Наталья Сучилина, или сестричка Ната
ПОДРУГИ
Наташа СУЧИЛИНА (слева) и Маша ЖУЙКОВА
1943 год
НАТАЛЬЯ СУЧИЛИНА, ИЛИ СЕСТРИЧКА НАТА
Её фронтовые дороги с июля 1941 года до февраля 1946 года: г. Вязьма -
Москва – Минск - Восточная Пруссия – г. Бобруйск (Белоруссия) – Дальний Восток –
Харбин (Китай).
Её боевые награды: Орден Отечественной войны 2-й степени;
медали «За оборону Москвы», «За победу над Японией»;
«За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»,
юбилейные медали.
Сержант медицинской службы; комсомолка.
ИСТОРИЯ ОДНОЙ ФОТОГРАФИИ
На большой чёрно-белой фотографии более тридцати молоденьких девушек. Они в чёрных комбинезонах и беретах. На левой руке белая повязка с красным крестом. Два ряда сидят, два стоят. Смотрят почти все не на фотоаппарат, как это обычно бывает, а в сторону.
Рассматриваю их лица и думаю: «Смотрят в сторону, потому что они уже не здесь, а там, где война».
На обороте фотографии написано: «Санитарная дружина Коминтерновского района г. Москвы перед отправкой на фронт. 6.VII. 1941 года. Командир дружины Анна Левина. Замполит дружины Валентина Неофитова».
Санитарные дружинницы! Лица юные и серьёзные. Какие же они миленькие! Цветущая молодость!
И вот эти девочки вместо того, чтобы учиться, влюбиться, выйти замуж и родить детей, вынуждены были уйти на фронт. Туда, где убивают.
Эту фотографию мне однажды подарил кто-то из сотрудников Московского городского комитета Общества Красного Креста. Я решила попробовать разыскать хоть кого-то, кто на ней снят. Надежды особой не было, так как после войны прошло уже много лет. Но в восьмидесятые-девяностые годы прошлого века участников Великой Отечественной войны 1941-1945 годов было ещё немало.
Так началось моё знакомство с сортировочным эвакуационным госпиталем (СЭГ) № 290 Западного, а позже – 3-го Белорусского фронтов. Почему именно с ним? Потому что значительная часть из тех сандружинниц, что на фото, служила в этом госпитале. Кто-то все годы войны, а кто-то – недолго; как складывались обстоятельства.
Я и до сих пор не знаю, все ли они вернулись живыми домой. И как у тех, кто вернулся, сложилась потом жизнь. Это было бы известно, если бы тот Коминтерновский райком Красного Креста сразу же после окончания войны попытался собрать своих выпускниц. Наверное, было не до встреч.
В Москве было несколько райкомов Красного Креста и все они обучали на своих курсах санитарных дружинниц и медицинских сестёр. Красный Крест Советского Союза в годы войны отправил на фронт и в госпитали, можно сказать, не один полк младшего и среднего медицинского персонала.
Мне удалось узнать о судьбе лишь немногих бывших санитарных дружинниц. Из писем однополчан стало известно, что в 1944 году погибла командир этой сандружины Анна Левина (рассказ о ней: "Сандружинница Анна Левина и актёр Алексей Смирнов" можно прочитать здесь же – Л. П.-Б.).
С некоторыми фронтовичками я познакомилась и записала их воспоминания. В моём блокноте есть запись о встрече 30 мая 1985 года с НАТАЛЬЕЙ АЛЕКСЕЕВНОЙ СУЧИЛИНОЙ (в замужестве ПРОХОРОВА).
Есть Наталья Алексеевна и на упомянутой фотографии. Стоят рядышком две девчонки: Наташа Сучилина и Тоня Сучкова (Антонина Ивановна Поликашкина). Из-под берета у Наташи выглядывает заплетённая косичка.
Вместе они учились на курсах Красного Креста; вместе ушли на фронт и служили в 290-м СЭГе; дружили и после войны.
ПЕШКОМ СОРОК КИЛОМЕТРОВ
Наташа Сучилина москвичка. Родилась 5 ноября 1923 года. Следовательно, к началу войны ей было 17 лет. Окончила 7 классов, затем - курсы бухгалтеров. Начала работать в Мосжилснабе, расположенном тогда напротив гостиницы «Метрополь». Здесь же познакомилась с Тоней Сучковой.
Это был Коминтерновский район Москвы. По призыву комсомола девушки пошли на курсы Общества Красного Креста. Учились шесть месяцев. Занятия проводились вечером. Практику проходили в больнице. Документы об окончании курсов санитарных дружинниц получили 20 июня 1941 года.
- Двадцать второе июня тысяча девятьсот сорок первого года был выходной день, - рассказывала Наталья Алексеевна. - Мы, выпускницы курсов, решили пораньше отправиться в Петрово-Стрешнево; отдохнуть и искупаться. Тогда от площади Маяковского ходил 13-й трамвай; там мы и собрались. Но поплавать не получилось. В двенадцать часов дня появилось сообщение о начале войны.
Если бы кто-то собрал ответы фронтовиков на вопрос: «Где и когда вы узнали, что началась война?», то получился бы удивительный сборник рассказов.
А дальше жизнь пошла по законам военного времени. Шестого июля санитарные дружинницы с вещами собрались в райкоме Красного Креста. Вот тогда они и сфотографировались. Им выдали комбинезоны. Вещи погрузили в грузовые машины, а девушки разместились в автобусах.
Сначала они не знали, куда их направляют. Потом выяснилось – едут к Днепру. Они присоединились к студентам и жителям Москвы, которые рыли противотанковые заграждения. Именно там впервые они узнали, что такое бомбёжка вражеской авиации.
Фашисты приближались. Ушли студенты. Советские войска отступали. Чтобы не оказаться в окружении, санитарные дружинницы пошли за отступающими частями. Им пришлось пройти сорок километров. Их колонну вёл военный.
Днём они прятались в лесах. Однажды остановились передохнуть, забрались на сеновал. Могли бы попасть в лапы врага. Хорошо, что солдат предупредил: «Не оставайтесь здесь; опасно».
Так и пришли они в г. Вязьму Смоленской области. Здесь в июле 1941 года формировался новый – по типу, масштабу и задачам – 290-й сортировочный эвакогоспиталь. Вот в этот госпиталь военкомат и направил московских санитарных дружинниц.
Надо пояснить: санитарные дружинницы не были военнообязанными. Они, как и ополченцы, шли на фронт не по приказу военкоматов, а по приказу сердца; они были добровольцами.
- Вязьму и её окрестности страшно бомбили фашистские самолёты. Невозможно было улицу перейти; казалось, что немцы охотились за каждым человеком. Было много погибших и раненых, - вспоминала Наталья Алексеевна. - В госпиталь их подвозили разным транспортом, но нередко раненые добирались пешком. В окровавленной одежде, обессиленные, голодные.
Их надо было вымыть, переодеть, перевязать или перенести в операционную и, конечно, накормить. А потом была каждодневная работа в палатах.
Весь персонал госпиталя работал на пределе сил. Наша задача: оказав медицинскую помощь, как можно быстрее отправить раненых подальше от фронта – грузили их на санитарные поезда, на машины разного типа.
Основная база нашего госпиталя располагалась на железнодорожной станции Новоторжская. Раненых поступало так много, что их негде было размещать. Приспособили под операционные, палаты и перевязочные отделения пустые помещения маслозавода в Вязьме.
Но и этого оказалось мало. Привели в порядок и заняли склад на станции. Я работала в эвакопункте. Было очень тяжело. И морально, и физически тяжело.
Почти все, за редким исключением, мои подружки - санитарные дружинницы, были маленького роста. Мы ещё не возмужали физически. Носилки несли вчетвером, и всё время боялись уронить раненого.
Признаюсь, что настроение было плохое – из-за отступления наших войск, и от больших потерь в армиях. На нервы действовали бомбёжки; мы мало спали, еда самая скромная – каши, сухари.
Но никто не ныл. Мы были очень терпеливыми. Должна отметить, что в военное время люди были необыкновенно добрыми.
Перебирая в памяти воспоминания об увиденном на войне, я, как самое страшное, выделяю отступление советских войск в 1941 году. Не само отступление, а то, что происходило с жителями населённых пунктов, к которым приближались фашисты.
Страшно было смотреть на испуганных и растерянных женщин с маленькими детьми. Люди бросали дома, брали только то, что могли унести, и шли за отступающим фронтом.
ПРИСЯГА В ЛЕФОРТОВО
Чтобы не оказаться в окружении, СЭГ 290, отправив всех раненых в тыл, свернул своё имущество и двинулся к Москве. Как рассказывала Н. А. Сучилина, в г. Одинцово Московской области госпиталь попал под сильную бомбёжку вражеской авиации. Среди персонала были потери.
О последних часах в Вязьме написал бессменный начальник СЭГа 290, военврач, полковник медицинской службы Вильям Ефимович Гиллер в своей документальной повести «Во имя жизни» (Военное издательство Министерства обороны Союза ССР. Москва – 1956 г.).
7 октября 1941 года.
«В операционных продолжалась неутомимая работа хирургических бригад. Все понимали, что госпиталь доживает здесь последние часы и его участь предопределена всем ходом событий…
Примчавшийся мотоциклист сообщил, что гитлеровцы выбросили воздушный десант на Вяземском аэродроме, он сам едва прорвался к нам. Возникло законное опасение возможного окружения, полной изоляции нас от тыловых дорог, к которым путь шёл неминуемо через автотрассу.
Чем дальше шло время, тем реальнее становилась эта угроза.
В начале четвёртого часа со стороны аэродрома стали доноситься звуки выстрелов и крики «ура». Там, очевидно, шёл бой с десантниками… Пожары, начавшееся бегство жителей города, толпами проходивших через наше расположение, усиливали и без того тяжёлое состояние персонала…. Пожары на нефтехранилищах превратили тусклый рассвет в светлый день.
По другую сторону трассы горели огромные скирды подожжённого фашистскими бомбами прессованного сена. Ветер гнал чёрные тучи дыма».
О том, как отправляли более трёх тысяч раненых, находящихся в те трагические часы в госпитале, можно прочитать в воспоминаниях других ветеранов СЭГа 290.
16 октября 1941 года госпиталь прибыл в Москву. Недолго работал в районе Сокола. Столицу фашисты бомбили и днём, и ночью. Несколько бомб разорвалось на территории, где находился СЭГ. Были разрушены здания, выбиты стекла, повреждены электрические провода. Здесь также погибло несколько человек из персонала госпиталя.
СЭГ перебазировался в район Лефортово; разместился в корпусах военного госпиталя, который был эвакуирован в тыл. И работал СЭГ 290 здесь до марта 1943 года.
Сейчас на той территории находится Главный военный клинический госпиталь имени академика Н. Н. Бурденко. Военный госпиталь в Лефортово ведёт своё летосчисление с 5 июня 1706 года; это время царствования в России Петра Первого. Менялись названия госпиталя с тех пор, но профиль работы оставался.
В этом госпитале большой музей. В нём хорошо представлен и СЭГ 290. При входе в госпиталь на стене корпуса висит Мемориальная доска - своеобразная награда СЭГу 290, работающему здесь в самые тяжёлые годы Великой Отечественной войны.
Наталья Алексеевна, рассказывая о своей службе в этом госпитале, не раз вспоминала его начальника:
- Вильям Ефимович, конечно, видел, как нам тяжело. В Москву поступали раненые не только с нашего Западного, но и с других фронтов. Ворота госпиталя не закрывались ни днём, ни ночью. Весь персонал работал по шестнадцать-восемнадцать часов. Но иногда так много поступало раненых, что будили смену, которая уходила на короткий отдых.
И здесь никто не ныл. Мы стали военнообязанными. При госпитале работали курсы медицинских сестёр. Я, как и многие санитарные дружинницы, их окончила, получила красноармейскую книжку и приняла военную присягу.
В госпитале была строгая военная дисциплина. Действовало правило, которое часто повторял начальник госпиталя на комсомольских и партийных собраниях: «Все медицинские сёстры должны быть готовы работать в любом отделении». Поэтому весь персонал беспрерывно учился, используя любое затишье.
Приняв присягу, медицинские сёстры становились военнослужащими. Они получили обмундирование: сапоги, юбку, гимнастёрку, шинель. А бельё, как вспоминала с улыбкой Наталья Алексеевна, шили из простыней.
О головном уборе она ничего не сказала. Но на фотографиях военных лет, я видела её однополчанок в пилотках, в шапках-ушанках. И, конечно, с красной пятиконечной звёздочкой.
Подруги: Наталья Сучилина, Соня Шебека, Маша Жуйкова, Тоня Сучкова работали в 1-м хирургическом отделении (ранения грудной клетки и живота). Но не только здесь.
В анкете, которую Наталья Алексеевна заполнила в 1985 году, на вопрос: «В каком отделении работали и кем?» она ответила так: «Медсестра; разные отделения; последнее – отделение отоларингологии у Грищенко».
(О хирурге Карпе Яковлевиче Грищенко, специализирующемся на операциях при ранениях черепа и лица, есть рассказ здесь же, на Прозе.ру)
ВАСЮ ОТНЕСЛА НА РУКАХ
Наталья Алексеевна рассказала, что раненые любили фотографироваться. Отправляли фотографии родным, а также дарили персоналу госпиталя. И у неё было несколько фото.
Саша Ерохин подарил ей фотографию, на которой дата 21 октября 1943 года.
«На долгую память Наташе от Вани. Помни и не забывай, как был у вас на излечении в госпитале»; 26 августа 1943 года. Фамилии нет.
Вася Блинников на фотографии написал: «На долгую и добрую память сестре Наташе»; 21 октября 1943 года. Он был молоденьким, тихим и молчаливым.
24 октября 1943 года – эта дата стоит на фото Васи Сапожникова. С ним была вот такая история. Его положили в палату Натальи Алексеевны. У него было несколько тяжёлых ранений. Медсестра увидела худенького, маленького паренька. Ему ампутировали ногу.
Наташа его жалела, старалась подбодрить. Неожиданно у него открылось сильное кровотечение. Она взяла его на руки и отнесла в операционную. Он выжил. Уже после войны Василий Сапожников увидел сестру Натальи Алексеевны, окликнул её, рассказал о себе и передал привет медсестре Нате.
Я оставила эти имена и фамилии. Вдруг это единственное упоминание о тех фронтовиках. А они также внесли свой вклад в победу над фашистами.
В августе-октябре 1943 года (даты на фото раненых) СЭГ 290 находился в Пыжовском лесу, в нескольких километрах от г. Вязьмы.
В 1943 году Западный фронт начал наступление на немецких фашистов и их союзников. СЭГ 290, как основная медицинская база фронта, свернул своё имущество и двинулся (в марте 1943 года) из Москвы вслед за наступающими войсками. Госпиталь вернулся туда, где формировался в 1941 году, - в Вязьму.
Всем было ясно, что предстоят тяжёлые бои и что будет много раненых. По рекомендации Санитарного управления Западного фронта, персонал этого госпиталя построил в Пыжовском лесу подземный медицинский городок со всеми службами – «Пыжград». Он был рассчитан на пять тысяч раненых, но принимал гораздо больше.
Наталья Сучилина не сразу приехала в «Пыжград». Но хватило работы и для неё: пришлось пилить деревья и носить брёвна, которые шли на строительство землянок, узкоколейной железной дороги, для разных вспомогательных служб.
Жизнь в лесу была суровой. Однако женщины не забывали, что они - прекрасная часть человечества. К сожалению, многим из них пришлось отрезать длинные волосы – за ними в лесу трудно было ухаживать.
Интересная подробность. Наташа Сучилина сохранила свои косы. Те, которые на фото москвичек - санитарных дружинниц, выглядывают у неё из-под берета. Когда она рыла противотанковые укрепления в июле 1941 года у Днепра, то волосы мыла в этой реке.
А в Пыжовском лесу мылом ей служила… зола от прогоревших в печке дров. Печками служили железные бочки. «Чтобы вымыть волосы, - рассказывала Наталья Алексеевна, - я поднималась очень рано. Грела в чайнике воду, собирала золу. Подружки мне помогали. А волосы я отрезала только после войны».
ЧЕРЕЗ МОСКВУ – НА ДАЛЬНИЙ ВОСТОК
Путь СЭГа 290 был долгим – до Восточной Пруссии. Победу над фашистской Германией и её добровольными помощниками госпиталь встретил в г. Тапиау, близ Кёнигсберга.
Оттуда он со всем своим имуществом и персоналом был направлен в белорусский город Бобруйск. Почему именно туда, не знаю. СЭГ стал базой для военного госпиталя, который работает и сегодня (по сведениям в 2019 г он расформирован - Л. П.-Б.). Постепенно началась демобилизация персонала. Около двадцати человек остались служить в новом госпитале.
В Бобруйск уехали не все. По решению командования, какое-то количество воинских частей и медицинского персонала были направлены на Дальний Восток, где шла война с Японией. Более ста человек из СЭГа 290 были в числе тех фронтовых медработников.
Наталья Алексеевна из Восточной Пруссии прибыла в г. Бобруйск. Добровольно ли она уехала на Дальний Восток или по приказу, не знаю. Одна ли она была или с группой, также не известно.
Но только война не закончилась для неё в Тапиау. Из Бобруйска через Москву – добралась она до г. Читы. Госпиталь, в котором она начала работать, находился в Харбине (Китай). 2 сентября 1945 года Япония капитулировала.
Госпиталь был расформирован. Наталью Сучилину оставили работать в лагере для военнопленных японцев. И прослужила она там медицинской сестрой с сентября 1945 до февраля 1946 года. В моём блокноте есть название «Сахалян». Или там, или в Харбине был тот лагерь.
Наталья Алексеевна не раз оказывалась на фронте в опасной ситуации. Вспоминала, как бомбили госпиталь в г. Минске. «Везло, - сказала фронтовичка, - ни разу не была ранена».
ВЕРНУЛАСЬ НА РОДНЫЕ УЛИЦЫ
Наталья Алексеевна не рассказала, а я не спросила, как она познакомилась со своим будущим мужем – с Николаем Константиновичем Прохоровым, пехотинце 12-й гвардейской стрелковой армии.
Замуж она вышла в 1945 году. Можно предположить, что суженого своего встретила на Дальнем Востоке. В феврале 1946 года вернулась в Москву, поступила на работу бухгалтером в Главспецторг.
В её анкете есть такие подробности:
с 1958 по 1979 годы жила в г. Оренбурге, работала бухгалтером на железной дороге. В 1979 году ушла на пенсию. С 1 января 1985 года начала работать старшим оператором разменных аппаратов Московского метрополитена, а именно – на станции метро «Маяковская».
Упомянув станцию «Маяковская», Наталья Алексеевна с улыбкой сказала:
- Я вернулась на родные улицы.
Впрочем, ей было не до улыбок. Я хорошо помню нашу встречу. Наталья Алексеевна была в чёрном платье – траур по мужу. И в глазах её стояли слёзы.
- Недавно я похоронила мужа. Он долго и тяжело болел. Пока он болел, мне было не до чего. И на встречи ветеранов моего родного госпиталя я не ходила. Всех подруг растеряла. В 1985 году первый раз увиделась с моими дорогими фронтовыми друзьями.
- Наталья Алексеевна, - спросила я, - а почему вы не продолжили после войны работать медицинской сестрой? Почему не стали врачом? Дорога в медицинский вуз для вас была открыта.
- Не знаю, почему не было такого желания. Может, от крови устала.
Она родила двоих детей. Сын Юрий Прохоров окончил мореходное училище в г. Одессе и плавал на корабле торгового флота. Дочь Ольга работала на заводе «Акрихин». Ещё Наталья Алексеевна упомянула о двух внуках.
Должна признаться, что я была ошарашена, когда узнала, что фронтовая медицинская сестра Наталья Сучилина-Прохорова живёт с семьёй дочери в коммунальной квартире. Тогда (напомню, что мы встретились в 1985 году) её адрес: Московская область, Ногинский район, г. Старая Купавна, ул. Фрунзе…
Не знаю, как она оказалась в коммунальной квартире и какое жильё было у них с мужем.
В архиве СЭГа 290 есть письма – ходатайства в разные инстанции. Совет ветеранов этого госпиталя обращался в исполнительные комитеты, в партийные организации, к директорам заводов и других предприятий, к главным врачам больниц и поликлиник, где работали после войны "сэговцы" (так называли себя ветераны госпиталя), с просьбой об улучшении жилищных условий фронтовиков. Результаты были хорошими.
Наверное, Наталья Алексеевна не обращалась за помощью в Совет ветеранов госпиталя, потому что «растеряла всех подруг», пока болел муж.
Совет ветеранов СЭГа 290 – общественная организация. Существовала она на взносы сэговцев. Деньги нужны были на конверты, открытки, бумагу и многое разное. По 400 - 500 приглашений на встречи в День Победы рассылали активисты Совета каждый год в разные концы СССР, где жили после войны однополчане.
В архиве сохранилась большая папка с ведомостями. Здесь фамилии, имена, отчества ветеранов, которые вносили в казну Совета деньги. Взносы были разные: от 10 рублей и до более тысячи рублей.
После смерти 28 февраля 1981 года их «Бати», Вильяма Ефимовича Гиллера, Совет материально поддерживала его семья, его сын Владимир Вильямович.
На одной ведомости ( к 9 мая 2004 г.) прилеплена записка, написанная председателем (третьим и последним) Совета ветеранов СЭГа 290, капитаном медицинской службы Анной Павловной Медведевой (1920-2019):
«Сэговка Прохорова Наталья Алексеевна платила взносы за Дрейцен Зинаиду Павловну и Поликашкину Антонину Ивановну ( в госпитале – Тоня Сучкова)…»
Последнюю фразу из этой записки я перенесу в конец рассказа о фронтовой медицинской сестре Н. А. Сучилиной-Прохоровой.
Есть анкета ещё довоенной подруги Натальи Алексеевны – Тони Сучковой. Хочу, чтобы и о ней осталась память.
Тоня родилась 24 февраля 1921 года в Москве. В СЭГе 290 работала с 20 июля 1941 по 29 августа 1945 года. Старшина медицинской службы. Как мы уже знаем, она окончила курсы санитарных дружинниц при Коминтерновском райкоме Красного Креста Москвы.
А в госпитале в 1942 году прошла обучение на курсах медицинских сестёр. Работала в 1-м хирургическом отделении. После войны вернулась в Москву. Окончила Высшие экономические курсы и работала бухгалтером и старшим бухгалтером в разных местах: «Артель металлоизделий», Мосхимснаб-Мосхозторг, комбинат «Мособлстромэнерго» (так написано в анкете; здесь она главный бухгалтер в 1971-1976 годы).
Награды Антонины Ивановны Сучковой: Орден Отечественной войны 2-й степени; медали: «За боевые заслуги», «За оборону Москвы», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.».
Послевоенные: медаль «За доблестный труд» и многие юбилейные медали; знаки «Ударник коммунистического труда», «Отличник санитарной службы».
Жила в Москве по адресу: проезд Дежнева, дом 26 ( в анкете полный адрес).
Фраза из приведенной выше записки: «Прохорова умерла осенью 2004 года».
Вот такими они были те девушки- московские санитарные дружинницы: маленького роста, но с большим запасом любви к Отечеству.
О Маше Жуйковой, которая на опубликованной фотографии, пока больше ничего не известно. Не знаю, есть ли она на той большой фотографии санитарных дружинниц-москвичек. Возможно, девушки познакомились и подружились, когда работали в СЭГе 290.