От мужчины, ясное дело.
Конечно, если её спросить заранее об этом и дать время на размышление, то она много чего для себя полезного может напридумывать...
Заявить, например, что её избранник должен уважать её, да и вообще женщин, быть уверенным в себе, смелым (но не наглым), иметь способность заботиться и любить (чтобы давать, а не брать). А ещё - обнаружить в себе стрессоустойчивость и не ныть по каждому поводу. Я уже не говорю о таких качествах, как ответственность, щедрость и, конечно же, сексуальная привлекательность...
А вот если это мистическое и непостижимое существо (женщину, конечно же) застать врасплох, тогда неизвестно ещё, что возобладает в её головушке.
Сказать честно, я не ловелас и перехватчик и даже не пользуюсь каким-то особенным успехом у женщин, однако, время от времени совершенно неожиданно для самого себя мне случалось привлечь к себе внимание прекрасного пола, причём, мобилизовать его тотально, если можно так выразиться.
Я бы не особо удивился, если бы это произошло после каких-то сногсшибательных подвигов по спасению человечества или же беспримерных трудовых достижений, научных, а может и спортивных. Но нет же, всё приключилось по случаю моих художеств, которые, скорее, можно назвать взбалмошными взбрыками мужской натуры, требующими осуждения, но никак не восхищения. По крайней мере, некоторых из них.
Впервые это произошло в девятом классе, который для изучения иностранных языков разбили на четыре группы. А если учесть, что был первый и второй иностранный, то и не удивительно, что каждый преподаватель знал только свою группу. И если кому-то из учителей приходилось подменять другого, то урок превращался в своего рода жмурки, когда пацаны всеми доступными способами старались самоликвидироваться из класса.
И вот урок английского языка. Поднимается первый.
- Марьиванна, в туалет можно?
- Иди.
Ушёл и пропал без вести. Через минуту вызывается другой.
- Марьиванна, в туалет можно?
- Иди уже... - с ноткой недовольства.
Спустя несколько минут возбуждается следующий:
- В туалет можно?
- Что, потерпеть не можешь? Иди!
Четвёртого "ссыкуна" уже ожидал полный облом. "Марьиванна" понимала, что скоро ей некому будет объяснять домашнее задание и стала непреклонной.
Тогда в ход пошли больные животы, головы и зубы, но англичанка на это не реагирует и начинает на глазах звереть.
И вот оказалось, что остался только один я, не испытавший удачу.
Правды ради, надо сказать: я не был любителем бесцельно блуждать по территории школы, но спиной почувствовал, что взоры девчёнок обращены на меня, мол, неужели даже не попробуешь?
Делать было нечего - я поднялся.
- Что, в туалет хочешь или голова болит?- издевательским тоном спросила Марьиванна.
- Мне на урок надо...- как бы нехотя ответил я.
- На какой ещё урок? - в удивлении подняла бровь Марьиванна.- А ты где сейчас находишься?
- Так я ведь немецкий изучаю,- равнодушно соврал я.
- А чего ж ты здесь сидишь?!- возмутилась англичанка.- Бегом марш к себе в группу!
И под хохот всей английской группы и Марьиванны я победоносно покинул помещение.
Потом была большая перемена и... то самое тотальное внимание ко мне одноклассниц.
Я пришёл и сел на своё место, а они, все как одна, окружили меня кольцом. После нескольких уточняющих вопросов, типа: а как ты додумался, они целую большую перемену в удивлении простояли вокруг меня.
Я на всю жизнь запомнил те дивные взгляды - так смотрят на огромного питона в клетке, так мне тогда показалось. И было в их юных глазах нечто древнее, цепкое, жёсткое и непонятное мне. Они изучали меня так пристально, словно хотели расчленить мою сущность для исследования на мелкие частички.
Спустя несколько лет, уже после армии, я так же спонтанно и неосознанно повторил свой первый "подвиг".
Как-то большой компанией, не менее двадцати человек, мы разбили лагерь в лесу на берегу чудной горной речки. На второй день совершенно внезапно началась гроза. Надо было срочно привести в порядок и даже эвакуировать часть лагеря, иначе бы его смыло в речку.
И парни, сломя голову, бросились под дождь.
О той грозе можно сказать только одно: разверзлись хляби небесные...
Была осень и я не понимал, как сушится после такой вылазки. Решение пришло само собой - на счёт три я сбросил с себя всю одежду, опоясал торс полотенцем и спокойно вышел под холодные потоки дождя. Я знал, что каких-то пятнадцать-двадцать минут смогу продержаться даже на морозе, а к холодной воде, тем паче, давно привык.
Так получилось, что навстречу мне с дикими воплями и " а ну его нафиг" уже мчались к машинам насквозь мокрые пацаны. В общем, они свою попытку сделали, а я остался один.
И начал неспешно и методично, словно бесчувственный киборг (под прицелом двух десятков глаз) эвакуировать лагерь в безопасные места. Под удары грома и шипение молний во мне проснулась игривость натуры - и я даже вошёл во вкус, пытаясь движениями изобразить зомби из фильма ужасов.
Когда всё благополучно закончилось (и гроза тоже), я оделся и вышел "на свет" сухим и невредимым.
И тогда, точно так же, как в девятом классе, ощутил на себе тотальную сосредоточенность наших женщин. Они совершенно забыли своих мокрых и стучащих зубами спутников, но молча собрались вокруг меня - их до глубины души поразил мой поступок, вернее, способность выйти сухим из воды. И я снова увидел те, до невозможности парадоксальные и пристальные, взгляды, которые устремлялись на меня, но были странным образом завёрнуты внутрь своего естества так, словно пытались там найти ответы на какие-то очень важные и неразрешимые вопросы.
Потом, уже осознанно и ради интереса, я частенько повторял свои выходки. И всякий раз ещё раз утверждался в мысли, что женщина - существо невероятно интересное в своей противоречивости и непоследовательности, от которого просто невозможно двадцать четыре часа в сутки тупо требовать обоснованности и закономерности. По той простой причине, что она и сама не знает, чего хочет. Особенно тогда, когда удаётся пребывать в тихой заводи среди бушующих вокруг житейских бурь.
Впрочем, я, как всегда, могу ошибаться... Не напрасно ведь говорят: не врывайся к жене с криком «Я всё знаю!», а то она чего доброго спросит тебя, в каком году была битва при Трафальгаре.