Можно просто идти.
А можно идти и считать.
Можно идти молча.
А можно идти и беседовать со своим малышом.
Родители – это взрослые воспитанные и высоко образованные люди, которые сами всё знают и всё умеют.
Их не надо учить.
Им незачем учиться.
Ребёнок образуется непрерывно.
Всё время.
Каждый миг.
И в тот миг, когда идёт.
И тогда, когда спит.
Он и слушает и слышит этот мир каждую секунду.
И от того, как именно организован мир вокруг него в каждое конкретное мгновение его личного бытия, зависит его личное образование и воспитание в целом.
Воздействие на ребёнка – это то немногое, что родители могут добавить к своему генетическому коду.
В целом жизнь ребёнка уже предзадана.
Он уже мало что может изменить и «усовершенствовать».
И мир вокруг него мощно воздействует на генетическую «заготовку» и влияет, влияет, влияет.
Ребёнок растущий в городе и ребёнок растущий в деревне – это уже очень разные дети.
В большинстве случаев общее различие между ними в дальнейшем почти неустранимо.
С другой стороны мы не должны преувеличивать влияние среды обитания и социального окружения на личность ребенка.
Классическим примером является судьба Михаила Васильевича Ломоносова.
Мальчик вырос в глухой «провинции» но оказался наиобразованнейшим человеком своего времени.
Мои личные педагогические практики таковы, что с одной стороны на каких-то этапах становления личности учеников удавалось влиять на их выборы и предпочтения (например: большинство моих «удачных» учеников – энциклопедисты, то есть весьма разносторонне образованные люди, любящие и умеющие работать с литературой и с текстами), с другой – преодолевать генетическую самость и предрасположенность было невозможно. Впрочем сам себе я подобных задач и не ставил.
Моя личная гипотеза может быть представлена, например, так:
Если человеку посчастливилось познакомиться лично с одним удивительным человеком (интересным, образованным, ярким, увлеченным своим делом и достигшим в этом увлечении внушительных результатов), то его личный рейтинг образованности («но человека человек» А.С. Пушкин. Анчар) равен единице. Если он познакомился с двумя такими замечательными людьми, его рейтинг образованности равен двум. С тремя – трём.
Поэтому каждого своего ученика я сознательно знакомил при каждом удобном случае с фантастическими людьми. Стремясь довести их рейтинг до десяти, пятнадцати, двадцати, тридцати и т.д.
Интересно, с кем их конкретно знакомил?
Со своими учителями, со своими коллегами, со своими товарищами по работе. К некоторым таким личностям я возил своих учеников в другие города «для знакомства».
Сильная личность оказывает мгновенное воздействие на растущего человека и здесь в принципе не важен сам по себе предмет общения.
Собственно что такое «школа Зингры» - это неформальные собрания её учеников у неё в её крошечной комнатке, в которую набивалось в иные вечера до тридцати человек!
Весь вечер они общались друг с другом по поводу своего собственного литературного творчества.
И каждый раз на такие «сборища» приходили то одни, то другие её ученики, заезжавшие к ней «в гости» из других городов. И постепенно сложилась «система общения». Школа Зингры просуществовала с послевоенной поры (начало пятидесятых как минимум) и до её кончины.
Расскажу немного подробнее о том, как именно были организованы эти вечера-посиделки, на которых я по существу и вырос.
Раз в месяц по предварительной договоренности кружка её лучших учениц созывалась «литературная тусовка». Пример в шесть вечера собиралась группа желающих и в начале вечера одна из учениц читала «доклад», посвященный творчеству одного или группы известных писателей или поэтов. Доклад традиционно включал в себя изложение биографии, представление образцов творчества, разбор тех или иных его или её произведений.
Темами докладов на моей памяти становились Юрий Кузнецов, Иосиф Уткин, Агния Барто, Эмма Бояршинова, Павел Бажов, Бэлла Ахмадулина, Толстые (вся святая рать поочередно), Маяковский, Есенин, Блок, Ахматова, Шекспир, Петрарка, Шелли, Конан Дойл, Уэллс, Джек Лондон, Аристофан… Примерно десять раз в год, почти сорок лет – более четырехсот интереснейших докладов.
Когда Зингры не стало, её школа продолжала собираться до самой смерти моей мамы.
Накануне своей смерти, вечером 20 октября 2004 года мама совместно с Блиновым обсуждала планы сборищ на предстоящий осенне-зимний сезон.
В конце августа она перенесла сильнейший инфаркт, а затем еще три послабее, но каждый раз сбегала с больничной койки, едва чувствовала себя хоть чуть-чуть получше. Еще 18 октября она писала свои стихи.
В самом начале октября мы с ней участвовали в поэтическом марафоне, во время которого поэты Урала непрерывно читали свои произведения у свободного микрофона. Очередь на участие была нескончаемой.
Тусовка Зингры дополнялась в последние годы собраниями «Горный ключ» в Свердловском Горном Институте (называемом то Уральская Горная Академия, то как-то ещё… я вырос в этих корпусах и для меня и во мне это конечно всё тот же великий Горный Институт и никак иначе). Из интересных личностей (правда других там и не водилось!) обязан отметить великого поэта Виктора Рутминского, прибившегося к этому источнику позитивных эмоций в конце прошлого века. Там же открылся и талант юного Бориса Рыжего.
Зинаида Григорьевна Петрова – великий педагог.
Однажды она со всей своей «тусовкой» приехала к маме в Слюдорудник!!!
Вот это был вечер!!!
Сохранилось немного её фотографий.
Сохранилось немного фотографий с этих собраний.
Конечно где-то у кого-то из участников кое-что есть.
Я научился читать по афишам, мимо которых меня вела мама.
Мои ученики учатся читать и считать буквально «на ходу».
Потому что мы идём и читаем.
Переставляем ножки и считаем.
«Пока я ходить умею»…
Мы радуемся каждому встречному.
Ведь он увеличивает наш рейтинг!
Он удивителен!
Он уникален!
Он неповторим!
И как интересно его увлечение.
А если он еще и пишет стихи или песни…
Мир ребенка поэтичен.
Он наполнен живой поэзией.
И пока я живу – школа Зингры живёт во мне и в моих учениках.
А они передадут это общение в движении дальше.
Потому что мы все немного перипатетики.
Прогуливающиеся по аллеям бытия.