаются, меня просят стать женой. О таком счастье мечтает каждая девушка! К тому же мне нравился Серёжа, очень!
В тот вечер его родители уехали в гости к знакомым. Так мы оказались вроде бы близки, - Катя вздохнула грустно, - но не до конца.
- То есть?
- Вот тут-то впервые со мной и началось… Он, как водится, стал проявлять себя, и я была всей душой открыта ему. Но когда я приблизилась к его лицу в темноте (вы не обращайте внимания, я буду сейчас… потекут слёзы), - Катя подняла руку к глазам, - когда я хотела ответить..., я ведь вся горела, всего желала, - то вдруг передо мной встало мужское лицо. Чужое, не Серёжино.
Зависло в воздухе чужое лицо, понимаете? Живое лицо! Мне стало страшно! Я дико закричала, так дико и безумно, что Сергей насмерть перепугался. И если он вновь приближался ко мне, то между мной и Сергеем опять появлялся другой мужчина, как наяву! У меня сейчас вновь мурашки по коже… Извините…
Мужчина был красив, просто изумителен. Темноволосый, карие глаза, ласковая улыбка, взгляд, полный любви. Молодое натренированное тело просвечивало сквозь странную одежду, она напоминала, знаете, одежду античных греков. И похож он был то ли на грека, то ли на турка. Короче, не славянской внешности. Как-то постепенно, далеко в сознании я начала понимать, что узнаЮ его. Образ его выплывал медленно из моей памяти, будто из колеблющегося тумана: да, я его очень хорошо знаю.
- Вы раньше когда-нибудь встречали это лицо в жизни?
- В том-то и дело, что нет. Он вроде как привидение, но в то же время я твёрдо знаю, что он существует в действительности, он живой, или существовал. Опять: как только я приближаюсь к Сергею, фигура красивого грека встаёт между нами. Он ничего не говорит, а лишь смотрит. Я со страхом в груди (сердце в пятки!) выдерживаю его взгляд и внезапно совершенно узнаЮ его, вплоть до его имени!
Представляете, этот человек - грек, античный грек и одновременно он тот, которого я, оказывается, люблю всю свою жизнь. Его зовут Димитрис Макропулос. Выходит, что я в его присутствии (а присутствие явное, поверьте мне), то есть в присутствии любимого - любви всей, так сказать, своей жизни - намереваюсь изменить! Извините нескладность моей речи, это ужас, это чёрте что!
Тут зажигается электричество, и видение пропадает. Передо мной взволнованный и растерянный Серёжа. Свет зажёг он. Сергей трясёт меня, спрашивает, что случилось, а я смотрю на него и не понимаю, откуда этот Серёжа вообще взялся? Где я? Что это за жилище? Что за платье на мне? Всё не моё, чужое. Передо мной глаза любимого Димитриса.
Я испытываю, понимаете, физически испытываю томление, тоску, даже любовь. И ничегошеньки не понимаю, потому что в одно мгновение опять становлюсь прежней Катей, прихожу в себя и начинаю узнавать Серёжу и всё вокруг. Видите, я разом была как бы двумя людьми, и этот юноша-грек пришёл как из моей памяти.
Я точно помню, что кое-что нас с ним связывает (или связывало), но что конкретно, воспроизвести не могу на тот момент. В то же время я здраво определяю, что не было такого парня у меня, до Серёжи никого вообще не было. Это галлюцинации какие-то!
У меня разболелась голова. Серёжа подошёл ко мне, взял за руку, но, удивительно, мне его прикосновение стало противно. Как будто стеной какой нас разделили в одночасье. Я в замешательстве схватила сумку и бросилась вон из квартиры.
Меня преследовал страх. Уже ночью, когда я осталась с собой наедине в своей комнате, я подумала о том, что свихнулась.
Утром позвонил Серёжа, мы встретились в институте как ни в чём не бывало. Он не задавал вопросов, не лез в душу, держал себя исключительно тактично. После занятий мы отправились в «читалку», сели в конце зала, возле окна, в наш укромный уголок, набрав нужных книг. Какое-то время молча конспектировали, испытывая некое неудобство по отношению друг к другу.
Потом…
(Продолжение следует)