Осип не трогал Тимофея и Егора долгое время. Однажды пришёл озабоченный, но навеселе:
- Ну, робята, хватит зря хлеб наш есть! Пора себя и показать. Нынче надо бы поболее народа для шуму. Дело знатнейшее и сулит хороший навар...
Волосы его были всклокочены, глаза горели охотничьим азартом. Он присел в шобонье на полу около бабы Фени и возбуждённо заговорил:
- Шанец уж больно важнецкий. Давно я присматривался к дому купца Кушелева. Живёт почти у леса, на краю города. Так-то у него народу тьма. Ныне же мужики уехали куда-то за товаром. В доме одне бабы да старики. Пойдем гамузом, попугаем, прошерстим домик, авось чего и надыбаем!
- Да уж! - цокнула радостно языком баба Феня.
А Егор насупился, услышав эти слова. И у Егора зыныло под ложечкой. Идти грабить беззащитных женщин - радость невеликая.
- Чего, робята, не ндравится? - шумно вскрикнул Осип и хлопнул их по спинам. - А вы думали вас тут за красивые глазки держать будут. Пора, пора, за дело приниматься!
Трудно было, конечно, что-то возразить. Ведь когда-то все равно Осип заставит их впрячься в своё поганое дело.
- Так, шта, готовьтесь к ночи! - в голосе Осипа сквозила угроза. - Али пойдете вместе с ватагой, али здеся останетесь с пёрышками в боках. После дела мы всё одно в энту землянку не воротимся.
Баба Феня, как только Осип отошёл, придвинулась к ребятам с озабоченным лицом:
- Осип нонче в большом раже. Уж не спорьте супротив его. Уж, как там будет, так будет. А злить его таперче оченно опасно.
Егор фыркнул в ответ, но ничего не ответил. Тимоха присуседился прямо к его уху:
- Ну чего делать-то будем?
- Ты слышал, али пан, али пропал!
Заныло сердце у Тимохи. А вдруг полиция схватит, повяжет да разбойничьи клейма поставят. Ни в жизнь потом не оправдаешься. Да погонят с кандалами на ногах в Сибирь. Много раз он видел, как гнали через Вязники кандальников. Оборванные, босые, запылённые, измождённые. Идут окружённые солдатами. На них кричат, бьют их, чуть что. А они бредут, и только кандалы позвякивают в такт шагов. А коли не пойдешь по приказу Осипа, об этом Тимохе даже думать не хотелось. Видел он, как у Осипа загорелись глаза зверским огнём. Он шутить не будет.
Посмотрел Тимоха на Егора и удивился, у того лицо спокойно и в глазах не чувствуется смятения.
- Слушай-ка, - тронул он Егора за локоть. - неужто тебе ни капельки не страшно?
Тот неопределённо пожал плечами:
- Чему быть, того не миновать.
Видя, что приятель трясётся от страха, хлопнул его ободряюще по спине:
- Да не бойся ты, ничего с нами не будет.
Странный этот Егор какой-то, подумал Тимоха, почему он так уверен:
- Ты, видать, заговоренный!
Тот хохотнул в ответ:
- А чо, всё може быть.
- Так, неуж нам с ватагой к этому дому идти?
Егор посерьёзнел:
- Видать, придётся.
- А чо, може сбежать, оторваться по пути от ватажников да в другую сторону чесануть! - горячо зашептал Тимоха в ухо Егору.
- Никак нельзя. Ты слышал, что Осип сказал: грабить они будут женщин да убивать, наверно.
Полыхнуло в голове тимохиной, ничего себе, тут дай Бог самим спастись, а он еще о ком-то думает, да так спокойно.
- Надо предупредить бы тех, в доме, чтоб как-то готовились... - шепнул, оглянувшись вокруг, Егор.
Округлились у Тимохи глаза:
- А рази это можно?
- Вот я и обкумекиваю.
В разговорах потайных так время и шло до вечера. Решили, что когда выйдут из свистихинского леса, Егор поможет Тимохе оторваться от ватаги, прикроет его. Иначе нельзя. Осип на Егора зол, будет держать его на глазу. А Тимоха ближней дорогой должен будет добраться до кушелевского дома и кликнуть о беде. Бывал Тимоха там раньше, проходил мимо. На бугорке дом, над рекой, куда купаться бегала вязниковская ребятня и частенько видел он, как прогуливался кто-то в саду у Кушелева. Сад большой с дорожками со скамьями и тоже уходит к реке. Из сада всегда навевало ароматом цветов.
Надо как-то отвести глаза бабе Фене от их с Егором замысла. А она внимательно следила за их горячим разговором, хотя, конечно, особо ничего не слышала. Но вдруг скажет что-нибудь об этом Осипу, тот уж церемониться с ними не будет. Подобрался Тимоха к старухе:
- Баб, Фень, а чего мы в энтом доме делать будем?
- А чегось разбойники-то делут, не ведашь что ли? Нам ведь на ватагу много надо всего.
- А коли отдавать не будут?
- Да полно, отдадут! - уклончиво ответила старуха. - Бабёнки там одне. Испужаются, чай, да попрячутся.
- Ну, а все-то мы для чего же идем? - продолжал разыгрывать из себя глупого дитятю Тимоха.
- Ну дак, как для чего? Для шума. Улюлюкать да стучать будем, страх наводить.
- А зачем отсюда насовсем уходим?
- Ну, это временно. Вдруг кого-то схватят да выпытают в полиции про наше логово. Придут, ан тут никого и нет. Посидят, посидят, а что толку-то.
- А куда же мы по-настоящему-то пойдём?
- Охтиньки, леса большие! Сейчас не зима. Переждем где-нибудь до белых мух...
Баба Феня говорила, а сама уж то и дело задрёмывала. Кругом-то все давно храпели. Высыпались, потому, что знали, может быть в ближайшее время и поспать-то, как следует не придётся. Егорка тоже спал. А Тимохе ну никак не хотелось. Любая неизвестность тревожила его всегда. И, когда его маменька умерла, он не знал, как же он будет жить один? Да, потом попривык. Очутившись в этой землянке, он тоже думал поначалу, что жизнь кончена. Это ж, надо попасть в разбойничий лес! Но потом пообвыкся. Но коли раньше кто-нибудь ему сказал, что он будет жить с разбойниками, он бы от страху помер. Но вот теперешний переворот в жизни, что грядёт, кажется ему еще ужаснее. Неизвестность.
Тимохе, казалось, что он не спит, но, видимо, забылся, потому что зычный голос Осипа пробился откуда-то из забытья и прошелся по всему телу волной страха и смятения.
Все поднимались. Егор подобрался к Тимофею и почти беззвучно шепнул:
- Всё уяснил?
Тот взял его за руку и сжал, мол, все ясно.
Давно уже Тимоха не был на воле. Ночь была по-августовски тёмная и свежая. Сразу все тело охватило ознобом, и зуб на зуб не попадал. От холода, а может быть, и от страха, не разобрать. Когда завиднелся рассвет среди деревьев, Тимоха сказался бабе Фене, которая шла рядом, что ему нужно до ветру. Приотстав малость, а потом потихоньку от дерева к дереву, взял вбок от идущих. Через некоторое время показались городские окраины и он поспешил к дому Кушелева. А там уже было недалеко. Главное, не опоздать, но и никак не быть замеченным. Стучать в ворота или в парадную дверь было опасно. Вдруг в потайки сидят люди Осипа, они ему не дадут поднять тревогу. Тимоха пробрался в сад, пронырнул под окнами и в одном окне увидел свет. Решительно постучал в стекло. Створки раскрылись и выглянула девушка. Она встряхнула длинными волосами:
- Кто там?
Тимоха не знал, как внятно объяснить всё:
- Быстрей! Там разбойники! Осип сейчас будет!
- Какой Осип? Какие разбойники? - девушка была испуганной и непонимающей ничего. А когда разглядела паренька, велела ему лезть в окно.. Тимоха влез в комнату, где от горящей керосиновой лампы было тепло. На столе около лампы лежала раскрытая книга. Всё это тепло и уют не ладилось с той тревогой, которую принёс Тимофей.
- Поднимай всех! Вас грабить сейчас будут!
У девушки округлились глаза. Она поняла, что это не шутка, и с воплем выскочила из комнаты. В одно мгновение дом ожил заполошными криками баб и детским рёвом. Окна везде осветились..
Тимоха выполнил свою роль и теперь не знал, что ему делать. Он запер окна на задвижки и плотно занавесил. После этого выскочил в коридор. По дому бегали бестолково какие-то бабы и истошно вопили. Девушка, которую он предупредил об опасности, кричала всем, чтоб закрывали ставни. А в руках её, что удивило Тимоху, было ружьё. Рядом у стены стояло ещё два ружья. Девушка держала ружье умеючи. А в двери уже тарабанили изо всей силы. И с улицы слышались обещанные бабой Феней улюлюканье и стукотня. Дверь уже ходила ходуном. Девушка прицелилась и, как только в проёме показалась чья-то голова, выстрелила. Все сразу замолкло и здесь в доме, и там, среди нападавших. Было слышно, как там за полувыбитой двери кто-то охнул и повалился. А девушка бросила ружьё, схватила другое и опять прицелилась.
Там за дверью кто-то закричал:
- Осипа убили!
Опять кто-то саданул по двери и девушка снова выстрелила. Кто-то из ватажников отчаянно выкрикнул:
- Засада!
Послышалось топанье убегающих ног. Тимоха восхищенно смотрел на девушку. А той будто мало было этой победы. Она нырнула в проём и опорожнила третье ружьё, вслед убегающих, и кто-то там ещё взвыл.
Дверь была вырвана, все крыльцо облито кровью, но тела Осипа не было, значит убегающие утащили его. Девушка обессиленно села у двери, её бил озноб или запоздалый страх. Все домочадцы уже плакали от радости. А Тимоха с восхищением смотрел на девушку:
- Ну, ты молодец! Не ожидали этого разбойники!
- Это ты молодец, предупредил... - дрожащим голосом пролепетала девушка.
И тут Тимоха в проёме двери заметил, что неподалёку у поваленного разбойниками забора, притулился Егор.
- Вон он твой главный спаситель! - радостно указал Тимоха рукой на друга. А тот, видя, что его заметили, нерешительно подошёл к ним.
- Ну ты здоров Тимоха придумать. Не ожидал я от тебя такой прыти! Как целый отряд стражников пальбу устроил.
- Кабы я? - все ещё горели восхищенно тимохины глаза. - Это вот она всё!
Егор озадаченно посмотрел на девушку. А она все ещё стояла у стены с ружьём в руке.
- Неуж ты стреляла? - у Егора глаза округлились при виде этой тоненькой девушки.
- А кто же?! - произнесла она ослабевшим голосом. - Да видно человека убила.
- Какой же он человек! - вспыхнул Егор. - К тебе ломился грабить да, поди, и в живых-то никого бы из вас не оставил . Ему свидетели не нужны.
Услыша это, столпившиеся в коридоре бабёнки да детишки завыли на разные голоса. Через эту плачущую массу пробилась пожилая с хрипом дышащая женщина и припала к девушке на грудь:
- Ой, Сашенька, прости меня, дуру старую! Ведь бранила тебя за ружжо-то, как ты в саду стреляла. А вон ведь, как вышло-то...
- Полноте, маменька, кто знал, что выйдет-то так.
- Ой, батюшки! - навзрыд вскрикнула женщина. - Господь не попустил злодейства.
Саша обняла свою мать, судорожно вздохнула:
- Да, выходит так, - коли бы не ребята эти, то ничего бы мы не успели, нас сонными и застали бы!
Женщина кинулась обнимать и целовать Тимоху и Егора:
- Уж я вас, соколики мои, награжу щедро. Будете у меня, как сыры в масле кататься. Я умею быть благодарной! Не в обиде останетесь!
- Да разве мы поэтому? - вывернулся Егор из объятий женщины. - Мы никак не думали, что всё так получится славно да ладно!
Сашина мать поправила растрёпанные волосы, и вдруг спохватилась:
- Надо ж послать нарочного в полицию да сообщить мужу. Пущай вертается с дороги. Не дай Бог анчутки опять возвернутся. Ой страсть-то какая!
При слове "полиция" Егор вздрогнул и переглянулся с приятелем. Сюда обязательно пристав Прокофьич явится, а встречаться с ним Егору совсем не с руки. Да и на Тимоху тень ляжет. Это ж надо сказывать, что в ватаге жил. А то, как же узнал, что разбойники хотели взять приступом дом Кушелевых. Ведь правде полицейские не поверят. Начнут подозревать в пособничестве. А пока разбираться будут, увезут в участок. А там, поди, доказывай.
- Ну мы уж пойдем... - потянул Егор Тимоху за рукав.
- Да погодьте, погодьте! - заволновалась сашенькина мать. - Откушайте что-нибудь. Да и отблагодарить я вас должна.
-Нет, нет... - Егор тянул друга всё настойчивее. - Как-нибудь в следующий раз.
Тимоха подчинился егорову напору, хотя ему очень не хотелось уходить. И дело не в благодарности Кушелевой и не в обеде. Его притягивала к себе Сашенька своими глубокими синими глазами. Но только вот смотрели они не на него. Направлены были в сторону Егора.