ЖАЛМА-АБГАЙ, ВЕЛОСИПЕД И ВОЛК
Жалма-абгай укрывала чем-то накрученные на колышки шкуры. Я с ходу выкрикнул, что мама велела нам попасти овец.
– Ладно, – деловито сказала Жалма-абгай, – пусть еще немного прохладнее станет.
Подумав, она доверительно сообщила:
– А на соседнюю стоянку русский человек приехал. На велосипеде!
– На деревянном?
– Почему на деревянном?
– Так ведь папа говорил, что в Додо– Иле Шойбон Бороев сделал деревянный самокат.
– Нет, у этого человека железный велосипед, на базаре купленный, – объясняла мне, посмеиваясь, Жалма-абгай.
– А где сейчас этот человек с велосипедом?
– Не знаю. Он искал архи и не нашел. Люди не дали ему, наверное.
Я так мечтал хоть одним глазком увидеть велосипед! Как же я опоздал? Когда я теперь увижу настоящий велосипед? Долго же теперь я не смогу успокоиться... Но напрасно я всматривался во все стороны. Никого! Только камни и заросли крапивы. Вот за дорогой вдруг вырос желтенький столбик. Аа, это вылез из норы старый суслик и оглядывается. Если поблизости нет никого опасного, он сейчас начнет копать корни трав и есть.
– Иди и открой ворота овцам. Пора пасти, – приказывает мне Жалма-абгай, – вечерняя прохлада начинается.
Неохотно выбегают овцы, но вот они догоняют друг друга, потом растягиваются цепочкой и привычно идут на пастбище. Мы стремительно бежим за ними. Обогнав овец, с трудом перевожу дыхание и иду не спеша. Впереди меня шагает и что-то поет Жалма-абгай. Маленькая птичка взлетает из-под ног. Наверное, птенчик.
– Ууй! Смотри – Хвостатый! – вдруг громко и испуганно заорала Жалма-абгай. От внезапного страха я онемел, из глаз хлынули слезы. Ничего не вижу.
– Вон, вон он бежит! – показывает вверх рукой Жалма-абгай.
Я протер глаза и увидел, как серая и остроухая собака прыгнула и скрылась в кустах. Овцы спокойно пощипывают траву. Может мне померещилось? Я побежал к Жалме-абгай. Значит это был волк! А если он вернется?
– Он вон там бежал! – тычет пальчиком сестра. Глаза ее возбужденно блестят. – Сначала я подумала, что это косуля. Все, надо гнать овец домой. Хвостатый может снова появиться.
Мы носимся вокруг овец, собираем их в кучу и громко кричим на разные голоса. Овцы поднимают головы и удивленно смотрят на нас большими и красивыми глазами. Глупые, ничего не понимают. Быстро подгоняем их ближе к дому.
Куда убежал Хвостатый? Много раз оглядываемся на лес. Тишина, никто не выглядывает из кустов и не бежит к нам с разинутой и страшной пастью. Боится, наверное, днем нападать, темноты ждет и зубами лязгает!
– А этот волк смотрит на наших овец из леса? – спрашиваю я у Жалмы-абгай.
– Он наблюдает с высокой вершины, оттуда лучше видно! – уверенно заявляет сестра.
Солнце клонится к закату, и мы загоняем овец в изгородь. Быстро собираем в скотном дворе аргал и разжигаем большой дымокур. Так всегда делают, если волк смотрит на стойбище из леса или с вершины. Пусть знает, что здесь обжитое место и сюда нельзя ходить. Клубы дыма стелятся туманом по стойбищу. Коровы, спасаясь от комаров и мошкары, спешат к дымокуру.
Жалма-абгай и в очаге юрты разожгла большой огонь. Волк, конечно, видит что из юрты валит дым, значит не спят там люди. Успокоившись, я прилег на топчан и задремал.
КАК КУРИЛА ОСОРМА...
Еще вечер или утро? Выскакиваю на улицу. Солнце уже высоко. Мама выделывает овечью шкуру, из кузницы доносятся удары молотка. У подножия горы белеют овцы и чернеет маленький комочек. Жалма-абгай сидит на камнях.
Вчерашние страхи, волк и разжигание дымокура, кажутся далеким сном. Хорошо, когда папа и мама дома. Надежно. Лучше не рассказывать им о волке. Что тут особенного? Все, у кого есть ноги, бегают там, где им вздумается.
Взобравшись на верхнюю жердь изгороди, всматриваюсь в сторону Шадаповых. Не началась ли там свадьба? Пока у них тихо, у коновязи незнакомые оседланные кони.
После обеда я пасу овец вместе с Шулушутоновой Осормой, подружкой Жалма -абгай. Мы спариваем свои маленькие отары. Осорма круглолицая и смуглая, большая выдумщица и хохотушка. Мы собираем цветы, делаем из них красивые венки и украшаем рога козлов. Подняв головы, надменные козлы расхаживают, как сказочные существа.
Вдруг Осорма начинает быстро– быстро оглядываться, глаза ее настороженно бегают. Потом она приседает за большими камнями и вытаскивает из внутреннего кармана старого тэрлика засаленный кисет, а оттуда маленькую продолговатую бумажку. Все еще оглядываясь, она заворачивает тоненькую цигарку и, нагнув голову, прикуривает. Осорма может выпускать дым из носа! Закрыв глаза, она блаженно запрокидывает голову к небу, из ноздрей ее валит дым. Вдруг она испуганно вскакивает и, кашляя, разгоняет рукой дым.
– Пэй! – кричит она. – Люди могут увидеть мой дым.
Я восхищаюсь Осормой. Ничего не боится и живет как хочет!
– Дядя Митып поставил юрту в стороне, чтобы сделать жареху– угощение, – немного заикаясь, говорит Осорма, – Их Хорло стала женой Сандан-Жамсо. Это будет угощение Хорло. Молодежь будет гулять всю ночь.
– Когда? На жареху будут мясо жарить? А другое угощение будет? – жадно допытываюсь я у Осормы. Подумав, она задумчиво отвечает:
– Не знаю, станем «молодежью» сами увидим.
Потом приходит Жалма-абгай, а я бегу домой.
Продолжение следует.