Лада с трудом нашарила в темноте телефон. Половина третьего! В голове прозвучало голосом любимого артиста « Я очень не люблю ночных звонков…»
- Лада Романовна, это Гриша…
- Какой Гриша?- не поняла Лада , стараясь закрыться от всеобъемлющего страха, наползающего на нее стотонным танком.
-Друг Антона.
- Господи, Гриша, прости, я не узнала тебя. Что случилось?
Гриша молчал. А Лада чувствовала, как танк-страх ее полностью подмял. И такая знакомая и ненавистная черная волна потащила ее за собой. Замелькали картинки: улица, дорога, машина, она в машине, скорость, большая скорость, очень быстро, удар… боль. Страшная боль… Темнота…
- Когда?- вырвался воздух из сжатых губ.
- Два часа назад, - Лада поняла, что Гришка плачет.- Он взял напрокат машину, разогнался и …
- Не надо, - остановила его Лада, - я знаю. Куда приехать?
Лада смотрела на груду искореженного красного металла. Тело Антона уже увезли. Гриша стоял чуть поодаль, постоянно вытирая лицо о воротник куртки. Лада пошла к машине. Вернее, к тому, что еще несколько часов назад было яркой дорогой игрушкой.
- Не надо, Лада Романовна, - Гриша рванулся к ней.- Не надо вам туда. Там…
- Кровь?- Лада посмотрела Грише в глаза.- Я знаю, Гришенька. Это кровь моего сына.
Лада опустилась на колени рядом с большими темными пятнами на асфальте. В тусклом освещении была непонятна природа их происхождения. Но Лада знала- это кровь ее мальчика. Красивого, умного, безмерно любимого. Единственного.
- Почему кровь здесь?- растерянно спросила Лада, соизмеряя расстояние от пятен до искореженного железа. Ей казалось, что выяснить это очень важно.
- Он еще жив был…- Гришка уже не стеснялся Лады. Судороги рассекали его лицо словно молнии свинцовое небо.
- Пока « Скорую» ждали, тут лежал… Натекло...
Гриша отвернулся.
- А ты как узнал?- Лада говорила, чтобы не молчать. Она была уверена, что как только замолчит, сойдет с ума. Надо говорить. Все равно что.Только не молчать!
-Мой номер в его телефоне был последним. Он звонил мне за полчаса, - в горле у Гриши забулькало.
Лада провела рукой по темному пятну на асфальте, поднесла руки к лицу. Кровь ее мальчика. Этого не может быть! Это просто дурной сон! Нет, нет! Это не может быть правдой.Она замотала головой, зажмурила изо всех сил глаза.
Черная волна вновь начала свою атаку на Ладино сознание. Волна тащила Ладу за собой, безжалостно доказывая, что все это правда: коридоры, коридоры, тусклое освещение, столы, на столах люди. Стоп! Каталка, на ней Антон. Лицо разбито до неузнаваемости. Но Лада знает- это ее мальчик!
Его любимая куртка из тонкой лайки цвета шоколада. Песочные мокасины. Она сама недавно привезла их ему из Баварии. С его сорок седьмым размером непросто найти хорошую обувь! К каталке подошел человек, начал проверять карманы. Все , что нашел, сунул в карман нечистого халата. Пошел к выходу, но вернулся, снял с вывернутой руки Антона часы...
Лада очнулась. Значит- все правда! Антошки больше нет. Грудь стиснуло. Невозможно сглотнуть, вдохнуть, что-то сказать. Лада судорожно вцепилась в горло, захрипела. Гриша в одно мгновение оказался рядом.
Он тряс ее за плечи, что-то кричал. Подбежали люди, влили ей в рот жидкость из плоской фляжки. Горло опалило . Вместе с огненным клинком в тело со свистом влетел воздух. Лада закашлялась.
- Пойдемте, Лада Романовна, - Гриша поднимал ее с асфальта, - не надо вам здесь.
Лада уже пошла от искореженной машины и кровавых пятен, как боковое зрение зацепилось за какой-то предмет. Она мягко отстранилась от Гриши, наклонилась. Кольцо. Антошкино кольцо, подаренное ему бабушкой, Ладиной мамой. Антон носил его на кожаном шнурке на шее. Лада вытерла кольцо от крови о свое белое пальто . «Спаси и сохрани»- просила надпись по серебряной окружности. Не спас… Не сохранил…
Наконец-то Лада заплакала. Нет, завыла. Сначала тихо, потом все громче и громче. Вместе с вылетающим страшным криком рвалась из тела ее душа. Лада настолько была страшна в своем горе и отчаянии, что Гриша не осмелился к ней подойти.
Смертельный рык раненой волчицы повис над городом на одной ноте. У всех, кто слышал этот вой, вставала дыбом кожа. В этом вое умирала в корчах Ладина душа. Вой жил сам по себе, без Лады. Она была лишь его проводником. Когда наступила тишина, Лада почувствовала на месте души бездонную пропасть, наполненную болью. И никаким другим чувствам места там больше не было.
- Пойдем, Гришенька, - Лада тяжело поднялась с колен и коснулась его руки, кивнув в сторону припаркованной вблизи « Тойоты». Гриша посмотрел на Ладу и отшатнулся: перед ним стояла совершенно седая старуха. Вместо всегда смеющихся зеленых глаз в обрамлении рыжей челки на лице чернели две глубокие ямы. Из ям на Гришу строго и требовательно смотрела сама смерть...