ГЛАВА 15-я. АЛИ И ШАМИЛЬ.
О том, как Бертуччо везет оружие повстанцам Шамиля на Кавказ и неожиданно встречает Али.
Кавказ! далекая страна!
Жилище вольности простой!
И ты несчастьями полна
И окровавлена войной!.. М. Ю. Лермонтов
А такой встречи Бертуччо и не ожидал. Возле имама Шамиля по правую руку сидел Али.
Всё началось с того, как министр иностранных дел при Наполеоне 3-м, предложил ему заняться морскими перевозками. Грузом особой важности. Бертуччо был прекрасным мореходом и контрабандистом. Он понимал, что когда ему поручили это дело, то речь будет идти именно о контрабанде, контрабанде, которым занимается государство. По сути это была самая откровенная и неприкрытая диверсия. Особенно, если учесть, что груз это оружие. Погрузка на шхуну прошла быстро. Груз давно привезли в Стамбул и хранили в английском посольстве.
Оружие для разжигания войны и ведение Газавата—священной войны мусульман.
Море было спокойно, и шхуна шла полным ходом на северо-восток.
«Вот он груз—думал Бертуччо—это новый виток войны на Кавказе. Турки давно ждут, когда разгорится пламя Газават в Дагестане и на Северном Кавказе, чтобы прибрать Армению и Грузию к рукам. А там Шамиль. Если оружие дойдет, будет много крови. Он уже принял решение взорвать шхуну в море, но не было возможности провезти на шхуну взрывчатка. Среди груза есть порох и патроны, но их критически мало. Небольшой пожар и команда сможет легко справиться с ним. Он сделал пробоину в трюме, как учили его каторжане. Пробоину скоро обнаружили и бравые греческие контрабандисты быстро заделали её. Шхуна только потеряла часов 15 на дрейфе. Если донесение не дойдет в срок и шхуну не встретят отряды береговой стражи, то оружие попадет в горы, а там начнется большая война.
У Бертуччо не было выхода. Александр сказал: Взорвать шхуну по возможности. Если не получится, зря собою не рисковать. Да и взорвать сейчас порох—мало толку. Остается что-то придумать на берегу».
Ему почему-то становилось тяжко на душе. Он не хотел доставить груз, он мечтал его уничтожить, но несколько шпионов султана, которые находились на корабле и отвечали за груз, постоянно держали его в поле зрения. Взорвать шхуну, значит открыться, а Александр это категорически запретил. Он не понимал, почему ему так обидно за собственное бессилие. Он готов был отдать жизнь за этот груз, он готов был погибнуть ради того, чтобы не было войны на Кавказе, в России. Он любил эту неизвестную ему страну всем своим сердцем, не меньше, чем родную Италию и готов был погибнуть за Россию. Он стал русским. Дело не в том, что он выучил русский язык, корсиканец знал много языков, а в том, что он стал думать, как русский. Он много лет служил Графу, но французом не стал. Франция, как и Австрийская империя для него оставались врагами, врагами Италии. Граф не сделал его французом, почему же Александр сделал его русским? Буду действовать по обстановке—решил Бертуччо и пошел в свою каюту. Ветер надувал паруса и нес шхуну к берегам Кавказа.
Корсиканец помнил, как ехали с Графом в Петербург, помнил белые заснеженные просторы, помнит сосновые леса и березовые рощи, скромные и роскошные усадьбы местного дворянства, которые были так не похожи на каменные замки французских баронов, построенные с мыслью о войне изначально, как крепостные укрепления, и готовые к обороне. Тогда он впервые увидел снег, много снега. Вся земля стала белой, девственно чистой, а белизна инея на деревьях напоминала россыпи бриллиантов закрывающих роскошные ветви дубов и мохнатые лапы елеё и сосен. Он видел деревянные избы крестьян из труб, которых постоянно шел дым, и от них пахло теплом и уютом, а ещё чем-то вкусным и приятным. Он встречался с бородатыми людьми, с виду страшными и грубыми, но в душе добрыми, гостеприимными, щедрыми. Они были похожи на разбойников, но души их были чисты, как у детей, а натура была тонкой, поэтической, ранимой, но в то же время очень сильной. Они мыслили, как философы, а говорили так ясно и просто, легко и поэтично, как не смог бы сказать ни один поэт Италии эпохи возрождения. В этой стране каждый был философом и поэтом, мечтателем и гением, тружеником-пахарем и грозным воином. Впрочем. За оружие они брались только тогда. когда кто-то посягал на их Родину, их дом, их семью и. главное, на их свободу жить так, как они хотят. Посягательство на их образ жизни и их мировоззрение они не прощали, хотя казалось, что могут всё простить. Этих людей трудно было вывести из себя, трудно заставить убить кого то, но, если лопалось их терпение и они брали в руки оружие, враг знал, что пощады не будет, и нет на свете силы, способной остановит русского человека, если он взял в руки оружие. Он не понимал почему, но Россия стала ему такой же родной, как Италия и Корсика, и он готов был отдать свою жизнь за неё.
Шхуна благополучно пришвартовалась в небольшом заливе в устье маленькой реки. Но посланцев от имама не было. Старпом начинал беспокоиться. Его приставили наблюдать за Бертуччо.
—Где же люди Шамиля?—спросил он громко.
—А мне откуда знать?—безразлично ответил Бертуччо.
—Но ведь проведение операции поручено тебе. Я прикажу разгрузить оружие в запасном тайнике, а ты распоряжайся послать гонцов к имаму.
—Не надо гонцов,—ответил Бертуччо.—Я сам поеду к Шамилю и выясню всё. Возьму с собой пару моряков. Карта есть. на конях мы быстро преодолеем это расстояние.
—Скакать придется по горам…
—Ну и что? Ты забыл, что я корсиканец. Корсиканцы и поедут со мной из команды.
До утра груз разгрузили и спрятали в тайник. А утром Бертуччо в сопровождении трех всадников и английского джентльмена, который выдавал себя за хозяина груза, а был наверняка капитаном английской военной разведки, выехал в горы. Англичанин настоял на своем присутствии в разговоре с имамом. Бертуччо не мог возражать.
И вот они въехали в горный аул, столицу имама. Бородатые всадники в папахах окружили их и доставили в саклю имама. Это было скромное жилище повелителя гор.
Они вошли и предстали перед имамом. Имам сидел на коврике в середине. А по бокам стдело несколько советников. Джигиты помладше—полководцы имама, почтительно стояли за спиной имама и аксакалов.
Среди аксакалов сидел и Али.
…
Али же был представителем турецкого султана при верховном имаме Дагестана и других горных районов Шамиля. За очень короткое время он как-то сблизился с имамом, втерся к нему в доверие, стал другом подозрительного т мнительного имама и его советником. Чернокожие среди мусульман были не редкость, а Али был мулатом. Имам все чаще стал брать его с собой в дорогу, будь то в гости к местному хану или на поле сражения.
Али был Ходжой, неоднократно бывал в Мекке и Медине, Коран знал наизусть, а толковал суры лучше любого муллы. Имаму стыдно было спросить у Али, где он изучал Коран, но, к тому же, не хотелось обидеть образованного гостя. Вечерами они беседовали за чаем и кальяном об Аллахе, о мироздании, о предназначении мусульман на земле и пророке Магомеде. Как всегда Али держал свою спокойную речь, а имам слушал их и внимал мудрому дервишу, которого даже султан счел достойным определить на хорошую службу. Если бы Али согласился, то он бы взял его к себе первым советником. Но кто же бросит добровольно служение калифу всех мусульман османскому султану? А Али продолжал:
В исламе главное не фанатизм, а здоровый образ жизни. В кораническом исламе, в отличии от исторически-сложившегося ислама, фанатизма нет вовсе. Западные глобализаторы (колонизаторы) ломают головы, что бы подсунуть мусульманам, для того, чтобы вытравить их, как индейцев алкоголем и табаком. Но позиции мусульман крепки, как и вера в Аллаха. Относительно сала в здоровом образе жизни: для климатических условий жаркого климата свиное сало, как для жителей умеренного климата моржовый жир (то есть ЯД). Многое в исламе перенято из Славянской Веры: основы Домостроя, трава, запрет спиртных напитков… Вообще в понятии АЛЛАХ (боги)зашифровано множество детей Божьих, то есть РУССКИЕ. Потому что библейский Аллах, он же Элохим(боги) создали тварей, по образу и подобию своему и теперь твари возомнили себя выше богов. Ислам признает нас богами, но от Корана муслимы сегодня отступились, запутавшись и потеряв сокровенный смысл его текстов.
—А в чем наша миссия?—воскликнул Шамиль.—Разве не в освобождении горских народов от гяуров. А разве не Аллах и пророк его Магомед не призывали к священной войне против неверных Газават? Убей неверного!—наставляет Пророк. А мы живем рядом с неверными, под их короной.
—Эта фраза Корана не закончена, в Священном писании сказано: «Убей неверного… в себе!» Умерь неуемную прыть и излишнюю жажду удовольствий, и стань совершенным и мудрым, как Аллах. А для этого надо быть, подобно Аллаху, всемилостивым и милосердным. Разве кровь гяура даст хлеб твоему народу? Разве не о благополучии мусульман Кавказа должен думать имам? Гяуры не хотят навязывать свою веру. казаки в мирное время с почтением относятся к каждому мусульманину, и никогда не посягают на мечети и обычаи горных народов. Стань другом тому, кто не посягает на твою землю, на твой народ, на твою веру. А султан хочет прибрать к рукам Кавказ, присоединить к своей империи и использовать горцев для бесконечной войны с Россией. Султан будет иметь прибыль и добычу, а твой народ только смерть лучших джигитов, молодых воинов и лучших сынов Кавказа. Тебе это нужно?
—Когда ты говоришь, мне кажется, что передо мной сидит не посланец, приставленный ко мне султаном, а заядлый бунтовщик. Или это таким коварным образом, султан хочет вызвать меня на откровенность, чтобы понять, как я отношусь к нему или к русским? А мне скрывать нечего. С русскими я воюю и помощи от султана не жду. Султан спутался с гяурами из-за моря. А это именно они прибрали к рукам Египет, Аравию и ряд территорий, населенных мусульманами. Их агенты проникли в Диван Великого Шаха Ирана! Они не считаются с муслимами и нашими обычаями. Они позорят наших дочерей и жен. Для них нет ничего святого. Имя этим гяурам англичане. Они всегда с доброжелательной улыбкой протягивают руку помощи, когда в ней кто-то нуждается. Но их улыбка фальшива, а их рукопожатие коварно. Взамен они потребуют власть на твоей земле, а ты будешь верным надсмотрщиком за своим собственным народом. Я жил в Европе, я видел разврат в котором живут гяуры за морем. Для них нет ничего святого. Для них нет «харам». Они лживы и коварны. Не верь им! Сегодня они предложат оружие, а завтра попросят повоевать против непокорных им мусульман в Индии, например. И твой народ будет убивать собратьев по вере и терять своих лучших сынов за интересы английского короля.
И всё же, почему ты предлагаешь мне отказаться от помощи англичан, которые союзники Порты. Это не в интересах султана. Для него выгодна война на Северном Кавказе именно сейчас. Он прикажет отрубить тебе голову, когда ты вернешься в Стамбул.
—А кто сказал, что я собираюсь туда возвращаться? При дворе султана мне делать нечего. Я хочу остаться с тобой, имам, в войне и в мире, в процветании и могуществе или в упадке и нищете. Я Ходжа и несу истину, дарованную Аллахом. Султан провозгласил себя калифом, но Аллах выше своего наместника на земле. Я служу Аллаху и не хочу, чтобы опрометчивые действия султана вредили его Промыслу. Ты хотел, чтобы я остался твоим советником? Я обещаю. Когда закончу дела в Стамбуле. Как видишь, я не боюсь, что султан отрубит мне голову. Ты ведь не скажешь, о чём мы с тобой говорили под дымок кальяна и травы Аллаха.
—Ответь мне, Али, в чем корень всемирного зла?—спросил ходжу Шамиль.
—Всё зло от зависти. Она делает человека не только злым и завистливым, но и зависимым. Зависимость—от слова зависть. Зависимость—вот определение европейской и всей западной армии. Вначале зависимость определялась по замку. Если у тебя замок самый большой. То ты герцог, те, что замок не слишком важный—бароны, то есть его вассалы. А те. У кого замок хлев напоминает—просто рыцари. Без этой вассальной зависимости и майората. Когда зависимость передается по наследству, невозможно подчинение младшего старшему в рыцарском войске и вообще дисциплины. Это от того. Что причины их войн –есть завоевание чужих территорий и грабеж.
В русском войске всех объединяет идея—Русский Дух. Даже в древние времена воевода и князт определялись на основании общего совместного соборного коллективного мнения. Выбирались лучшие. И никакой материальной и земельной зависимости. Когда дворянская зависимость пошла на спад, придумали наемное войско. Опять же, основа его дворяне, а пушечное масса—все, кого поймали вербовщики на улице. Элиты воевала за деньги и территории, и добычу. А рядовой состав из страха быть расстрелянным и маленькой надеждой стать офицером. Не лорды не могли войти в офицерское сословие, а в России не бояре могли получить офицерское звание. Французы поправили это путём революции. Если через голову не дошло, то такую голову под гильотину. Америка и вовсе всё исправила. Наемник должен дрожать за своё место! По сути, идти на войну, опасаясь в противном случае все потерять.
—В твоих словах мудрость и правда, Али. Я счастлив, что у меня есть такой визирь.
Шамиль размышлял: «Он оставался верным идеям своего учителя имама Гази Магомеда, но Али Ходжа был мудрее погибшего имама. Так или иначе, он решил отказаться от предлагаемого англичанами оружия. «За всё надо платить. Горе тому, кто платит кровью своего народа за личные амбиции! Горе слепому, который не может отличить друга от врага!» Эти и много других фраз Ходжи Али стояли в его ушах и не давали ему покоя. Надо повременить с военными действиями против русских. Недавно они предлагали перемирие. Если, их посол будет уважительно относится к имаму и исламу, то перемирие наступит послезавтра. У меня есть время подумать. Россия может потерять в этой войне, но все, что она потеряет, отойдет к еще худшим гяурам. К англичанам—истинным врагам ислама».
Наутро прибыли посланцы с моря, англичанин и капитан судна в сопровождении трех моряков. Шамиль принял их у себя. Али сразу увидел Бертуччо. Но ни один мускул не дернулся у него на лице.
Трудно описать бешенство, в которое пришёл англичанин после того, как Шамиль отказался принять оружие, мотивируя тем, что ислам не позволяет ему принять оружие от неверных. Имам держался с достоинством, гордо и смотрел свысока на англичанина, после истерических выходок и некоторых несдержанных фраз которого, имам сказал тихо, но грозно: «Вы живы ещё только потому, что сегодня вы мои гости. Я не могу обещать, что вы останетесь гостями завтра. У вас есть ночь впереди. Она поможет сохранить ваши жизни, если вы поторопитесь с отъездом».
На этом имам махнул рукой, что разговор окончен и несколько джигитов подошло к англичанину и его компании и стали показывать на выход. Англичанин пытался открыть рот, но Бертуччо дернул его за край сюртука и посмотрел на него в глаза так, что тот замолчал сразу.
—Пользуйтесь милостью имама,—сказал корсиканец, выходя на улицу.—По коням, если вам дорога жизнь, любезный френд.
Когда всадники к утру пришли к маленькой гавани, где осталась шхуна, они увидели, что шхуна пуста. Контрабандисты бросились к тайнику с оружием, но здесь их ждала засада.
—Бросайте оружие,—крикнул русский офицер из береговой стражи.—Вы окружены. Сопротивление бесполезно!
Моряки вскинули винтовки, англичанин замер, а Бертуччо сказал по-итальянски: «Да бросьте вы ружья. Всё равно груза уже нет».
Капитан береговой стражи подошел к англичанину, справа от капитана был человек в штатском. Человек в штатском посмотрел на англичанина внимательно и произнес: «Похоже, крупная рыба нам досталась».
—Я простой торговец! Бизнесмен! Купьец!—залепетал англичанин.—Я не понимаю, почему вы задерживаете меня? По какому праву?
—Вы не станете отрицать, что шхуна ваша.
—Да, шхуна моя.
—А это оружие в тайнике было доставлено сюда на этой шхуне. Вы диверсант! По законам военного времени я могу вас расстрелять. Отпираться бесполезно, мистер Стоун. Мы знаем о вас больше, чем вы думаете. Я не расстреляю вас, потому что вас надо доставить в Петербург. Уведите его.
Бертуччо с тремя матросами бросили в подвал и стали вызывать на допросы по очереди. Моряки всё рассказали.
Настал черед Бертуччо. Он вошел в комнату коменданта Батума и вытащил из кармана карикатурный рисунок. На нём были изображены черти и русский мужик. Иллюстрация к «Сказке о попе и его работнике Балде», сделанная рукой автора.
—Передайте этот рисунок начальнику контрразведки на Кавказе,—спокойно сказал корсиканец на чистейшем русском языке.—Я буду разговаривать только с ним.
Капитан понял, что дело серьезное и послал фельдъегеря в Тифлис.
А Бертуччо обрадовался. Его донесения, отправленные через Болгарию и карта возможной выгрузки оружия из шхуны, дошли до адресата. Оружие было взято. Вероятно, англичанин был большой шишкой, это тоже плюс.